Сумасшествие тунгусских шаманов

По нашим тунгусским понятиям, человек, прежде чем стать шаманом, хворает умопомешательством в продолжение нескольких лет. Бывают умершие шаманы, они (рассказчик разумеет, конечно, их души Г. К.) приводят в сумасшествие. В таких случаях говорится — «древний-де шаман нашел». У нас шаманы разделяются на тех, сила которых исходит сверху (досл. — «одержимые сверху»), и на тех, которые одержимы снизу. Первые привносят пользу при болезни оленей, а последние — при всяких заболеваниях людей (сшивание костей и проч.).

Тунгусского шамана (духи умерших шаманов) где-то наверху разрубают на мелкие куски, а потом шамана (надо полагать, — разрезанные куски его мяса) садят, продевают на рожны. Говорят, что из хорошего шамана получается (хватает на) четыре рожна.

ДАННЫЕ О ЛИЧНОСТИ СКАЗАТЕЛЕЙ

К главе первой

1. Данилов Иннокентий Иванович, 71 года, якут З-гоМальжегарского наслега Западно-Кангаласского улуса. Неграмотный. Постоянно живет в своем наслеге. В молодости бывал на Ленских приисках. Встретился с ним случайно во время поездки в 1-ый Мальжегарский наслег, куда и он приехал по своим делам. Несмотря на свои лета, - бодрый старик, один из лучших знатоков старины и умелый рассказчик.

2. Затеев Софрон Семенович, 42 лет, якут 1-го Мальжегарского наслега того же улуса (3. Канг.), неграмотный, постоянно живет в своем наслеге.

3. Романов Тимофей, 53 лет, якут 3-го Мальжегарского наслега. Неграмотный, живет в своем наслеге.

4. Емельянов Егор Николаевич, 70 лет, якут 4-го Мальжегарского наслега. Неграмотный, постоянный житель своего наслега.

5. Никифоров Иннокентий, 58 лет, якут 4-го Мальжегарского наслега. Малограмотный, постоянно живет в своем наслеге, сельский хозяин. В молодости живал на Ленских приисках и в низовьях Лены. Большой знаток шаманства.

6. Шадрин Николай Степанович, 76 лет, якут 5-го Мальжегарского наслега. Неграмотный, безвыездно живет в своем наслеге, старозаветный якут. Встретился с ним во время своей научной поездки в его наслег. Рекомендовали — как знатока старины.

7. Рыкунов Осип. 72 лет, якут 1-го Мальжегарского наслега. Неграмотный, постоянный житель своего наслега. Бодрый старик, много знающий о прошлом.

8. Павлов Платон Устинович, 70 лет, якут 2-го Мальжегарского наслега. Постоянно живет в своем наслеге.

9. Алексеев Гавриил Тихонович, 58 лет, якут 1-го Мальжегарского наслега. Неграмотный, постоянный житель своего наслега. Одни из лучших знатоков старины и хранитель ее заветов. С ним встречался два раза — летом 1921 года и в январе 1925 года. Оба раза записал от него интересные легенды и сведения по героическому эпосу и по религии.

10. Иванов Петр Степанович, 61 года, якут 1-го Мальжегарского наслега, хорошо грамотный, бывалый, речистый человек. Поэтому его показания подлежат проверке другими параллельными данными.

11. Павлов Николай Устинович, 76 лет, якут 2-го Мальжегарского наслега, из почетных старцев, прежде служил в улусных должностях. В молодости — известный певец, хороший собеседник и опытный рассказчик. Неграмотный.

12. Данилов Петр Данилович, 58 лет, якут 3-го Мальжегарского наслега. Постоянный житель своего наслега. Помнит некоторые рассказы своего умершего родича, известного знатока старины, Джёсюёл-Огонньор, с уст которого многие старики передают сказания о былом.

13. Егорова Матрена Ивановна, 88 лет, якутка Качикатского наслега Восточно-Кангаласского улуса. Постоянно живет в своем наслеге. От ее рассказов веет подлинной стариной, но, к сожалению, она многое перезабыла и быстро устает.

14. Протодьяконова Евдокия, 27 лет, якутка Качикатского наслега.

15. Шепелев Федор, 28 лет, якут Хоринского наслега Западно- Кангаласского улуса. Неграмотный.

16. Лукин Александр Алексеевич, 66 лет. Якут Мытахского наслега Западно-Кангаласского улуса. Живет безвыездно в своем отдаленном и глухом наслеге. Неграмотный.

