Монетарная революция, высвободив процесс самовос- производства денег, безотносительно к их нормальным со-

Искушение глобализмом 183

Циальным функциям, связанных с инвестициями и возна- граждением за труд, открыла возможность расширенного воспроизводства асоциальных активистов, претендующих на ключевые роли в обществе. Дистанцирование денег от преж- них экономически продуктивных функций аналогично дис- танцированию асоциальных элементов от нормального со- циального окружения, над которым они желают властвовать, не разделяя его ценностей. Чем больше масса денег, высво- бодившихся от былой связанности с натуральными показа- телями, тем больше масса новых маргиналов, высвободив- шихся от всяких «социальных повинностей» и цивилизован- ных норм.

Оценивая в этом свете перспективы постсоветского об- щества, мы выделяем в нем две группы, ныне тесно перепле- тенные, но в будущем способные далеко разойтись. С одной стороны, это бывшая номенклатура, обменявшая прежнюю власть на новую собственность, воспользовавшись всеми имеющимися у нее привилегиями. С другой — среда рево- люционеров монетаризма, для которых деньги — единствен- ное средство отвоевания пространства и перевертывания статусов. За ними не было прежних привилегий — с тем большей энергией они «освобождают» общество от прежних идеологических и моральных пережитков и мобилизуют силу денег для сокрушительного социального реванша. Здесь объ- единяются виртуозы спекулятивных финансовых игр с тене- виками из торговой сферы, а также с откровенными мафио- зи, отмывающими грязные деньги,

Просматривается опасная зависимость; деньги, освобож- денные, согласно рецептам монетаризма, от «архаичной» связи с натуральными экономическими показателями, нара- щиваются тем свободнее и быстрее, чем полнее разрыв соис- кателей денег со всеми правовыми и нравственными норма- ми. Глобалистская доминанта современности благоприятст- вует такому разрыву и даже освящает его, помогая все формы прежнего законопослушного и морального аутентичного по- ведения третировать как проявления ретроградного фунда- ментализма.

А. С. Панарин

Режим Ельцина базировался на определенном консенсу- се между этими двумя типами — номенклатурной «аристо- кратией» и монетаристскими «игроками». Но отныне их пути расходятся. Это расхождение напоминает раскол среди боль- шевистских революционеров. Одни, как и тогда, пожелают строить свое «новое общество» в «одной, отдельно взятой стране», в которой им стены помогают.

Другие, менее рассчитывающие на лояльность местной среды, станут ориентироваться на глобальный интернационал, объединяющий всех революционеров монетаризма. О пер- спективе этой борьбы мы поговорим позже (см. часть II на- стоящей книги). Сейчас подчеркнем другое.

Концепция М. Вебера и концепция Г. Зиммеля указыва- ют нам две противоположные стратегии, вопрос о которых поставлен возвышением буржуазного класса как культурно- го изгоя цивилизации. М. Вебер полагал, что поднятая всей литературной классикой проблема буржуазного выскочки, попирающего культурные и моральные нормы цивилизации, в принципе разрешима. Разрешение ее состоит в том, чтобы размежевать спекулятивно-монетаристский тип буржуа, ве- дущий свое происхождение от средневекового еврея-ростов- щика, и продуктивный тип, ведущий происхождение от про- тестантских аскетов и изначально связанный с большой морально-религиозной традицией. Вебер полагал, что марк- систский революционеризм не удосужился уточнить предмет своей неистовой критики. Мишенью выбран буржуа — без уточнения, о каком буржуа должна идти речь, кого совре- менная цивилизация может брать в союзники, а кого оста- вить за бортом как носителя контрпродуктивного принципа.

Георг Зиммель, напротив, полагал, что подменной ин- тенцией буржуазного класса является не та или иная кон- кретная прибыль, а прибыль вообще, в чистом виде выра- жаемая в форме самовозрастания денег. Концепция Зиммеля обещает нам, что, как только буржуа откроют способы дела- ния денег независимо от производственного помещения сво- его капитала, они оставят прежние скучные занятия, в луч-

Искушение глобализмом 185

шем случае дающие прибыль в 5—7% годовых, и займутся спекулятивными денежными играми как таковыми.

