Натуральные и синтетические средства.
Рассмотрение алкоголя дает нам первую возможность изучить различие между средствами натуральными и синтетическими, и хотя после дистиллированного алкоголя прошли сотни лет до появления следующего химически очищенного опьяняющего снадобья, он был первым высоко концентрированным и очищенным средством, первым средством синтетическим. Различие это очень важно для последующей аргументации. Алкоголизм был редок до открытия дистилляции и не являлся социальной и общинной проблемой. Как пристрастие к героину стало пагубным цветком, распустившимся от сравнительно безобидной привычки потребления опия, так и дистиллированный алкоголь обратил священное искусство пивовара и винодела в грубую экономическую машину утраты человеческих надежд.
Алкоголь не случайно был первым опьяняющим веществом, прошедшим такое превращение. Он может быть получен ферментированием многих видов плодов, зерна и растений, так что с ним экспериментировали гораздо шире, чем с какими-либо малоизвестными и имеющими ограниченное распространение источниками опьянения. Фактически ферментация, брожение — процесс естественный, которого во многих случаях трудно избежать. А следовательно, забродивший алкоголь можно производить в огромных количествах, пригодных для торговли. Некоторые пальмы Юго-Восточной Азии дают сок, по сути, вполне пригодный к употреблению алкоголь, прямо с дерева. У птиц, енотов, лошадей, даже у ос и бабочек известны кратковременные признаки опьянения, сопровождающие поедание забродивших плодов.
В дикой естественной среде большинство опьянений связано с потреблением забродивших плодов, зерна или соков. Полевые исследования зафиксировали множество таких случаев от Суматры до Судана, от шмелей до слонов. Результат? В естественной среде большинство животных стремится к загруженной алкоголем пище ради обеспечиваемых ею запаха, вкуса, калорий или питательности. Опьянение — побочный эффект, но не настолько серьезный, чтобы удержать их от дальнейшего ее потребления.
Установлено, что сок некоторых деревьев становится пьянящим при соответствующем нагревании и действии ферментов. В Северной Америке есть вид дятла, любителя соков, выдалбливающего в деревьях ямки, которые затем заполняются соком. Дятлы питаются не только самим соком, но и насекомыми, привлеченными выступающей жидкостью. Они перемещаются от дерева к дереву, “оставляя двери открытыми” для ферментации сока и опьянения других животных, пока деревья не залечатся. Питье забродившего сока считалось причиной целого ряда проявлений анормального поведения, наблюдаемых у колибри, белок и других ничего не подозревающих потребителей сока. / Ronald К. Siegel, Intoxication (New York: E. P. Dutton. 1989), p. 119/
Алкоголь можно дистиллировать, используя тепло для его выпаривания и отделения от сырьевого материала, в отличие от алкалоидов и индолов, которые надо как-то экстрагировать, используя растворители, а затем концентрировать. Сам тот факт, что простой конденсатор для охлаждения воды может улавливать пары алкоголя и обращать их в жидкую форму, дал алкоголю возможность стать первым химически “выделенным” опьяняющим веществом. (Это свойство “улавливаться” вновь из выпаренного состояния и положило начало употреблению наименования “спирт” в отношении дистиллированного алкоголя.) {Имеется в виду происхождение английского слова “спирт” (spirits) от латинского слова “дух” (spiritus) — Прим. ред.}
Первое упоминание о каком-то дистиллированном виде алкоголя встречается в IV в. н. э. в писаниях китайского алхимика Гэ Хуна. Обсуждая рецепты изготовления киновари, Гэ Хун замечает: “Они подобны вину, перебродившему один раз; это невозможно сравнить с чистым, прозрачным вином, которое перебродило 9 раз”. / James R. Ware, Alchemy, Medicine, Religion in the China of A. D. 320: The Nei Pien of Ко Hung (Cambridge, Mass: MIT Press), p. 72/ Это заявление как будто подразумевает знание методов изготовления очень крепкого чистого алкоголя, вероятно, путем улавливания алкогольных паров в шерсть, из которой можно было выжать сравнительно чистый жидкий алкоголь.
Алхимия и алкоголь.