К главе второй

1. Попов Василий Федорович, 45 лет, якут 2-го Бордонского наслега Хочинского улуса. Грамотный, известный в своем районе певец — импровизатор, хороший рассказчик. Когда я во время своей поездил через Вилюй зимой 1925 года, на неделю остановился в Хаданском наслеге Хочинского улуса, он сам приехал ко мне и терпеливо диктовал хороводные песни Вилюйских якутов, сохранившие отчетливый колорит древности, и сообщил несколько интересных преданий, слышанных им когда-то от стариков и удержанных им в памяти с замечательной точностью. Подобную напечатанной легенду о перерождении шамана, со всеми ее деталями, я слышал и записал в самом отдаленном и северном улусе —Жиганском —от одного Намского якута, некоего Атласова, с которым случайно встретился в чуме бродячего туземца на речке Эбитиэм.

2. Петров Иван, якут 2-го Хоринского наслега Верхне-Вилюйского улуса. Неграмотный.

3. Попов Иван Николаевич, 30 лет, неграмотный, якут 1-го Бордонокого наслега Нюрбинского улуса.

4. Алексеев Иван Алексеевич, 42 лет, неграмотный, якут Сюльского наслега Нюрбинского улуса.

5. Барахов Никифор, 65 лет, якут Харбалахского наслега Верхне-Вилюйского улуса. Неграмотный. С ним случайно встретился в городе Вилюйске. Производит впечатление делового, практичного человека, не любящего всякие россказни, скупо, в немногих словах передает только то, что положительно знает и слышал.

6. Васильев Адам, 90 лет, якут 2-го Удюгейского наслега Верхне-Вилюйского улуса, неграмотный. Рядовой сельский якут. По своему почтенному возрасту является одним из наиболее важных свидетелей древних якутских понятий и представлений. Его улус и наслег один из наименее тронутых культурой: хлебопашеством занимаются очень мало, живут, главным образом, скотоводством, отчасти охотой и рыболовством. Влияние Ленских приисков еще не докатилось.

7. Павлов Капитон, 45 лет, якут 4-го Малтанского наслега Западно-Кангаласского улуса. Неграмотный, безвыездно живет в своем отдаленном от всех культурных центров наслеге. Хотя официально его наслег принадлежит к Западно-Кангаласскому улусу Якутского округа, я присоединил его к Вилюйским якутам в виду того, что его наслег в территориальном и экономическом отношении более близок к Вилюйскому округу; кроме того, в его рассказах чувствуются элементы вилюйских сказаний.

8. Егоров Семен Алексеевич, 70 лет, якут 1-го Чечуйского наслега Верхне-Вилюйского улуса. Неграмотный, прежде несколько лет прослужил улусным головой и потому, как человек везде бывалый и принимаемый с почетом, имеет обширные сведения о нравах и обычаях старинных якутов, слышал много рассказов. Два дня в течение нескольких часов очень любезно и охотно делился со мной своими познаниями по разным отраслям якутского быта, начиная с юридических обычаев по системе применявшихся якутами уголовных наказаний и свадебных обычаев и кончая преданиями о шаманах. К сожалению, недостаток времени не позволил мне еще более подробно использовать как его охоту, так и обширные познания по народному быту, соединенные с редкой осторожностью и вдумчивостью в тех или других утверждениях.

9. Самсонов Спиридон, 83 лет, якут Одейского наслега Мархинского улуса. Неграмотный, постоянный житель своего наслега. По почтенному возрасту, сделавшему его свидетелем многих лет, его показания должны быть признаны наиболее важными и серьезными доказательствами в ряду других разноречивых данных.

10. Михайлов Степан Данилович, 47 лет, якут Кэнтикского наслега Верхне-Вилюйского улуса. Неграмотный, постоянно живет в своем наслеге. В его показаниях выступает новый момент в страстях шамана, а именно, возведение его на гору и искушение духами, обстоятельство очень важное в культе страдающих сынов божиих. Необходима проверка параллельными расспросами в других местах.

11. Попов Прокопий Николаевич, якут 2-го Одунинского наслега Западно-Кангаласского улуса. Неграмотный. Я застал его в Верхне-Вилюйском улусе. К сожалению, в моих заметках не сохранилось сведений о том — живет ли он там постоянно или приехал туда недавно.

12. Алексеев Михаил Семенович, 68 лет, якут Кэнтикского наслега Верхне-Вилюйского улуса. Неграмотный, постоянный сельский житель. Один из наиболее надежных свидетелей.

13. Борисов Михаил Иннокентьевич, 66 лет, якут Кангаласского наслега Мархинского улуса. Неграмотный, постоянный житель своего наслега. По своему возрасту и положению тоже один из важных свидетелей старины.

