Проведение первой борозды. Сел. Куппа Левашинского района (даргинцы-цудахарцы). 1998 г.

Главным (основным) календарным праздником у всех дагестанских народов был праздник начала весны или праздник первой борозды. Структурно (композиционно), как правильно подметил Г.Ф. Чурсин, праздник слагался из двух разнородных элементов: 1) обрядовой запашки и 2) состязаний, игр и увеселений[1526]. Главный акт праздника заключался в проведении борозды. После проведения первой борозды начинался второй этап праздника – игры и состязания: скачки, бег, метание камня, поднятие тяжестей, борьба, прыжки в длину, а также бои быков, баранов, петухов, собак. Так же, как и другие народы Дагестана, в дни этого и других общественно-бытовых и семейно-бытовых праздников и обрядов аварцы пекли разной формы и содержания фигурные обрядовые хлеба. На это указывал известный кавказовед Г.Ф. Чурсин, который писал: «День наступления весны отмечается у аваров приготовлением для детей обрядовых хлебцев – в виде человеческих фигур или фигур различных животных – барана, лошади, петушка и проч.»[1527]. Пекли обрядовые хлеба не только во время календарных праздников, но даже на мусульманские праздники, что также отмечал Г.Ф. Чурсин: «В день байрама (в месяце рамазан) хозяйки пекут небольшие хлебцы в форме различных животных – быков, лошадей, баранов, петушков, а также в виде человеческих фигурок (обыкновенно с руками, упертыми в бока) и дают мальчикам, приходящим с поздравлениями (Чох, Гочоб). В других местах (Гидатль) такие фигурные обрядовые хлебцы пекут в день «запряжки быков» и раздают своим детям»[1528].

Наиболее популярным обрядовым печеным изделием у аварцев была, являющаяся, на наш взгляд, персонификацией божества, хлебная кукла – ясикIо («кукла»)[1529], которую дарили в основном детям. На это обратил внимание М.А. Агларов. Он пишет: «Для детей к праздникам пекли хлебцы в виде человеческих фигурок – ясикIо, что переводится с аварского как «девушка, женщина». У багулов существовало даже имя собственное ясикIо – Сагибат»[1530].

Помимо хлебных кукол у аварцев имелись и другие виды фигурных обрядовых хлебов, на что также указывает М.А. Агларов: «Из ритуальных хлебов необходимо отметить хлеб гор, испеченный в виде большого калача из пресного теста, начиненный черными бобами (андалальцы с. Ругуджа), вареными яйцами (андийцы с. Зило). Его вручали победителю соревнований праздника первой борозды. Такие же хлебы, но меньшего размера, вешали на рога быков первой запряжки. Пекли хлеба-баранки и в качестве подарка родственникам засватанной девушки (с. Ругуджа)»[1531].

Эти хлеба, украшенные яйцами и орехами, вручались победителям на скачках и других спортивных соревнованиях на празднике первой борозды и у койсубулинцев с. Гергебиль, андалальцев с. Чох, каралальцев с. Гочоб[1532]. У бежтинцев победитель соревнований на этом празднике получал в качестве приза шебло – бок барана, а также ритуальный антропоморфный хлебец[1533].

Следует отметить, что фигурные хлеба разнообразной формы были характерны практически всем народностям аваро-андо-дидойской этноязыковой общности. Так, например, на праздники первой борозды Оц бай и Ураза-байрам, заменивший собой какой-то прежний языческий календарный праздник, хунзахцы готовили фигурные обрядовые хлеба зооморфной (в основном в виде птиц) формы – хIанкъва в форме птицы и мокъокъ («куропатка») (с. Хунзах), хIанкъва с расходящимися по обе стороны концами, выполненными в форме голов гусей (с. Обода), хIанкъва в форме куропатки (с. Цада), хIункъи в виде курицы (с. Батлаич). Фигурные хлеба начиняли яйцами и грецкими орехами, а затем запекали в хлебной печи кор. Дарили хIанкъва и мокъокъ только девочкам, чем подчеркивается женский облик зооморфного аграрного божества (или божества домашнего изобилия) и суть – воспроизводство, плодородие, с которыми, по крайней мере, символически, тесно связаны все компоненты, из которых изготовлялись эти хлеба – мука, яйца, орехи[1534].

Мальчикам же во время этих праздников, помимо халвы махъухъ и натIухI, а также яиц, дарили хлеб-баранку гор, в который, прежде чем его испечь, также втыкали яйца и орехи. Этими баранками награждали победителей различных спортивных соревнований. Их также вешали на шею лошади, первой пришедшей к финишу на скачках, и быку, при помощи которого проводили первую борозду. Аналогичный хлеб-баранку кьярква дарили победителю на скачках во время праздника первой борозды, а также мальчикам после обрезания и даргинцы-цудахарцы[1535]. Примечательно, что в с. Хунзах мальчикам после обрезания дарили хлеб мокъокъ с запеченным в нем яйцом.

