В: Почему же среди ваших друзей было так много неэтнических норвежцев?

О: Помню, что гордость и определенные моральные кодексы/принципы всегда были очень важны для меня, и, в результате, меня привлекали люди, обладающие подобными чертами. Попав в беду, я ожидаю, что мои друзья на 100% поддержат меня, не сдадутся и не сбегут – то же самое я готов сделать и для них. Очень немногие этнические норвежцы разделяют эти принципы. Они либо «маменькины сынки», которые позволяют себя прогнуть, либо сбегают, сталкиваясь с угрозой. Для меня это было неприемлемо. Если кто-нибудь угрожал мне или моим друзьям, то, даже будучи в невыгодном положении, мы предпочитали противостоять своим врагам, а не сдаться и потерять лицо. Если нас били, позже мы возвращались, собрав наших друзей. Гордость была превыше всего. Такой подход давал нам большое преимущество – никто не рисковал связываться с нами, даже те, кто был старше на 2 года.

Большинство людей, разделяющих данные принципы, составляли либо мусульманские ребята, либо появлявшиеся иногда скинхеды. Тем не менее, даже тогда мусульмане превосходили скинхедов 20 к 1. Я никогда не думал стать скинхедом – их манера одеваться и музыкальные пристрастия меня не привлекали, я считал их чересчур экстремальными. Я ненавидел рок и до сих пор ненавижу.

В: К экстремистским группировкам мусульман в европейских городах уже не привыкать. Мы довольно часто слышим о преследованиях, избиениях, изнасилованиях и грабежах европейской молодежи. Расскажите, что происходило с вами в «уязвимом возрасте» (14-18 лет), когда вы росли на мультикультурных улицах Осло?

О: С 12-ти лет я был в хип-хоп движении. В течение нескольких лет я был одним из самых известных «хип-хоперов» в западной части Осло. Из-за демографических факторов было гораздо легче «завоевать уважение и доверие» в западном Осло: эта часть города была «привилегированной и особенной», там было очень мало иммигрантов, в отличие от менее спокойной восточной части.

В то время граффити и брейк-данс были важной частью нашей жизни. Примерно в 1993 и 1994 годах, в 15 лет, я был самым активным теггером (граффити-художником) в Осло, и несколько человек из олдскульного хип-хоп сообщества могут это подтвердить. Наш стандартный «граффити-рейд» представлял собой ночную вылазку группами по 2-3 человека, с рюкзаками, полными аэрозольных баллончиков. Мы разъезжали на велосипедах и «бомбили» кварталы тегами, «картинками» и подписями с названием нашей группы по всему Осло. Надписи «<Morg>, Wick and Spok» были повсюду. Думаю, одной из движущих сил было то, что сотни детей нашего возраста по всему западному и даже восточному Осло смотрели на нас с уважением – в то время это было очень ценным для нас. Если тогда вы хотели привлечь внимание девчонок и заработать уважение, вам следовало присоединиться к хип-хоп сообществу. Чем безрассуднее вы были, тем больше уважения и восхищения получали.

Впрочем, не все одобряли наши действия. Отношение властей к граффити было далеко не толерантным, и они стирали 90% наших «творений» в течение 48 часов. Помню, было нечто вроде неофициальной войны между хип-хопперами, властями и «Oslo Sporveier», нашей муниципальной транспортной компанией. Два знакомых парня, которые были старше меня на несколько лет, Стиан и Чарльз, были арестованы, получили огромные штрафы и отправились в тюрьму.

Хип-хоп движение в Норвегии достигло своего апогея примерно в 92-93 годах. По своей природе это сообщество было очень «политкорректным», имело тесные связи с крайне-левыми группировками, такими как «SOS Rasisme» (леворадикальное движение) и «Blitz» (воинствующее левое экстремистское движение). Помню, мы тусовались с разными людьми и группировками по всему Осло. Было много концертов в сквоте «Blitz», и именно в то время была создана коммунистическая хип-хоп группа «Gatas Parlament». Трудно представить, но в то время каждый увлекался граффити и хип-хопом.

Помню своих тогдашних друзей – Йона Трюгве, Ричарда и Арсалана, мы были практически неразлучны. Именно мой друг-мусульманин пробудил у меня интерес к христианству, исламу и политике в целом. Мы вели бесчисленные дискуссии о культуре, геополитике, и т.д. В то время я не мог понять, почему он так сильно ненавидит Норвегию и мою культуру – он просто презирал ее, и тогда я не в силах был понять, почему. Школьная программа являлась шуткой, потому что нас учили, что ислам – это мирная религия. Тем не менее, это послужило одной из основных причин, почему я начал ценить свою религию и культуру в гораздо большей степени, и почему принялся искать альтернативные источники, которые могли бы больше мне объяснить.

