Культура и искусство: критерии подлинности
Мы уже говорили о том, что сегодня в сознании многих людей перевернута духовная «вертикаль». Это отразилось и в иерархии основных сфер человеческого бытия. На вершине ее должна стоять именно культура, которая и отражает главное в человеческом существовании, а не экономика или политика.
Но и в самой культуре давно уже происходит это «переворачивание вертикали», смешение верха и низа. Сегодня необходимо построение новой теории культуры, на основании которой можно было бы создать работающие критерии для оценки тех или иных культурных явлений. Такая теория, конечно, будет строиться совместными усилиями многих ученых, философов и других деятелей культуры. Мы же со своей стороны хотим внести посильный вклад в этот процесс.
Культура и анти-культура
Как известно, сегодня существует множество определений культуры. Самое широкое определяет ее как все, созданное человеком, в противоположность природе: сферы быта, техники, экономики, социальных и властных отношений и институтов. Более узкое определение относит к культуре, в первую очередь, те идеальные цели, ценности, смыслы, которые, как считается, человек привносит в свое бытие и в бытие мира, как бы одухотворяя, «оживляя» и «символизируя» его, а также все устойчивые культурные формы, созданные на этой основе: язык, национальные традиции, социокультурные идеалы и нормы деятельности, все виды искусства.
Но показательно, что сегодняшняя философия культуры, как правило, оставляет в стороне важнейшие вопросы, например: что вообще заставляет человека одухотворять и окультуривать мир, вносить в бытие ценности и смыслы? И не правильнее ли сказать, что человек не вносит, а открывает смыслы, которые укоренены в Универсуме? Можно ли оценивать сами культурные явления по каким-то единым критериям? То есть отличать культуру от ее имитаций и откровенно антикультурных человеческих творений и действий?
Последние вопросы особенно актуальны сегодня. Ведь любой нормальный человек (да и общество в целом) чувствует необходимость оценить происходящее вокруг него, выработать свою позицию. Например, как относиться к сектам или к так называемым молодежным субкультурам, или к той же «гей-культуре»? Как оценивать различные «перфомансы» и прочие «изыски» так называемого современного искусства? Правильно ли позволять детям слушать какофонию, именуемую сегодня музыкой? Нередко у человека возникает интуитивное отторжение таких явлений, но он не может подкрепить свою интуицию аргументами, тем более что сегодня сознание множества людей (особенно как раз специалистов!) заражено настоящим страхом оценок. Ведь оценивая что-то как ложное, безобразное или вредное — мы опираемся на понятия истины, красоты, пользы, которыепрямо запрещенынам либерально-постмодернистской идеологией.
Приведем еще одну простую аналогию. Представим, что медицина встала бы на позицию подобного плюрализма, то есть принципиально отказалась бы от дихотомий «норма–патология»[53], «полезно–вредно» и от самой оценки «здоров–болен». То есть считала бы все болезни различными «формами самопроявления организма», полностью равноправными со здоровьем. И не назначала никакого лечения, «предоставляя выбор» самому больному. Или представим себе машиниста пассажирского поезда, для которого нет никаких жестких технических предписаний и запретов; вверили бы мы ему свою жизнь и жизнь близких?
Но ведь именно такая позиция уже второй век активно насаждается в культуре. И если мы прекрасно понимаем необходимость поддерживать здоровье нашего физического тела, то не менее важно поддерживать здоровое «тело культуры». А для того этого опять же надо признать, что есть норма и патология, истина и ложь, прекрасное и безобразное, допустимое и недопустимое. То есть как для тела, так и для духа есть то, что укрепляет и питает его, — и то, что разрушает и отравляет.
И с этой точки зрения следует четко зафиксировать наличие сферы подлинной культуры и разрушительной анти-культуры (можно еще выделить сферу а-культуры, которая является относительно нейтральной по своим установкам и социально-духовным следствиям)[54]. Например, большинство так называемых «молодежных субкультур» можно однозначно отнести к анти-культуре. Во-первых, они основаны, как правило, на психологически ложных мотивах: обособиться, отгородиться от «мира взрослых» и в то же время привлечь к себе внимание; уйти от труда и борьбы реальной жизни в мир иллюзий; самоутвердиться не путем реальных достижений, а мнимыми и часто опасными «подвигами» и т.д. Конечно, трудно за это винить самих подростков. Как справедливо считают здравомыслящие психологи и социологи, эти ложные мотивы порождены нашим больным обществом.
Подлинная культура — та, что устремляет человека к бесконечному познанию истины, добра и красоты. Соответственно, она помогает сформировать в себе высшие устремления и выработать адекватные критерии оценки себя и окружающих. Антикультура— это имитация культуры, где культивируются самые примитивные физиологические потребности, а еще чаще искусственно созданные, спровоцированные, удовлетворение которых несет прямой вред физическому и психическому здоровью человека[55]. Здесь утверждается сознательный или бессознательный отказ от мирового порядка, а в крайней форме — прямое противодействие ему. Кончается это всегда и везде одинаково — физическим нездоровьем и/или патологической изломанностью души, а то и личными жизненными трагедиями.
Исследований, касающихся тяжелых психофизиологических последствий от «продуктов» масс-культуры, не счесть, но они игнорируются: ведь это сфера рынка, на этом зарабатывают деньги (мы далее еще будем говорить о рыночной идеологии). Ведь для рынка нужен массовый потребитель и как можно менее затратный товар — а производить и распространять примитивные продукты масс-культуры намного выгоднее. Ну, а для того, чтобы они пользовались спросом, очевидно необходимо «снизить планку» духовного развития общества; утвердить идею о том, что между высокой культурой и масс-культурой нет никакой разницы, что это дело личного вкуса, и что любые оценки здесь вообще недопустимы. Это известные и простые манипулятивные приемы, но удивляет то, что на них попадаются не только сами «потребители», но и множество современных деятелей культуры.
На самом деле тяготение к высокой культуре — это показатель не субъективного «вкуса», а нормального развития человеческой личности. И наоборот: если у человека нет этого тяготения, если он довольствуется низкопробной масс-культурой, то это означает неразвитость важнейших аспектов его личности. Это, по сути, такая же патология, как отсутствие одного из органов тела или общая разбалансированность организма.
Но, в отличие от физического органа, духовную тягу можно и нужно пробудить, и это пробуждение составляет суть просвещения — буквально: внесения в душу света высокой культуры, под влиянием которого, как под лучами солнечного света, и начинают прорастать ростки нашей истинно человеческой природы. Это и есть жизненная задача любого человека, а, следовательно, и общества в целом. По большому счету, для этого и существует государство. И можно отметить интересный момент: когда в государстве уделялось серьезное внимание высокой культуре, одновременно начинали упорядочиваться и экономическая, и политическая, и даже семейная жизнь людей. Мы специально анализировали подобные эпохи в уже упоминавшейся монографии «Скрижали метаистории» и потому отсылаем к ней заинтересованного читателя.