Следует отметить, что, видимо, под влиянием ислама, налагающего запрет на изображение живых существ (хотя птицы – тоже живые существа), у хунзахцев не сохранились хлебные куклы антропоморфного облика – ясикIо, хотя они имелись у их ближайших соседей (гидатлинцев, андалальцев, андийцев и др.). У них – кукла-ясикIо – делалась из курдюка и ее использовали в черной магии, когда хотели наслать порчу на какого-нибудь человека. С этой целью в куклу втыкали иголки и закапывали у порога жилища человека, которому желали зла[1536].

На наш взгляд, не исключено лексическое родство между хунзахским хIанкъва (в с. Батлаич – хIункъи) и общедагестанским хинкI[1537] (по-лакски хинкал – хункI)[1538], если принять во внимание, что и фигурный хлеб (печеное мучное изделие), и хинкал (вареное мучное изделие) относятся к архаическим видам пищи[1539].

Шествие родственниц жених в дом невесты со свадебными подношениями. Сел. Чумли Кайтагского района (даргинцы).
Фото С.А.Лугуева. 1970 г.

В число обрядовых хлебов андалальцев также входила кукла из теста – ясикIо. В куклу втыкали орехи, изюм, а вместо глаз – абрикосовые косточки. В таком виде ее запекали в хлебной печи. Дарили куклу в день весеннего равноденствия и на праздник Ураза-байрам только девочкам. В с. Ругуджа несколько хлебных кукол ясикIо входило в состав свадебных подношений, отправляемых в дом невесты в день свадьбы. Все компоненты, из которых изготовлялась кукла (хлеб, орехи, абрикосовые косточки), тесно связаны с символикой плодородия, изобилия. У андалальцев имелись и другие виды обрядовых фигурных хлебов. Мальчиков в дни указанных выше праздников одаривали особым хлебом-баранкой кольцеобразной формы – гор, в который перед тем как его испечь втыкали яйца, орехи (сс. Чох, Бацада), черный горох (с. Ругуджа). Гор замешивали на яичном белке и желтке и выпекали на каменной плите (с. Ругуджа). Аналогичный хлеб-баранку дарили победившему на скачках во время праздника первой борозды (с. Чох), его же надевали на шею лошади, первой пришедшей к финишу (с. Ругуджа). В с. Шулани гор навешивали на правый рог быка, при помощи которого проводили первую борозду. В с. Бацада этому фигурному обрядовому хлебу во время праздника первой борозды придавали столь большое значение, что сам праздник в этом селении называется Оцол гор («Вола баранка»)[1540].

У гидатлинцев хлебная кукла называлась ясакIо. Ее также дарили на праздники только девочкам. У гидатлинцев имелись и другие виды обрядовых фигурных хлебов. Так, во время праздника Ураза-байрам, когда ходили по гостям, было принято по количеству детей в доме, в который наносили визит, дарить фигурные хлеба в виде полумесяца – русемекI, обмазанные сверху халвой бахъухъ. Также в дни праздников для детей изготовляли фигурные хлеба в форме руки – квер, обмазанные сверху халвой или урбечом. Для детей из остатков теста во время печения хлеба в хлебной печи кор пекли хлеб в виде куропатки – мокъокъ. Ее насаживали и на вершину особого ритуального деревца канакро, изготовлявшегося на свадьбу, праздник первой борозды, а также при безвременной смерти молодого человека. На деревце навешивали сладости, яйца, яблоки, а ствол и ветви обкладывали медовым тестом. Победившего на скачках во время праздника первой борозды награждали особым хлебом-баранкой кольцеобразной формы горо, в который перед тем как его испечь втыкали горох[1541].

Ритуальное деревце, на которое навешивали сладкие свадебные хлебцы, орехи и выкрашенные в черный цвет яйца, фигурирует и в похоронных обрядах табасаранцев при безвременной кончине молодых юноши или девушки, не вступивших еще в брак[1542].

Фигурные обрядовые хлеба пекли и андийские народности. Так, по данным М.А. Агларова, на праздник первой борозды унсо булIолъир («ввести быка») андийцы готовили фигурные хлеба-баранки гимура для того, чтобы одеть их на рога быков во время первой вспашке, а также зооморфные и антропоморфные хлебцы – кIоту («лошадь») и йешикIу («кукла»)[1543].

