Метод непосредственного наблюдения.
Как отмечалось выше, метод непосредственного наблюдения представляет собой комплекс методических приемов, которые используются при сборе полевых этнографических материалов. Комплексность метода определятся сложностью и многоплановостью проявления этнических характеристик, взаимообусловленностью многих элементов традиционно-бытовой культуры. В связи с этим, в полевой этнографии сложилось несколько взаимосвязанных методик, причем применять только одну из них, даже тщательно методически обосновав это, практически невозможно.
Например, работая по сбору материала по теме «Жилище», исследователь использует личные наблюдения для выяснения характера бытования исследуемого объекта с целью предварительной типологизации, собирает опросный материал по технике строительства, строительных материалах, терминологии и т. п. Одновременно с этим используются различные фиксационные методики: рисование конструктивных узлов, черчение, съемка планов, фотографирование, собирается коллекция, ведутся работы с документальными источниками. Такой методических подход используется при исследовании любой составляющей традиционно-бытовой культуры в материальной, социальной или духовной сферах жизни этноса.
В то же время, приемы, входящие в метод непосредственного наблюдения имеют самостоятельное значение и реализацию, поэтому каждый из них имеет свое методическое обеспечение.
Наблюдение (личное, непосредственное). В соответствии с общим определением понятия, "наблюдение" это целенаправленное восприятие, обусловленное задачей деятельности. Учитывая то обстоятельство, что в наблюдении большое значение играет субъективный фактор, основным условием научного наблюдения является объективность. Объективность в данном случае означает возможность и необходимость контроля полученных результатов методов повторного наблюдения или иными методическими приемами, например, опросом, экспериментом и т. п.
Проникновение данного метода в этнографию, вероятно, следует связывать с естественными науками. Подтверждением тому может служить высказывание Л. Я. Штернберга о необходимости наблюдения этнографических явлений с такой же «тщательностью, всесторонностью и объективностью, как натуралист изучает явления и объекты природы»[113]. Применительно к этому методу в прошлом использовались даже самостоятельные виды полевых документов.[114]
В настоящее время наблюдение в полевой этнографии методически используется менее осознано или вернее непроизвольно. Объяснить такую ситуацию довольно сложно. Вероятно, она кроется в отсутствии в этнографии методических разработок, посвященных данному вопросу. Полагается, что наблюдение это нечто само собой разумеющееся и наблюдать какое-либо явление просто. Но такой подход является абсолютно неприемлемым для реализации наблюдения, как метода полевой этнографии.
Наиболее близким по содержанию, является применение метода наблюдения в социальной психологии, из которой целесообразно использовать некоторые установки применимые для полевой этнографии.[115] Итак, наблюдение представляет собой не просто следование естественным способностям человека видеть и воспринимать окружающее. Это специальный прием "научно-целенаправленного, организованного и определенным образом фиксируемого восприятия исследуемого объекта". Основным требованием, которое предъявляется к наблюдению, является непрерывность. Поэтому, это не просто самостоятельный методический прием, а своеобразный "надметод" иди общая установка на работу в полевых условиях. Оно должно быть активно задействовано при реализации любой методической составляющей полевой этнографии при работе с информантом, при фиксации и т.д. Наблюдение представляется ценным для полевого исследования еще и потому, что оно дает целостное, обобщенное представление об изучаемом явлении.
При подготовке работы данным методом исследователь должен определить установки на наблюдение. К ним относятся следующие:
1). Выбор объекта и предмета наблюдения, то есть решение вопроса о том, «Что наблюдать?» Например, мы выбираем в качестве объекта наблюдения поселение, а в качестве предмета, традиционную одежду. Предметом наблюдения могут быть ситуации (поведенческие акты, какие-либо действия) естественные, неуправляемые исследователем-этнографом и экспериментальные, в организации которых он принимает участие.
