Образ человека в мифе, фольклоре, фразеологии
В центре мира стоит человек как личность, имеющая тело, душу, речь, т.е. человек с его чувствами и состояниями, мыслями и словами, поступками и эмоциями, человек добрый, злой, грешный, святой, глупый, гениальный и т.д.
В мифологическом сознании человек – центр мирозданья, древние видели в нем антропоморфное воплощение Вселенной: занимаемое им вертикальное положение – это его устремленность к небу, с чем связаны его «высокие» помыслы, горизонтальное в человеке – это все земное, тленное («горнее» и «дольнее» в Библии).
Внешний облик человека, запечатленный в мифе и языке
Внешний облик человека складывается из трех составляющих: 1) голова и ее части; 2) тело и 3) ноги. Как же они представлены в мифологии и языке?
Если в современном представлении голова – это центр переработки информации, то у древнего человека все, что связано с головой, соотносилось с небом и его главными объектами – солнцем, луной, звездами. Мифологема головы – «солнце» – легла в основу таких фразеологических единиц, как голова идет кругом, голова горит, голова закружилась.
Еще одна мифологема головы – «Бог, главное, важное» – нашла отражение во фразеологизмах всему голова (о важном), золотая голова (об умном человеке).
Основная масса русских фразеологизмов с компонентом «голова» сформировалась позднее и почти утратила связь с указанными мифологемами. Теперь эти ФЕ обозначают прежде всего интеллектуальные способности человека, его качества, физические состояния и т.д. Например, голова на плечах, голова на месте, голова варит – об умном человеке; без царя в голове, зеленая голова, курья голова, голова дубовая, голова садовая – о глупом, недалеком человеке.
Обозначая важнейшую часть человека, слово «голова» образует ФЕ, характеризующие человека с самых разных сторон: как снег на голову (неожиданно), хоть кол на голове теши (об упрямом человеке), непоклонная голова (о непокорном человеке), голова пухнет (состояние человека), отпетая голова (об отчаянном человеке), горячая голова (о пылком человеке), бесталанная голова (о несчастном человеке) и т.д. Большинство фразеологизмов с компонентом «голова» имеют позитивную коннотацию, что объясняется наличием в менталитете русских архетипа «голова = солнце, божество».
Части головы человека – это глаза, нос, рот, язык, уши, зубы и др., это органы, имеющие свой внешний вид и весьма широкие, но четкие, функции – смотреть, нюхать, чувствовать вкус, говорить и т.д.
Глаза – важнейшая часть головы и лица человека. Древнейшая мифологема, давшая жизнь нескольким метафорам, сохранившимся до наших дней, «глаз = божество». В ряду квазисинонимов «глаза», «очи», «зенки» лишь стилистически нейтральное слово «глаза» обозначает орган зрения любого живого существа. Очи – это глаза человека, причем красивые, большие, выразительные. Именно очи характеризуют не только физические, но и духовные способности человека к постижению явлений, т.е. внутреннее зрение, они – орган интуиции: увидеть мысленными очами, видеть внутренним оком, очи души, очи сердца, духовные очи. Это как бы человек созерцающий: «И самого меня являешь ты Очам души моей» (Ф. Тютчев).
Язык точно отмечает необычную способность глаз – их зрачки находятся в движении, отсюда сочетаемость большого круга глаголов движения со словом «глаза»: окинуть глазами, обвести глазами, отвести глаза, скользить глазами, смерить глазами, обшарить глазами, провожать глазами, приковать глаза и т.д. Глаза – это орган-инструмент, орган «смотрения». Поэтому мы таращим глаза от удивления и неожиданности, глаза широко раскрываются, когда мы бессознательно стремимся получить через них максимум информации, мы прищуриваем глаза во время пристального наблюдения или при высокой концентрации мысли, отводим глаза под чьим-то осуждающим взглядом, защищая тем самым свой мозг от отрицательного воздействия собеседника, и т.д.
Солнце и луна в мифологиях многих народов считались глазами могущественного божества. С этой мифологемой связаны фразеологизмы хозяйский глаз (надежный присмотр за чем-либо), без глаза (без присмотра).
