Врач должен разбираться в иррациональном

Мы, национал-социалисты, придерживаемся мнения, что врач, покинувший стены «храма науки» и приступивший к работе, скажем, в университетской клинике, должен, прежде всего, в должном контакте с народной общностью ознакомиться с понятием «иррациональность», перекидывающим мостик от врача к пациенту, если тот не является только подходящим «случаем» или «материалом» для изучения.

Национал-социалистское государство совсем не заинтересовано в том, чтобы напичкать студента-медика большим числом отдельных, не связанных между собой фактов и передать ему определенный объем знаний, которые он учит для сдачи экзамена и забывает через несколько недель. В связи с этим оно намерено руководить студентом, ведя его по громадному полю знаний, показывать внутренние биологические связи, имеющие особо важное значение в жизни...

Мы ни в коем случае не против науки. Более того, мы требуем от будущего врача большого объема научных знаний. А это может быть достигнуто только путем проведения целого ряда специальных занятий, на которых основной упор должен быть сделан на связи человека с биологией, а не на изучении абстрактных и мертвых материальных объектов. Но для этого должна быть проведена рациональная реформа обучения студентов.

Иоханнес Штайн* правильно подчеркивал, что студент-медик входит в контакт с больным (пациентом) слишком поздно. Если у него нет никакого опыта в обращении с больными вплоть до первых специальных экзаменов, довольно часто впоследствии между ним и пациентом возникает много ненужных формальностей и предвзятостей. Нам бы не хотелось, чтобы нас поняли превратно. У нас нет намерений копировать медицинские учебные заведения Франции, а также их методику обучения, по которой студентам предоставляется возможность раннего вступления в контакт с пациентами. Мы собираемся сконцентрировать свое внимание на вопросах техники и методологии, не придавая большого значения теории.

* Штайн Иоханнес — профессор медицины по внутренним болезням с 1934 г. и директор университетской клиники в Гейдельберге с 1936 г. (Пример. авт.)

Считаем целесообразным ввести в требование к поступающим в высшие медицинские учебные заведения девушкам их предварительной работы в качестве медицинских сестер и сиделок. Аналогичная самоотверженная работа предоставит и юношам возможность определить, правильно ли они выбрали будущую профессию.

Мы же при введении практического ухода за больными для студентов-медиков получим возможность их качественного отбора. Существовавший до этого принцип отбора кандидатов в студенты, основанный исключительно на мнении преподавателей о их способностях, необходимо отменить. Ведь скольким талантливым людям представители медицинского образования в свое время сказали, что у них нет никаких способностей. Процесс отбора не будет закончен и тогда, когда кандидаты покажут свои способности к обучению в качестве будущих врачей. Год лабораторных работ, а потом еще полгода практического ухода за больными позволят судить о характере и способностях каждого студента. В ходе дальнейшего обучения, которое вскоре также претерпит изменения, основное внимание с «показа» больных на занятиях будет перенесено непосредственно к постели больного. Вместе с тем свои знания и умение студенты будут демонстрировать в конце каждого семестра вместо получения некоего сертификата, как это имело место раньше, В связи с этим на преподавателей и начальников отделений в клиниках и больницах будет возложена ответственность за качество подготовки студентов.

Министр внутренних дел Вильгельм Фрик как-то сказал:

«Только тот, кто чувствует свою полную принадлежность к народу и не ищет никаких выгод и преимуществ для самого себя, может идти учиться в университет. Каждого студента и преподавателя мы будем оценивать не по громким словам, а по делам и службе народному сообществу. Национал-социалистская концепция знаний и вновь определенная задача университетского обучения не должны ни в коем случае принизить интеллектуальные стандарты университетов. Наоборот, они поднимают их настолько, что могут быть удовлетворены только при наличии строгой духовной дисциплины. Если немецкий студент направит всю свою энергию на выражение глубокой преданности национал-социализму, он поступит так, как этого от него ждет народ».