Каратинцы на праздник первой борозды уса-бухири, на свадьбы и праздник Ураза-байрам также изготовляли для детей и в качестве призов для победителей в различных спортивных соревнованиях особые фигурные обрядовые хлеба – ясикIу («кукла»), хIанкъва («птица»), мокъокъ («куропатка»), гури («баранка»). В хлебные куклы и птицы вместо глаз вставляли черные бобы, а вовнутрь помещали сырое яйцо и в таком виде их запекали в печи. Вплоть до 1980-х гг. у каратинцев на празднике первой борозды фигурировало ритуальное деревце – хантIих. На него навешивали хлебные и тряпичные куклы, крашеные яйца, орехи, сладости, которые после проведения первой борозды раздавали детям.

В отличие от каратинцев, андийцев, андалальцев, гидатлинцев и др., ахвахцы в дни праздников, насколько нам известно, не изготовляли хлебных кукол. В повседневном быту из остатков теста при хлебопечении для детей делали колобки бушина, которые запекали в золе. Интересен изготовлявшийся ими обрядовый хлеб рукъулъи игвара, который выпекали на свадьбу и поминки. Для его приготовления смешивали два вида муки – кукурузную и пшеничную – в пропорции 2:1 и затем замешивали на теплой воде. Готовое тесто помещали в специальные деревянные бочки и, укутав, ставили в теплое место. Тесто должно было подняться трижды, прежде чем оно было готово к выпечке. Эти ритуальные хлебы, имевшие сладковатый привкус, выпекали на каменных или железных плитах, что свидетельствует об архаичности этого вида печеного мучного изделия[1544].

Уникальным является и другой вид печеных изделий ахвахцев – кIиликIала. По описанию С.А. Лугуева, это был «род громадной круглой баранки-пирога, начиненного сыром и утыканного яйцами и сладостями». Этой баранкой награждали лучшего наездника на скачках и его коня, а также всех победителей спортивных соревнований на празднике первой борозды Унча бухье / Лъелекьа исо / Учехье[1545].

Интересно отметить, что ахвахцы Цунта-Ахваха использовали выпеченную из пшеничной муки и утыканную орехами, сухофруктами, изюмом и кусочками сахара антропоморфную «дождевую куклу» цIцIа яше в обряде вызывания дождя. После завершения обряда эта кукла съедалась детьми [1546].

Таким образом, можно констатировать, что фигурные обрядовые хлеба выпекались аварцами в основном по календарным (начало весны, проведение первой борозды) и мусульманским праздникам (Ураза-байрами мусульманским ()дение первой бороздысь аварцами в основном по календарным ()аний упивших в брак.т яйца, фигурируют и в похоро), свадьбам и во время обряда обрезания. В повседневном быту эти хлеба выпекались в основном для детей. Обрядовые хлеба у аварцев были зооморфного (птица, куропатка, гусь, курица, петушок, лошадь, баран, бык), антропоморфного (кукла ясикIо) и иного (баранка гор, в виде руки, полумесяца, колобка) облика. Наиболее популярными хлебами были мокъокъ, ясикIо и гор. По назначению эти хлеба были призами для победителей соревнований на празднике первой борозды и подарками для детей на различных праздниках. Куклу ясикIо дарили только девочкам. Хлебец мокъокъ у хунзахцев дарили мальчикам после обрезания. Уникальным являлся обычай андалальцев с. Ругуджа посылать в качестве подарков родственникам засватанной девушки баранки гор и подарка невесте в день свадьбы – кукол ясикIо. Этот обычай, на наш взгляд, имеет аналогии в обрядовой культуре шорцев. У них духи предков öрöкöннер, являющиеся покровителями домашнего очага и детей, имели антропоморфный облик. Они представляли собой упрощенные изображения человека в виде тряпичных кукол. Чаще всего они были безруки и безноги, иногда без шеи, носа, рта, но обязательно с глазами из бисера. Они имелись в каждой семье и хранились в мешке или берестяной коробке на печи или под крышкой амбара. Когда девушка покидала родительский дом, она получала их от своей матери и перевозила в дом мужа[1547]. Возможно, что куклы ясикIо также являлись покровителями домашнего очага и детей. По крайней мере, при изучении роли и функций этой куклы в обрядовой культуре аварцев, такая аналогия напрашивается.

Следует отметить, что покровители домашнего очага имелись в мифологиях и других народов Северного Кавказа и мира. Например, в пантеоне адыгов им был Жьэгупатхьэ[1548], у абхазов – Ажаhара[1549].

Завершая изучение роли и места фигурных хлебов в праздниках и обрядах аварцев нельзя не обратить внимание на использование хлебной куклы цIцIа яше в обряде вызывания дождя у ахвахцев Цунта-Ахваха, что наводит на мысль о том, что божество погоды в их представлениях, видимо, олицетворялось в женском облике.