Монетаристская революция современности, высвобо- дившая краткосрочный спекулятивный капитал и сделавшая центром общества банк, а не предприятие, предоставила но- вым буржуа эту возможность. Перед лицом этой возможнос- ти они повели себя совсем не в духе М. Вебера. Вместо того чтобы заниматься деньгами, способными интегрировать их в окружающую социальную среду, сосредотачивающуюся во- круг промышленного предприятия, они занялись деланием таких денег, которые выключают их из общества и позволя- ют новой финансовой касте господствовать над туземным населением. В этом качестве они назвали себя глобалистами, свободными от национальных кодексов.

Итак, новые буржуа — это реставраторы прежней функ- ции денег, служащей не обществу в целом, но специфичес- кой маргинальной среде, берущей благодаря им реванш над обществом. Постиндустриальное общество, которое они стро- ят, имеет своим центром не университет (и другие институты духовного производства), как это обещала интеллектуальная элита, а банк.

Интеллектуалы могут утешать себя тем, что их пророче- ства по поводу маргинализации индустриальной среды так или иначе сбылись. Промышленная среда в самом деле от- ступает и теряет позиции, но не в пользу центров духовного производства, производящих новые продуктивные идеи, а в пользу центров финансовых манипуляций, производящих виртуальное пространство контрцивилизации, враждебной остальному обществу.

Если цивилизации не удастся себя защитить от мировой революции монетаризма, ставящей с ног на голову нормаль- ные приоритеты и статусные критерии, не удастся отбить контрнаступление маргиналов, вооружившихся более или менее грязными деньгами, ее будущее останется под вопро- сом. Чтобы остановить атаку новых маргиналов, необходимо предварительно выполнить теоретическую работу, связан- ную с разоблачением нового денежного фетишизма.

А. С. Панарин

Товарный фетишизм, с которым в свое время боролся К. Маркс, был связан с верой в загадочное самовозрастание стоимости, за которым в действительности стояла эксплуата- ция наемного труда. Нынешний монетаристский фетишизм связан с идеей самовозрастания денег, за которым на самом деле стоит экспроприация богатства, представленного в его реальных, натурально-вещественных формах. «Самовозрас- тание денег» порождает инфляцию, уничтожающую честные сбережения. Эта инфляция прямо вытекает из разрыва меж- ду семантической, обозначающей функцией денег, требую- щей соответствия товарной и денежной массы, и их семио- тическо-символической функцией, лежащей в основе мани- пулятивных практик.

Выступая в роли «делателей денег», финансовые игроки имеют дело с их семиотической функцией, позволяющей со- здавать виртуальную реальность финансовых пирамид. Но, выступая как потребители богатства, они требуют за свои дутые деньги твердой наличности — и получают ее за счет ограбления всего общества. Здесь перед нами раскрывается основной парадокс монетаристской теории. Выступая как теория «дорогих денег», не рекомендующая их расточать в форме дешевого кредита ненадежных форм экономической активности, не говоря уже о расточительстве социального патернализма, подкармливающего всех «неприспособлен- ных», она в то же время требует независимости банков, как центров власти и решений, от традиционных форм социаль- ного контроля, в том числе и государственного.

Но банки, избавленные от такого контроля, начинают за- ниматься производством денег ради денег, вместо того чтобы сохранять за деньгами роль стимулирующего средства в от- ношении других видов активности. Монетаристы начали с критики советской практики «производства ради производ- ства», требуя подвергнуть производителей контролю со сто- роны рынка; кончают же они тем, что оправдывают спекуля- тивную практику денег ради денег, избавленную от законно- го контроля со стороны общества. И все это выдается за объективную логику экономического развития, которой нет альтернативы.

Искушение глобализмом 187