В прошлые годы требования к отбору студентов были значительно снижены, число же студентов-медиков возросло, в результате чего на учебу пришли личности, которые по своим расовым, этическим и философским качествам не соответствовали профессии медика. Личные связи между преподавателями и студентами были утрачены, модель лидерства потеряна. Чем больше становился наплыв масс, тем ниже опускался индивидуальный уровень. Медицинские кафедры были в основном заняты евреями, которые свели на нет духовную сущность лечебного процесса. Руководитель Имперского союза врачей Герхард Вагнер заявил по этому поводу: «Они внушали молодым врачам из поколения в поколение механистический дух».

Культурный идеал, широко распространенный в период либерализма, ныне значительно изменился, что отрицательно сказалось на обучении индивидуума.

Поэтому задача формирования характера и личности студентов нашими преподавателями должна вновь быть выдвинута на первое место, наряду с передачей им научных знаний. Только таким путем мы сможем возвратиться к этическому и высокому моральному статусу, который отличал врачей прошлого (следует хотя бы прочитать клятву Гиппократа), поскольку у них была солидная философская основа и не было никаких сомнений в профессиональной пригодности ..

Противники национал-социализма годами распространяли ложь, будто бы национал-социализм выступает за антиинтеллектуализм и не имеет никакого понятия об уникальности подлинных научных исследований. И вообще — будто бы ему чужд дух учения, вследствие чего наука будет лишена преемственности, а научное мышление ограничено настолько, что, говоря словами Генриха Хассе*, «гордые вершины, возвышавшиеся прежде в немецкой культуре, будут низведены до болотистой равнины и смогут служить убежищем лишь для интеллектуальных кастратов».

* Хассе Генрих — автор «Религиозной философии» по Шопенгауэру и целого ряда трудов, посвященных задачам обучения в Третьем рейхе. (Примеч. авт.)

Литературные эмигранты стараются изо всех сил создать впечатление, что в нынешней Германии культура и цивилизация подвергаются опасности и что дикие орды национал-социалистов угрожают идеалам всего человечества...

Возникшая в эпоху либерализма концепция «беспристрастной и объективной» науки, стремящейся к достижению «абсолютной истины», ныне лишилась своих основ и даже самого оправдания своего существования, поскольку мы стали понимать, что реалистическая наука должна опираться на личный современно-исторический фактор. Наука может отражать реальность только вне своей основной специфики. Народное сообщество и наука не противостоят друг другу. Концепция народного сообщества, рассматривавшаяся до недавних пор только как политическая, ныне стала базовым научным принципом...

Поскольку элементарный процесс жизни не может быть полностью объяснен причинно-механическим анализом, возникает вопрос, а не следует ли врачам, опирающимся при постановке диагнозов на методы естественных наук, овладеть еще и другими знаниями. И тут же на ум интуитивно приходит концепция эмпирических знаний с осознанием всего и вся.

Вне всяких сомнений, врач не может обходиться без эмпирических знаний, ибо, как говорил Гиппократ, опыт — обманчив. Многие наши знания проистекают из опытов, независимо от того, как долго они сохраняют свою действенность, и вот однажды оказывается, что они ошибочны.

Другой вопрос: является ли интуиция действительно новым видом знаний и существует ли какая-либо разница между чисто эмоциональным восприятием и обычным процессом мышления? Без научных знаний, в частности без знания биологии в медицине, конечно же не место для интуиции. Что же касается исследователей, то наиболее выдающиеся из них зачастую руководствуются именно интуицией, каким-то внутренним озарением, которых у их коллег даже не бывает. Интуиция, по сути дела, является очень большой концентрацией человеческих способностей и, как говорил Бумке*, «взглядом, охватывающим не только большое число отдельных наблюдений, но и явлением, вскрывающим их внутренние

связи».

* Бумке Освальд — немецкий писатель, автор философского труда «Подсознание». (Примеч. авт.)

Само собой разумеется, мы не можем подготовкой добиться того, чтобы каждый студент стал гением. Базовое, основательное обучение во взаимосвязи с биологией вот то, что требуется. Тот же, кто полагает, что сможет обходиться без научных знаний и медицинской подготовки, рассчитывая на свою интуицию, вскоре убедится в ошибочности своих диагнозов и методов лечения.

