Соотнесите культурологическую теорию и ее представителя.

а) эволюционизм 1) Э. Тайлор

б) диффузионализм 2) Б. Малиновский

в) функционализм 3) Ф. Гребнер

Учебная литература по теме

1. Грушевицкая Т.Г. Культурология / Т.Г. Грушевицкая, А.П. Садохин. – М.: Юнити, 2010. – Главы 3, 4.

2. Культурология / Н.Г. Кулинич, Е.Ю. Потапчук, В.И. Потапчук, Е.А. Мельничук. – Хабаровск: Изд-во ТОГУ, 2015 – Главы 2, 7, 10.

Дополнительная литература по теме

1. Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культур / А.А. Белик. –
М.: Изд-во РГГУ, 1998. – 241 с.

2. Данилевский Н.Я. Россия и Европа / Н.Я. Данилевский. – М.: Институт русской цивилизации, 2008. – 816 с.

3. Дианова В.М. История культурологии / В.М. Дианова, Ю.Н. Солонин. – М.: Юрайт, 2013. – 461 с.

4. История культурологии / под ред. А.П. Огурцова. – М.: Гардарики, 2006. – 383 с.

5. Иконникова С.Н. История культурологических теорий / С.Н. Иконникова. – СПб.: Питер, 2005. – 474 с.

6. Тойнби А. Исследование истории: возникновение, рост и распад цивилизации /
А. Тойнби. – М.: АСТ, 2012. – 672 с.

7. Философия культуры: становление и развитие / под ред. М.С. Кагана. – СПб.: Лань, 1998. – 443 с.

8. Шпенглер О. Закат Европы / О. Шпенглер. – М.: Мысль, 1998. – Т. 1. – 663 с. – Т. 2. – 606 с.

Тема 3. ФРЕЙДИСТСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ КУЛЬТУРЫ

Теоретические вопросы

1. Понятие бессознательного в концепции З. Фрейда.

2. Структура личности в учении З. Фрейда: бессознательное, сознание, сверх-сознание.

3. Культура как регулятор бессознательных желаний человека в учении
З. Фрейда.

4. Возникновение культуры в концепции З. Фрейда.

Вопросы для анализа

1. Какую роль играет бессознательное в жизни человека?

2. Каким образом взаимодействия между «ОНО», «Я» и «СВЕРХ-Я» создает внутренний конфликт у человека?

3. Почему у человека и общества возникает недовольство культурой?

Работа со словарем: выпишите, уясните и запомните краткие определения ниже перечисленных понятий.

Бессознательное («оно»), интериоризация, либидо, психоанализ, сверхсознание («сверх-Я»), сознание («Я»), сублимация, фрейдизм

Работа с текстом: прочитайте отрывки из статьи и ответьте на вопросы.

Зигмунд Фрейд (1856-1939)

Будущее одной иллюзии

Если долгое время живешь внутри какой-то определенной культуры и неоднократно принимаешься исследовать, какими были ее истоки и путь развития, то рано или поздно чувствуешь искушение обратить взор в другом направлении и поставить вопрос, какая дальнейшая судьба предстоит этой культуре и через какие перемены ей назначено пройти.

…Человеческая культура – я имею в виду все то, в чем человеческая жизнь возвысилась над своими биологическими обстоятельствами и чем она отличается от жизни животных, причем я пренебрегаю различением между культурой и цивилизацией, – обнаруживает перед наблюдателем, как известно, две стороны. Она охватывает, во-первых, все накопленные людьми знания и умения, позволяющие им овладеть силами природы и взять у нее блага для удовлетворения человеческих потребностей, а во-вторых, все институты, необходимые для упорядочения человеческих взаимоотношений и особенно – для дележа добываемых благ. Оба эти направления культуры связаны между собой, во-первых, поскольку на взаимоотношения людей оказывает глубокое влияние мера удовлетворения влечений, дозволяемая наличными благами, во-вторых, поскольку отдельный человек сам может вступать в отношения с другим по поводу того или иного блага, когда другой использует его рабочую силу или делает его сексуальным объектом, а в-третьих, поскольку каждый отдельный индивид виртуально является врагом культуры, которая тем не менее должна оставаться делом всего человеческого коллектива. Примечательно, что, как бы мало ни были способны люди к изолированному существованию, они тем не менее ощущают жертвы, требуемые от них культурой ради возможности совместной жизни, как гнетущий груз. Культура должна поэтому защищать себя от одиночек, и ее институты, учреждения и заповеди ставят себя на службу этой задаче; они имеют целью не только обеспечить известное распределение благ, но и постоянно поддерживать его, словом, должны защищать от враждебных побуждений людей все то, что служит покорению природы и производству благ. Создания человека легко разрушимы, а наука и техника, построенные им, могут быть применены и для его уничтожения.