Как и у других дагестанцев, у даргинцев фигурные обрядовые хлеба выпекались в основном на праздник первой борозды, который у разных этнических групп даргинцев назывался по-разному – хъу бяхIруме («выход на пашню») / хъуя булхъни («выйти на пашню») / хъуча къилла («борозда на пашне») / къил агъни («проведение борозды») / хъу дерхъ («чтобы был урожай на пашне») / хъулла мехъ («свадьба пашни») / хъубуркъе («выход плуга») и т.д.[1550]

Победителей соревнований на этом празднике у цудахарцев награждали пирогами хула чутту («большой пирог»), хлебами-баранками кьярква. Самые большие пироги и баранки изготовлял

Хлебная кукла начи Хлеб-баранка кьярква

проводивший первую борозду «старший пахарь». «Размеры пирога и разнообразие его начинки были делом престижа не только самого «старшего пахаря», но и общества в целом. Например, в с. Хаджалмахи в пирог диаметром до 1 метра и высотой 0,5 м клали сотни яиц, мясо, курдюк, колбасу, изюм и прочее»[1551]. Такой пирог видел здесь в 1901 г. И.И. Пантюхов, писавший: «Как приз, более зажиточными приготовляется громадный, диаметром в аршин, начиненный мясом, жиром, изюмом пирог»[1552]. Другой приз – кьярква – представлял собой хлеб кольцеобразной формы большого размера, в который прежде чем запечь в хлебной печи втыкали несколько сырых яиц, орехи, горох. Им награждали победителей соревнований, а также надевали на шею быкам, при помощи которых проводили борозду, и лошади первой пришедшей на скачках к финишу. По мнению М.О. Османова, пироги и баранки несли большую символическую нагрузку. Во-первых, они имели форму солярных знаков, что связано с культом солнца. Во-вторых, вкушая кусочки хлеба, умилостивляли солнце и приобщались к таинству воспроизводства, к духу (божеству) хлеба[1553]. Баранки кьярква (если принять во внимание их форму, исходный материал и имеющую ясную семантику плодородия начинку) можно

Дети с призом – куклой начи. Сел. Куппа. 1998 г.

Старики с призами – баранками кьярква. Сел. Куппа. 1998 г.

Женщины с призами – баранками х1урегари. Сел. Гапшима
Акушинского района (даргинцы-акушинцы). Фото М.А. Агларова. 2000 г.

рассматривать и в качестве символа женского начала. Их дарили и мальчикам после проведения обряда обрезания («суннат»)[1554].

В некоторых цудахарских селениях (Аметерк и др.) после обрезания мальчикам дарили наряду с кьярква хлебцы другой формы – ссулкъа. Хлеб был толщиной в три пальца и удлиненной, в виде початка кукурузы, формы. Его начиняли двумя яйцами, орехами и абрикосовыми косточками. В верхней части хлебец имел два налепа, которые расходились в стороны наподобие бараньих рогов. И форма, и начинка хлебцов имела довольно прозрачную семантику мужского производящего начала[1555].

У харбукцев, как и у хунзахцев, мальчикам после обрезания женщины-родственницы приносили в подарок особые зооморфные хлеба къахъба («куропатка»), начиненные яйцами. Для быстрого выздоровления ребенка проводили специальный обряд: пропускали между его ног баранку хIурегари, а также скатывали ее с его головы[1556].

У кайтагцев фигурные хлеба къакъба в виде куропатки с запеченными внутри яйцами и смазанные снаружи яичным желтком, были гостевыми и праздничными хлебами. Их готовили на праздники и в качестве подарков для детей, когда отправлялись в гости. Пекли еще и фигурные хлеба треугольной формы из кукурузной муки. На них указательным пальцем наносили разнообразные узоры и знаки (птицу, кисть руки, человеческую фигуру и т.д.). Для детей пекли и маленькие хлебцы хунжри с вдавленными или налитыми в центр яйцами[1557].

В ряде селений (например, Харбук) на празднике первой борозды встречался более архаичный приз – кукла, изображающая девушку. Глаза ее делали из серебряных монет, зубы – из фасоли. Голову утыкали несколькими прутьями (вероятно, вначале это были соломинки). Ее несли перед толпой на вытянутых руках. Возможно, в этом сказывался пережиток древнего представления о том, что у пашни, хлеба имеется дух, хозяин, и он должен быть женского рода, ибо только женщина обладает способностью воспроизводства. Поэтому первобытные земледельцы стремились умилостивить этого духа, чтобы он позволил зерну воспроизвести зерно. Разделение куклы между многими людьми должно было приобщить их к таинству воспроизводства, дать им силу, заключающуюся в духе хлеба[1558].