Мы признаем, что еще с незапамятных времен существовали «народные целители» — люди, обладавшие своеобразными медицинскими познаниями, основанными на интуиции. Но даже эти практики не всегда ставили правильные диагнозы и были вынуждены прибегать к анализам и медицинским знаниям. Непроизвольно каждый человек, движимый своей склонностью или увлечением, стремится заниматься делом, которое ему по душе. Мне, например, приходилось довольно часто сталкиваться с людьми простыми, не имеющими специального образования, которые великолепно разбирались в разведении птиц, собак, бабочек и других животных и насекомых. Естественно, это было их хобби или же повседневным занятием. Думаю, следует признать, что и здесь видна роль интуиции.

Еще одной причиной искажения нынешней врачебной концепции является, несомненно, иудаизация нашей профессии. Евреи смогли стать руководителями наших профессиональных ассоциаций и медицинских групп. Как отметил Герхард Вагнер, «они понизили концепцию профессиональной чести и подорвали этические и моральные ценности нашей расы».

Каждый, кто ознакомился с данными статистики, показывающей степень доминирования евреев в нашей профессии, особенно в больших городах, — а собраны эти данные были по религиозным, а не этническим или расовым принципам, — полностью одобрит контрмеры, принимаемые национал-социалистами. Лидер медиков Герхард Вагнер в своем докладе на партийном съезде в 1934 году затронул вопросы расы и здоровья нации, а также привлек внимание делегатов съезда к тому обстоятельству, что в феврале 1934 года, то есть через год после национал-социалистской революции, 46,8 процента врачей, занятых в Государственном страховом медицинском фонде в Берлине, являются евреями. В других боль ших городах ситуация практически та же. В свете этих фактов уже нельзя говорить о гонениях и преследовании евреев в медицинской сфере.

Большой наплыв еврейских врачей способствовал распространению марксистско-либеральных идей, что еще более отрицательно сказалось на системе здравоохранения. Врач, вынужденный заниматься неблаговидными делами, чтобы не пострадать материально, превратился в бизнесмена и даже служителя системы социального обеспечения и страхования. Характер лечения стал зависеть от лиц и гонораров.

Вместе с тем в результате деятельности промарксистски настроенной администрации медицинского страхования и врачей-попечителей медик-практик лишился даже тех остатков профессиональной чести, которые у него еще оставались. Ему указывали, какие лекарства выписывать своим пациентам, и он вынужден был подчиняться.

Какой же напрашивается вывод? Престижность медицинской профессии в глазах народа опускается все ниже и ниже. Медицинская наука, относившаяся догматически к реалиям жизни и игнорирующая их, стала чуждой для народа. Для восстановления доверия народа целесообразно включить в программу обучения студентов идеи и методы народной медицины вместо того, чтобы бездумно отбрасывать их...

Подъем уровня жизни в последнее время поможет нам перейти от концентрации всего внимания на отдельных симптомах и органах к рассмотрению человека в целом, что приведет нас к истинно медико-биологическому мышлению. Такое изменение точки зрения уже нашло отражение в многочисленных публикациях ведущих специалистов в различных областях медицины...

Не у всех врачей есть одинаковая возможность оказывать пациентам настоящее «пасторское внимание». Тем не менее повышение рождаемости связано не только с улучшением экономических факторов, но и с внутренним отношением к этому народа.

Требовать от людей повышения моральной ответственности в вопросе деторождения без создания необходимых экономических условий бесполезно. Национал-социалистское государство путем осуществления налогового законодательства и других мер как раз создает необходимые экономические условия для образования семьи и воспитания детей. Вместе с тем необходимо изменение внутреннего отношения каждого индивидуума к этому вопросу. Вот тут-то и должна начаться целенаправленная работа врачей. Она не должна ограничиваться только молодежью, но быть направленной на укрепление здоровья всего народа.