2). Определение целей и задач на наблюдение, то есть постановка вопроса «Для чего наблюдать?». Например, наблюдения за характером бытования, вариативностью изучаемого явления с последующей функциональной, типологической, сравнительно-исторической или иной его оценкой.
З). Выбор способа наблюдения, то есть «Как наблюдать?» Вэтнографии используются два основных способа наблюдения: невключенное и включенное. Невключенное наблюдение предполагает предварительное знакомство населения с задачами исследовательской работы. Включенное наблюдение носит скрытый характер и его содержание соответствует понятию «съемка скрытой камерой»[116]. Включенное наблюдение часто считается более предпочтительным, поскольку оно устраняет информационное и поведенческое «возмущение», порождаемое знанием о присутствии и намерениях наблюдателя-исследователя.
Универсальных рекомендаций о том, когда применять включенное, а когда невключенное наблюдение, не существует. Очевидно, что выбор способа наблюдения подчинен особенностям предмета и задачам исследователя. Включенное наблюдение следует применять тогда, когда внешнее проявление работы этнографа-исследователя (запись, фиксация) смущают людей, или когда она неуместна, например, без разрешения в наблюдении погребального обряда. Невключенное наблюдение дает положительный эффект тогда, когда оно санкционировано людьми. Это не означает, что, работая методом включенного наблюдения, этнограф поступает нечестно, как бы утаивает перед людьми свои истинные намерения. О них, как правило, известно и в данном случае включенное наблюдение снижает неестественность ситуации. Этнограф не прерывает какого-либо действия, потому что не успел записать или сфотографировать, а сам он воспринимается как собеседник или соучастник события. Таким образом, включенное наблюдение способствует получению более объективной информации.
При работе методом наблюдения, вне зависимости от его разновидностей, следует учитывать две группы ошибок, которые могут возникнуть при восприятии и оценке наблюдаемого явления. Первая группа условно может быть названа "ошибками исследовательских установок или влиянием предмета наблюдения". К ним относятся следующие ситуации:
1). Влияние на ситуацию наблюдения присутствия самого исследователя. Эта ошибка обычно связана с неверным выбором способа наблюдения. Так, невключенное наблюдение мало влияет на исследование производительных процессов, но может влиять на ход обряда или иного сакрального действия. Иногда для сбора материалов даже по одному и тому же культурному явлению следует пользоваться различными способами наблюдения. Как убедительно показал М.В. Крюков, системы терминов родства в форме терминов обозначения (референтивной) могут собираться методом невключенного наблюдения. А термины обращения (вокативные), применение которых может табуироваться в случае присутствия посторонних, рекомендуется собирать, используя включенное наблюдение[117].
2). Влияние на восприятие исследовательских установок или своеобразной «заданности исследователя»[118]. Оно тем сильнее, чем больше наблюдатель ориентирован на свою гипотезу, сугубо профессионально воспринимает наблюдаемое явление.
З). Влияние длительности наблюдения на восприятие выражается в усталости и, как следствие, в адаптации к ситуации, что снимает остроту восприятия.
Вторая группа ошибок может быть условно названа "ошибками восприятия", они определяются личностью исследователя, то есть это субъективные личностные и субъективные профессиональные ошибки. К таким, наиболее типичным ошибкам могут быть отнесены следующие:
1). Обобщенное восприятие или оценка в черно-белых тонах. Как правило, связано с профессиональным знанием наблюдаемого явления. Это своеобразный "вред знания", когда многое воспринимается как известное, поэтому, как кажется исследователю, не заслуживающее внимания.
2). «Эффект экзотики», означает завышенное восприятиевсегонаблюдаемого. Приводит к трате времени и сил на восприятие и фиксацию хорошо известных фактов. Такое восприятие особенно характерно для начинающих исследователей, либо в случае недостаточной предварительной научной подготовки.
З). Ошибки усреднения возникают в случае отбрасывания вариантов, особенно крайних, воспринимаемых исследователем как случайность, явление оценивается и фиксируется в усредненном виде.