Так создается впечатление, что культура есть нечто навязанное противящемуся большинству меньшинством, которое ухитрилось завладеть средствами власти и насилия. Естественно, напрашивается предположение, что все проблемы коренятся не в самом существе культуры, а вызваны несовершенством ее форм, как они складывались до сего дня. Нетрудно обнаружить эти ее недостатки. Если в деле покорения природы человечество шло путем постоянного прогресса и вправе ожидать ещё большего в будущем, то трудно констатировать аналогичный прогресс в деле упорядочения человеческих взаимоотношений, и, наверное, во все эпохи, как опять же и теперь, многие люди задавались вопросом, заслуживает ли вообще защиты эта часть приобретений культуры. Хочется думать, что должно же быть возможным какое-то переупорядочение человеческого общества, после которого иссякнут источники неудовлетворенности культурой, культура откажется от принуждения и от подавления влечений, так что люди без тягот душевного раздора смогут отдаться добыванию благ и наслаждению ими. Это был бы золотой век, спрашивается только, достижимо ли подобное состояние. Похоже, скорее, что всякая культура вынуждена строиться на принуждении и запрете влечений; неизвестно еще даже, будет ли после отмены принуждения большинство человеческих индивидов готово поддерживать ту интенсивность труда, которая необходима для получения прироста жизненных благ. Надо, по-моему, считаться с тем фактом, что у всех людей имеют место деструктивные, то есть антиобщественные и антикультурные, тенденции и что у большого числа лиц они достаточно сильны, чтобы определить собою их поведение в человеческом обществе.

…Как нельзя обойтись без принуждения к культурной работе, так же нельзя обойтись и без господства меньшинства над массами, потому что массы косны и недальновидны, они не любят отказываться от влечений, не слушают аргументов в пользу неизбежности такого отказа, и индивидуальные представители массы поощряют друг в друге вседозволенность и распущенность. Лишь благодаря влиянию образцовых индивидов, признаваемых ими в качестве своих вождей, они дают склонить себя к напряженному труду и самоотречению, от чего зависит существование культуры. Все это хорошо, если вождями становятся личности с незаурядным пониманием жизненной необходимости, сумевшие добиться господства над собственными влечениями. Но для них существует опасность, что, не желая утрачивать своего влияния, они начнут уступать массе больше, чем та им, и потому представляется необходимым, чтобы они были независимы от массы как распорядители средств власти. Короче говоря, люди обладают двумя распространенными свойствами, ответственными за то, что институты культуры могут поддерживаться лишь известной мерой насилия, а именно люди, во-первых, не имеют спонтанной любви к труду и, во-вторых, доводы разума бессильны против их страстей.

…Наше развитие идет в том направлении, что внешнее принуждение постепенно уходит внутрь, и особая психическая инстанция, человеческое сверх-Я, включает его в число своих заповедей. Каждый ребенок демонстрирует нам процесс подобного превращения, благодаря ему приобщаясь к нравственности и социальности. Это усиление сверх-Я есть в высшей степени ценное психологическое приобретение культуры. Личности, в которых оно произошло, делаются из противников культуры ее носителями. Чем больше их число в том или ином культурном регионе, тем обеспеченнее данная культура, тем скорее она сможет обойтись без средств внешнего принуждения. Мера интериоризации, однако, очень различна для отдельных запретов. В отношении вышеупомянутых древнейших требований культуры интериоризация, если оставить в стороне досадные случаи неврозов, похоже, в значительной мере достигнута. Ситуация меняется, когда мы обращаемся к другим импульсивным желаниям. С изумлением и тревогой мы обнаруживаем тут, что громадное число людей повинуется соответствующим культурным запретам лишь под давлением внешнего принуждения, то есть только там, где нарушение запрета грозит наказанием, и только до тех пор, пока угроза реальна. Это касается и тех так называемых требований культуры, которые в равной мере обращены ко всем. В основном с фактами нравственной ненадежности людей мы сталкиваемся в этой сфере. Бесконечно многие культурные люди, которые отшатнулись бы в ужасе от убийства или инцеста, не отказывают себе в удовлетворении своей алчности, своей агрессивности, своих сексуальных страстей, не упускают случая навредить другим ложью, обманом, клеветой, если могут при этом остаться безнаказанными, и это продолжается без изменения на протяжении многих культурных эпох.