Закон о стерилизации также является одной из основ и опор национал-социалистского государства. Если люди с хорошим врожденным здоровьем преднамеренно сократят число детей в своих семьях, тогда как врожденно больные лица станут быстро воспроизводиться, то через сто лет, по расчетам Ленца*, численность абсолютно здоровых людей будет составлять всего 11 процентов населения (число людей с наследственными дефектами здоровья достигнет 88,9 процента — при принятии продолжительности жизни одного поколения в тридцать три года и неизменном коэффициенте воспроизведения).

* Ленц Фриц — немецкий писатель, занимавшийся в основном расовой евгеникой. Ханс Гюнтер, один из основных идеологов расизма, в своих теориях исходил как раз из расчетов Ленца и его выкладок. (Примеч. авт.)

Качественное состояние народа падает. Поэтому необходимо принятие любых мер, чтобы изменить его духовное отношение к этому вопросу, так как позже они уже ничего не дадут. Не стоит, видимо, даже упоминать, что содержание общества, состоящего в основном из дебилов, будет стоить очень дорого. По расчетам Вагнера, такие расходы превысят 1,2 миллиарда марок в год.

Обязанность врача состоит ныне не только в убеждении пациента, страдающего недугом, согласиться добровольно на стерилизацию, но и в доведении таких данных до властей. Многие врачи, вероятнее всего, зададутся при этом вопросом: «Что же станет тогда с доверительными отношениями между врачом и пациентом? Я, например, не намерен своими руками сводить на нет собственную практику и лишаться клиентуры». Факт, однако, остается фактом, что законом по унификации системы заботы о народном здоровье от 3 июля 1934 года эта животрепещущая проблема передана агентствам народного здоровья, которые должны быть незамедлительно образованы в городах и сельских районах.

Это, однако, не освободит врача от исполнения своей наиболее важной обязанности — отношения к своему долгу, как это надлежит бдительному биологическому солдату. Его первостепенной задачей является защита государства и народа, а также их будущего от асоциальных элементов. Я не стану останавливаться здесь на том, что национал-социалистский врач должен занимать позицию, резко отличающуюся от позиции врача марксистско-либерального периода, в вопросах прерывания беременности. При этом следует учитывать отсутствие социальной необходимости в ликвидации плода в чреве женщины.

Какие же потрясающие задачи открываются перед врачами и медицинской наукой в национал-социалистском государстве! Наши обязанности и ответственность сегодня, как никогда раньше, велики. Народный врач, в самом истинном понимании этого слова, медик-практик, сможет восстановить свою значимость и доброе имя в народе...

Адольф Гитлер и его соратники показали истинный путь немецкой медицинской профессии.

Мы, университетские преподаватели, обязаны учить студентов, что здоровье народа превыше здоровья отдельных индивидуумов, и это должно стать ультимативной целью медицины. Быть врачом народа — это значит больше, чем сама наука!

Мы должны передать студентам знания жизни, взятые из ежедневной борьбы и споров. Вместе с тем мы должны включить в учебный план и такие новые дисциплины, как демографическая политика и расовая евгеника. Мы должны также нести ответственность за дальнейшее развитие и прогресс науки. Люди, работающие в народе,— врачи, судьи, преподаватели, от которых в конечном итоге зависит реконструкция рейха, должны быть собраны вместе, ведомые великой идеей создания национал-социалистской государственной биологической структуры. К этому мы призываем народных учителей, студентов и врачей. Вооруженные биологической концепцией науки и государства народные академики, преподаватели и студенты не будут опасаться затеряться в абстрактных формулировках и сухих параграфах.

Вся их работа должна быть посвящена только народу. Наш врач должен восстановить свой былой образ, которым он обладал в течение многих веков в жизни всех великих наций, беря на себя функции священника и благодетеля.

Хотел бы закончить свое выступление словами Герхарда Вагнера, произнесенными им на имперском съезде партии в 1934 году:

«Следуя воле и указаниям фюрера, мы должны выполнить свою задачу на ближайшее будущее — сформировать нового немецкого человека, новый немецкий народ, который займет надлежащее ему место в мире, обладая силой, честью и свободой».

(Лер Ханс. 0 месте и значении медицинской науки в национал-социалистском государстве. Берлин,

1935.)