Еще одна мифологема – «глаз = человек», породившая множество фразеологизмов: глаз наметан (об опытном человеке), глаз отдыхает (о приятном зрительном впечатлении), глаз радуется (о радостном событии, которое можно видеть), глаза обманывают (о сомневающемся в достоверности увиденного), глаза загорелись (о сильном желании у человека); метафоры типа глаза говорят, глаза забегали, глазам стыдно; поговорки глаза завидущи, руки загребущи (о ненасытности человеческой натуры) и т.д.
Поскольку 80 % информации о мире приходит через глаза, они считаются важнейшим из органов, им приписывается таинственная магическая сила. На Руси «дурным» считался косой глаз. Вера в дурной глаз родилась тогда, когда мир, по представлениям древних, был населен духами. Но до сих пор при плохом самочувствии мы говорим: это сглазу, кто-то сглазил, недобрый глаз поглядел.
Во фразеологизмах с компонентом «глаз» закрепились и сохранились до наших дней древние стереотипы поведения – глаз не отвести (так нужно было общаться с собеседником), для отвода глаз и др.
Обманывать кого-либо – это мешать адекватно воспринимать мир, т. е. прежде всего мешать ему смотреть, отсюда фразеологизмы замазать глаза, пускать пыль в глаза (русск.); замылівацьвочы, сляпіцьвочы, жвір у вочысыпаць (бел.).
Издавна от сглаза заводили обереги-амулеты, которые изготавливали из драгоценных металлов и камней и делали их в форме глаза, отсюда фразеологизмы типа глаз-алмаз (об умении видеть важное, основное), беречь как глаз (очень беречь), возьми глаза в руки (будь внимателен), вооруженным глазом (современная форма этого фразеологизма невооруженным глазом) и др.
К волосам у разных народов было особое отношение. В старину им на Руси придавали огромное значение: женщинам, особенно беременным, запрещалось стричь волосы, ибо они имели охранную функцию. Это подтверждается народной традицией, сохранившейся до сих пор, – не стричь волосы ребенку до года. В народной поэзии отрезанная коса позорит девушку, которая поэтому не может выйти замуж без косы. Лишь в последние шды в научно-популярной литературе стали появляться объяснения этому.
Язык сохранил в себе довольно много ФЕ, в основе семантики которых лежали следующие архетипические представления о волосах: 1) они вместилище силы, опыта – до седых волос, до корней волос, 2) вместилище памяти, воли – волосы стали дыбом (о сильном испуге, при котором парализуется воля).
На подсознательном уровне эти архетипы и сейчас руководят нашими поступками: подсудимых остригают, как бы парализуя при этом их волю; «работает» здесь и еще один архетип: «стрижка волос = изменение жизни». В древности у славян при переходе в юношеский возраст мальчики принимали постриг, до сих пор постригают в монахи, хотя реально волосы у монахов остаются, а призываемых в армию стригут действительно.
Раньше на Руси остриженные волосы сжигались. Бросание волос в огонь – это своего рода жертва домовому. Существовал и еще один обычай: остриженные или оставшиеся на расческе волосы нельзя было выбрасывать. Считалось, что если они будут использованы птицами для своих гнезд или окажутся вблизи с работающими механизмами, то это отразится на самочувствии человека. До сих пор туземцы Тихого океана, чтобы навредить врагу, прикрепляют раздобытые пряди его волос к водяным растениям, подвергаясь ударам прибоя, они разрушают здоровье недруга. Чтобы волосы не попали в руки врагов, местные жители часто и коротко стригут их.
Фразеологизм волос с головы не упадет – калька с церковнославянского языка, означает, что человеку не принесут никакого вреда. Здесь живет архетип «волос = здоровье человека». Архетипу «волос = человек» соответствует белорусский фразеологизм волас у волас (о похожих людях).
Нос – тоже важная часть лица. Слово «нос» стало компонентом довольно большого количества метафор, фразеологизмов, в значении которых хорошо просматривается архетип «нос = человек» (например, в повести Н. Гоголя «Нос» нос ведет себя, как человек): сунуть нос (о любопытном человеке), вешать нос (о печальном), водить за нос (обманывать), нос к носу (об очень близко стоящих людях) и др.
Борода – у славян считалась выполняющей охранительные функции, а дернуть за бороду считалось страшным оскорблением. У русских есть пословица: борода дороже головы. До сих пор особо почитается борода у мусульман, самая серьезная клятва у которых: клянусь бородой Пророка!