Более подробную информацию о хлебной кукле, изображавшей девушку, у харбукцев, приводят Х.А. Юсупов и М.А. Муталимов. Они пишут: «На праздник первой борозды Къел агъни харбукские женщины выпекали обрядовую «Куклу борозды» – Къелла няча в виде девушки в натуральную величину. Все части тела куклы пекли отдельно, а потом их соединяли при помощи палочек. Глаза куклы делались из серебряных монет, а зубы – из фасоли. Груди украшались яйцами. Вместе с куклой пекли и баранки – хIурегари. Их также вешали на рога быков. Перед началом проведения ритуальной борозды одну большую баранку скатывали с горки. Ее ловили дети и делили между собой. Победитель мужских состязаний в беге получал в качестве приза наиболее почетную часть «тела» хлебной куклы – голову. Его награждали и почетным титулом – «Нячала бекI асибил» («Взявший голову куклы»). Призами для победивших в соревнованиях девушек были маленькие куклы из хлеба»[1559].

Такими хлебными куклами начи вплоть до 1940-х гг. награждали и женщин цудахарских селений. В куклу втыкали яйцо, орехи, а вместо глаз – фасолинки. В послевоенное время их стали вручать и девочкам – победительницам в беге, которых также стали привлекать к участию в празднестве. В повседневной жизни куклы начи дарили только девочкам, чем подчеркивали женский облик персонифицируемого божества и суть – воспроизводство, плодородие[1560].

Кукла начи использовалась у цудахарцев не только в качестве приза женщинам на соревнованиях праздника первой борозды и подарка девочкам в повседневной жизни, но и в магических целях, когда хотели наслать порчу на человека, к которому испытывали неприязнь. Как и хунзахцы, цудахарцы в этом случае изготовляли ее из бараньего курдюка. В нее втыкали гвозди и иголки. Затем ее оборачивали материей, взятой от одежды человека, на которого хотели наслать порчу. Куклу замазывали в стену над дверным косяком или закапывали у порога, через который переступал человек, которому желали зла. По поверью, если начинали ржаветь иголки – человек заболевал, а если гвоздь – умирал[1561]. Кукла, вырезанная из курдюка, использовалась в зловредной магии для насылания порчи и у лакцев[1562]. У кумыков утыканный иголками курдюк закапывали во дворе того человека, на которого хотели наслать болезнь. По мере того, как курдюк высыхал, этот человек должен был чахнуть от болезни[1563]. Вайнахи также использовали в колдовстве, черной магии холбач – застарелый кусок курдюка или мяса, тряпичную куклу, проткнутую иголкой и гвоздями[1564]. У андалальцев широко практиковался обычай прятать у порога дома своего недоброжелателя тряпичную куклу, которой предварительно давали имя этого человека. Куклу протыкали острыми металлическими предметами – гвоздями и иголками[1565]. Аналогичные приемы, связанные с использованием кукол, вырезанных из бараньего курдюка, или тряпичных кукол, для нанесения вреда человеку, к которому испытывали неприязнь, зафиксированы и у других народов Дагестана[1566]. Использование кукол в черной магии практиковалось и у других народов мира[1567]. Например, у русских плотники или печники, желавшие навредить хозяевам, делали из щепок и тряпок куклу и клали ее под главную балку или передний угол дома. Таким способом «напускали Кикимору» – домашний злой дух женского пола, которую иногда считали женой домового[1568]. В английской черной магии для колдовских манипуляций и нанесения вреда использовали глиняные фигурки людей[1569].

Обрядовый хлеб в форме куклы выпекали и акушинцы. Так, «в с. Бутри призом для соревнующихся в беге в празднике первой борозды был овальной формы хлеб къяна («кукла») размером более полуметра: верхняя ее часть, считавшаяся лицом, украшалась серебряной монетой, в «шейной» части хлеб повязывался платком. Как видно из полевой информации, этот хлеб имел воображаемую условно антропоморфную форму и, вероятно, сохранил в своем облике самую первую ступень антропоморфизации духа пашни. Проявлением следующей ступени этого процесса может служить, вероятно, форма хлеба гулуча, выполнявшего ту же функцию в с. Мекеги и соседних с ним селениях. Это также большого размера овальный хлеб, но имеющий в верхней части «плечевые» выступы, иногда нижняя его часть тоже имела выступы, направленные вниз – «ноги». В гулуча еще нет «головы», нет и четкого оформления конечностей, как у харбукского нача, но уже есть намек на это»[1570].