Раздел седьмой

ХРИСТИАНСТВО

Нацистская оппозиция христианству приняла форму превращения ее собственного мировоззрения в религию. Молитва для детей, приведенная ниже, представляет собой яркий этому пример. Текст ее был вручен детям партийной благотворительной организацией в Кельне, а произносить ее следовало до и после школьного завтрака. Но как ни стремились нацисты заменить своим мировоззрением религию, они все же твердо соблюдали все традиционные формы. Даже язык их многочисленных выступлений содержал широко известные религиозные образы. Гитлер и Геббельс, например, говорили о «чуде веры» (имея в виду нацистскую веру), апеллировали к «провидению» и называли книгу Гитлера «Майн кампф» «священной книгой национал-социализма». Ближайшие сподвижники фюрера величались не иначе как его «апостолы», а к нему самому обращались со словом «спаситель».

Попытки наполнения традиционных конструкций собственным содержанием сопровождались подчинением религии нацистской идеологии и культуре. Этим всецело занималась созданная в протестантской церкви группа немецкие христиане. В ее выступлениях и публикациях об раз Христа да и само Священное Писание объединялись с современным обществом и его духовной основой. В 1932 году нацистская партия образовала группу немецких христиан с целью влияния на кампанию по выборам в прусский ландтаг и привлечения на свою сторону верующих. Попытка эта закончилась неудачей, из чего нацисты извлекли соответствующий урок.

Гитлер после этого приступил к трансформации церкви иным путем. В политической платформе партии было заявлено о ее нейтралитете по отношению к церкви, что Гитлер потом неоднократно подтверждал. На самом же деле нацистское руководство просто выжидало, чтобы приступить к соответствующим действиям. И они начались сразу же после прихода их к власти. В немецком христианском движении начался раскол.

Своеобразным камуфляжем антирелигиозной политики партии явилось назначение в 1935 году Ханса Керрля на пост министра по религиозным вопросам. Его симпатии к немецкому христианству были тогда широко известны. Время действий для него пришло в 1938 году, когда разразился кризис, связанный с немцами в Чехословакии. В то время Карл Барт, известный теолог и духовный лидер сопротивления германизации христианства, написал дружеское письмо главе чешской протестантской церкви. По сути дела, это был призыв к совместному обращению диссидентов в протестантской церкви с целью их образумить, не нарушая лояльности по отношению к нации.

Необходимый инструмент для действий Керрля был уже в наличии. Тюрингские христиане — группка, отколовшаяся от немецких христиан, членство в которой не распространялось на Тюрингию, сочинили манифест по введению нового порядка в евангелической церкви. В так называемом «Годесбергском манифесте» были использованы положения декрета Гитлера от 15 февраля 1937 года, в котором речь шла о новом устройстве церкви при сохранении нейтралитета партии по вопросам ее формы и содержания: они оставлялись на усмотрение причастников. В общем-то декрет соответствовал партийной платформе, и, воспользовавшись этим, тюрингские христиане заявили о необходимости отделения церкви от

политики (о чем, к слову говоря, упоминалось еще в доктрине Лютера). Призыв к «чистоте принципов» не противоречил и традиционным взаимоотношениям властей с лютеранской церковью. На деле же призыв был обращен против лютеранской концепции «единой веры», примешивая сюда «сотворенную Богом народность». Когда Лютер проповедовал, что «несть власти аще не от Бога», ему и в голову не приходила мысль о возникновении немецкого христианства как производного чистоты принципов. Не думали об этом и его последователи. Таким образом, тюрингские христиане извратили традиционную лютеранскую веру, чтобы увязать ее с нацистской религией

Ханс Керрль воспользовался оказией и предпринял попытку ввести эту декларацию в качестве официальной установки в протестантской церкви. Епископы, однако, воспротивились этому, и ему пришлось внести некоторые изменения. По существу, он все же добился своего: оппозиция была дезорганизована в результате предъявленного ей обвинения в предательстве судетских немцев. Обещанный синод так и не собрался. Возможности раскола можно было не опасаться, так как опубликованный декрет устанавливал необходимый порядок. Гитлер сохранил видимость нейтралитета, добившись вместе с тем выполнения целого ряда своих задумок.