14. Догоюков Иван Павлович, 80 лет, якут Накасского наслега Нюрбинского улуса. Неграмотный. Постоянно живет в своем наслеге. Известный певец — импровизатор, завсегдатай ысыахов (повсеместно распространенный у якутов праздник освящения кумыса в начале лета).

К главе третьей

1. Васильев Евдоким Васильевич, 65 лет, якут Баппагайского наслега Средне-Вилюйского улуса. Неграмотный, в прошлом состоятельный человек, владелец оленных стад, служил и в должностях по сельскому административному управлению. Во время своей вилюйской поездки у него в доме я провел два дня, пользуясь его гостеприимством, чтобы наиболее полно использовать его знания по всем пунктам намеченной мною программы. Ориентировочные сведения об особенностях духовной культуры вилюйских якутов, полученные от него, принесли мне большую пользу во всей моей дальнейшей работе по Вилюю. Они служили мне вехами при расспросах случайно встреченных лиц, заранее предуведомляя о том, на какие темы нужно ждать положительных ответов, расспрашивать в первую очередь. Полевому энтографу бывает очень трудно использовать мимолетные встречи с разными лицами, если нет общих ориентировочных сведений о данном районе. Вдумчивый, осторожный, основательный - Васильев производил самое благоприятное впечатление. Бросается в глаза его умение быстро понять суть вопроса и давать краткие, точные ответы, не пытаясь выдумывать ответы на то, чего он не знает.

2. Данилов Иннокентий Иванович. О нем см. п. 1.к гл. I.

3. Борисов Михаил. См. п. 13 к гл. II.

4. Руфов Александр, 64 лет, якут Удюгейского наслега Верхне-Вилюйского улуса. Неграмотный, постоянный житель своего наслега.

5. Самсонов Спиридон. О нем см. п. 9 к гл. II.

6. Лукин Александр. См. п. 16 к гл. I.

К главе четвертой

1. Степанов Михаил, 53 лет, бурят Басаевского улуса Ользонского хошуна, Эхирит-Булагатского аймака. Неграмотный, известный во всем околотке шаман. Почти каждый день его сородичи возят его для исправления шаманских треб. Степанов очень охотно дает сведения по шаманскому культу и не боится их опубликования. Зимой 1923 года, по просьбе проф. Б. Э. Петри на его публичной лекции в г. Иркутске перед большой аудиторией он показывал шаманский обряд вызывания и вселения в себя духов предков. Кроме того, как видно из опубликованных работ Б. Э. Петри, он давал последнему много интересных данных по шаманизму. В ноябре 1925 г. я провел целую неделю у Степанова и разъезжал вместе с ним, наблюдая и записывая совершаемые им обряды. В течение нескольких дней он терпеливо диктовал мне бурятские тексты своих шаманских молений от начала до конца, стараясь не пропустить ничего существенного. К сожалению, Степанов плохо владеет русским языком и с ним приходится разговаривать через переводчиков.

2. Бухашеев Булагат, 70 лет, бурят Булагатского хошуна Эхирит-Булагатского аймака. Неграмотный. Постоянно живет в улусе.

3. Булагатов Буин, 31 года, бурят Ользонского хошуна, Олоевского булука Эхирит-Булагатского аймака. Неграмотный, улусный житель.

4. Башилханов Багдуй, бурят Басаевского улуса Ользонского хошуна. Неграмотный, сельский житель.

5. 5 Чолко Иван, тунгус Чапогирского рода Туруханского края. По профессии шаман, живет на реке Нижняя Тунгуска в урочище Ингаарыкта. При мне совершил камлание над одним больным. Говорит только по- тунгусски, его показания переводили служащие Ербогаченского кооператива «Тунгус» В.С. Пежемский и Н. Л. Зелинский, вместе с которыми я совершил плавание на лодке от Ербогачена (большое селение в верховьях Н.Тунгуски, входящее в Киренский округ) до гор. Ново-Туруханска весной 1925 г. Правление Ербогаченского кооператива оказало большую услугу, приняв меня бесплатно в качестве пассажира на лодку, снаряженную ими для торговой экспедиции по реке Н. Тунгуске. Вышеназванные служащие кооператива, прекрасно владеющие тунгусским языком, за время нашего долгого плавания, продолжавшегося 25 дней, были переводчиками. Кроме того, при каждой остановке на стойбищах тунгусов они давали мне возможность и время заниматься расспросами и наблюдениями, оказывая всяческое содействие.

6. Семенов Семен, 60 лет, тунгус из рода Чапогир Туруханского края. Жил в момент встречи у устья речки Сиэктома, впадающей в Н. Тунгуску. Раньше, по его словам, давал сведения по шаманизму этнографу А. А. Макаренко.