Как отмечала А.Г. Булатова, в некоторых даргинских селениях (Мекеги, Верхнее Лабко) на праздник первой борозды наряду с калачами в качестве призового хлеба готовили гулуча, имевший антропоморфную форму, но без головы, или нача (Харбук) – хлебную куклу. В тех селениях, где в качестве призов фигурировали разные виды хлебов, более почетным призом считался антропоморфный гулуча[1571].

По данным З.Б. Рамазановой, даргинцы пекли ритуальные хлеба и других форм: «иногда с начинкой, иногда украшенные яйцами. Для мальчиков пекли хлеб треугольной формы – чутту кьяча, для девочек нача в виде человеческой фигуры. Вместо глаз эта кукла имела вареные яйца в скорлупе. Иногда пекли хлеб в виде лошадки. На эти хлебцы накладывали халву «бакъукъ» и другие сладости и давали детям. Пекли для детей и хлебцы в виде куропатки – къакъба с яйцами, запеченными внутри и смазанные снаружи яйцом»[1572].

У ряда народов Дагестана (даргинцы, табасаранцы, рутульцы и др.) в прошлом существовала игра «подбросить пирог»[1573]. По данным М.А. Дибирова, в даргинских селениях Кассагумахи и Карбучимахи соседям подбрасывали не пирог, а огромную куклу, испеченную из муки[1574].

Подводя итог вышеприведенному материалу, можно сделать вывод, что фигурные обрядовые хлеба выпекались даргинцами в основном на праздник первой борозды, где они служили призами для победителей в различных соревнованиях. Этими призами у цудахарцев были баранки кьярква для мужчин и куклы начи для женщин и девочек, у харбукцев – «кукла борозды» къелла няча – для мужчин, баранки хIурегари – для детей и маленькие хлебные куклы нача – для девушек, у акушинцев – кукла къяна, у мекегинцев и лабкомахинцев – кукла гулуча. У цудахарцев куклу начи дарили только девочкам и в повседневном быту. Подарком мальчику после обряда обрезания у цудахарцев была баранка кьярква и хлебец ссулкъа, у харбуцев – зооморфный хлеб къахъба и баранка хIурегари. На праздники, при хождении в гости и в повседневной жизни для детей пекли хлебцы треугольной формы – чутту къяча, в виде куропатки – къакъба, лошадки и др.

Как и у других народов Дагестана, наиболее популярными календарными праздниками лакцев были праздник начала весны интнил хху и праздник первой борозды, на которые выпекались обрядовые хлеба. Особенно популярным хлебом этих праздников был барта. Насколько нам известно, наиболее раннее упоминание об этом ритуальном хлебе, относящееся к 40-м годам ХХ в., встречается у Л.Б. Панек. Она писала: «В начале весны и во время первого вывоза плуга в поле, для детей пекут особые хлебцы барту, которые изображают человеческую фигуру или имеют крестообразную форму. Этот хлеб украшается воткнутыми в него орехами, сухими фруктами или яйцами»[1575].

О том, что в Лакии к празднику первой борозды пекли барту огромных размеров, украшенную яйцами и орехами, и служившей призом для победителя скачек, сообщает и З.Б. Рамазанова[1576]. На то, что у лакцев в первый день весны выпекли специальный ритуальный хлеб барта фаллической и зооморфной формы, начиненный орехами, финиками, изюмом, яйцами и мясом, указывает Х.М. Халилов[1577]. Наиболее полную и подробную информацию о фигурных обрядовых хлебах лакцев дала А.Г. Булатова. Она отмечала, что к празднику начала весны принято было печь хлебы особой формы. «Лакцы пекли к этому дню барта и гьивх риршу ччатIру (хлебцы с орехами), которые в другое время не готовились. Хлебы эти выпекались из сдобного теста, приготовленного на молоке и яйцах, украшались орехами, финиками, изюмом. Кумухцы и жители близлежащих селений делали барта зооморфной формы: верхняя часть овальной лепешки из теста разрезалась посередине и наподобие бараньих рогов закручивалась в стороны; с помощью фиников, изюма, кураги лицевой стороне хлеба, смазанной при выпечке яйцом, придавали сходство с мордой животного. Барта могли иметь и антропоморфные очертания: делались руки, ноги, голова, туловище, в область живота вставлялось яйцо. Пекли из сдобного теста хлебцы, изображавшие в профиль птиц (къахъну – «куропатка»), животных»[1578].

Барта могла иметь и форму длинного овального хлеба с вдавленным в центр яйцом; после выпечки этот хлеб дополнялся по верхнему краю украшением из вареных окрашенных в красный цвет яиц, яблок, которые укреплялись на прутьях, воткнутых в край барта. Иногда такие хлебы имели на лицевой стороне вдавленное изображение правой руки человека, символизировавшее, вероятно, его производственную деятельность[1579]. Как отмечала А.Г. Булатова, хлебы барта (абарта) были столь обязательной принадлежностью праздника весны, что в народе ночь весеннего равноденствия называлась бартрал хху («ночь барта»); во многих случаях и костер, разжигавшийся в эту ночь, называли барта[1580].