Квазисинонимы губы и уста имеют разные значения и сферы употребления: уста – специфически человеческий орган, в то время как губы могут быть органом животного и т.д. Слово «губы» широко распространилось лишь в XVI–XVII вв., поэтому во фразеологизмах и других реликтовых формах наиболее продуктивно слово «уста»: из уст в уста, из первых уст, у всех на устах, не сходит с уст, устами младенца глаголет истина, вашими бы устами да мед пить. Слово «уста» часто выступает в значении «говорящий человек»: все лгут прекрасные уста.
Особо следует сказать о языке, название которого является компонентом целого ряда фразеологизмов с различными типовыми значениями: быть орудием говорения – язык не поворачивается (не хватает решимости сказать), как язык повернулся (как смог сказать); обозначать процесс говорения – прикусить язык (оборвать речь), развязать язык (говорить свободно), распустить язык (говорить непристойности) и др.
Обозначения остальных частей человеческого лица и головы не представляются нам продуктивными при возникновении метафор и фразеологизмов, хотя с их помощью и образовано некоторое количество фразеологизмов: ухом не ведет, по уши, развесить уши, уши вянут (они обозначают поведение или чувства-отношения); иметь зуб (испытывать неприязнь), навязнуть в зубах (надоесть); губа не дура (иметь хороший вкус); в ус не дуть (выражать безразличие) и т.д.
Наиболее продуктивные слова, обозначающие части человеческого тела, – это руки, ноги, спина и пуп, именно они образуют большое количество самых разнообразных фразеологизмов, многие из которых имеют мифологическую основу.
В группе фразеологизмов с компонентом рука явно видно несколько архетипов. Например, рука – символ власти, права, силы – иметь руку, правая рука и др.; рука – символ богатства, орудие приобретения материальных благ, причем часто нечестным путем, – греть руки, запускать руку во что-либо (русск.); руку заскабіць, цюкуу руку, прыбіраць да рук, даць на лапу (бел.). Чтобы овладеть вещью, присвоить ее, надо схватить вешь рукой и так заявить свое господство. Русское слово «тяжба» связано с тем, что в суде спорящие тянули к себе спорную вещь, и тот, кто осиливал, получал ее себе в стяжание (стяжать силы – устаревший фразеологизм с позитивной оценкой и современное стяжательство – слово, заключающее в себе отрицательную оценку).
В этой группе фразеологизмов появляется компонент «карман» как вместилище для рук, хотя сама рука здесь не называется: набивать карманы, залезть в чужой карман (русск.); класцьусваюкішэню (бел.).
Большинство фразеологизмов с компонентом «рука» окружены негативным ореолом, имеют негативную коннотацию или оценку: быть под рукой (подручный), т. е. быть подвластным; ходить по рукам (одно из значений – «иметь неофициальное распространение» – нейтрально, а второе – «о женщине-проститутке» – негативно); рука не поднимается (не хватает решимости), с пустыми руками (ничего не взяв с собой), руки чешутся (о желании подраться), под горячую руку (не контролируя себя) и др. Думается, что негативную семантику этих ФЕ формирует некий архетип, который, однако, нам не удалось установить.
С помощью жестов руки на Руси производили многие важные ритуальные действия: благословляли, каялись, клялись, что закрепилось в целом ряде фразеологизмов: положа руку на сердце (честно), ударить по рукам (утвердить сделку, согласиться). Уже простое соединение рук есть эмблема связи, согласия. Отсюда рукопожатие – жест приветствия, дружбы. Тот, кто принимает на себя ответственность за другого, ручается.
Довольно широко используются фразеологизмы и другие реликтовые выражения со словом перст (часть руки): указующий перст, перст судьбы, ни единым перстом не прикоснуться и т. д. И хотя слово «перст» находится на периферии человеческой коммуникации, в сознании носителей языка за ним закрепляются устойчивые ассоциации, которые поддерживаются культурно-значимыми текстами: религиозными, поэтическими, философскими.