7. Мафусуилов Тимофей, 28 лет, тунгус Буягирского рода 7-ми Кангаласских родов, которые бродят между Леной и Алданом. Говорит хорошо и по- якутски.

ХРЕСТЕС.

ШАМАНИЗМ И ХРИСТИАНСТВО.

(Факты и выводы)

ОТ АВТОРА

Весь материал, вошедший в настоящий выпуск, за исключением описания поездки с бурятами на моление духу умершего шамана (в 1-й гл.), собран среди якутов за время двух моих этнографических поездок — летом 1921 г. и зимой 1924— 1925 г.г. Летом 1921 г. я имел возможность посетить лишь ближайшие к г. Якутску наслеги Западно-Кангаласского улуса, а зимняя поездка 1924—1925 г.г. позволила шире развернуть исследовательскую работу по всем остальным наслегам того же улуса и дальше на запад в пределах Вилюйского уезда, начиная от г. Вилюйска, вверх по реке вплоть до верховьев р. Чоны.

За время своих полевых работ собиратель старался привлекать сотрудников из среды сельской якутской интеллигенции, давая им краткое или более подробное задание, смотря по степени подготовленности каждого, одновременно знакомя их с элементарными правилами научно-собирательского дела. Последние обычно сводились к простому требованию— "от себя не сочинять и лишь протоколировать на родном языке то, что говорят опрашиваемые лица без всяких изменений, прикрас и дополнений". При этих условиях почти каждый, мало- мальски грамотный на своем языке, якут может оказать большую посредническую услугу делу этнографических изучений. В предлагаемом сборнике два рассказа о шаманах записанымоими сотрудниками по-якутски и переведены мною.

Мои личные записи также велись на якутском языке и переведены мною же. Отсутствие средств не позволяет одновременно опубликовать и якутские тексты, что было бы необходимо для проверки правильности сделанных переводов. Якутский язык отличается обилием архаических слов и выражений, не всегда понятных даже для тех лиц, которые к ним прибегают при вольном повествовании. Просьба дать пояснение не всегда достигает цели: обычно следует фраза—«почем я знаю, так говорят?»

По разработанной мною программе остаются не исследованными -Верхоянский уезд, за исключением территории Жиганского улуса, Колымский и Олёкминский уезды, в Якутском - густонаселенное Амгинско-Ленское плоскогорье. В Вилюйском уезде поездка собирателя носила мимолетный характер: слегка задет огромный Средне-Вилюйский улус, остались в стороне Мастахский и Угюдейский улусы.

Последние три улуса должны быть признаны очагами черного шаманизма».

_________________

По поводу первой части «Легенд и рассказов о шаманах», помещенной особым приложением к сборнику «Очерки по изучению Якутского Края» (Вып. 2. Изд. Вост. Сиб. Отд. Р. Г. Об-:ва. Иркутск, 1928 г.), появилась пока единственная рецензия в № 14 газеты «Безбожник» за этот год. Автор рецензии, т. Урсынович пишет, что изданный материал имеет ближайшее отношение к «такому важному вопросу, как происхождение культа умирающего и воскресающего бога». Вместе с тем, Урсынович высказывает пожелание, чтобы «этнографы занялись подбором материалов, интересных для наших антирелигиозников».

Приведенный вывод одного из активных работников центра на антирелигиозном фронте обязывает нас к более серьезному отношению к остаткам шаманистических воззрений туземных племен Сибири, т. Урсынович в значительной мере прав и в другом своем утверждении, что наши этнографы до сих пор мало интересовались аналогиями шаманистических представлений с религиозными культами средиземноморских народов. Но однако не бывает правила без исключения: в 4-ом № журнала «Сибирские Огни» за 1926 г. напечатана неопубликованная ранее статья Г. Н. Потанина под заглавием «Происхождение Христа», представляющая из себя стенографическую запись устного доклада автора на заседании Общества Изучения Сибири 5-го декабря 1911 г.

Мы должны быть очень признательны редакции «Сибирских Огней» за напечатание интересной работы такого крупного знатока и авторитета по вопросам турко-монгольского быта, как покойный Григорий Николаевич Потанин. Отсылая интересующихся научной аргументацией Потанина к указанной статье, мы позволим себе привести здесь лишь его заключительный вывод:

«Таким образом, мы видим, что в основе евангельской легенды о Xристе лежит центрально-азиатская шаманийская легенда, что образ самого Христа создан по образу, за много веков раньше существовавшему в глубине Азии. Вот все, что я хотел сказать».

(«Сибирские Огни» № 4 за 1926 год. Стр. 131).