Что касается этимологии слова барта, то со ссылкой на любезное сообщение известного дагестанского лингвиста Н.С. Джидалаева, А.Г. Булатова указывала, что оно (bartа) по-пехлеви означает «девушка, девочка»[1581].

Во время праздника начала весны для детей пекли и небольшого размера хлебцы – цулкъри с запеченным в них яйцом, имевшие иногда форму птичьего силуэта[1582]. Эти хлебцы выпекались и при проведении некоторых семейно-бытовых обрядов. Например, лакцы с. Цовкра во время проведения обряда укладывания ребенка в люльку предварительно выпекали 20-30 хлебцев цулкъри антропоморфной формы. Их клал в люльку и каждый из детей родственников и соседей, присутствовавших при этом обряде, по очереди брал для себя хлебец со словами: «Твой хлебец мне, мой сон тебе»[1583]. Такого рода хлебцы имелись и у цудахарцев. У них, если ребенок не засыпал, то для умилостивления духов, не дающих заснуть ребенку, его мать или близкая родственница пекла хлебцы бусбуссе («сонники») в виде двух небольших восьмерок, которые клали у изголовья малыша[1584].

Фигурные обрядовые хлеба выпекались и балхарцами – этнической группой лакцев, проживающей в этноконтактной зоне с даргинцами-акушинцами. Для угощения детей, особенно в праздничные дни, балхарки готовили из пшеничной муки колобки. Назывались они цухьри (ед.ч. цуша – «медведь», хотя зооморфный вид им не придавался). Это были нашпигованные орехом и изюмом небольшие шарики пшеничного теста, зажаренные в жире или в масле. Для детей же к весеннему празднику готовились антропоморфные и зооморфные коржи барта из пресного теста, утыканные очищенными орехами, изюмом, кусочками сахара. Специально к этим дням пеклись и большие баранки, тоже утыканные орехами, сахаром и вареными яйцами, – къун-барта, которые навешивались на рога быков при ритуальной вспашке, а также служили призами для победителей в соревнованиях, в скачках, беге, борьбе, метании камней и др.[1585]

Итак, основным обрядовым хлебом, выпекавшимся как подарок для детей на праздник весны и как приз для победителей спортивных соревнований на праздник первой борозды у лакцев был зоо- (куропатка къахъну, птицы и животные), антропоморфной и иной (крестообразной, фаллической) формы хлебец барта. Популярные у аварцев и даргинцев баранки, зафиксированы лишь на празднике первой борозды у балхарцев, живущих в иноэтническом окружении даргинцев-акушинцев. Учитывая присущий подобного рода этническим группам консерватизм в компонентах бытовой культуры[1586], можно предположить, что в прошлом баранки къун-барта, вытесненные хлебом барта, были присущи всем лакцам. В отношении выпекаемых балхарцами для детей колобков цухьри (ед.ч. цуша – «медведь») можно предположить, что первоначально в прошлом они имели именно зооморфный вид, утраченный с принятием ислама. Примечателен, сопровождаемый дарением обрядовых хлебов лакский обряд укладывания ребенка в люльку, не имеющий, насколько нам известно, аналогов в Дагестане.

Подводя итог примерам относительно многочисленных обрядовых хлебов зоо- и антропоморфной формы, фигурировавших в особенности на главном празднике народностей Горного Дагестана – празднике первой борозды, нужно отметить, что, вероятно, именно в этих зоо- и антропоморфных ипостасях, как это подчеркивалось выше, ими олицетворялся дух (хозяин) пашни, хлебного поля. То, что у земледельческих народов дух хлеба выступал в зоо- и антропоморфной форме отмечал и Д.Д. Фрэзер[1587]. Следует отметить, что подобные олицетворения имели место, например, в аграрной обрядности западноевропейских народов. У итальянцев, французов, бельгийцев, голландцев, немцев, австрийцев, швейцарцев и англичан дух хлебного поля, воплощенный в последнем снопе, мыслился в облике куклы из колосьев, «жатвенного зайца», «волка», «собаки», «кошки», «петуха», «перепелки», «кобылы», «старухи», «девушки» и т.п.[1588]

Сведения о зоо- и антропоморфных хлебах народностей Южного Дагестана крайне скудны. Вероятно, ограниченность их в основном сферой детской обрядности или даже полное отсутствие на праздниках (включая и праздник начала весны) и свадьбах можно объяснить влиянием культуры Сасанидского Ирана, вытеснившей из этого региона более древний праздник первой борозды, функции которого целиком переместились на Навруз[1589].

