Непредставительская демократия: элиты против общества

Взгляд широкой общественности на национальную идентичность существенно отличается от взгляда элит. Эта разница во взглядах отражает глубинный конфликт, охарактеризованный в главе 10, между высоким уровнем национального самосознания общества и не менее высокой степени, в которой элиты денационализированы и привержены космополитичес-

ким, субнациональным и транснациональным ценностям. Народ, нация в целом озабочены общественной безопасностью, которая, как мы видели, включает в себя «неизменность — в пределах, допускающих неуклонное развитие, — традиционных паттернов языка, культуры, обычаев, структур, а также религиозной и национальной идентичности». Для многих элит эта безопасность вторична по сравнению с участием в глобализованной экономике и международной торговле, в трансмиграции и деятельности международных институтов, пропагандированием транснациональных ценностей и поддержке идентичностей и культур социальных меньшинств.

Различие между «патриотической публикой» и «денационализированными элитами» проявляется и в отношении обеих социальных групп к иным ценностям и иным идеологиям. В целом американские элиты не только менее националистичны, но и более либеральны, нежели американская публика. Нарастающие противоречия между лидерами крупнейших общественных институтов и широкой публикой по отношению как ко внутренней, так и ко внешней политике страны формируют принципиальную линию разлома, пролегающую через социальные категории, классы, расы, этносы и регионы. Американский истеблишмент, как государственный, так и частный, все сильнее отдаляется от американского народа. Политически Америка остается демократией, поскольку лидеры страны становятся таковыми через свободные и честные выборы. Во многих других отношениях Америка сделалась непредставительской демократией, поскольку в ряде аспектов, особенно касающихся национальной идентичности, мнение избранных лидеров категорически не совпадает с мнением народа. Мож-

доверие законодательная и исполнительная власти: индекс доверия Конгресса снизился на 25 пунктов, с +9 до -16, а индекс доверия правительства упал на 31 пункт, с +11 до -20. Рост доверия продемонстрировали только два общественных института: у Верховного суда показатель вырос с +16 до +19, а у вооруженных сил — с +16 до +28⁵⁵⁴.

Как свидетельствуют многочисленные исследования, интерес широкой публики к политике вообще и к участию в деятельности крупнейших американских социальных институтов в частности также неуклонно снижался. В 1960 году в выборах участвовали 63 процента взрослого населения США, а в 1996 году — всего 49 процентов (в 2000 году — 51 процент). Вдобавок, как замечает Томас Паттерсон, «с 1960 года происходила постепенная утрата активности населения практически во всех сферах общественно-политической жизни, это касалось и добровольных помощников кандидатов, и зрителей, следивших за теледебатами. В 1960 году в США проживало на 100 000 000 людей меньше, чем в 2000 году, однако, несмотря на это, в 1960-м за октябрьскими телевизионными дебатами кандидатов в президенты наблюдали больше зрителей, чем в 2000 году». В 1970-х годах один из каждых трех налогоплательщиков вносил доллар на счет фонда, учрежденного Конгрессом для поддержки политических кампаний, в 2000 году — один из восьми⁵⁵⁵.

Еще одно последствие увеличивающегося разрыва между элитами и публикой — колоссальное распространение законодательных инициатив, в том числе затрагивающих вопросы национальной идентичности. Законодательные инициативы как инструмент политических реформ вошли в употребление перед Первой мировой войной, однако к началу 1970-х го-

Рисунок 4. Общественное доверие к правительству.

Процент ответов «доверяю целиком» по отношению к правительству и Конгрессу

Источник: Reprinted with permission from Joseph S. Nye, Jr., Philip D. Zelikow. David С King, eds., Why People Don't Trust Government (Cambridge: Harvard University Press, 1997), p. 207.

дов их количество сократилось с пятидесяти на двухлетний предвыборный цикл до двадцати. По мере того как законодательство все чаще игнорировало потребности граждан, инициативы вновь приобретали популярность. Первой ласточкой стала «калифорнийская инициатива»: в 1978 году 65 процентов избирателей Калифорнии одобрили Поправку 13, радикально снижающую налоги, несмотря на активное противодействие всего истеблишмента штата. К 1998 году количество инициатив на двухлетний предвыборный цикл утроилось и составило в среднем шестьдесят одну

инициативу. В 1998 году было предложено 55 инициатив, в 2000 году — 69, в 2002 — 49. Как мы видели, отношение элит к таким проблемам, как расовые приоритеты и двуязычное образование, позволяет политически предприимчивым людям (тому же Уорду Коннерли или Рону Унцу) зарабатывать политический капитал, организовывая референдумы. Анализируя эту тенденцию, Дэвид Бродер замечает: «Доверие между управляющими и управляемыми, на котором строится представительская демократия, к настоящему моменту практически исчерпано»⁵⁵⁶.

Завершение двадцатого столетия ознаменовалось углублением идеологической пропасти между американскими элитами и американскими обществом и дальнейшим расхождением во взглядах на национальную идентичность, ее значимость в сравнении с другими идентичностями и на роль Америки на международной арене. Элиты все сильнее отдаляются от создавшей их страны, а публика утрачивает последние иллюзии по отношению к правительству.