В отношении ограничений, касающихся лишь определенных классов общества, мы сталкиваемся с примитивной и вполне недвусмысленной ситуацией. Как и следовало ожидать, обойденные классы завидуют привилегиям элиты и готовы на все, чтобы отделаться от своей дополнительной доли лишения. Когда это невозможно, внутри данной культуры пускает корни устойчивая неудовлетворенность, способная привести к опасным мятежам. Если культура не в силах справиться с положением, когда удовлетворенность определенного числа её представителей имеет своей предпосылкой угнетение других, возможно большинства, а это имеет место во всех современных культурах, то угнетенные понятным образом проникаются острой враждебностью к культуре, которую они поддерживают своим трудом, но к благам которой они причастны в слишком малой мере. Интериоризации культурных запретов в таком случае ожидать от угнетенных не приходится, они, наоборот, не расположены признавать эти запреты, стремятся разрушить саму культуру, отменить при возможности самые ее предпосылки. Враждебность этих классов культуре так очевидна, что благодаря ей теряется из виду более скрытная враждебность лучше обеспеченных общественных слоев. Нечего и говорить, что культура, оставляющая столь большое число участников неудовлетворенными и толкающая их на бунт, не имеет перспектив на длительное существование и не заслуживает его.

…Самая, может быть, важная часть психического инвентаря культуры до сих пор ещё не упоминалась. Это ее, в широчайшем смысле, религиозные представления, иными словами, – как нам предстоит обосновать ниже – ее иллюзии.

В чем заключена особая ценность религиозных представлений? Мы говорили о враждебности к культуре, следствии гнета этой последней, требуемого ею отказа от влечений. Если вообразить, что ее запреты сняты и что отныне всякий вправе избирать своим сексуальным объектом любую женщину, какая ему нравится, вправе убить любого, кто соперничает с ним за женщину или вообще встает на его пути, может взять у другого что угодно из его имущества, не спрашивая разрешения, – какая красота, какой вереницей удовлетворении стала бы тогда жизнь! Правда, мы сразу натыкаемся на следующее затруднение. Каждый другой имеет в точности те же желания, что я, и будет обращаться со мной не более любезным образом, чем я с ним. По существу, только один-единственный человек может поэтому стать безгранично счастливым за счет снятия всех культурных ограничений – тиран, диктатор, захвативший в свои руки все средства власти; и даже он имеет все основания желать, чтобы другие соблюдали по крайней мере одну культурную заповедь: не убивай.

Но как неблагодарно, как, в общем, близоруко стремиться к отмене культуры! Тогда нашей единственной участью окажется природное состояние, а его перенести гораздо тяжелей. Правда, природа не требовала бы от нас никакого ограничения влечений, она дала бы нам свободу действий, однако у нее есть свой особо действенный способ нас ограничить, она нас губит, холодно, жестоко и, как нам кажется, бездумно, причем, пожалуй, как раз по случаю удовлетворения нами своих влечений. Именно из-за опасностей, которыми нам грозит природа, мы ведь и объединились и создали культуру, которая, среди прочего, призвана сделать возможной нашу общественную жизнь. В конце концов, главная задача культуры, ее подлинное обоснование – защита нас от природы.

…Культура облегчает ему здесь задачу, она старается в одинаковой мере за всех; примечательно, что, пожалуй, все культуры делают в этом отношении одно и то же. Они никогда не дают себе передышки в выполнении своей задачи – защитить человека от природы, они только продолжают свою работу другими средствами. Задача здесь троякая, грубо задетое самолюбие человека требует утешения; мир и жизнь должны быть представлены не ужасными, а кроме того, просит какого-то ответа человеческая любознательность, движимая, конечно, сильнейшим практическим интересом.