Что касается наличия таких хлебов у наиболее крупного этноса этого региона – лезгин, то, по данным Ф.А. Бадалова, на весенний праздник Яран сувар они готовили ритуальные хлебцы-булочки в виде кукол нини антропоморфного облика «обязательно с заметными кистями рук и ног, с головкой»[1590].

Необходимо отметить, что у табасаранцев почти не изготовлялись широко представленные у других дагестанских народов фигурные хлеба. По словам информаторов, это обстоятельство объясняется запретом ислама на изображение чего-либо, «однажды уже сотворенного Аллахом». Все же, по имеющейся у нас информации, в сс. Яргиль и Заан Ярак раньше вроде бы выпекались хлебцы, напоминающие по форме звезды, месяц, а в с. Аркит – баранки-бябях с разведенными концами для детей[1591].

Тем не менее, и у табасаранцев изготавливались куклы для детей, правда, из других исходных материалов. Так, на празднике сбора съедобных трав (щавель и черемша), который проходил ежегодно, в мае, на горе Сулан сив близ сс. Атрик и Хурсатиль, взрослые изготовляли из черемши для детей подобие кукол – швурарин жакул («кукла из черемши»). Она была величиной с ладонь, вместо головы устанавливали полевой цветок[1592]. Эта кукла, по-видимому, являлась олицетворением божества растительности (съедобных трав)[1593]. Косвенным доводом тому, что в прошлом, до принятия ислама, у табасаранцев, возможно, были антропоморфные хлебные куклы служит, на мой взгляд, наличие у них довольно популярного и имеющего исключительно оригинальную композицию ворсового ковра, называемого Джакул («Кукла»)[1594].

Интересно отметить, что куклы из материалов, имевших растительное происхождение, имелись и у других народов Дагестана. Так, например, такой персонаж присутствовал и в лакской мифологии, где «божество растительного мира Маххул (Гъуми, Мегъа) изображалось в виде корня растения, формой напоминающей человека»[1595]. В ритуал праздника весны у лакцев входили и обрядовые гадания девушек. За несколько дней до праздника каждая девочка-лачка запасала для себя корни травы дурмана (турлан), которые имели форму человеческой фигуры[1596]. У ботлихцев также бытовала вера в «траву, исполняющую желание» (малълъраб гьабулеб хер). Примечательно, что корень этой травы по своей форме напоминал женщину или мужчину, которых воспринимали как покровителей растений. По народному верованию, женщина, желающая наслать болезнь на соперниц или обидчиц, направлялась в полночь в лес нагая, с распущенными волосами, чтобы найти корень этой травы. При выкапывании корня травы перед ней должна была предстать ослепительной красоты нагая женщина (видимо, покровительница растений). Только при этом условии корень травы будто бы мог обладать магической силой[1597].

Корням растений, имевшим антропоморфный облик, придавали магические функции и другие народы мира. В частности, в фольклоре различных народов мира особенные свойства придавались корню мандрагоры – чудесному растению, будто бы обладавшему сверхъестественными свойствами и схожему очертаниями с нижней частью человеческого тела[1598].

Известно, что детские и женские обряды, а также народная медицина обладают особым консерватизмом. В этой связи подтверждением тезиса о существовании в прошлом у табасаранцев хлебных кукол может служить, используемая в обряде передачи болезни, кукла из теста, называемая у жителей сс. Аркит и Татиль Бедель. При долгой и продолжительной болезни ребенка женщины выпекали эту куклу и с плачем и причитаниями хоронили на перекрестке трех дорог, приговаривая: «Пусть болезнь с куклой уйдет в землю»[1599]. Похороны болезни, олицетворяемой в образе куклы из теста, на перекрестке трех дорог не случайны. Известно, что перекресток – «место встречи времени и пространства; магическое и опасное место, где встречаются демоны и ведьмы. Самоубийц, вампиров и злодеев хоронили на перекрестке, чтобы они заблудились и не смогли вернуться для преследования живых»[1600].

Следует отметить, что приведенный пример из магической обрядности табасаранцев имеет широкие аналогии у других народов Дагестана и мира, что отмечал Д. Фрэзер: «Нередко чучела используются как средства предупреждения и предотвращения болезней»[1601]. У ботлихцев в случае, когда какой-либо человек заболевал от того, что его якобы «ударили» джинны, для их умилостивления дети и женщины оставляли им «подарки» – остатки пищи, кости, тряпичные куклы (муж и жена), которые, вероятно, служили вместилищами болезни либо символическ