Глава 2. Страх как социальный феномен

Страх, различные его формы, являются необходимой эмоциональной составляющей жизни практически каждого индивидуума, группы и общества. Способность испытывать страх и боязнь заложена в человеческом мозгу. Как удалось недавно выяснить британским нейрохирургам, в мозгу имеется специальный центр, который отвечает за боязнь и страх, испытываемые человеком в экстремальных ситуациях. Этот участок мозга, в зависимости от степени угрозы, подает сигналы другим участкам мозга, которые определяют модель поведения человека. Возможно, что это открытие потенциально сделает человека менее зависимым от переживаемых им чувств. Однако биологически “бесстрашный человек” был бы уже иным существом, ибо страх, рациональный или нет, служит, подобно физической боли, сигналом опасности. Его возникновение оповещает о потенциальных и реальных угрозах благосостоянию и даже самому существованию людей, групп или обществ.

Вместе с тем, хотя страх как сигнал потенциально негативного развития, событий или процессов является постоянным компонентом человеческой жизни, он столь же неуклонно компенсируется различными “перекрывающими” механизмами, которые облегчают и даже подавляют это чувство. Типы и интенсивность различных страхов, также как и интеракции между страхами и их антидотами, изменяются исторически; они также различаются в обществах и культурах. Имеют место и зависимости от этапа жизненного цикла. Уже Аристотель в своей “Риторике” заметил, что молодые люди менее подвержены страху, но и более безрассудны, тогда как более старые осторожны и осмотрительны. Эти вариации детерминируются многочисленными факторами, весьма различными по своей природе, начиная от истории наций до их текущих экономических настроений.

Страх — чувство и эмоция

Приходится признать, что в социальной науке до сих пор остается более распространенной скорее негативная, чем позитивная оценка эмоционально-волевой сферы человека. В оппозиции “разум — эмоции” вторым отдается подчиненное место. Их рассматривают скорее как дезорганизующее и разрушительное начало, которое должно быть подчинено разуму и управляться последним. Данная традиция исторически сложилась в процессе наблюдения над такими эмоциями, как гнев, ярость, паника, которые было легче видеть и которые резко выделялись на общем более ровном эмоциональном фоне жизнедеятельности личности. Эта оценка имеет также и религиозные корни, идущие еще от борьбы христианства с язычеством. Как известно, христианская аскетическая традиция дискредитировала эмоции и чувства, связав их со злом и грехом. Правда, эта строгая оценка касалась скорее других эмоций, чем страха. Последний должен был помогать богобоязненным, а значит, праведным людям справляться с искушениями, возбуждающими у них запретные чувства. Страх в религиозной этике не относился к запрещенным чувствам. Благоговейный страх, соединенный с любовью, по отношению к богу, страх, смешанный с отвращением, — отношение к греху и злу.

Конструктивисты и, в частности, психолог Магда Арнольд (1) связали эмоции с когнитивными процессами и оценкой ситуации или стимула. Более конкретно эту проблему изучали американские психологи Ф.Элсворт (Phoebe C. Ellsworth) и К.Смит (Craig A. Smith) (2), которым удалось разработать систему зависимостей между определенными эмоциями и комбинациями оценок. Страх оказался связанным с неуверенностью. Он также обычно объединялся с другими негативными эмоциями, как, например, тревога, гнев, ярость, ужас, стресс, паника, апатия и депрессия.

Другая познавательная традиция оценивает эмоциональную сферу человека более позитивно. Во-первых, эмоции и чувства рассматриваются в своей самоценности. Во-вторых, признается важность чувств и эмоций как источника творчества, установления ассоциативных связей и вдохновения. Кроме того теоретики указывают на важность чувств для развития способности к пониманию и эмпатии, необходимых для взаимодействия людей. Исследователи, придерживающиеся этой традиции, подчеркивают, что чувства и эмоции важны как мотивирующий фактор. Жизненно необходимыми качествами является также адаптивная функция чувств. В этом же смысле может быть истолковано представление о связи испытанного человеком чувства страха и более осторожном его поведении в результате полученного опыта. Эта традиция, идущая от Аристотеля и Цицерона, также важна для понимания социальных функций страхов, в том числе массовых. Она может быть интерпретирована в терминах научения более эффективному (правильному, комфортному и т.д.) поведению.

Понимание конструктивистами страха как функции оценок подводит к необходимости рассматривать его через связи с окружающей средой, и в частности, социальной и культурной средой. Важно также подчеркнуть, что страх оказывается предметом научения. Это особенно четко видно на одной из теорий, объясняющих фобии или неконтролируемые иррациональные страхи. Так, испуг отца или матери, наблюдаемый ребенком, может привести к появлению у него фобии как наученного свойства. Страх, который такой ребенок перенял от своих родителей, может превратиться в чувство, неподвластное разуму. Идея о внушенных или наученных страхах представляется весьма важной для изучения социальных проблем возникновения и распространения страхов в обществе.

Типология страхов