История культуры. Синхронический и диахронический подход в изучении культуры. Понятие культурно-исторической парадигмы. Механизмы культуры.

Диахрони́я (от греч. δια «через, сквозь» и греч. χρονος «время») — рассмотрение исторического развития тех или иных языковых явлений и языковой системы в целом как предмет лингвистического изучения.

Противопоставляется синхронии (от греч. συν «совместно» и греч. χρονος «время») — рассмотрение состояния языка, как установившейся системы в определённый момент времени. Термин получил распространение также в семиотике,литературоведении и других общественных науках в значении исторического подхода к исследуемым явлениям.

Основной тезис де Соссюра состоит в том, что «в каждый данный момент речевая деятельность предполагает и установившуюся систему и эволюцию; в любую минуту язык есть и живая деятельность, и продукт прошлого»^[

Паради́гма (от греч. παράδειγμα, «пример, модель, образец») — совокупность фундаментальных научных установок, представлений и терминов, принимаемая и разделяемая научным сообществом и объединяющая большинство его членов. Обеспечивает преемственность развития науки и научного творчества.

Механизмы культуры: 1) Чередование закономерных процессов (предсказуемый результат) и взрывов ( нечто с непредсказуемым результатом, например революция)

Пучок возможностей

2) Частичное совпадение кодов: необходимость понимания , культура развивается

3) Внутренний полиглотизм ( диалог разных систем внутри одной культуры, диалог разных видов искусства, разделение языков( элита и народ)

4) Внешний полиглотизм (взаимодействие с другими культурами)

5. Понятие «менталитет». Особенности менталитета русской культуры. «Национальный характер» и «национальные типы» в русской литературе, изобразительном искусстве, музыке (не менее 3 примеров из 2 видов искусства).

Менталитет или ментальность – нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного, логического и эмоционального, глубинный источник мышления, идеологии и веры, чувств и эмоций.

Национа́льный хара́ктер — совокупность определённых, наиболее распространённых для данной национальности, особенностей восприятия мира и возможных реакций на него^[

Ключевский рассказывал в своих лекциях о Природные предпосылки российской ментальности: лес, степь, река.

Лес – защита, строительный материал, давал пищу.

Степь Противоположность леса, открытое пространство (метафора: широта русской души)

Степь – отстуствие цели.

Река во много заменяет дорогу и это путь

характер русского народа формировало расположение Руси на границе леса и степи — стихий, противоположных по всем параметрам. Это раздвоение между лесом и степью преодолевалось любовью русского человека к реке, которая была и кормилицей, и дорогой, и воспитательницей чувства порядка и общественного духа в народе. На реке воспитывались дух предпринимательства, привычка к совместному действию, сближались разбросанные части населения, люди приучались чувствовать себя частью общества

Многие исследователи истории культуры России склоняются к тому мнению, что на формирование культуры России в большой степени повлияло христианство. Но несомненно то, что Россия – страна европейская, и западное начало сыграло большую роль в ее культурной жизни.

В развитии русской духовной культуры немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что в географическом и социально-экономическом отношении – при всех отличиях от классических стран Востока – она оказалась обществом, материальный фундамент которого чем дальше, тем больше приобретал черты азиатского способа производства: масса сельских общин и огромное государство, вынужденное на этапе централизации власти и управления прибегнуть к «закрепощению» и податного, и служивого сословий, в т. ч. и по причине постоянной военной опасности для страны.

Лев Толстой «Война и мир» Немаловажное место для раскрытия истинно русского характера играет русский народ. Толстой резко разграничивает такие два понятия, как истинный и ложный патриотизм. Истинный патриотизм присущ только людям, в которых живет русское начало.

Достоевский Гоголь «Мертвые души» Русский художник Архип Иванович Куинджи
Степь. Нива. 1875

6. Хронотоп русской культуры. Его отражение в русской литературе, изобразительном искусстве, музыке (не менее 3 примеров из 2 видов искусства).