Ноги у язычников-славян считались принадлежностью демонов: сам черт ногу сломит (о захламленном месте), как левая нога хочет (неизвестно как, как попало), встать с левой ноги (иметь плохое настроение), здесь лексема «левый» имеет отношение к дьяволу; земля горит под ногами (об опасном месте), почва колеблется под ногами (о неуверенном, угрожающем положении), отрясти прах со своих ног (забыть) и др. Почти все русские и белорусские фразеологизмы с компонентом «нога» имеют негативную окраску.
Все черти и демоны в представлении русских были хромыми; в русских сказках они были беспятыми; у лешего в облике медведя нога липовая; плохие ноги также у всех мифологических персонажей, которые рождены землей.
Фразеологизмы брать ноги в руки (быстро убегать), в ногах валяться (униженно просить о чем-либо), унести ноги (уйти от опасности), ноги не будет (угроза не приходить); поговорка в ногах правды нет (приглашение сесть) и другие выражения тоже имеют негативную коннотацию, что связано с архетипом «ноги = принадлежность дьявола». С этим архетипом связаны многочисленные выражения, в которых нога прямо не называется, а употребляются слова, ассоциативно или функционально с нею связанные: след, ступать, путь, дорога и т.д.
Так, человек, преступивший закон, как бы сошедший с правильного пути, – это не только преступник, но и непутевый, беспутный, заблуждающийся. Фразеологизм перейти кому-то дорогу означает «повредить кому-то, загородить путь к достижению цели», а ФЕ замести следы (скрыть нечто) породил предрассудок: подобно метели, которая, заметая след путника, заставляет его плутать на одном месте, подметание или мытье пола после отъезда лишает человека возможности вернуться.
Ряд фразеологизмов образует слово стопа: направить свои стопы, по стопам и др.
Несмотря на малочисленность фразеологизмов с компонентом спина, они важны для русского менталитета, ибо с ними связано, во-первых, понятие тяжелого, непосильного труда – гнуть спину, ломать спину (хребет, горб), а во-вторых, спина – это надежная защита, отсюда ФЕ за широкой спиной и др.
С такой частью человеческого тела, как пуп, известно немного фразеологизмов, важнейший из которых пуп земли. Но в мифологии пупу отводится особая роль, вероятно, потому, что через пуповину ребенок связан с матерью, питается через нее, т.е. это важнейший для маленького человека орган. Существенна также и другая причина: пуп – центр живота, а понятие центра во всех мифологиях и религиях – главное понятие.
С частями человеческого тела связано понятие одежды, многие слова, обозначающие одежду, явились главным компонентом при образовании таких фразеологизмов, как родиться в рубашке, сорочке (о счастливом человеке), остаться без рубашки (об обедневшем человеке). По мнению А. А. Потебни, в основе их семантики лежит миф: чепец и сорочка – обереги у славян. Кроме того, родиться в сорочке означает необычное рождение, а, согласно исследованиям В. Проппа, мотив чудесного рождения есть признак героя.
Фразеологизмы ломать шапку (унижаться), тришкин кафтан (неподходящая одежда) своей семантикой также связаны с иной функцией одежды, мешающей свободному движению тела, что сформировало негативное значение у большинства фразеологизмов, одним из компонентов которых было наименование одежды.
Итак мы видим, что фразеологизмы-самотизмы в большинстве своем (кроме головы) несут в себе негативные коннотации, употребляются с неодобрением, пренебрежением, презрением. Вероятно, потому, что все части тела человека в мифологии были принадлежностью демонов, дьявола, нечистой силы.
Душа и сердце как «духовные центры» человека
П. Флоренский писал, что в индо-европейских языках слова, выражающие понятие сердце, указуют самым корнем своим на понятие центральности, серединности. В других культурах и языках локализация эмоций (ощущений) иная: в китайской наивной картине мира эмоции локализуются в почках, в африканской (западноафриканский арел, язык догон) – в печени и носу; во французской – в селезенке.
В русской и белорусской картинах мира сердце – средоточие эмоции: сердце мне истомила тоска. Выражая различные эмоции, лексема «сердце» объединяется с самыми различными предикатами, образуя метафоры с разными значениями: сердце бьется, поет, закипает (Пушкин), сжимается (Чехов), рвется, дрожит, пышет (Фет), загорается, сплющивается, замирает (Фурманов), отцветает, цепенеет (Грин), трепещет, разрывается, заходится, сжимается, закатывается (Зощенко), пламенеет (Заболоцкий), каменеет, черствеет, грубеет, холодеет, смягчается (Шолохов); сердце дрогнуло, затрепетало, заколотилось, упало, покатилось (Куприн) и т.д.