4). Контрастное наблюдение. Означает противопоставление привычного в восприятии непривычного. Сюда могут быть отнесены ошибки первого впечатления и даже возможного предубеждения (эмоциональные, этнические, социальные, психологические, профессиональные и т.д.)
Не трудно заметить, что вторая группа ошибок, "ошибки личности", возникают в связи с тем, что описание факта, подменяется исследователем мнением о нем. Поэтому, при всей кажущейся "ненаучности" одного из тезисов полевой этнографии о том, что в поле нужно "не только смотреть, но и видеть", именно он является основной установкой, как в предварительной подготовке, так и в полевых условиях методом наблюдения. Поэтому овладение методом наблюдения требует достаточного опыта, прежде всего по обеспечению и контролю восприятия.
Сложность организации и проведения наблюдения предполагает необходимость отработки своеобразной «системы контроля восприятия».
В нее могут быть включены следующие моменты.
1). Тщательное, о чем говорилось выше, определение установок на наблюдение.
2). Предварительный сбор информации об объекте и предмете наблюдения и ее оценка в связи с предполагаемыми установками на наблюдение. Например, исследователь предполагает сбор материала по организации поселений. Из литературы известно, что для этнической общности, которая предполагается к исследованию, характерны поселения с уличной планировкой. В этом случае исследователь определяет задачу на выяснение способом наблюдения типичности отмеченного факта, а также на поиск отклонений в планировке или ее вариантов.
3). Результаты наблюдений необходимо фиксировать при помощи общепринятой этнографической терминологии. Это позволяет концентрировать внимание на признаках и свойствах предмета наблюдения, которые важны для исследователя. Например, в описании методом наблюдения традиционного костюма, следует применять термины в виде типологических определителей комплексов одежды или отдельных ее элементов. Вследствие этого, фиксация одного и того же объекта может выглядеть по-разному. Способом обыденного восприятия: «Зимой в поселке мужчины ходят в меховых шубах, которые шьются из…», а способом использования типологизирующей терминологии: «Зимней, мужской, верхней, плечевой одеждой является шуба, изготовленная из ...» Ориентировка на терминологию позволяет избежать оценки в черно-белых тонах, поскольку она диктует необходимость зафиксировать как известное, так и учесть не укладывающееся в известные схемы. Она помогает избежать и "эффекта экзотики", поскольку наблюдаемое явление соотносится с известной схемой. Но не следует полагаться только на типологическую терминологию и собственно на типологический подход организации материала при наблюдении. Поскольку, например, "зимняя, мужская, верхняя, плечевая одежда" есть у большинства народов живущих в умеренном поясе Земли. Сама эта установка как бы контролирует, направляет исследователя, который собирает материал по реально бытующему костюму у реальной этнической общности.