Истинная суть нацистского руководства представлена в конфиденциальном меморандуме Мартина Бормана, направленном им в 1942 году всем гауляйтерам. С 1933 года он был начальником штаба заместителя фюрера Рудольфа Гесса, а в 1941 году занял должность начальника гитлеровской канцелярии. К моменту написания меморандума многие считали его вторым по значимости человеком в рейхе. Меморандум попал в руки священнослужителей, бывших в оппозиции к нацистам, которые хотели переправить его за границу, чтобы показать миру истинное отношение нацистской партии к христианству. Их попытка вызвала целую серию арестов, так как гестапо старалось предотвратить широкую публикацию заметок Бормана.

В этом документе Борман раскрывает суть немецкого христианства. Называя его «наукой», он выступает против христианства вообще, считая, что последнее слово должно оставаться за нацистским мировоззрением. Бог существует, но как высшая сила, осуществляющая контроль за законами жизни, понятными только нацистам. Этот антихристианский теизм, увязанный с нордической кровью, имел хождение в Германии еще до появления бормановского меморандума. Катастрофическая ошибка прошлых веков, когда власть в государстве принадлежала церкви, впредь была недопустима. Гауляйтерам рекомендовалось воздействовать на церкви, разделяя их и поддерживая партикуляризм между ними в противовес направленности действий средневековых императоров Гогенштауфенов, восстановивших римский порядок.

Хотя меморандум и раскрывал истинные цели нацизма, поле деятельности гауляйтеров в этом плане было довольно узким: они должны были соблюдать провозглашенную свободу религии и в то же время путем давления на церкви не допустить дивергенции религиозного мировоззрения. Протестантская церковь попыталась отреагировать на меморандум, но фактически это ей не удалось. Реально в стране была образована только одна постоянная группа, оппозиционная истинной государственной религиозной политике, — так называемая «религиозная ассоциация пасторов», которую еще в 1933 году возглавил Мартин Нимёллер. Раскольническая политика и действия государства привели в 1934 году к созданию еще одной религиозной организации — «конфессиональной церкви», которая сумела выстоять и не распасться до самого конца Третьего рейха. Она не была сепаратистской и действовала в составе протестантской церкви. Члены ее предпринимали попытки заставить руководство Третьего рейха воспринять христианство как собственную религию. У них хватало мужества обращаться с протестами непосредственно к власть имущим.

Один из таких протестов приводится ниже. Он был направлен в 1937 году заместителю фюрера Гессу. Автор протеста, священнослужитель, был арестован под предлогом того, что он будто бы отстаивал еврейскую суть христианства. Против евреев в религии выступали немецкие христиане из Тюрингии, проклинавшие евреев и обещавшие решительно бороться с ними «от имени народности, имеющей незапятнанную репутацию».

Ключевым вопросом для нацистов было обучение и воспитание молодежи. В меморандуме Бормана говорилось, в частности, что выведение ее из-под религиозного влияния будет означать ослабление воздействия пасторов и их «брехни» на будущее новых поколений немцев. Меморандум отражал еще одну попытку нацистского руководства решить свои задачи. Это было настолько очевидно, что «верховный церковный совет» Вюртемберга разослал в 1939 году открытое письмо всем священникам, в котором раскрывалась нацистская тактика давления на церковь. Вместе с тем в нем разоблачалась и патетика Гитлера о его якобы нейтралитете в вопросах религии. Письмо это иллюстрирует двуличность религиозной политики фюрера, которая внушала значительной части немецкого народа веру в его «справедливость». Идеологические предписания так и не смогли окончательно взять верх над религиозными наставлениями вплоть до самого краха Третьего рейха, но они вносили серьезную сумятицу в школах.