Публикуя ныне второй выпуск «Легенд и рассказов о шаманах», их собиратель предпосылает небольшую вводную статью, в которой рассматриваются отдаленные и принципиальные вопросы кочевого быта, а также прилагает краткие важнейшие тезисы об аналогичных моментах в христианстве и шаманизме.

Среди других погрешностей при корректировании печатных текстов работы на стр. 119 в строке 22 сверху оказался досадный пропуск слова «своеобразного» после выражения в «бессознательном усвоении основ».

Иркутск. 10 мая 1929 г.

ШАМАНИЗМ И ХРИСТИАНСТВО

(Предварительные тезисы)

I

Достаточно беглого ознакомления с сущностью шаманистических воззрений аборигенов Сибири, чтобы подметить в них целый ряд сходных черт с христианскими представлениями[68]:

1. Сибирский шаман по своей профессии является народным медиком, который лечит всякие болезни колдовскими приемами. В основе шаманской медицинской практики лежит своеобразная народная философия. Она чрезвычайно проста и сводится к следующему.

Весь мир наполнен множеством невидимых злых сил, бесов, чертей или «духов-вредителей», употребляя довольно удачный термин современной этнологической науки, которые для того и существуют, чтобы делать всякую пакость человеку: они причиняют болезнь и смерть ему самому, его скоту, создают всякого рода преграды в его хозяйственной деятельности, сбивают человека на всякие неправые пути, подстре кают к дурным поступкам, влияют на атмосферные явления ко вреду человека и т.д. Нормальная жизнь на земле стала бы абсолютно невозможной, если бы не существовали среди людей испокон веков великие и малые шаманы, которые только и могут успешно бороться с этими врагами рода человеческого. Они, по воззрениям шаманистов, обладают особой силой зрения, которая дает им возможность видеть то, что недоступно для простых смертных, и бороться с легионом невидимых злых духов. Если бы не существовали шаманы, то, по сути изложенной философии, шаманствующие народы должны были бы превратиться в неисправимых пессимистов.

Мы, люди, спокойно ходим по земле, доживаем до старости, благополучно занимаемся хозяйственными делами только потому, что не вывелась еще благодетельная порода шаманов-чудотворцев и целителей.

Итак, шаманы—спасители людей, изгонители зловредных бесов, врачеватели тяжелых болезней и недугов, воскрешатели мертвых, они даруют зрение слепым, исправляют хромых, исцеляют бесноватых, провидят будущее и дают полезные советы. (См. Л. о Ш. ч 2. гл. третья).

Спасительная миссия шаманов осуществляется ими благодаря фамильно-родовой способности — вселять в себя «духов» все своих ближайших и отдаленных предков-шаманов. Эти-то шаманские духи и есть истинные «святые покровители» людей, которые, используя уста своего потомка, живого шамана пророчат обо всем. Их силою и таинственными знаниями шаман совершает все свои спасительные подвиги. Сходят в подземный мир, летают на небеса не живые шаманы-люди, а духи его святых предков. Живой шаман совершает показательные мистерии полетов вверх и вниз, ведет диалоги, поет священные гимны лишь в знамение того, что делается одновременно духами. В шаманских песнопениях лишь очень немногие вступительные слова приписываются самому шаману, все остальное — говорят и священнодействуют бестелесные духи, которые воскресают как бы в лице живого шамана.

Духи- души очень давно живших шаманов, или обыкновенных людей, превратившихся после смерти в злых духов. Первый признак сошествия духов на человека — обретение последним дара поэтической импровизации. «Поэзия есть речь богов» (вернее, обожествленных людей) присуще не только грекам, но, в не меньшей степени, и шаманистам. Само собой разумеется, чтобы понимать шаманскую поэзию, нужно знать языки шаманствующих народов и научиться отличать их прозаическую речь от поэтической, ибо, как говорят дикие якуты: «ынах мангырасан билсэр, сылгы кистэсэн, киси кэпсэтэн», — т. е. рогатый скот узнает друг друга мычанием, конный скот — ржанием, а люди- взаимными разговорами. Иначе наше знание о шаманизме мало чем отличалось бы от представлений слепых о цветах. По воззрениям шаманистов человек —шаман при совершении мистерии никуда не летает - ни вверх и ни вниз, он стоит на месте. Если противоположные объяснения очень часто даются рядовыми людьми, то или обычное в разговоре lapsus linguac, обусловленное стремлением к экономии слов, или же проистекает от того, что они сами очень плохо понимают сущность шаманистических представлений. Сократовская заповедь — «прежде всего познай самого себя»—в равной мере справедлива и в отношении шаманистов. В каждой народной среде всякая культура, в чем бы она не заключалась, является делом рук и разумения выдающихся большаков. Было бы смешно философию христианства выспрашивать у каждого, кто творит крестное знамение, призывая имя Христа, у каждой старухи, которая шепчет молитву «пресвятая троица, спаси нас», или даже у рядового сельского попа, который сам не ведает, что творит. В религии больше чем где-либо царят — обезьяний принцип и бессознательный трафарет, освященный веками. Затем, нужно было бы научиться отличать народов- творцов от их подражателей.