Самым первым шагом достигается уже очень многое. И этот первый шаг-очеловечение природы. С безличными силами и судьбой не вступишь в контакт, они остаются вечно чужды нам. Но если в стихиях бушуют страсти, как в твоей собственной душе, если даже смерть не стихийна, а представляет собою насильственное деяние злой воли, если повсюду в природе тебя окружают существа, известные тебе из опыта твоего собственного общества, то ты облегченно вздыхаешь, чувствуешь себя как дома среди жути, можешь психически обрабатывать свой безрассудный страх. Ты, может быть, еще беззащитен, но уже не беспомощно парализован, ты способен по крайней мере реагировать, а может быть, ты даже и не беззащитен, ведь почему бы не ввести в действие против сверхчеловеческих насильников, то есть сил внешней природы, те же средства, к которым мы прибегаем в своем обществе; почему бы не попытаться заклясть их, умилостивить, подкупить, отняв у них путем такого воздействия какую-то часть их могущества. Такая замена естествознания психологией не только дает мгновенное облегчение, она указывает и путь дальнейшего овладения ситуацией.

…Когда взрослеющий человек замечает, что ему суждено навсегда остаться ребенком, что он никогда не перестанет нуждаться в защите от мощных чуждых сил, он наделяет эти последние чертами отцовского образа, создает себе богов, которых боится, которых пытается склонить на свою сторону и которым тем не менее вручает себя как защитникам. Таким образом, мотив тоски по отцу идентичен потребности в защите от последствий человеческой немощи; способ, каким ребенок преодолевал свою детскую беспомощность, наделяет характерными чертами реакцию взрослого на свою, поневоле признаваемую им, беспомощность, а такой реакцией и является формирование религии. Но в наши намерения не входит дальнейшее исследование развития идеи божества; мы имеем здесь дело с готовым арсеналом религиозных представлений, который культура вручает индивиду.

…Возвращаясь после этого уточнения к религиозным учениям, мы можем опять же сказать: они все – иллюзии, доказательств им нет, никого нельзя заставить считать их истинными, верить в них. Некоторые из них настолько неправдоподобны, настолько противоречат всему нашему в трудах добытому знанию о реальности мира, что мы вправе – с необходимым учетом психологических различий – сравнить их с бредовыми идеями. О соответствии большинства из них действительному положению вещей мы не можем судить. Насколько они недоказуемы, настолько же и неопровержимы. Мы знаем ещё слишком мало для того, чтобы сделать их предметом более близкого критического рассмотрения. Загадки мира лишь медленно приоткрываются перед нашим исследованием, наука на многие вопросы еще не в состоянии дать никакого ответа. Научная работа остается для нас, однако, единственным путем, способным вести к познанию реальности вне нас. Будет той же иллюзией, если мы станем ожидать чего-то от интуиции и погружения в себя; таким путем мы не получим ничего, кроме с трудом поддающихся интерпретации откровений относительно нашей собственной душевной жизни, они никогда не дадут сведения о вопросах, ответ на которые так легко дается религиозному учению. Заполнять лакуны собственными измышлениями и поличному произволу объявлять те или иные части религиозной системы более или менее приемлемыми было бы кощунством. Слишком уж значительны эти вопросы, хотелось бы даже сказать: слишком святы.

…Итак, продолжим нашу защиту. Религия несомненно оказала человеческой культуре великую услугу, сделала для усмирения асоциальных влечений много, но недостаточно. На протяжении многих тысячелетий она правила человеческим обществом; у нее было время показать, на что она способна. Если бы ей удалось облагодетельствовать, утешить, примирить с жизнью, сделать носителями культуры большинство людей, то никому не пришло бы в голову стремиться к изменению существующих обстоятельств. Что мы видим вместо этого? Что пугающе большое число людей недовольно культурой и несчастно внутри нее, ощущает ее как ярмо, которое надо стряхнуть с себя; что недовольные либо кладут все силы на изменение этой культуры, либо заходят в своей вражде к культуре до полного нежелания слышать что бы то ни было о культуре и ограничении влечений. Нам возразят здесь, что сложившаяся ситуация имеет причиной как раз утрату религией части своего влияния на человеческие массы, а именно вследствие прискорбного воздействия научного прогресса. Запомним это признание вместе с его обоснованием, чтобы использовать его позднее для наших целей. Однако упрек в адрес науки не имеет силы.

