Особенности внутренней формы наименований эмоционально-психических состояний

Во внутренней форме названий эмоционально-психических состояний также закономерно обнаруживается связь с обозначением физических состояний. Рассмотрим некоторые непроизводные с синхронической точки зрения наименования.

Большую часть названий эмоционально-психических состояний составляют наименования отрицательных эмоций. Во внутренней форме этих наименований прослеживается связь с семантикой негативного физического воздействия, нанесения ущерба.

Досада ← *do- и *saditi ‘ранить’ (сравн. ссадина)

Гнев ← *gnoviti ‘давить, душить, мять’ (сравн. выражение гнев душит, а также русск. диал. гневать ‘отягощать, мучить’); Таким образом, в основе семантики – ассоциативная связь между ощущениями физического давления и морального гнета. Согласно другой версии, данное наименование связано с *gnětiti ‘разжигать’.

Грусть ← *gruditi ‘размельчать, перемалывать’, ‘грызть, глодать’ (сравн. грусть-тоска меня снедает…). Семантическая параллель: сравн. русск. грызть в переносном значении ‘постоянно придираться; терзать, мучить’ и болг. грижа ‘беспокойство, забота’, укр. грижа ‘печаль, огорчение’.

Восторг соотносится c *tьrzati/ *tъrgati ‘рвать’ и восходит к и.-е. *ter- ‘тереть’.

Задор ← *dьrati ‘драть, рвать’.

Таким образом, представления о нанесении ущерба, физического повреждения послужили основанием переноса в сферу морального.

С семантикой тепла по происхождению связаны следующие названия эмоций:

Горе ← *gorěti ‘гореть’.

Печаль ← * pekti ‘печь’ (т.е. это состояние, когда что-то беспокоит – печет, жжет).

Сравним также наименования, не утратившие внутреннюю форму: запальчивость, горячность, пыл и пр.

Противоположную исходную семантику отражают наименования, связанные по происхождению со значением ‘холод’:

Стыд – связано чередованием гласных со *stud- (сравн. определение В.И.Даля: стыд – ‘застывание крови от унизительного, скорбного чувства’).

Омерзение – связано чередованием гласных с *morz-.

Холод ассоциируется с отсутствием положительных эмоционально-волевых проявлений; сравн. русск. с прохладцей ‘вяло, без усердия’, бел. диал. мерзлы ‘медлительный’ (От мерзлы, хоць ты жару пад яго падсып).

Итак, исходные значения, на основе которых формируются различные типы модальной семантики, по происхождению связаны с представлениями о конкретных физических действиях, состояниях, что согласуется с тем обстоятельством, что чувственная ступень познания действительности является основой абстрактного мышления. Рассмотренные семантические закономерности, представляя собой проявление универсальной трансформации значений от конкретного к абстрактному, носят панхронический характер, поскольку связаны не столько с функционированием языка на определенном этапе, сколько с отражением в языковых категориях закономерностей человеческого мышления.

8.3 «Русские» чувства: тоска, жалость, обида

Наиболее важными из специфически «русских» чувств, по мнению А. Зализняк, являются тоска, жалость и обида.

Тоска определяется как тяжелое, гнетущее чувство, душевная тревога; скука, уныние, вызываемые однообразием обстановки, отсутствием дела, интереса к окружающему.

С точки зрения философии экзистенциализма, тоска – это страх перед ничто или страх перед своим «Я».

Это общеславянское слово утрачено почти всеми славянскими языками. В древнерусском языке фиксируется значение ‘стеснение, притеснение'. Праславянское *tъska восходит к и.-е. *tŭs- ‘делать пустым’, ‘осушать, опорожнять’ (та же историческая основа, что и в тщетный, тощий); таким образом, исходная семантика связана с обозначением недостаточности.

Тоска в языковом сознании русских означает отсутствие или недостижимость чего-либо хорошего. По мнению Ю. Д. Апресяна, это неприятное чувство, «когда нет того, что человек хочет, и он думает, что желаемое невозможно». При этом тоска связана с желанием изменить данную ситуацию (а если это не удается, пытается заглушить тоску – запить, например).

Данная эмоция имплицирует негативную окраску: тоска подобна болезни (сочетается со словами мучительная, острая, нестерпимая; приступ тоски и т.п.); тоске нет границ (безграничная, бездонная, безмерная, бесконечная, необъятная, безбрежная и т.п.); тоска неуправляема (безутешная, беспричинная, безысходная).

Отмечают также, что русская тоска – это следствие, обратная сторона русского максимализма и идеализма.

Жалость – это широкое понятие, охватывающее сферу чувств. Словом жаль описываются чувства сострадания, грусти, горечи по поводу отсутствия или утраты, чувство сожаления, а также нежелание тратить, отдавать что-либо, лишиться чего-либо.

В древнерусском языке фиксируются также следующие значения: жалость, жаль ‘ревность’, ‘горе’, ‘cтрасть’. Исходное значение праславянского корня *gēl- ‘колоть, жалить’, ‘боль, мучение’.