Каково соотношение метода наблюдения с другими составляющими метода непосредственного наблюдения? Здесь существуют различные оценки, которые предполагают, что наблюдение можно применить при исследовании традиционно-бытовой культуры, а при исследовании современных "индустриальных обществ", оно мало эффективно[119]. Более традиционной является установка на комплексность метода непосредственного наблюдения. В этом случае собственно наблюдение дополняет, расширяет и корректирует сведения полученные другими способами. Некоторые явления культуры могут быть зафиксированы при приоритетном значении наблюдения, например, а изучении обрядов, народных игр, этноэтикета и т.п.[120] Следует иметь в виду оценку этого метода социальной психологией, которая полагает, что наблюдение дает более объективный' материал, чем субъективная оценка информанта, т. е. опросные сведения[121]. Учитывая спорность данного положения, применительно к полевой этнографии, наблюдение следует воспринимать не абсолютно, а как возможность не только одного из путей получения этнографического источника, но и для его критики. Это означает возможность и необходимость сопоставления опросной информации с материалами различных наблюдений. В этнографическом наблюдении следует обратить внимание еще на одну из методических разновидностей его организации. Это, так называемое, управляемое иди экспериментальное наблюдение, иначе этнографический эксперимент. Общее определение понятия эксперимент предполагает, что это «опыт, воспроизведение объекта познания, проверка гипотез». Таким образом, эксперимент в этнографии, это искусственное моделирование действия или ситуации, которые в настоящее время уже не бытуют, то есть утратили культурное значение, не несут в себе этнической функции. Сам этнографический эксперимент предназначается для описания и фиксации воспроизводимого явления. Для участия в нем привлекаются компетентные люди, чаще старшего поколения, хорошо знающие явление, в отношении которого проводится экспериментирование. В эксперименте этнограф-исследователь является только инициирующим лицом. Никакое его вмешательство в дальнейший ход эксперимента недопустимо. В качестве примера этнографического экспериментирования можно привести «постановку» уже не бытующего обряда, показ использования орудия труда в известных, но не применяющихся в настоящее время функциях, например, лука и стрел, косы-горбуши, сохи и т.п. Совершенно очевидно, что этнографическое экспериментирование воспроизводит не все явление в комплексе его составляющих, а какие то отдельные элементы. Тем самым, оно имеет не столько информационное, сколько иллюстративное и даже видовое значение. Так, в этнографическом эксперименте, иллюстрирующем обряд, может не сохраниться обрядовая одежда, возможно, отсутствуют определенные категории сакральных лиц, регламентирующих данный обряд.
Все выше оказанное заставляет рассматривать этнографический эксперимент как отход от основной установки полевой этнографии, исследование реально бытующего этнографического явления. Такая оценка эксперимента предполагает к нему скорее отрицательное отношение, как к универсальному и обязательному приему в этнографическом наблюдении[122]. Наряду с этим, существует мнение, что этнографическое экспериментирование приобретает самостоятельное значение в том случае, если оно используется как один из приемов метода исторических реконструкций. В ходе этнографического эксперимента восстанавливается явление, либо какая-то его составляющая, которые проецируются в прошлое истории культуры этнической общности. Причем полагается, что данные этнографического экспериментирования являются более объективными, чем данные экспериментальной археологии[123].
Исследовательское применение данных этнографического экспериментирования заставляют более осторожно относиться к традиционному его отрицанию в методике полевод этнографии. Проведение эксперимента уместно там, где собственно наблюдение не работает. Опросные данные могут свидетельствовать, что какое-то явление бытовало совсем недавно, есть люди, которые хорошо знают о нем. В этом случае, если опросной информации недостаточно, он уместен. Но поскольку мы имеем дело с памятью поколений, закрепленной в традиции, получается, что мы можем экспериментировать практически во всем. И здесь этнограф обязан соблюдать меру, поскольку не бытующие культурные явления утратили этническую функцию. Это предполагает неприемлемость этнографического экспериментирования для синхронных исследований, каковым и является метод наблюдения в комплексе методов полевой этнографии.
Эксперимент, как прием полевод работы, иногда рассматривается в виде соучастия этнографа-исследователя в каком-либо традиционном, реально бытующем действе[124]. Строго говоря, здесь мы сталкиваемся скорее с включенным или невключенным наблюдением, чем собственно с экспериментом, как "воспроизведением объекта познания".
С элементами экспериментирования в полевых условиях исследователь сталкивается еще в одном случае. Так опрос населения в какой-то мере сопоставим с этнографическим экспериментированием. Беседуя с информантом, обращаясь к его памяти, мы тем самым собираем сведения о фактах, явлениях, некоторые из которых мы уже не наблюдаем в реальности. Тем самым, как и в случае с экспериментированием, исследователь инициирует информацию. Но в отлитии от собственно эксперимента, где воспроизводится, иллюстрируется исследуемое явление, что и порождает искусственность ситуации, в опросе исследователя интересует информационный уровень, который может многократно перепроверяться. Именно этим, в отличие от этнографического экспериментирования, и достигается достоверность и объективность полученной информации.