…От образованных и от людей духовного труда для культуры нет большой угрозы. Замещение религиозных мотивов культурного поведения другими, мирскими прошло бы у них без сучка и задоринки, а кроме того, они большей частью сами носители культуры. Иначе обстоит дело с огромной массой необразованных, угнетенных, которые имеют все основания быть врагами культуры. Пока они не знают, что в бога больше не верят, все хорошо. Но они это непременно узнают, даже если это мое сочинение не будет опубликовано. И они готовы принять результаты научной мысли, оставаясь незатронутыми тем изменением, которое производится в человеке научной мыслью. Нет ли опасности, что враждебность этих масс к культуре обрушится на слабый пункт, который они обнаружат в своей строгой властительнице? Если я не смею убивать своего ближнего только потому, что господь бог это запретил и тяжко покарает за преступление в этой или другой жизни, но мне становится известно, что никакого господа бога не существует, что его наказания нечего бояться, то я, разумеется, убью ближнего без рассуждении, и удержать меня от этого сумеет только земная власть. Итак, либо строжайшая опека над этими опасными массами, тщательнейшее исключение всякой возможности их духовного развития, либо основательная ревизия отношений между культурой и религией.

…Воспитание, избавленное от гнета религиозных учений, пожалуй, мало что изменит в психическом существе человека, наш бог Логос, кажется, не так уж всемогущ, он может исполнить только часть того, что обещали его предшественники. Если нам придется в этом убедиться, мы смиренно примем положение вещей. Интерес к миру и к жизни мы от того не утратим, ведь у нас есть в одном отношении твердая опора, которой Вам не хватает. Мы верим в то, что наука в труде и исканиях способна узнать многое о реальности мира, благодаря чему мы станем сильнее и сможем устроить свою жизнь. Если эта вера – иллюзия, то мы в одинаковом положении с Вами, однако наука своими многочисленными и плодотворными успехами дала нам доказательства того, что она не иллюзия. У нее много открытых и еще больше замаскированных врагов среди тех, кто не может ей простить, что она обессилила религиозную веру и грозит ее опрокинуть. Ей ставят на вид, что она мало чему нас научила и несравнимо больше оставила непроясненным. Но при этом забывают, как она молода, как трудны были её первые шаги и как исчезающе мал отрезок времени, истекшего с тех пор, как человеческий интеллект окреп для решения ее задач. Не делаем ли мы все одинаковую ошибку, кладя в основу своих суждений слишком короткие отрезки времени? Нам следовало бы взять пример с геологов. Люди жалуются на ненадежность науки, она якобы провозглашает сегодня законом то, что следующее поколение сочтет ошибкой и заменит новым, столь же недолговечным законом. Но это несправедливо и отчасти неверно. Смена научных мнений – это развитие, прогресс, а не разрушение. Закон, вначале считавшийся безусловно верным, оказывается частным случаем какой-то более широкой закономерности или модифицируется другим законом, открытым позднее; грубое приближение к истине вытесняется более тщательным и точным, а то, в свою очередь, ожидает дальнейшего усовершенствования. В некоторых областях еще не преодолена та фаза исследования, когда подвергаются проверке гипотезы, которые вскоре будут отброшены как неудовлетворительные; а в других уже выявлено достоверное и почти неизменное ядро знания. Делались, наконец, попытки в корне обесценить научный труд тем соображением, что, будучи привязано к условиям нашей собственной природной организации, научное познание способно дать лишь субъективные результаты, тогда как действительная природа внеположных нам вещей остается для нас недоступной. При этом упускают из виду ряд моментов, решающих для понимания научной работы: что наша природная организация, то есть наш психический аппарат, сформировалась как раз в ходе усилий, направленных на познание внешнего мира, поэтому в её структуре непременно должно иметь какое-то место соответствие этой цели; что она сама есть составная часть того мира, который мы исследуем, и она отлично приспособлена для такого исследования; что мы полностью очертим весь круг задач науки, если ограничим ее функцию демонстрацией того, каким нам должен представляться мир с учетом своеобразия нашей природной организации; что конечные результаты науки как раз ввиду способа их получения обусловлены не только нашей природной организацией, но также и тем, что воздействовало на эту организацию, и, наконец, что вопрос о том, как устроен мир, без учета нашего воспринимающего психического аппарата, есть пустая абстракция, лишенная всякого практического интереса.