Чувство обиды можно определить как «жалость к себе, соединенная с претензией к другому». Возникает в том случае, когда другой человек оказал мне недостаточное внимание (к примеру, не справился о здоровье), уважение (выразил низкую оценку моих достоинств), доверие (не рассказал что-то важное) – недостаточное по сравнению с некоторым «должным» уровнем, т.е. центральной здесь является идея недостатка внимания.

По мнению этимологов, обидеть восходит к об-видеть, где приставка об имеет значение ‘вокруг, огибая, минуя’ (аналогичное значение имеет приставка в глаголах обделить, обвесить и т.п.). Русск. обида, таким образом, выросла из идеи ‘обделить взглядом, не посмотреть’.

По замечанию А. Зализняк, обида возникает, «когда я обнаружил, что другой человек испытывает ко мне, условно говоря, меньшую любовь, чем та, которую я в нем предполагал – и которую он, по моим представлениям, мне «должен». Из этого представления о «должном» возникает очень важная для понимания обиды идея «несправедливости» – как несоответствия должному». Тем самым обида – эгоцентричное чувство, источник которого в конечном счете коренится в нас самих: обидчивый человек – человек, который склонен обижаться, хотя с точки зрения русского словообразования, допускается значение ‘человек, который склонен наносить обиды’, сравн. обманчивый ‘тот, кто обманывает’.

Обидчивость определяется также степенью зависимости от мнения окружающих. Считается, что в русском дискурсе очень распространено желание получить даже от случайного собеседника подтверждение своей ценности как личности (Ты меня уважаешь?).

Имя обида сочетается с большим количеством лексем: подавить, заглушить, проглотить, улетучиться, забывать и пр. В других языках у соответствующих лексем такие разветвлённые связи отсутствуют. К примеру, английское соответствие русскому обидеть глагол to hurt семантически близок русск. ранить, задеть. При этом to hurt – это непосредственная реакция на стимул; русск. обида имеет более сложную структуру: чувство обиды может наступить с опозданием по сравнению с действием, ее вызвавшим – в результате некоторой эмоциональной и ментальной обработки, т.к. человек иногда не может сразу осознать, что он обиделся.

Отличительной чертой русского характера многие исследователи называют сосредоточенность на состоянии души и чувств, что и подтверждают рассмотренные особенности представления эмоциональных состояний в русской языковой картине мира.

9. Концепт душа

9.1 Оппозиция тело – душа

Условно выделяют две сферы русской культуры: чистая (христианская, дневная) и нечистая (языческая, ночная). Дневная культура – это культура духа и ума; ей принадлежит т.н. «чистое» пространство (церковь, красный угол), «чистое» время (Пасха, Рождество) и т.д.; принадлежностью ночной культуры – культуры страстей, воображения, мечтания – является т.н. «нечистое» пространство (баня, перекресток дорог, кузница), “нечистое” время (святки) и пр. И хотя грань между данными сферами подвижна, в рамках данной концепции противопоставлены две сущности – тело (ночная культура) и душа (дневная культура).

Душа в народных представлениях – бессмертная, нематериальная часть человека, его первооснова. Идее человеческой души предшествовали представления о наличии души не только у животных и растений, но и у различных предметов. Так, Аристотель считал одушевленными звезды, Платон делил душу на разумную (человеческую) и чувственную (животную). По словам С. А. Сержпутовского, «древний человек смотрел на вещи и явления так, как сам на себя. Он думал, что весь мир и все вещи также живут, чувствуют и думают, как он сам».

Согласно народным представлениям, душа локализована (сравн.: душа не на месте, душа в пятки ушла). Вместилищем души у разных народов считались различные органы: сердце, глаза, почки, область диафрагмы.

Первобытные народы считали связь души и тела очень тесной. По замечанию английского этнографа Э. Тейлора, в некоторых племенах существовал обычай намеренно уродовать тело убитого врага, поскольку считалось, что в этом случае обезобразится его душа.

Душа – alter ego, двойник человека. Как и человек, она может быть благородная, чуткая, грешная, окаянная, нежная и т.д. С религиозной точки зрения душа связывает человека с высшим духовным началом (с Богом в душе, спасать душу, отдать Богу душу). Представления о душе в значительной степени формируют картину мира русского человека. В русском языке существует множество устойчивых сочетаний с компонентом душа, которым нет аналогов в других языках: вложить в дело душу, жить душа в душу, душа не принимает, говорить по душам, берет за душу, души не чаять, душа болит и т.д.

В английском языке soul ‘душа’ семантически близко spirit ‘дух’ и person ‘личность’; при этом, говоря soul, носитель английского языка говорит, как правило, о своем настроении.

Душа в русском языковом сознании – источник этических суждений. Только человек с душой в русской картине мира является полноценным, полноправным человеком. Человек, утративший душу при физиологически живом теле, – духовно мертв; он как бы выпадает из бытия, «коптит небо», не способен к духовному переживанию. Спасти свою душу – цель земной жизни православного русского человека.