Д. хорд. современная классификация цивилизаций

Перевод осуществлен по изд.: Meiko M., Scott L. (eds.). The Boundaries of ^'vilizations in Space and Time. Lanham, 1987. P. 32-33; из которого взят данный Фрагмент.

Возможны разные принципы классификации цивилизаций. Некоторые исследователи придерживаются описательного подхода, делая особый упор на специфические характеристики, не обращая особого внимания на происхождение и упадок этих обществ. Другие основываются на критериях развития, выясняя состояние общества в различные периоды в не меньшей степени, чем его самобытность. Среди тех, кто занимается эволюцией обществ, можно найти сторонников открытой и закрытой моделей: открытой в том плане, что та или иная цивилизация имеет некоторую возможность избежать гибели, а закрытой в том плане, что упадок и гибель предопределены, неминуемы и даже предсказуемы в каждой конкретной модели.

Описательная школа, естественно, склонна обращаться к антропологическим критериям. Обычная установка антропологов состоит в том, что данная социокультурная среда может рассматриваться как цивилизованная, если в ней присутствуют большинство или все из установленного списка характеристик: городские поселения, государственность, социальная стратификация, письменность, достаточно развитая технология и т.д. Иногда наличие цивилизованности определяется, исходя из той или иной основной характеристики. Развитием историко-эволюционного подхода мы обязаны О. Шпенглеру и А. Тойнби, первый из которых выдвинул закрытую, а второй — открытую модели цивилизаций.

Комментарии

В высказывании американского цивилизационщика Д. Хорда констатируется, что среди исследователей крупномасштабных исторических процессов и в настоящий период приняты разные подходы в выделении цивилизации, каждый из которых имеет свою сферу применения и дает разные результаты.

Б. С. Ерасов. КОНЦЕПЦИИ САМОБЫТНОСТИ КАК МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ПРЕДПОСЫЛКА ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ КОМПАРАТИВИСТИКИ

Обзор

В 60—70-х гг. XX в. в комплексе социологических и культурологических наук, связанном с изучением современных процессов как в развитых, так и развивающихся странах, происходят заметные изменения в плане признания плюрализма и специфики больших и малых культур. Эти изменения были вызваны не только накоплением знаний о разнообразии культурного развития человечества на протяжении всей мировой истории, включая и современный: такого рода понимание развивалось на протяжении всего XIX и XX вв., но в значительной степени сложностью в процессах модернизации незападных стран, прямыми срывами в этих процессах, крушением, казалось бы, прочных социальных и политических режимов и откатом от уже достигнутых рубежей и поставленных целей. Не только темпы, но и самый характер осовременивания, даже в случаях определенного успеха, оказались в значительной степени обусловленными качественным своеобразием исходных факторов общественной жизни, и прежде всего социокультурных.

Интенсивное развитие получила не только идеологическая критика, но и собственно научное обоснование иных принципов изучения незападных культур. В 70-80-х гг. при содействии ЮНЕСКО и других международных научных организаций состоялось несколько десятков конференций, в том числе всемирных и региональных, с участием ученых, деятелей культуры и политиков; было осуществлено много изданий книг и журналов, освещающих характер культурного достояния и развития различных стран и регионов мира. Среди этих мероприятий следует отметить несколько региональных конференций по культуре и культурной политике (в 1973 г. в Джокьякарте, в 1975 г. в Аккре, в 1978 г. в Боготе, в 1981 г. в Багдаде). В 1982 г. в Мехико по инициативе ЮНЕСКО состоялась вторая межправительственная конференция по культурной политике, на которой почти официально были зафиксированы многие нормативные принципы изучения и оценки культурного многообразия и культурной политики как на правительственном уровне, так и со стороны многих общественных институтов*. В 70—80-е гг. состоялось много разных научных мероприятий, на которых рассматривались различного рода проблемы соотношения модернизации и самобытности больших и малых культур.