Нет, наша наука не иллюзия. Иллюзией, однако, была бы вера, будто мы еще откуда-то можем получить то, что она неспособна нам дать.

1927

Фрейд З. Будущее одной иллюзии //

Сумерки богов. – М., 1989. – С. 94-142

Вопросы:

1) Какое определение культуре дает З. Фрейд в статье?

2) Почему каждый человек является «врагом культуры»?

3) Каким образом человек становиться культурным? Почему?

4) Почему общество нуждается в культуре?

5) Каковы способы навязывания культуры?

6) Что такое «интериоризация»?

7) Каковы причины возникновения религии?

8) Почему З. Фрейд называет религию иллюзией?

9) Объясните название статьи.

10) Почему З. Фрейд в своей статье анализирует проблему религии?

11) Как вы думаете, что может заменить религию в обществе?

Практические задания

1) Найдите пересказ изложенного в работе З. Фрейда «Тотем и табу» (1913) мифа о возникновении совести и чувства вины у древнего человека.

2) Скажите, что такое «тотем» и «табу»? Какую роль они сыграли в процессе возникновения культуры, по мнению З. Фрейда?

3) В чем заключаются слабые стороны фрейдистской концепции происхождения культуры? Приведите примеры, ее подтверждающие.

Закончите высказывания.

1. Психическая жизнь человека, которая протекает без участия
сознания, – это ______________________________.

2. Психический процесс, представляющий собой переключение энергии либидо с непосредственных целей на цели несексуального свойства, – это ________________________________.

3. Философско-культурологическая концепция, в основу которой положено представление о доминирующей роли бессознательного, – это __________________________.

4. Первичные социокультурные запреты – это ________________________.

5. Сфера долженствования, моральная цензура, выступающая от имени родительского авторитета – это ___________________________________.

Тест

1. По мнению 3. Фрейда, регулятором бессознательных желаний человека является

а) либидо,

б) культура,

в) идеал,

г) инстинкт.

2. В теории 3. Фрейда «версией усвоенных общественных норм и стандартов поведения» является

а) «Сверх Я»,

б) «Я»,

в) «Оно»,

г) культура.

3. Психическая энергия бессознательных желаний называется

а) либидо,

б) сублимация,

в) архетип,

г) сверх-сознание.

4. В структуре внутреннего мира личности З. Фрейд не выделял

а) самосознание,

б) сознание,

в) бессознательное,

г) сверх-сознание.

5. Процесс зарождения и развития культуры

а) инкультурация,

б) аккультурация,

в) культурогенез,

г) прогресс.

Учебная литература по теме

1. Грушевицкая Т.Г. Культурология / Т.Г. Грушевицкая, А.П. Садохин. – М.: Юнити, 2010. – Глава 4.

2. Культурология / Н.Г. Кулинич, Е.Ю. Потапчук, В.И. Потапчук, Е.А. Мельничук. – Хабаровск: Изд-во ТОГУ, 2015 – Главы 6, 7.

Дополнительная литература по теме

1. Белик А.А. Культурология. Антропологические теории культур / А.А. Белик. –
М.: Изд-во РГГУ, 1998. – 241 с.

2. Гуревич П.С. Философия культуры / П.С. Гуревич. – М.: Аспект-Пресс, 1994. – 317 с.

3. Дианова В.М. История культурологии / В.М. Дианова, Ю.Н. Солонин. – М.: Юрайт, 2013. – 461 с.

4. Иконникова С.Н. История культурологических теорий / С.Н. Иконникова. – СПб.: Питер, 2005. – 474 с.

5. История культурологии / под ред. А.П. Огурцова. – М.: Гардарики, 2006. – 383 с.

6. Теория культуры / под ред. С.Н. Иконниковой, В.П. Большакова. – СПб.: Питер, 2008. – 592 с.

7. Философия культуры: становление и развитие / под ред. М.С. Кагана. – СПб.: Лань, 1998. – 443 с.

8. Фрейд З. Неудобства культуры / З. Фрейд. – М.: Азбука-Классика, 2010. – 192 с.