Помню, во время первой войны в Персидском заливе мой друг всякий раз громко радовался, когда против американцев выпускали очередную ракету. Тогда я был еще совершенно невежественным и аполитичным, но полное отсутствие у него уважения к норвежской культуре (и к западной культуре в целом) вызвало мой собственный глубокий интерес к ней. Благодаря ему, я постепенно страстно проникся собственной культурной самобытностью. Было очевидно, что его очень раздражает мое нежелание принять ислам. Вместо этого я предложил ему самому обратиться в христианство, принять наши нормы и нашу культуру.

Мы тусовались с «GSV»-крю, или, как их называют сегодня, «B-Gjengen», мусульмано-пакистанской группировкой, уже тогда склонной к насилию. «Объединение в банды» являлось частью нашей повседневной жизни и гарантией того, что мы избежим угроз и преследований. Альянсы с нужными людьми гарантировали передвижение в полной безопасности и без риска быть ограбленным (в качестве выплаты джизьи), избитым или преследуемым. Благодаря моему лучшему другу Арсалану, который был пакистанцем, у нас были тесные связи с мусульмано-пакистанскими «B-Gjengen» (Б-бандой) и «A-Gjengen» (A-бандой). Уже в то время мусульманские банды доминировали в восточной и центральной частях Осло, а иногда даже устраивали набеги в западную часть, атакуя местную молодежь (неверных) и собирая с нее джизью (в виде сотовых телефонов, денег, солнцезащитных очков и т.д.). Я помню, что они систематически преследовали, грабили и избивали молодых норвежцев, которым не повезло быть членом какой-нибудь группировки. Молодые мусульмане называли этнических норвежцев «poteter» («картошка» – уничижительный термин, используемый мусульманами для норвежцев). Эти люди иногда насиловали так называемых «картофельных шлюх».

Если вы были этническим норвежцем 14-18 лет и не принадлежали к мусульманским группировкам, то в Осло вы могли спокойно передвигаться только по своим окрестностям в западном Осло и в некоторых местах, расположенных в центре. Если вы не поддерживали дружеских контактов с мусульманами, то могли легко подвергнуться преследованию, избиению и грабежу. Наш альянс с мусульманскими бандами рассматривался исключительно в качестве необходимости для нас же самих, по крайней мере, для меня. Благодаря данному союзу мы могли спокойно передвигаться, и нам позволили занимать надежное и безопасное положение среди сверстников в западной части столицы. Это как быть местными «военачальниками» на некоторых «территориях неверных», находящихся под контролем доминирующей силы – мусульманских банд, сотрудничающих с анархо-марксистским сообществом.

Многие из этих группировок утверждают, что являются толерантными и антифашистскими, но я никогда не встречал таких лицемеров, расистов и фашистов, как люди, которых я называл друзьями и союзниками. СМИ восхваляют их, в то время как они сеют хаос по всему городу и занимаются откровенным грабежом. Однако любые попытки их жертв объединиться были резко осуждены всем культурным истеблишментом как расизм и нацизм. Я своими глазами видел двойные стандарты и лицемерие, их трудно не заметить. Я был одной из защищенных «картофелин», так как у меня были друзья и союзники в джихадо-расистских группировках, таких как А-, В-банда и многих других мусульманских бандах. Но постепенно я приходил в ужас от мировоззрения, действий и лицемерия «марксистско-джихадистского молодежного движения» Осло, скрывающегося за более социально-приемлемыми вывесками типа «SOS Rasisme», «Молодежь против расизма», «Blitz». Они буквально скопировали некоторые черты хип-хоп движения и использовали это в качестве прикрытия для вербовки новичков.

Я лично видел сотни джихадо-расистских нападений, более 90% из которых были направлены ​​на беспомощную норвежскую молодежь (людей, которые сами воспитали в себе «самоубийственную» толерантность, и оттого совершенно не были психологически готовы к подобным атакам). Это происходит при тихом и косвенном одобрении марксистских группировок в хип-хоп движении и культурного истеблишмента. Политики не делают ровным счетом ничего, чтобы правосудие встало на сторону жертв. Помню, как-то раз я подумал: «Меня тошнит от этой системы».