Механическое строение природы

Известный всему миру вызывающими всеобщее восхищение ху­дожественными шедеврами Леонардо да Винчи знаменит также своими удивительными рисунками и техническими проектами, пол­ными блистательных догадок; меньше знают о его философских взглядах…

Прежде всего, Леонардо является человеком Возрождения не только потому, что он – мыслитель универсального типа, т. е. не ограничивается какой-либо одной областью знаний, но и потому, что в его рассуждениях можно обнаружить следы неоплатонизма, – например, когда он обращает внимание на параллелизм человека и космоса (универсума). «Человека в античности называли микрокос­мом; и это действительно точное наименование, ибо человек состоит из земли, воды, воздуха и огня и, тем самым, его строение схоже со строением мира; человек имеет кости, служащие основой и поддерж­кой плоти, – мир имеет камни, основу земли». Неоплатоническая идея параллелизма микрокосма и макрокосма имеет, однако, у Леонардо несколько иное преломление, нежели в мистико-анимистической концепции неоплатонизма: она служит Леонардо для ле­гитимизации механистического строения всей природы. Оно происхо­дит от Бога, и это действительно необходимое механическое строение. Леонардо не отрицает наличия души, функция которой заключается «в формировании одушевленных тел». Однако он ос­тавляет не имеющие научного обоснования рассуждения о ней «братьям-монахам, которые по вдохновению свыше знают все сек­реты».

Таким образом, то, что становится общим достоянием по наитию свыше, не является знанием. Не обладают знанием и те, кто опира­ется исключительно на авторитет древних мыслителей. Повторяя традиционные взгляды, они остаются только «глашатаями и декла­маторами чужих идей». Не есть знание и то, что сообщают маги и алхимики и вообще все «золотоискатели»: эти твердят о фантасти­ческих открытиях и опираются в своих объяснениях на причины духовного порядка.

Для Леонардо проектировщиком и интерпретатором механичес­кого и необходимого строения всей природы является математичес­кая мысль: «Необходимость – руководительница и защитница природы; она – ее основа и создательница, ее узда и вечный образец». Леонардо исключает из числа естественных феноменов – механических и материальных – мистические и духовные силы: «О математики, пролейте свет на это заблуждение! Дух не имеет голоса... поскольку не может быть голоса там, где нет движения и разрыва воздуха; не может быть колебаний воздуха там, где нет инструмента; инструмент не может существовать вне тела; а раз это так, дух не может иметь ни голоса, ни формы, ни силы... где нет жил и костей, не может быть никакой силы и никакого движения, производимого воображаемыми духами».

«Умозрительное рассуждение» и «опыт»

Каковы же представления об опыте и знаниях по Леонардо? Леонардо любил называть себя, в противовес представлению об ученом той эпохи, «необразованным человеком», хотя мы знаем, что он обучался в мастерской Верроккьо, в том числе разным «механи­ческим искусствам». А именно на основе «механических искусств», развивающихся в мастерских, постепенно формируется понимание опыта, который больше не является ни разрозненной практикой людей, занимающихся различными ремеслами, ни простым рассуж­дением специалистов в области «свободных искусств», не имеющих никаких контактов с миром природы и не занимающихся практи­ческой деятельностью. Опыт таких мастерских, к которым принад­лежала и мастерская Верроккьо, позволяет прочно соединить «меха­нические» и «свободные искусства», такие, как геометрия или перспектива. Следовательно, Леонардо бунтует против тех, кто счи­тает, что «чувство» – т.е. ощущение и наблюдение – препятствует «природному утонченному познанию».

С другой стороны, он убежден, что «никакое человеческое иссле­дование не может привести к истинному знанию, если оно не опирается на математические доказательства». Простого, голого наблюдения недостаточно; в природе есть «бесконечное число от­ношений», которые «никогда не познаются опытным путем». При­родные явления могут быть поняты лишь в том случае, если мы раскроем их причины в «умозрительном рассуждении»: именно причина показывает, почему «мы имеем дело с опытом такого рода». Короче: «Природа изобилует бесконечным числом причин, которые никогда не проявлялись в опыте»; «любое наше знание берет начало от чувства»; «чувства имеют земную природу, разум находится вне, созерцая их». И «те, кто принимает практику без науки, подобны кормчему, взошедшему на корабль без штурвала и компаса, не знающему точно, куда плывет корабль». «Наука, – продолжает Леонардо, – это капитан, практика – матросы». И если имеется научное знание вещей, это знание, с одной стороны, завершается «определенным опытом», т. е. теории получают подтверждение, с другой – оно открывает путь к технологическим разработкам, во­площенным Леонардо в его «машинах»…

В противоположность авторитетам и традиции, Леонардо считает, что опыт – великий учитель; именно в школе опыта мы можем постичь природу, а не путем передачи и повторения бледных отра­жений ее, которые даются в книгах: «знание – дитя опыта», а не произвольных теоретических конструкций, пусть и воплощающих проблемы высшего порядка: «Лучше маленькая точность, чем боль­шая ложь», – говорит Леонардо. И еще: «Ложь столь презренна, что, если даже говорится о божественных вещах, она лишает их божественной благодати, а правда столь совершенна, что, если даже и распространяется на низкие материи, она несравненно превосхо­дит неопределенность и ложь, связанные с большими и высокими рассуждениями…»

В механике Леонардо приблизился к пониманию принципа инер­ции, «угадал принцип сложения сил и принцип наклонной плоскости; принятый им в качестве основы при объяснении полета птиц. Удивительно то, что эти догадки не остались только на теоретичес­ком уровне. Были попытки их реализации или, по крайней мере, технического проектирования». Будучи сведущ в при­кладной гидравлике, Леонардо имел ясное представление о принци­пе сообщающихся сосудов. Многочисленны его проекты в области гидравлики. То же можно сказать и относительно искусства форти­фикации, создания оружия, текстильного производства, типограф­ского дела.

Он достиг новых результатов в геологии (объяснив, в частности, происхождение ископаемых), в анатомии и физиологии. Его интерес к анатомии объяснялся желанием лучше познать природу, чтобы усовершенствовать ее художественное воплощение. Невозможно отделить в Леонардо ученого от художника. Да это и не нужно, ибо для него живопись – это наука, более того, – вершина наук. Живо­пись обладает познавательной ценностью, и художник должен обла­дать познаниями в области различных наук (анатомии, геометрии и т. д.), если хочет проникнуть в тайны природы: «О созерцатель, не хвались, что ты знаешь вещи, которыми руководит сама природа; но радуйся тому, что ты знаешь назначение вещей, начертанное в твоем разуме».

И. Тен. Философия искусства