Католическая церковь подвергалась такому же давлению со стороны государства, как и протестантская. Представление об их совместной озабоченности дает упомянутое письмо вюртембергского церковного совета. Однако хотя отдельные священники и епископы пытались сопротивляться этому давлению, даже подвергаясь гонениям, никаких групп сопротивления создано не было (кроме вышеназванной «конфессиональной церкви»). Еще в 1933 году Гитлер заключил договор (конкордат) с папством, направленный на недопущение оппозиции режиму со стороны церкви, который успешно действовал. Конкордат должен был гарантировать невмешательство церковных институтов и организаций в дела школы, включая различные религиозные мероприятия. Тем не менее давление государства было постоянным. В конце концов, большинство католических епископов пришли к выводу, что рейх — один из типов государства, который в обмен на политическую поддержку обеспечит безопасность церкви и соответствующее к ней уважение, а также ее права. Однако такое представление о нацистской Германии не соответствовало истинным целям нацистов. Возникшая дилемма хорошо проиллюстрирована в рождественской проповеди кардинала Фаульхабера 1933 года.

Кардинал Фаульхабер (1869 — 1952), архиепископ Мюнхена, был влиятельной личностью в церковной иерархии. Целью упомянутой проповеди была защита Ветхого Завета и еврейского происхождения христианства от нацистских нападок. Защита эта вместе с тем должна была быть построена таким образом, чтобы избежать прямых атак на нацистскую политику. Фаульхабер особо остановился на христианских традициях, существовавших у евреев до и после пришествия Христа. Современные евреи, считал он, лишены верования, а их Талмуд — просто документ, составленный обычными людьми, и церемониальные законы Ветхого Завета не имеют более никакой действенности. Эти его замечания, вроде бы обоснованные христианской теологией, следовало понимать как выступление против усиления политики государства, направленной на исключение евреев из жизни страны. К моменту проповеди Фаульхабера евреи были уже лишены права работать по своим профессиям, исключены из общественной жизни и вытеснены из сферы бизнеса. 7 апреля 1933 года было официально введено понятие «неариец» для тех, чьи родители, бабушки или дедушки были евреями. С учетом этих обстоятельств призыв архиепископа отнестись благоговейно к еврейской религии прозвучал мужественно. Однако уточнение разницы между современными евреями и евреями, жившими до пришествия Христа, его отрицание божественного происхождения священных книг евреев произвели противоречивое впечатление. Когда 10 ноября 1938 года синагоги в стране охватило пламя пожаров, никто из католических епископов не выступил с протестом. А Фаульхабер, также промолчавший, все же послал грузовик, чтобы попытаться спасти хоть что-нибудь из их имущества.

В проповеди проявилась и противоречивость самого Фаульхабера, поскольку он противопоставил так называемый естественный порядок спасительному — государственную провинцию церковным владениям. Но эта традиционная доктрина провалилась еще в Средние века и не имела никаких перспектив в нацистской Германии. Национал-социализм из политического движения превратился в образ жизни страны. Как мы уже упоминали, различие между политикой и религией делали и тюрингские христиане. Такая постановка вопроса, естественно, только подстегнула нацистов к посягательствам на положение католической церкви.

Еще одним видом давления нацистов на церковь стало резкое сокращение сиделок-монашек. Хотя большинство больниц не принадлежали церкви, католические и протестантские сиделки играли большую роль в уходе за больными. Ликвидация церковных орденов милосердия понижала роль церкви, увеличивая влияние нацистов, создавших свой собственный орден милосердия, сиделки которого приносили присягу на верность Адольфу Гитлеру. Роль церковных орденов милосердия принижалась и в результате запрета медицинским сестрам из их состава ассистировать во время операций после введения закона о наследственном здоровье. В результате этих мер церковь была вынуждена в 1940 году убрать всех своих сиделок из больниц. Орденские медицинские сестры были заменены национал-социалистками. Этот пример свидетельствует о том, что национал-социализм проникал во все без исключения сферы жизни.

Если бы нацисты выиграли войну, их религиозная политика значительно превзошла бы высказывания и намерения немецких христиан, вплоть до ликвидации как протестантской, так и католической церквей. Тогда восторжествовали бы религиозные взгляды Мартина Бормана, а детские молитвы стали бы нормой, включив в себя элементы литургии, сохранившиеся в нацистской культуре.