Результаты непосредственных наблюдений рекомендуется фиксировать в полевых дневниках в виде ежедневных дневниковых записей. Непрерывность наблюдения полагает необходимость ежедневного ведения дневника. Содержание записей определяется содержанием наблюдений и подлежит тщательному документированию, которое предполагает указание на время, место и источники проведения наблюдения. Поскольку полевой дневник ведется непрерывно, по хронологической схеме, его рекомендуется снабдить указателем, в котором материалы наблюдений систематизируются по темам.
Обращение к вопросу о технике фиксации результатов наблюдения, позволяет остановиться на основных разновидностях полевых документов, которые ведутся исследователем. Традиции использования полевых документов, позволяют отметить, что в прошлом применяли, прежде всего, так называемые полевые дневники нескольких, разновидностей. Организация каждой определялась целевыми установками исследователя.
Дневник начиняющего исследователя, являлся единственным документом, в который собиралась любая информация по мере ее поступления. Основу организации такого дневника составлял хронологический принцип, а собственно дневниковые записи здесь преобладали. По окончании записей материалы систематизировались, и создавалась сводка или предметный указатель.
Другой разновидностью полевых документов был тематический дневник, в который включались не только дневниковые, но и так называемые «реальные» записи по исследовательской проблематике. Как и в предыдущем случае, такой дневник снабжался предметным указателем на собственно дневниковые и прочие сопутствующие сведения, не затрагивая при этом специальных, «реальных» записей. В этой разновидности полевого дневника реальные и дневниковые записи находятся приблизительно в равной пропорции.
Последней разновидностью дневника, был дневник этнографического исследования, являющийся официальным документом в котором фиксируются условия работы: время, место и т.п. Материалы исследовательского плана систематизируются в «реальные» записи по тематическому принципу. В этом случае их рекомендовалось вести на отдельных листах, которые затем группируются по темам исследования. В этом случае, «реальные» записи преобладают над дневниковыми[125].
Современные полевые документы учитывают сложившиеся традиции, но отрабатываются более целенаправленно. Каждую разновидность полевых документов рекомендуется вести в отдельной тетради.
Полевой дневник. Является основные документом, в котором систематически фиксируется официальная информация, связанная с текущей полевой работой: маршрут, хронологическая и территориальная привязка, условия работы, организационные моменты, например, отработка списка информантов, перечень посещаемых учреждений в районе работ. В полевой дневник рекомендуется вносить результаты личных наблюдений общего характера, например, общее описание населенного пункта, местности, на которой он расположен, различные бытовые сюжеты, связанные с жизнью населения, личные мнения о каких-то ситуациях, заметки и соображения, возникшие в ходе сбора материала. Сюда же следует вносить перечень проведенных за день работ по наблюдению, опросу, фиксации, с указанием ее объема - записи, перечень чертежей, планов, ведение фотофиксации и соответственно записей в фотодневнике.
Полевая тетрадь используется для записи информации по исследуемой проблематике. В соответствии с двумя основными информационными потоками, в полевую тетрадь вносятся результаты личных наблюдений по разрабатываемой теме и опросная информация, получаемая в ходе работы с информантами. Здесь же можно делать черновые и рабочие рисунки, схемы, планы, дополняющие и иллюстрирующие опросную информацию.
Тетрадь для работы с документальными источниками рекомендуется использовать для сбора архивных материалов, сведений из похозяйственных книг, материалов отделов (бюро) ЗАГС, статистических сведений. В эту же тетрадь рекомендуется вносить опросную информацию, полученную при беседах с официальными лицами - представителями власти, руководителями хозяйственных органов, общественных организаций и т.п.
Фотодневник применяется для описания и полевой регистрации иллюстративного фото материала.
Коллекционная опись используется для описания и полевой регистрации этнографических коллекций.