Почему данные метафоры понятны каждому носителю языка, каждой языковой личности? Потому что в основе таких метафорических переносов лежат такие архетипы и мифологемы, которые регулируют метафорические употребления. Например, мифологема «чувства = жидкость» взята из библейской мифологии, она порождает образ чаши, из которой пьет человек, переживая чувства: испить до дна (о чувствах), глубина чувств, любовь – сосуд, отсюда полная любовь (М. Цветаева), неисчерпаемая любовь; любовь – океан, море, отсюда любовь тихая, бурная, спокойная и т.д. Таким образом, мифологема «чувства = жидкость» передает и закрепляет в себе их текучесть, изменчивость, динамику.
Говоря о чувствах и эмоциях, нельзя не заметить, что здесь «работает» еще один параметр – «верх–низ». Эмоции ассоциируются с параметрическими характеристиками по вертикали и горизонтали, поэтому спокойствие – это как бы неподвижность по этой шкале, как бы «нулевая» координата, положительные эмоции связаны с движением вверх (прыгать от радости), а отрицательные – с движением вниз (согнуться от горя).
Вся трудность исследования символов, образов, мифологем сердца состоит в том, что оно не только «вместилище эмоций». Как справедливо утверждает Б. П. Вышеславцев, сердце – центр круга, из которого могут исходить бесконечно многие радиусы, или световой центр, из которого могут исходить бесконечно разнообразные лучи. Поэтому сердце – это центр жизни вообще: физической, психической, духовной и душевной. Так, сердцу приписывают все функции сознания. Мышление, волю, ибо оно принимает решения: «Когда же исполнилось ему сорок лет, пришло ему на сердце посетить братьев своих, сынов Израилевых» (Деян.: 7:23). А также совесть: совесть, по словам апостола, есть закон, написанный в сердце.
Подчеркивая важность символа сердца для религии, Б. П. Вышеславцев пишет, что в нем выражается сокровенный центр личности. Сердце есть нечто более непонятное, непроницаемое, таинственное, скрытое, чем душа, чем сознание, чем дух. В Евангелии сказано, что сердце есть орган религии, орган, с помощью которого мы созерцаем Бога: «Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога» (Матфей, 5:8).
С одной стороны, сердце – точка соприкосновения с Богом, орган, устанавливающий интимную связь с ним, отсюда жить с Богом в сердце, сердобольный (о сострадательном, отзывчивом человеке), а с другой – источник греха, темных сил – бессердечный (о черством человеке), камень вместо сердца, ледяное сердце, прилагательное сердитый (склонный раздражаться, гневаться), ФЕ под сердитую руку (прогневавшись, вспылив), в сердцах (в порыве раздражения), сорвать сердце наком-либо (излить свой гнев) и др. В Библии «сердце» и «душа» часто выступают как тождественные понятия, заменяющие друг друга, но еще чаще они различаются.
Еще одна важная мифологема сердца – «быть вместилищем души, сосредоточием жизненной силы»: в злобном сердце душа стонет (поговорка); похищение же сердца равносильно смерти: ты похитил мое сердце (метафора); фразеологизмы пронзить сердце, разбить сердце и др.
Назовем еше несколько мифологем, регулирующих современное употребление фразеологизмов с компонентом «сердце»: «быть вместилищем желаний» – по сердцу, с замиранием сердца; «быть местом, где зарождаются чувства и желания», – в сердце вспыхнула любовь, надежда; «быть центром интуиции» – сердце чует, у сердца есть уши, сердце подскажет, закрадываться в сердце; «быть центром совести и других моральных качеств» – положа руку на сердце, каменное сердце, золотое сердце; «быть источником света и тепла» – сердце горит, гореть сердцем (легенда о Данко у М. Горького); «быть сокровищницей» – ключи от сердца, отдавать сердце (также, например, Евангельский текст: Добрый человек из сердца своего выносит доброе... (Лука, 6:45); «быть гарантом любовного благополучия» – предлагать руку и сердце; «быть местом, в котором чувства скрыты от посторонних глаз», – никто не знал, что творилось в его сердце, читать в сердце и т.д.