Итак, идея сошествия святых духов на живого человека и пророчество его устами неотделимы от шаманистических воззрений. Вместе с тем, необходимо признать, что обожествление душ умерших знаменитых шаманов, регулярное общественное и частное моление, жертвоприношение им (обычно на могилах) были когда-то характерной особенностью шаманской веры. (См. Л. о Ш. ч. 2. стр. 1—8). Эти представления до наших дней сохранились у Иркутских бурят и у алтайцев. Причем у последних подобие латинского креста является иконой, си м в о л о м обожествленной шаманской души. (См. А. В. Анохин. Материалы по шаманству у алтайцев. Сбор. Муз. Антр, и Этн. при Росс. А. Н. т. IV, 2. Стр. 23 и 148. См. также приложенные к этому труду рисунки № 119, 45, 47, 56, 59, 67, 68, 70, 71, 73, 88, 89, 92, 96 — крестовины бубна). У якутов и тунгусов этот же символ шаманской души сохранился в форме неравноконечного креста — «быарык» — металлическая крестовина бубна. (См. в начале кн. фот. снимок шаманского бубна якуто-тунгусского типа). О равноконечном кресте см. ниже прим.*). Теперь перейдем к христианским параллелям.

2. Что Иисус представлялся когда-то простонародным медиком, изгонителем бесов, кажется, не подлежит никакому сомнению. Некоторые ученые-историки давным-давно причисляют его к древнееврейской секте так называемых терапевтов.

По евангелиям, он вылечивает больных, одержимых бесами, прокаженных, глухих, слепых, воскрешает мертвых и т.д. Творимые им чудеса мало разнятся от тех, которые приписываются и легендарным шаманам: хождение по водам, насыщение голодных чудесно добытой пищей, влияние на погоду... Он собирает вокруг себя простонародную толпу, именно, своими колдовскими приемами. Это искусство и дает ему возможность существовать, не трудясь, наподобие птиц небесных, которые не «сеют и не жнут». Потому-то он и почетный гость на свадьбах и на похоронах, как и якутские шаманы.

Вряд ли нужно лишний раз подчеркивать, что почитание символа креста неотделимо от христианства?

3. Мы точно также не знаем, чтобы он со своими чудесами вращался в аристократических хоромах, среди образованной знати, среди богатых, имеющих возможность держать при себе искусных лекарей, учеников и сродников древнегреческого Гиппократа. Бедные хижины рыбаков, плотников, простодушных сельских обитателей, толпы простого народа на площадях и есть неподдельная арена деятельности богочеловека Иисуса, именуемого Христом. Там он собирал многотысячные толпы своих почитателей и поклонников, которые иногда бывали сыты и пятью рыбами и несколькими караваями хлеба. Никто иной, как простой и темный народ, своими рукоплесканиями, наивной верой, упрямым поклонением, возвел легендарного Иисуса на вершину неувядаемой славы и наделил его званием «сына божьяго». Нам никто и не докажет, что глас божий с неба, раздавшийся, якобы, над священными водами Иордана, слышал кто-либо из образованных людей того века, подобный хотя бы Плинию Младшему, который своими глазами видел огненное зарево над Везувием, ощущал и страшные подземные удары, от которых падали крепкие хоромы римских магнатов и валились статуи их богов в погибших городах Помпея и Геркуланум. Факты, описываемые Плинием, не вызвали бы ни малейшего сомнения, если бы даже все это и подтвердилось позднейшими раскопками. Но где и у кого мы найдем доказательство тому, что при смерти Иисуса тоже — «тряслась земля, рассеялись камни»..? И что, к довершению всего, «гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли... и вышедши из гробов, по воскресении Его, вошли во святой град, и явились многим». (Евангелие от Матвея, гл. 27, §§ 51—53).

Не смешно ли людям науки вести ученую полемику с богословами, которые верят подобным чудесам, и заниматься кропотливым подбиранием доказательств «не — историчность Иисуса», забывая элементарное право логики, что недоказуемые по своей природе утверждения не нуждаются в опровержении и не могут быть предметом научного обсуждения?