Первые три документа, поскольку они ведутся в хронологической последовательности, после окончания полевых исследований должны быть доработаны. Доработка заключается в составлении указателей, облегчающих поиск и работу с информацией. Из существующих разновидностей указателей, применительно к работе с полевыми документами, рекомендуется одновременное составление географического (по районам или поселениям), тематического (если исследовалось несколько тем) и предметного (по исследованным вопросам). В некоторых случаях, например, при сборе материала по фольклору, рекомендуемся составлять именной указатель по информантам-сказителям. При ведении полевых документов нужно постоянно отсылать информацию, которая в них содержится, к иллюстративным материалам.
Вне зависимости от вида документа они должны быть соответствующим образом оформлены, Листы в тетрадях предназначенных для ведения полевых документов должны быть пронумерованы. В ходе работы изымать листы нельзя. Затем оформляется титульный лист. Нанем указывается полное название учреждения организовавшего экспедицию, название экспедиции или отряда, наименование полевого документа. Полевых дневников и полевых тетрадей может быть несколько, в этом случае необходимо указать их порядковый номер. Здесь же указывается фамилия, имя, отчество владельца полевого документа, год исследования. Внизу титульного листа рекомендуется сделать надпись: «В случае утери прошу вернуть по адресу…» и указывается адрес учреждения организовавшего экспедицию.
Записи в полевых документах рекомендуется вести только на правой стороне тетради, оставляя левую чистой для полевой правки, поскольку в момент фиксации записи могут вестись сокращенно. На этой же стороне, при работе с записями, можно формулировать вопросы, подлежащие уточнению, не следует вести полевые записи скорописью либо специальными приемами стенографии. Не рекомендуется передавать полевые документы для ведения записей другим лицам,за исключением информантов которые могут уточнять зафиксированную терминологию, выполнять рисунки и т.п.
Любая новая запись - фиксация наблюдений, запись беседы, начинается с нового листа. Также следует поступать и при первой записи нового дня или в новом населенном пункте.
Фотодневники и коллекционные описи предварительно следует разграфить, а на титуле, кроме приведенных выше сведений, в первом случае следует указать экспедиционный шифр фотоаппарата и его заводской номер, во втором, шифр экспедиции и коллекционный номер, если таковой присваивается.
Работа с информантом в комплексе метода непосредственного наблюдения, является, пожалуй, наиболее важной и в то же самое время, наиболее сложной. Она проводится в рамках опроса, который служит «методом сбора первичной информации об объективных и субъективных фактах со слов информанта». Основным средством опросных методик является интервьюирование, как целенаправленная беседа этнографа-исследователя и информанта. Таким образом, работа с информантом может быть представлена в виде двух составляющих. Во-первых, это организация опроса, то есть отработка инструментария, выбор способов интервьюирования и выбор информантов. Во-вторых, это сам процесс интервьюирования.
Выше были рассмотрены методические основы подготовки вопросника, который преследует решение в ходе интервью трех основных целей: информационную, критическую и коммуникативную. В период предварительной подготовки исследователь как бы «учится» предмету, то есть входит в проблематику, по которой предстоит работать в поле, разрабатывает методическое обеспечение сбора материала по абсолютно конкретной тематике. В то же время, информант, основной субъект с которым предстоит работать, как конкретная личность по понятным обстоятельствам пока остается вне поля зрения исследователя. Вероятно, должна существовать некая общая установка на информанта вообще. Такая установка позволяет создавать методические разработки применительно к конкретному вопросу исследования, а информанта воспринимать или прогнозировать таким, каков он есть. Поэтому в условиях полевой работы исследователь является подготовленным, а информанта, в соответствии с конкретными задачами исследования, предстоит выбрать.