Наиболее общая проблематика этого направления научной мысли охватывала принципы и содержание самобытности незападных стран и ее роль как в самоопределении этих стран, так и в их модернизации. (Этому предшествовала научная и идеологическая критика понятия «традиция», о чем говорилось в гл. VI.)

Интенсивные поиски, ведущиеся в общественной мысли незападных стран для выяснения реальной сути происходящих процессов и основ для самоопределения в современном мире, вызвали во второй половине 70-х — начале 80-х гг. важные сдвиги как в характере научных подходов, так и в самом содержании используемых понятий. В общих подходах все более заметное место, наряду с экономоцентричными и политологическими, стали занимать социокультурные факторы, претендующие на равное, а подчас и преобладающее место по сравнению с остальными. В ходе возвышения культурных факторов самоопределения была резко изменеиа и сама парадигма осмысления культуры. Содержание перегруженного и негативно воспринимаемого в идеологическом плане "онятия «традиция» оказалось распределено между такими поня^ями, как «самобытность», «идентичность», «специфика», «культурное наследие». (Русский термин более полно передает те оттен-

* Inference mondiale sur les politiques culturelles: Problemes et perspectives. Mexico, R
281

ки, которые вкладываются в это понятие, чем его английский (или французский, или немецкий) эквивалент «идентичность».) В 60-х гг. употреблялся еще менее адекватный термин «личность» (personality) Трудность для западноевропейской терминологии состояла в том, что термины «идентичность» и «личность» были заимствованы из социальной психологии, где они успешно применялись для выражения внутренней определенности и самосознания личности или общности. По-видимому, в русском языке следует сохранить и термин «идентичность» для выражения этого первоначального значения. Основным стало понятие «самобытность», которое очевидным образом замещает термин «традиция». Вот одно из характерных определений, введенное французским ученым Р. Таром: «Самобытность — выражение единства индивида и коллектива, стремления к устойчивости, постоянству, интеграции и гармонизации»*. Самобытность выражает нечто общее при внутренних различиях и в этом значении противопоставляется внешним факторам. Она призвана объединять отдельное, совмещать характеристики бытия, действия и сознания. В ней — сущность данного коллектива, связь его исторического и современного бытия, единства сознания и деятельности. На всемирной конференции ЮНЕСКО по культурной политике (Мехико, 1983) культурная самобытность была признана «одной из важнейших проблем нашего времени» и «одним из движущих принципов истории». В самом понятии подчеркивались как самостоятельность, так и специфика общества, не только преемственность, обеспечивающая связь с прошлым, но и ориентация на будущее, что и должно обеспечить «соединение человека и народа с ценностями своей цивилизации». В материалах конференции понятие «самобытность» рассматривается как «жизненное ядро культуры, тот динамический принцип, через который общество, опираясь на свое прошлое, черпая силы в своих внутренних возможностях и осваивая внешние достижения, отвечающие его потребностям, осуществляет постоянный процесс самостоятельного развития»**.

Однако операциональное использование этого понятия наталкивается на немалые трудности. Столь желанное для исследователей и идеологов совмещение принципов единства, преемственности и динамичности приобретало во многом умозрительное содержание и

См. материалы семинара (преимущественно исследователей из франкоязычных стран) на тему «Коллективная самобытность и социальные изменения. Формирование и утверждение самобытности» (Identites collectives et changement sociaux. Toulouse, 1980).

* Conference mondiale sur les politiques culturelles: Problemes et perspectives. P. 7.

не давало перехода к структурному пониманию соотношения преемственности и осовременивания. Другая серьезная задача, связанная с обращением к принципам самобытности, состояла в установлении различий в уровнях самобытности, которая вполне могла приобрести «безразмерный» характер и использоваться для обоснования самых разных вариантов «культурного самоопределения».

В 1978 г. в Браззавиле при участии ЮНЕСКО был проведен семинар по теме «Утверждение культурной самобытности и формирование национального самосознания в современной Африке». В выводах семинара подчеркивалось, что понятие «самобытность» означает прежде всего единство, охватывающее различные этнические группы и классы, что самобытность имеет свою историческую основу и выражается в наличии общих ценностей, снимающих конкретные различия. Хотя исследователи из разных стран признавали наличие разных уровней самобытности: этнос, государство, регион и весь континент, предпочтение отдавалось панафриканизму как континентальному единству или же единству в масштабе Черной Африки.