Наука в данном случае может и должна ограничься только постановкой диагноза —в какой среде и по каким причинам все еще существуют младенцы разумом, «нищие духом», которые принимают за чистую монету каждое писанное слово в своих замусоленных книгах, а также разоблачением того, что и образованные иерархи сами давным-давно не верят и не могут верить в эти детские сказки, но лишь поддерживают видимость веры ради почета, уважения, общественного положения, короче, «не ради Иисуса, а хлеба куса», по крылатому выражению одного из русских епископов. Несомненно, что по тому же основанию они, тщательно изучив греческую философскую премудрость, постарались любезные простому народу сюжеты дополнить и подмалевать недостающей этикой и философскими «вещами в себе», чтобы им самим не стыдно было бы фигурировать среди верующих во Христе. При этом, господствующая античная культура служила зеркалом, а греческая философия, особенно в своем александрийском ответвлении, давала обильные косметические средства для благочестивых кокеток и заведомых ханжей. Четвертое евангелие целиком, а остальные, так называемые «синоптические», частями, конечно, подверглись сознательной ретуши в целях облагорожения простонародного образа и придания ему, в целом, характера «учительской миссии» и проповедании якобы неведомых ранее моральных истин и заповедей любви. Эти подлоги и не требуют особых доказательств, они ясны по сути вещей, ибо в евангелиях сошлись две крайности—нежественная оболочка и мудрые изречения. Необходимо отличать первобытное народное «хрестианство» и официальное — епископское, подчищенное "соборным разумом" являющееся ничем иным, как отраслью древней философии, а не формой бытовой религии.

Как в самых евангелиях, так и в древне-христианской литературе есть несомненные признаки великих талантов», златоустов века, подводивших итог всей античной культуры.Даже больше того, если евангелие чем и держится до сих пор,покоряя многие слабые умы, то это— бесспорной художественной красотой употребленных поэтических образов, крылатых выражений, взятых из сокровищницы многотысячелетней культуры и житейского опыта народов древнего мира. Сила и красота евангельских художественных образов, отнюдь, не теряют своего очарования, особой рельефности и видимой правдивости при переводах на любые языки народов с развитой общественной жизнью. Это художество и придает трем первым евангелиям характер вечной книги, которая, как особый род литературного произведения, вряд ли когда и потеряет свою ценность? Евангелие, перестав быть священной книгой, перейдет в заветный архив неувядающих образцов литературно-художественных произведений, наряду с творениями Данте, Мильтона, Шекспира, Пушкина и т. д.

Итак, Иисус, чудотворец, посланник свыше, родился в мозгах невежественных масс того времени, а не Плиниев Младших и не Иосифов Флавиев. Вот почему мы не видим ничего предосудительного в том, что христианские представления могут и должны быть сопоставлены с шаманистическими.

4. Христос не только народный лекарь, но и пророк, который предвещает о грядущих переменах, он проповедник веры в истинного бога, он — обновитель жизни. Он — воскресший Моисей. Те же функции, по-видимому, когда-то приписывались и якутским шаманам. Дар прорицания и предвидения — неотъемлемое свойство шаманов по воззрениям всех Сибирских племен: шаман-пророк по преимуществу. Якутские и тунгусские шаманы каждую свою мистерию заключают предсказаниями присутствующим о том, что ожидает каждого из них в грядущем. К его вещему знанию прибегают в случае неизвестности вора и необходимости отыскания покражи. По многочисленным преданиям якутов, перед битвами заставляют камлать шаманов, чтобы узнать исход сражения. Он же является и провидцем грядущих бед, угрожающих целому народу.

В старину, когда шаманствующие народы жили политически самостоятельно, избирали вождей и вели наступательные и оборонительные войны, шаманы, несомненно, играли очень важную роль во всех вопросах внутренней и внешней политики. Сохранившееся полулегендарное известие о принятии Темучином титула «Чингис-Хана» -при участии шамана вряд ли нужно рассматривать, как исключение от общепринятых обычаев кочевников? Такой важный момент в быту кочевников, как избрание хана, не могло совершаться без испрашения воли чтимых ими духов. Сравнивая краткие летописные описания обрядов, сопровождавших избрание великих ханов в Монголии, с бурятскими обычаями посвящения в шаманское звание, нетрудно заметить большое сходство между ними. У бурят посвящаемого шамана садят на белый войлок и носят вокруг березы, вручают ему шпагу, которая, якобы, получается с неба вместе с указом об утверждении шаманом (См. Агапитов и Хангалов — «Материалы для изучения шаманства в Сибири. Шаманство у бурят Иркутской губерни Изв. Вост. Сиб. Отд. Р. Г. Общ., т. XIV, № 1, стр. 50-51). Шаману вручают также две конные трости, которые служат священными атрибутами его звания и употребляются при призывании им духов своих предков — шаманов, т.н. "утха". Кроме того, у бурят к наиболее важным моментам обряда посвящения относится помазание кандидата кровью жертвенного животного (ibid 50 стр.). Нужно ли слишком сомневаться в том, что таково же было и происхождение библейского обряда помазания на царство пастушеских царей древних евреев пророками, жрецами-шаманами. Или благовонное масло Аравийских деревьев было всегдашним уделом великих и культурных народов древности? Были ли они с колыбели столь душистыми?