Данный этап организации опроса в этнографическим обследовании существенно отличается от многих дисциплин применяющих опросные методики. В качестве примера можно взять этносоциологию, методика которой предполагает в качестве основного критерия выборки, представительность по ряду необходимых качественных и количественных признаков. Основной установкой при выборе информанта в этнографическом обследовании являетсяего индивидуальная информационная компетентность. Она складывается из нескольких составляющих - этнической принадлежности, возраста, профессии, социального статуса, пола, автохтонности или длительности проживания в данной местности, необходим учет личных качеств будущего информанта. Все эти характеристики важны в связи с тем, что этнографическое интервьюирование в основном имеет индивидуализирующий характер. Информант от своего имени дает сведения обобщенные и освященные традицией. Именно поэтому исследователь должен быть уверен, что информант компетентен в вопросах, о которых собирается материал. Здесь, в отличие от этносоциологического подхода в отборе респондентов, который осуществляется с учетом их социально-профессиональной принадлежности в основном при помощи механической выборки из похозяйственных и домовых книг, списков избирателей, в этнографическом обследовании выбор информантов носит строго индивидуальный характер.
Большую помощь в определении первоначального круга информантов могут оказать местные представители власти, руководители хозяйственных органов, общественность. Для них, хорошо знающих население, с учетом исследовательских задач, как правило, не сложно дать рекомендации о лицах, которые могут быть полезны при сборе опросной информации. Заслуживают внимание характеристики, даваемые ими информантам, причем не только в отношении компетентности, но и личных качеств. Такие характеристики могут служить основанием для заочного знакомства с целью облегчения установления контакта и последующей работы.
С этого времени этнограф должен начать ведение «Списка информантов», в который включаются фамилии, имена, отчества и некоторые характеристики рекомендуемых к опросу людей. Учитывая то обстоятельство, что информанты заведомо обладают различным объемом сведений интересных исследователю, список рекомендуется разделить на две части. Первая часть – «Список основных информантов» должна включать наиболее компетентных лип, вторая, «Список дополнительных информантов», включает имена людей, от которых ожидается получение дополнительных сведений, а также данных, которые могут быть использованы для контроля и критики материалов, полученных от основных информантов. В течение всего полевого сезона в каждом населенном пункте, в связи с расширением круга людей, с которыми исследователь вступает в контакт, как первая, таки вторая честь списка могут дополняться, список информантов ведется в полевом дневнике.
В настоящее время в этнографии все чаще начинают использовать еще одну разновидность опроса, так называемый экспертный опрос. В нем информант выступает как выразитель группового, общественного мнения о явлении, ситуации, факте. В качестве информантов-экспертов рекомендуется привлекать официальных лиц, имеющих общее представление о местной этнической ситуации. Беседы с информантами-экспертами, для того чтобы лучше ориентироваться в условиях данного населенного пункта, следует проводить в начале полевой работы. В качестве информанта-эксперта могут привлекаться люди старшего поколения, знатоки и хранители традиций, которые могут дать не только обобщенную, но и глубокую информацию о прошлом. При экспертном опросе, часто носящем оценочный характер, больше внимания следует уделять вероятности субъективного подхода информанта к предмету беседы. Перечень информантов-экспертов следует включить в третью часть списка информантов, а материалы экспертного опроса в тетрадь для работы с документальными источниками.
Другим важным аспектом в организации экспертного опроса является выбор переводчика. Традиционная методика полагает необходимость для этнографа знание языка этнической общности, исследованием которой он занимается. Но расширение предметной области современных этнографических исследований, особенно кроскультурных исследований, объективно приводит к нарушению этого требования. В то же время, незнание языка осложняет, а при полном невладении информантом языком исследователя, делает даже невозможным интервьюирование. Наиболее благоприятной является ситуация, когда информант и этнограф двуязычны, что позволяет по взаимной договоренности в интервью использовать язык более удобный информанту. В противном случае должен быть использован переводчик, но следует иметь в виду, что разговор без посредников всегда носит более доверительный характер[126]. Переводчиком может быть не любой человек. Он должен в совершенстве владеть языками информанта и исследователя, быть грамотным, хорошо знать людей, которые привлекаются для опроса, быть авторитетным. Перед началом работы переводчику необходимо объяснить цели и задачи исследования, ознакомить его с вопросником, системой фиксации опросного материала. В качестве временных переводчиков могут быть использованы люди, присутствующие при интервью, родственники, знакомые. Но в любом случае необходимо учитывать социальную компетентность переводчика, поскольку для представителей младшего поколения может быть недоступна информация связанная с культовой практикой, традиционными социальными институтами. При сборе материала связанного с женской сферой традиционно-бытовой культуры, необходимо использовать переводчика женщину.