Роль самобытности стала сопоставимой с местом, которое отводится понятиям «независимость» и «суверенитет» в политическом плане. Однако как в политическом, так и в культурном плане реальное осуществление крупномасштабного единства слишком часто наталкивалось на «самобытность» различного рода этнических и конфессиональных общностей, отстаивание которых привело к тяжелым, а зачастую кровопролитным конфликтам на Африканском континенте. В своих интегративных потенциях самобытность двойственна по своей сути: осознание принадлежности к данной общности может повлечь противопоставление по отношению к другим общностям.

Поэтому проблематика самобытности переходит к выяснению принципов межкультурного взаимодействия, взаимопонимания, диалога, что и подлежит рассмотрению в отдельной главе.

Наряду с самобытностью широкое распространение в контексте социокультурных сопоставлений получил термин «специфика», хотя и еще менее определенный и «размытый». Выявление специфики — необходимая процедура при описании норм, обычаев, ценностей и социальных отношений. Этот уровень зачастую сводится к конкретному своеобразию на этническом уровне. На обобщенном уровне возникали достаточно условные и требующие Социального анализа типы национального характера или религиозного поведения. Такие описания (в том или ином варианте) — Неизменный компонент религиозных или националистических идеологий, которые в немалой степени содействуют формирова-

нию общественного сознания данной общности. Однако они могут использоваться и для идейной репрессии по отношению к нежелательным общностям, а также и в утилитарных целях — для практической ориентации в инокультурной среде. Такое выделение специфики большей частью оказывается этноцентричным, а Запад и Восток могут меняться местами в шкале оценок.

При безоценочном анализе «специфика» становится нейтральной характеристикой, присущей любой общности. Следует подчеркнуть, что в процессе плюрализации субъектов общественных наук «специфика» была обращена не только на выявление отличия незападных обществ от Запада, но и на рассмотрение самого Запада. В таком плане настаивает на ее утверждении А. Абдель-Малек: «Всякая национальная социально-экономическая общность, достигшая оптимальной степени социальной зрелости, рассматриваемая как в сложившемся состоянии, так и на протяжении ее исторического развития, обладает своей спецификой. Нет, никогда не было, не может быть неспецифичных, т.е. универсальных, обществ и их нельзя даже представить на существующем уровне наших знаний о человеческом обществе»*.

Поэтому важная проблема — это диалектика специфичного и всеобщего, т.е. будущей синкретичной цивилизации, охватывающей всех людей через посредство науки и технологии. Опасность заключается прежде всего не столько в чрезмерном подчеркивании национального феномена, сколько в навязывании гегемонистских, так называемых «универсальных» моделей. В наше время в большей степени, чем когда бы то ни было, это приводит к обезличиванию цивилизаций незападного мира, их низведению до статуса побочных продуктов промышленного производства, экономическим, демографическим и этническим резервациям, отчужденной части мира**.

Однако А. Абдель-Малек обращает внимание и на ограниченность понятия «специфика», заключающуюся в том, что оно само по себе еще не подразумевает обращения к историческим измерениям общественного бытия. Понимание специфики как суммы определенных характеристик требует дополнения через введение исторического подхода, раскрывающего стадии становления данного общественного образования. Это особенно относится к цивилизационным образованиям, в которых воплощен длительный

Abdel-Malek A. Specificite et endogeneite/Clees pour une strategie nouvelle du

developpement. P., 1984. P. 196.

* См.: Abdel-Malek A. Marxism and the Sociology ofCivilizations/Abdel-Malek A.

Civilisations and Sociel Theory. P. 110.

опыт становления. История — не только выражение различий, но и сила, трансформирующая эти различия и резко меняющая атрибуты обществ при сохранении ими своей цивилизационной самобытности.