Тема 4. НЕОФРЕЙДИСТСКИЕ КОНЦЕПЦИИ КУЛЬТУРЫ

Теоретические вопросы

1. Понятия коллективного бессознательного и архетипа в концепции
К. Юнга.

2. Развитие учения о бессознательном в исследованиях А. Адлера,
Э. Фромма, К. Хорни.

3. Новое представление о бессознательном в работах С. Грофа.

Вопросы для анализа

1. Каким образом можно защитится от воздействия на сферу коллективного бессознательного?

2. Каковы способы гармонизации в жизни общества сфер сознательного и бессознательного? Приведите примеры. Почему, по мнению К. Юнга, для общества важен баланс сознательного и бессознательного?

3. Как объясняет Э. Фромм формирование бессознательных моделей поведения? Приведите примеры.

4. Чем объясняет Э. Фромм существование феномена «бегства от свободы»? Приведите примеры проявления этого явления в жизни общества и человека.

5. В чем заключается новаторство С. Грофа в понимании бессознательного?

Работа со словарем: выпишите, уясните и запомните краткие определения ниже перечисленных понятий.

Архетип, коллективное бессознательное, неофрейдизм

Работа с текстом: прочитайте отрывки из книги ответьте на вопросы.

Эрих Фромм (1900-1980)

Бегство от свободы

…Многие верили в то, что первая мировая война была последней бойней, а окончание этой войны виделось как окончательная и неоспоримая победа свободы, которая выражалась в том, что уже существовавшие демократические системы стали более устойчивыми, а на место бывших монархий пришли новые демократические системы. Однако уже несколько лет спустя после этого знаменательного события мир наблюдал за появлением еще более новых систем, которые перечеркнули и, казалось, поставили крест на всем, что было завоевано в ходе многовековой борьбы. Такой пессимизм ы отношении появившихся систем легко объяснялся тем фактом, что они практически полностью определяли как общественную, так и личную жизнь человека, и суть этих систем заключалась в беспрекословном подчинении всех неограниченной власти небольшой группы людей.

…Нельзя было не признать, что в Германии миллионы людей, отцы и деды которых самозабвенно отдала свои жизни за свободу других людей, с таким же энтузиазмом и пылом отказались от своей свободы. Миллионы людей продемонстрировали то, что они вовсе не стремились получить эту свободу, а, наоборот, хотели от нее избавиться. …Причем, совершенно не имеет значения цвет знамени, под которым выступают противники свободы человека. Если на свободу покушаются, прикрываясь антифашистским лозунгом, то угроза не становится менее опасной, чем если бы это был лозунг, присущий фашизму.

…Помимо проблемных экономических и социальных условий, которые способствуют возникновению, развитию и, в финале, победе фашизма, существуют предпосылки, заключенные в самом человеке, в его собственной проблеме, которая также должна приниматься во внимание.

…можно сказать, что общество выполняет не только функцию подавления каких-то личностных факторов, но и созидательную функцию формирования личности. Человеческая природа, ее страсти и тревоги – все это продукт культурного развития общества, по существу, сам человек – это самое важное достижение тех многочисленных беспрерывных усилий человечества, которые в совокупности дают историческую картину, и именно это можно назвать историей.

…Однако не только история создает людей, одновременно, люди творят историю.

…Образ жизни, обусловленный особенностями экономической системы, превращается в основополагающий фактор, который определяет характер человека, ибо властная потребность самосохранения вынуждает его принять условия, в которых ему приходится жить.

…Физиологические потребности являются не единственными обязательно имеющимися в наличии и составляющими императивную часть природы человека. Существует еще одна, такая же непреодолимая сторона человеческой природы, которая не формируется в результате физиологических процессов, но тем не менее составляет саму суть человеческого бытия – это потребность человека вступать во взаимоотношения и связи с окружающими миром, потребность, основная задача которой заключается в том, чтобы избежать одиночества.