Одна и та же мифологема-архетип сердца может лежать в основе фразеологических единиц, употребляемых для оценки человека, его внешности и внутренних качеств, различных объектов мира и отношений человека к этим объектам.
С помощью фразеологизмов с компонентом «сердце» можно описать почти весь мир: 1) многочисленные оттенки чувств и состояний человека – кошки на сердце скребут, сердце замерло, камень с сердца свалился, отлегло от сердца, брать за сердце, сердце кровью обливается, как маслом по сердцу, надрывать сердце, сердце не на месте, сердце сжимается и т.д.; 2) отношение человека к объектам мира – от чистогосердца, запасть в сердце, положа руку на сердце, от всего сердца, сердце принадлежит, сердце занято, от сердца, войти в сердце и др.; 3) дать характеристику человека – сердце обросло мхом, мягкое сердце, доброе сердце, каменное сердце, неукротимое сердце, золотое сердце, покоритель сердец, горячее сердце, глупое сердце; 4) охарактеризовать поведение человека в обществе – заглядывать в сердце, находить доступ к сердцу, давать волю сердцу, срывать сердце, покорять сердце, открывать сердце, разбить сердце и др.
Таким образом, наш язык показывает, что сердце есть центр не только сознания, но и бессознательного, не только души, но и тела, центр греховности и святости, центр сосредоточения всех эмоций и чувств, центр мышления и воли; оно не только «орган чувств» и «орган желаний», но и «орган предчувствий», следовательно, сердце как бы абсолютный центр всего человеческого, т.е., говоря словами Б. П. Вышеславцева, «сердце есть умное видение, но вместе с тем умное делание».
Не менее сложные отношения современного мира с мифологическими представлениями встречаем у слова душа. Природа, по представлениям древних, тоже имела душу, хотя и не столь качественную, как человек. Аристотель, например, даже звезды считал одушевленными, а Платон делил душу на «разумную» (человеческую) и «чувственную» (животную). Главное отличие человека, созданного по образу и подобию Божьему, от всего природного – наличие у него нематериальной божественной души. По выражению К. Юнга, «сложность души росла пропорционально потере одухотворенности природы».
Еще с античных времен душа понималась то как огонь (Демокрит), то как воздух (Анаксимен), то как смешение всех четырех элементов (Эмпедокл). Эти представления до сих пор сохранились в языке (душа горит, душа воспарила, душа воспламенилась).
Вместилищем души у разных народов считаются различные органы: диафрагма, сердце, почки, глаза и даже пятки (например, в русском языке есть фразеологизм душа в пятки ушла). Первобытные народы считали связь души и тела настолько тесной, что, если обезобразить мертвое тело, обезобразится и его душа; поэтому они оберегают труп или намеренно уродуют убитого врага.
Славяне признавали в человеческой душе проявление той творческой силы, без которой невозможна жизнь на земле. Душа – частица, искра небесного огня, «которая и сообщает очам блеск, крови жар и всему телу внутреннюю теплоту» (Б. П. Вышеславцев). С этими представлениями связаны метафоры душа светится, душа горит, душа пылает, жар души, чуть душа теплится, искры души, душа оттаяла, а также антонимичные по значению выражения душа как лед, ад кромешный в душе и др. С этой мифологемой тесно связано представление о душе как о переходном состоянии огня (Гераклит).
Душа – alterego человека, его внутреннее «Я»: низкая душонка, высокая душа, мелкая душа, нежная душа, чуткая душа, благородная душа, грешная душа, верная душа, окаянная душа, праздная душа.Душа (как и человек) смертна: отдать богу душу, она может уставать – усталость души, болеть – душа болит и т. п.
С точки зрения этики душа является носителем некоего этического идеала: чистая душа, запачкать душу; хоть мошна пуста, да душа чиста (поговорка) и т. п.
С религиозной точки зрения душа связывает человека с высшим духовным началом, тем самым повышается ценность души, приобретают особую значимость сознательные усилия человека, направленные на самоусовершенствование: спасать душу, душа бессмертна, с Богом в душе и т.д. Душа сохраняет себя во время всего жизненного пути человека, но не разрушается и с его смертью, поэтому – душа живая (это устойчивое в религиозном дискурсе (контексте) выражение). Душа – это вместилище, отсюда: душа пустая, полна чем-либо и т.п.