На Западе открытие дистиллированного алкоголя приписывалось то алхимику Раймонду Луллию, о котором мало что известно, то его современнику и сотоварищу по алхимическим изысканиям Арнольду де Вилланова. Поиск истинного эликсира привел Луллия к изготовлению “aqua vini” — первого бренди. Согласно Мэйтсону, Луллий был так поражен чудесами aqua vini, что счел открытие это явным предвестником конца света. / Richard R. Matheson. The Eternal Search: The Story of Man and His Drugs (New York: G. P. Putnam's Sons, 1985)/ Верный своим алхимическим корням, Луллий создал свою универсальную панацею, ферментируя вино из конского навоза в двойной реторте в течение 20 дней, прежде чем дистиллировать его грубым конденсатором из холодной воды (илл. 18). Луллий не утаивал свое открытие; напротив, он приглашал других делать самим себе этот эликсир и восхвалял продукт, предложенный Виллановой, как вполне сравнимый со своим собственным. Об алкоголе он писал: “Вкус его превосходит все иные вкусы, а запах — все иные запахи”. “Удивительно удобно, — говорит он, — потреблять его перед боем для воодушевления духа солдат”. / Charles H. La Wall. The Curious Lore of Drugs and Medicines through the Ages (Philadelphia: J. B. Lippincott, 1927), p. 158/
Открытия опьяняющего химического агента, кроющегося за брожением фруктовых соков, меда и зерна, были сделаны алхимиками и в Китае, и в Европе. Алхимия развивалась медленно и стала свободным сводом группы гностических и герметических теорий относительно происхождения человека и дихотомии духа и материи. Корни ее простираются далеко в глубь времен, по крайней мере до династического Египта и эпохи постепенного накапливания ревностно хранимых секретов окраски тканей, чеканки металла и мумификации.
Илл. 18. Протохимические процедуры и наивная фантазия, слитые в изображении алхимического процесса из “Mutus Liber” (“Немая книга”). С любезного разрешения Библиотеки Фитца Хью Ладлоу.
На основании этих древних знаний возникло здание философских идей досократиков, пифагорейцев и герметистов, идей, которые в конечном счете стали вращаться вокруг понятия “алхимия” как задачи как-то собрать воедино и тем самым спасти Божественный Свет, который был рассеян по чуждой и недружественной Вселенной вследствие падения Адама. Мир естественный стал восприниматься к позднеримскому периоду как демоническая, лишающая свободы оболочка. Это было духовное наследие разрушения партнерской модели себя и общества и замещения ее моделью владычества. Ностальгия по Матери-Земле Гее была задавлена, но не могла и не может быть устранена окончательно. Отсюда она вновь возникла со временем в нелегальной форме как алхимическая тема magma mater, таинственной материнской матрицы мира, так или иначе пребывающей всюду как невидимая, но в принципе конденсируемая в зримое проявление универсальная панацея, присущая природе.
В такой атмосфере путаных и онтологически наивных спекуляций была способна процветать алхимия. Категории, касающиеся “эго” и материи, субъекта и объекта, еще не были зафиксированы правилами, введенными фонетическим алфавитом, чтобы быть затем особо подчеркнутыми в напечатанном виде. Исследователям-алхимикам было еще не совсем ясно, что в их работе фантазия, а что факт или надежда.
Вся ирония в том, что таков был контекст, в котором произошло открытие сильного средства, изменяющего состояние сознания; что спирт ощутимый и доставляющий радость в пиве и вине, изготовляемых веками, стал в алхимических лабораториях демоном, стихийной и пламенной квинтэссенцией. И подобно другим квинтэссенциям, которые войдут в бытие после него, — морфию и кокаину, — квинтэссенция виноградной лозы, пройдя через горнило и реторты алхимиков, лишилась своей естественной души. Это превратило ее из несущей радость жизни во что-то необработанное, необузданное, что в конечном счете и вовсе восстало против природы человека.
Алкоголь как бич.
Ни одно вещество не оказало столь продолжительного пагубного воздействия на людей. Борьба за производство, контроль и налогообложение алкоголя за то, чтобы вынести его социальные последствия, играет значительную роль в истории создания торговых империй XVIII и XIX вв. Алкоголь и рабство часто шли рука об руку по ландшафту экономики. Во многих случаях алкоголь был рабством в буквальном смысле, когда триада торговли рабами, сахаром и ромом, вместе с другими прелестями европейской цивилизации распространилась по миру, завоевывая другие культуры. Сахар и алкоголь, который можно было вырабатывать из него, стали каким-то европейским наваждением, безжалостно исказившим демографию тропических районов. К примеру, в голландской Ост-Индии, ныне Индонезии, колониальной политикой было платить женщинам, чтобы они рожали как можно больше детей ради обеспечения себя рабочими для изнурительного труда на сахарных плантациях. Результат этой политики — самая большая перенаселенность на сегодняшний день Явы, некогда бывшей центром голландской Ост-Индии, по сравнению с прочими крупными островами мира. Большую часть производимого сахара перерабатывали в дистиллированный алкоголь, и что не ввозилось в Европу, поглощалось местным населением. “Спившийся низший класс” был неизменной принадлежностью меркантильного общества и в господствующих странах, и в колониях.