…Отсутствие какой-либо связи с ценностями, символами, порядками можно назвать моральным одиночеством. И можно утверждать, что моральное одиночество так же невыносимо, как и одиночество физическое…

…Взаимосвязь с окружающим миром может быть выражена всевозможными способами, может носить возвышенный или тривиальный характер, но, даже в случае, когда она основывается на самых низменных уровнях, она всегда будет предпочтительнее одиночества. Религия и национализм, как и любые обычаи, любые предрассудки – даже самые нелепые и унизительные, – являются порой спасательным кругом для человека, если они обеспечивают связь человека с окружающими людьми, спасая его от самого страшного, что может быть у человека, от одиночеств и изоляции…

…Человеческая природа – это не совокупность врожденных, биологически основанных побуждений, но и не безжизненный слепок с матрицы социальных условий; это продукт исторической эволюции, развившийся в синтезе с врожденными механизмами и законами. …индивидууму приходится соответствовать тому образу жизни, который коренится в системе производства и распределения, свойственной каждому данному обществу. В процессе динамического приспособления (адаптации) к этому образу жизни у индивидуума развивается целый ряд сильных стимулов, мотивирующих его чувства и действия. Эти стимулы могут осознаваться человеком, а могут быть бессознательными, однако в обоих случаях они являются мощными факторами психики и, однажды возникнув, требуют удовлетворения. Стремление к удовлетворению этих новых, постоянно появляющихся потребностей стимулирует людей в совершении определенных поступков и, таким образом, в свою очередь становится активной силой, воздействующей на процесс общественного развития.

…Человек должен либо воссоединиться с окружающим его миром в спонтанности любви и творческого труда, либо отыскать опору, поиск которой будет сопровождаться потерей и уничтожением индивидуальности и свободы человека.

…после того, как человек становится самостоятельным индивидуумом, он вынужден находиться один на один с ошеломляюще огромным миром.

В результате у человека возникает стремление и горячее желание отказаться от своей индивидуальности в пользу победы над чувством одиночества и беспокойства, а для этого ему необходимо слиться с окружающим миром, полностью раствориться в нем.

…К счастью, подчинение – это не единственно существующий способ избавиться от одиночества и чувства беспокойства. Другой путь… – это путь спонтанных связей с людьми и природой, то есть таких связей, которые соединяют человека с миром, не нанося никакого вреда его индивидуальности.

…активная солидарность с другими людьми, спонтанная деятельность, любовь к труду – все эти факторы в совокупности смогут воссоединить связь человека с миром и скрепить ее, но уже не первичными узами, а узами, которые будут предполагать человека как независимого и свободного индивида.

1941

Фромм Э. Бегство от свободы //

Фромм Э. Бегство от свободы; Человек для себя.

– Минск, 1998. – С. 16-56

Вопросы:

1) Объясните, что автор называет «бегством от свободы»? В чем его опасность?

2) Каковы причины бегства от свободы?

3) Может ли, по вашему мнению, человек быть свободен от общества? Почему?

4) Найдите альтернативу «бегству от свободы».

5) Как можно объяснить сущность «спонтанной активности»?

Практические задания

1. Приведите примеры проявления архетипов в произведениях искусства (литературы, живописи, кино и др.).

2. Приведите примеры проявления архетипов в современной рекламе.

3. Приведи примеры проявления базовых перинатальных матриц в сфере мифологии, фольклора, искусства.

4. Соотнесите.

а) «одномерный человек» 1) Г. Маркузе

б) «базовые перинатальные матрицы» 2) С. Гроф

в) «комплекс Эдипа» 3) З. Фрейд

г) «бегство от свободы» 4) К. Юнг

д) «архетипы» 5) Э. Фромм

Закончите высказывания.

1) Процесс приобщения индивида к культуре – _____________________.

2) В аналитической психологии К. Юнга структуры «коллективного бессознательного», присущие от рождения всем людям, – ______________________.

3) Психический процесс, представляющий собой переключение энергии либидо с непосредственных целей на цели несексуального свойства, – ________________________.

4) Древнейшая форма общественного сознания; социальный институт, выполняющий функцию регулирования поведения человека – _______________________.

5) В концепции К. Юнга сознательное и бессознательное друг друга _____________________________.

Тест

1. Э. Фромм не является автором произведения

а) «Бегство от свободы»,

б) «Иметь или быть?»,

в) «Толкование сновидений»,

г) «Анатомия человеческой деструктивности».

2. Первая базовая перинатальная матрица, описанная С. Грофом, проявляется в образах

а) рая, рога изобилия, Золотого века;

б) мук Тантала, Сизифова труда;

в) Гамлета, Казановы;