Таким образом, шаманы древности были не только пророками, которые утверждали избрание военных вождей, но и сами, по-видимому, были царями, «помазанниками божиими». Это вполне соответствует данным исторических хроник о сумерийских «патеси» и древне-египетских фараонах, которые одновременно были и жрецами, и царями. Вот почему у сибирских скотоводов мы имеем право искать продолжение шаманистических обрядов и представлений в их легендарных сказаниях о светских героях, которые, на первый взгляд, не имеют прямого отношения к народной религии. (В отношении якутов этим материалам посвящается третий выпуск — «Легенд и рассказов о шаманах», под заглавием «Эллэйада», который уже приготовлен для печати).

У номадов основные идеи о великих шаманах, по-видимому, перенесены на их великих воителей, которые в переломные эпохи новых достижений в способах передвижения и металлургического искусства в обширных степях Евразии давали шах и мат всем маленьким царькам, внося этим мир и тишину в взбудораженную жизнь степняков. С явлением такого козырного туза вполне естественно и кончалась до поры- до времени эпоха всеобщего соперничества и состязаний, которые утомляли народ вечными тревогами и невозможностью вести нормальную хозяйственную жизнь. В этом сущность и мессианских ожиданий степных народов, которые в лице современных монголов и теперь ожидают второго рождения своего великого Чингис-Хана, единородного сына голубых небес и посланника свыше, по их воззрениям. Эти единицы, которые порождались общей экономической и исторической конъюнктурой всей окружающей обстановки, зарабатывали славу не только для себя, но, несомненно, обогащали и свой народ, захватывая вместе с ним обширные привольные степи, где откармливался скот и благоденствовал народ, да плюс еще дань покоренных оседлых народов. Следовательно, привязанность народных масс к своим знаменитым воителям была не совсем бескорыстной. В основе хвалебных гимнов оказывается, как и всегда, дело живота. Вместе с тем становится ясным и то, что эти «сыны божии» имеют необходимой предпосылкой и многих маленьких царей — Иродов, которые занимаются избиением Вифлеемских младенцев, ибо «чем ночь темней, тем ярче восходит звезда единородного избраника», затмевающего всех своих соперников.

В бредовых видениях якута (См. Л. о Ш., ч. 2, с. 30—35) шаманы выступают в роли обновителей жизни. Они очищают ее от последствий греха своими заклинаниями. По общему смыслу преданий якутского народа, великие шаманы зарождаются в поворотные эпохи обновления обветшавшей жизни, когда она требует искупительных жертв, умножая вокруг явления болезни и смерти. Но духи щадят жизнь великого шамана среди всеобщей погибели. Эти человеческие жертвы якуты называют «толук», что значит искупление, выкуп за тот «чудесный» дар, которым духи предков якобы наделяют своего потомка, чтобы спасать людей от болезней и смерти. Шаман потому и шаман, что происходит от беспрерывного ряда предков, канонизированных в народном сознании.

Таким образом, идеи искупительных страданий и жертвы, идея второго пришествия спасителя, вообще, комплекс представлений, сводящихся к мессианским чаяниям, оказываются равно присущими и шаманистам.

5. Обращаясь теперь к мифологическим сказаниям якутов о рождении великих шаманов («улуу ойун»), мы можем констатировать целый ряд аналогий с евангельскими представлениями. Легендарные шаманы рождаются девой от любовного сопряжения с духом, сошедшим с неба (сыном Улуу-Тойона), или старухой, которая имеет дряхлого мужа, неспособного к супружеской жизни, или, наконец, совсем беспорочно—от поцелуя своего умирающего мужа. (У бурят и более древних монгольских степняков великие цари и шаманы рождаются от поглощенной девой, или вообще женщиной, градинки, от солнечного луча, от любовных связей женщин с волками, посланниками неба, и т.д. Все это —перепевы и переиздания одного и того же сюжета, где сохранившиеся в наиболее примитивных формах, где и просто в дикарской обработке народадами подражателями).

Наконец, необходимо отметить один характерный момент совпадения шаманистических представлений с евангельскими, а именно, нахожден