А что же сказать о психологии алкоголизма и потребления алкоголя? Есть ли какой-то “гештальт” алкоголя, и если да, то каковы его характерные черты? Я хочу отметить, что алкоголь — это преимущественно напиток системы владычества. Алкоголь в умеренных дозах оказывает возбуждающее действие на чувственность, в то время как “эго” чувствует вседозволенность, а социальные ограничения несколько утрачивают при этом свое сдерживающее влияние. Это зачастую сопровождается ощущением легкости в разговоре, недоступной в трезвом состоянии. Но вся загвоздка в том, что, как показывают наблюдения, этот кратковременный эффект сопровождается обычно заужением сознания, ограничением способности отвечать на социальные сигналы, а также инфантильной регрессией, сопровождаемой утратой сексуальной способности, общего двигательного контроля и вслед за тем — утратой чувства собственного достоинства.
Умеренность в выпивке кажется очевидным направлением. Тем не менее, алкоголизм — главная и неодолимая проблема во всем планетарном сообществе. Я считаю, что синдром злоупотребления алкоголем является симптоматичным для состояния дисгармонии и напряжения, существующего между мужчинами и женщинами, а также между индивидом и обществом. Алкоголизм — это состояние одержимости “эго” и неспособность сопротивляться тяге к немедленному удовлетворению. Область общественной жизни, в которой подавление женщин и женского начала осуществляется наиболее наглядно и грубо, это эпизоды пьянства, или же пьянство как стиль жизни. Самые мрачные проявления террора и озабоченности, порожденные отрывом от материнской матрицы, традиционно исходили оттуда. Побои жен без алкоголя — все равно что цирк без львов.
Алкоголь и женское начало.
Подавление женского начала с очень давних времен связывалось с потреблением алкоголя. Одним из его проявлений было ограничение потребления алкоголя мужчинами. Согласно Левину, женщинам в Древнем Риме пить вино не позволялось. / Lewis Lewin. Phantasiica: Narcotic and Stimulating Drugs (New York: E. P. Dutton, 1931), p. 190/
Когда жена Игнация Мецения выпила вина из бочонка, он забил ее до смерти. Позднее его оправдали. Помпилий Фавн засек жену до смерти за то, что она выпила его вино. А еще одну римлянку, достаточно знатную, приговорили к голодной смерти лишь по той причине, что она открыла шкаф, где хранились ключи от винного погреба.
Ненависть стиля владычества к женщине, общее двойственное отношение к сексу и сексуальная озабоченность, а также алкогольная культура — все это и создало тот сугубо невротический подход к сексуальности, который характеризует европейскую цивилизацию. Ушли в прошлое галлюциногенные оргии, растворяющие границы сознания, ограничивавшие “эго” индивида и утверждавшие вновь ценности расширенной семьи и племени.
Ответом владык на .потребность освобождения от сексуального напряжения с помощью алкоголя являются танцевальные залы, бордели и официальна установленное развитие нового подкласса — так называемых ведших женщин. Проститутка — своего рода удобство для стиля владычества с его страхом перед женщиной и отвращением к ней; алкоголь и его общественные институты создают социальное пространство, в котором эта зачарованность и отвращение могут выражаться без всякой ответственности.
Трудно говорить на эту тему. Алкоголь потребляют миллионы — мужчин и женщин, так что я не приобрету друзей, выразив точку зрения, что алкогольная культура не является политически корректной. Однако, как объяснить терпимость закона к алкоголю, самому разрушительному из опьяняющих средств, и просто бешеные усилия, направленные на запрещение почти всех прочих средств? Может быть, мы готовы отдавать ту страшную дань, какую требует алкоголь, потому что это позволяет нам сохранять репрессивный стиль владычества, оставляющий всем нам роль инфантильных и безответственных участников в этом мире, с его торговлей неудовлетворенными сексуальными фантазиями?