О. М. Фрейденберг отмечала, что «душа» могла метафорически выражаться в виде двойника – доли, судьбы, а каждая из этих метафор, в свою очередь, дублировалась другими метафорами. А. Н. Афанасьев и А. А. Потебня еще ранее показали, что доля в русском фольклоре – двойник человека: ее топят, бросают в воду, сжигают, вешают и т. д. В реальной речевой деятельности мы как раз и наблюдаем это переплетение, сцепление, взаимодействие метафор.
Представления о душе как о дыхании, воздухе, ветре, птице, бабочке присущи разным народам, в том числе славянам: душа отлетела, вдохнуть душу, душа вон, душа улетает, прилетает. Даже этимологически душа тесно связана с ветром: душа – дыхнуть – дух – дуть – дуновение – воздух. В славянских сказках часто говорится про рубашки из перьев, лебединые крылья у девушек.
Известен платоновский миф о душе: душа стремится к «нездешней», небесной, родине, у нее растут крылья. По Платону, душа, павшая на землю и покинувшая небо, 10 тысяч лет живет на земле, пока не окрылится. По языческим представлениям славян, если человек жил праведно, то душа превращается в голубя, а если в грехе, то в черного ворона, иногда в грустную кукушку. С мифологемой «душа = птица» связан у славян обычай оставлять на Пасху, Радоницу на могилах крашеные яйца.
Душа локализована, отсюда фразеологизм душа не на месте; душа – твердый предмет – царапает душу; поверхность, похожая на землю – камень лег на душу, след в душе; душа как книга – читать в душе; душа – отхожее место – нагадить в душу, гниль души; душа, как хлеб, поэтому она черствеет – черств душой`, душа, как цветок – цвет души, цвести душой; душа – музыкальный инструмент – струны души и др.
Много метафор и фразеологизмов связаны с мифологемой «душа = маленький ребенок». Есть гипотеза, согласно которой во фразеологизмах закодирован процесс рождения ребенка: в глубине души, тревожить душу, лезть в душу, бередить душу, душа нараспашку, хватать за душу, душа плачет, душа надрывается и др. (на русской иконе «Успение Божьей Матери» душа изображена в виде ребенка).
Душа тесно связана в представлениях древнего человека с загробным миром. Поэтому древние славяне снабжали покойников разными вещами: мужчин – кремниевыми копьями, стрелами, женщин – бронзовыми браслетами, ставили им сосуды с пищей.
Души умерших улетают в рай, где зимуют птицы. Но души умерших, обернувшись птицей или мухой, могут прилететь оттуда. На праздник «Дзяды» белорусы готовятся к их приему: моют хату, готовят обрядовые кушанья.
Мифологема «душа = дым» подкреплена обычаем сжигания трупов у многих народов, в том числе и у древних славян. Делалось это для того, чтобы душа легко и сразу покинула тело и улетела в рай. Эта мифологема сохранилась во фразеологизме душа отлетела в мир иной и др.
Таким образом, представления о сердце и душе сложны, противоречивы, непоследовательны, и это нашло полное отражение в языке, эти представления формируют картину мира человека.
Человек–носитель национальной ментальности, которая может быть исследована через язык, являющийся важнейшим из средств идентификации человека.
В структуре языковой личности исследователи выделяют несколько уровней, на каждом из которых проявляются разные ее стороны. Личность – это совокупность социально значимых духовных и физических качеств, которые по-своему преломляются в языке. Человек предстает в двух ипостасях–мужчина и женщина, поэтому различаются женская и мужская языковые личности, женские и мужские особенности речевого поведения.
Ядром культуры должен стать принцип развития жизни и совершенствования человечества через слияние двух противоположных начал – мужского и женского. Должны быть разработаны программы, которые учитывают индивидуальные особенности ребенка, а не игнорируют либо гипертрофируют их под давлением тендерных стереотипов.
Образ человека запечатлен навеки во фразеологизмах, пословицах, фольклорных текстах, поэтому исследование данного материала представляет большой интерес для лингвокультурологии.