Наряду с выбором информанта и переводчика, для успешного сбора информации, большое значение имеет выбор формы опроса или организации беседы. Наиболее часто встречаются две ее разновидности: групповая беседа и индивидуальная. Групповая беседа ведется сразу с несколькими информантами. Она, как правило, занимает меньше времени, в ней информанты дополняют друг друга, чем достигается одновременный сбор вариативного материала, оперативная проверка сведений, их критика. В то же время следует учитывать, что при групповой беседе на объективность информации влияет не только присутствие исследователя, но и других информантов, что может вызывать взаимную стеснительность. Довольно сложна фиксация такой беседы. Информанты могут перебивать друг друга, очень часто противоречить друг другу. Это осложняет ход беседы, прежде всего восприятием услышанного этнографом. Ему приходится не только задавать вопросы и фиксировать, но и организовывать взаимодействие между информантами, что может сказаться на общем качестве беседы.
Другой разновидностью организации беседы является индивидуальная беседа. Она носит более доверительный характер. Большое значение здесь приобретает личность информанта, его мотивировки и установки в отношении исследователя и предмета беседы. Поэтому сведения полученные, в ходе индивидуальной беседы, с целью установления объективности фактов, должны многократно перепроверяться.
При подготовке и ведении интервьюирования следует учитывать ряд сложностей, которые оказывают влияние, как на объективность получаемой информации, так и на сам процесс интервьюирования. В общем отношении к этнографическому интервью, нужно исходить из того, что проведение свободной беседы требует особого умения. Оно заключается в том, чтобы узнать все, не навязывая собственных взглядов, не обнаруживая личных оценок, поддерживая и записывая разговор[127].
Перечень всех сложностей и возникающих в ходе беседы ситуаций невозможен, но есть некоторые типичные модели, на которые следует ориентироваться.
На ход интервью и, прежде всего, на информацию значительное влияние оказывает этническая принадлежность информанта и исследователя. Так, при различной этнической принадлежности, наблюдается актуализация национальных установок информанта, которая заключается не только в завышении мнений и оценок, касающихся межнациональных отношений в различных сферах[128], но и своеобразном ситуационном возрождении этнического самосознания, которое диктует информанту демонстрацию осведомленности, предупреждения исследовательских вопросов[129].
Аналогичное влияние на содержание информации и ход интервью оказывают личные свойства и мотивировки информанта, которые рассматривались в связи с методиками разработки вопросника. Это языковые возможности, образовательный уровень, память, наблюдательность, отношение к исследователю и предмету беседы, предупредительность, демонстрация осведомленности и т.п. Здесь же следует учитывать различные роли исследователя и информанта в самом интервью. Исследователь воспринимает его как опрос, целенаправленную беседу, преследующую определенные цели. Информант чаще воспринимает интервью как бытовую беседу, поэтому его отношение к информации может облекаться в форму личных оценок. Довольно часто по инициативе информанта можно ожидать непроизвольный отход от темы интервью в "разговоры о жизни". В подобных ситуациях большое значение приобретает умелое пользование вопросником, которое позволяет вернуть беседу в русло необходимое исследователю.
Значительное влияние на ход интервью оказывают исследовательские установки, возникающие в связи с наличием вопросника в котором заложена определенная исследовательская гипотеза. Организация вопросника имеющего внутреннюю логику расположения и формулировки вопросов, предполагает ожида