Хронотоп — («времяпространство») — эстетическая категория, отражающая амбивалентную связь временных и пространственных отношений, художественно освоенных и выраженных с помощью соответствующих изобразительных средств в литературе и других видах искусства

По мнению исследователей, в русской культуре, оседлой по ключевым этноопре- деляющим признакам, пространственно- временные представления концентриро- ванно выражены дихотомией «дом – дорога». В этом бинарном единстве каждая из сто-

рон отличается своими смысловыми значе- ниями. Если дом – это статика, стабильность («Россия – страна… крепкого быта и тяже- лой плоти»), то дорога – это всегда переме- щение, имеющее в русской жизни характер

«постоянного принципа» или «вечного моти- ва», суть которого уже в XIX в. пытались по- стичь через феномен странничества [1, 393;

6, 340; 10, 53; 23, 272; 17]. Так, Ю. С. Степа- нов в исследовании, посвященном анализу концептов (основополагающих понятий) рус- ской культуры, отнес странничество к числу констант, вечных образов русской жизни. В частности, он обратил внимание на неиз- менность внешнего облика странника, за- печатленного в произведениях живописи и фотоматериалах XIX – первой четверти ХХ в. и представляющего собой наглядное подтверждение статичности в понимании странничества как культурного феномена [17, 183].

Одним из очевидных свидетельств проч- ной укорененности странничества в России служит факт многовекового бытования по- нятия, обозначающего это явление. Анализ структур русского языка показывает, что слово «странничество» было известно уже древнерусскому периоду, представляя со- бой производное от праславянского слова storna – «простор», «простереть», «распро- странять». Им обозначался «быт, жизнь и состояние странников» – людей, ходящих и ездящих по чужим землям, посещающих иные края, ищущих временного приюта, склонных к перемене мест («Им овладело беспокойство, || Охота к перемене мест», – писал А. С. Пушкин [11, 145]) [7, 335].

О прочной укорененности феномена странничества в России позволяет также

судить разнообразие форм его бытования, которые в том или ином виде, охватывая широкие по социальному составу слои на- селения, проявлялись практически на всех этапах российской истории. К числу тако- вых относятся следующие:

• народная колонизация «дикого поля» с целью включения в хозяйственный ареал новых земельных территорий и ослабления «земельного голода» в центральных регионах (от подсечного земледелия до переселенческого дви- жения по освоению целины – «счаст- ливых земель»);

• уход отдельных лиц от гнетущего давления государственных или обще- ственных структур в надежде вклю- читься в иные, «справедливые» соци- альные взаимоотношения (от беглецов на окраины, вступавших в казачьи вольницы, до эмигрантов и совре- менных беженцев, обретающих новое гражданство);

• странничество на религиозной почве: от паломничества к святым местам до сектантов-бегунов, считавших вся- кое повиновение власти смертным грехом, а поэтому стремящихся жить и умереть странниками, бродягами и быть похороненными тайно где- нибудь в лесу;

• духовно-мысленное странничество в иные земли: от стремления в реально существующие пункты в России («В Москву! В Москву! В Москву!») или на Западе («Ты, который не привязан, как можешь ты оставаться в России? Если царь даст мне слободу, то я ме- сяца не останусь. ...когда воображаю Лондон… то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство» [12, 231]) и жажды каких-то иных мест вообще («Петербург душен... Я жажду краев чужих» [13, 74]) до мечты о ле- гендарных территориях, как-то: неви- димый град Китеж и Беловодье (свя- тая земля, где вдоволь земли и жизнь устроена по праведным законам);

• постоянное пребывание в состоянии странничества без явно выраженной цели вследствие невозможности при- мириться с реальностью – «гнусной расейской действительностью» – или осознания общей бессмысленности бытия, как, например, это звучит у А. С. Пушкина: «Однажды, странствуя среди долины дикой, || Незапно был объят я скорбию великой || И тяжким