Глава четырнадцатая. Сделка с Совершенным.

В отношении рожденного на воле Белого, известного как Любимый:

Нам не удалось определить деревню, где он родился. Все записи о его прибытии в Клеррес либо были неправильно сохранены, либо уничтожены. Я считаю, что Любимый нашел способ проникнуть в наши архивы, нашел записи, относящиеся к нему и его семье, и спрятал или уничтожил их.

Сговорчивый, когда мы впервые его приняли, он стал неуправляемым, любопытным, лживым и подозрительным. Он по-прежнему был убежден, что он - истинный Белый Пророк, и не собирался принимать наш метод, когда из нескольких кандидатов Служители выбирают того, кто лучше всего подходит для этой задачи. Ни доброта, ни суровая дисциплина не поколебали его веру в себя.

Хотя он был бы ценным дополнением к продолжению рода Белых, когда он достиг соответствующего возраста, его темперамент и откровенное поведение давали понять, что будет слишком опасным развлечением для других позволять ему беспрепятственно с ними контактировать.

Я представляю трем коллегам свое мнение. Мы допустили ошибку, изнежив и испортив мальчишку. План усыпить его бдительность и собирать его сны только побуждал его быть непокорным и скрытным. Позволять ему по-прежнему свободно передвигаться, посещать деревню, общаться с другими сомневающимися - накликать беду. Мое предложение таково: как предложил наш Белый Пророк, пометьте его татуировками. Ограничьте его. Продолжайте добавлять в блюда снадобья сна и следите, чтобы он был снабжен кистью, чернилами и свитками.
Продержите его до двадцати лет. Тешьте его тщеславие. Скажите ему, что мы держим его в изоляции, чтобы его сны не могли быть запятнаны разговорами с другими. Скажите ему, что, хотя он не истинный Белый Пророк, он служит миру и Пути, продолжая видеть сны. Позвольте ему развлечения, но не позволяйте смешиваться с другими Белыми.

Если к концу этого времени он не станет управляемым, отравите его. Это мое предложение. Вы можете проигнорировать его, но потом не вините меня в его деяниях.

Симфи.

Дайте человеку пугающее задание. Затем поставьте его в ситуацию, когда он должен ждать, чтобы выполнить это задание. Сделайте это ожидание максимально сложным. Удерживайте его там, где он мало что сможет сделать, и ограничьте возможность побыть в одиночестве. Время остановится для этого человека. Я знаю, что это правда.

Я пытался заполнить свои дни на борту Совершенного полезными занятиями. Мы с Янтарь запирались в ее каюте, чтобы читать и обсуждать дневник сновидений Пчелки. Это болезненное занятие становилось еще более раздражающим для меня из-за жадной страсти, с которой Шут слушал записи.

- Прочти это еще раз! - командовал он или, еще хуже: - Разве этот сон не связан с тем, который ты читал мне четыре дня назад? Или пять? Вернись назад, Фитц, пожалуйста. Я должен услышать, как эти две записи звучат вместе.

Он смаковал сны, которые, как он утверждал, были доказательством, что Пчелка его ребенок, но меня мучили моменты жизни моей маленькой девочки, которые я не помнил. Она написала эти тщательно выведенные слова в одиночестве и проиллюстрировала их с помощью чернил и кисти, украденных с моего стола. Она кропотливо трудилась над каждой страницей, каждая иллюстрация была настолько точной, каждая буква была так аккуратно выведена, а я ничего не знал о ее одержимости. Неужели она делала это поздно вечером, пока я спал, или, может быть, в то время, когда я игнорировал их с Молли, мрачно записывая свои раздумья в моем личном кабинете? Я не знал и никогда не узнаю. Каждый пересказанный сон, каждое своеобразное небольшое стихотворение или подробные иллюстрации были упреком тому, каким я был отцом. Я могу отомстить за ее смерть. Я могу убивать в память о ней и, возможно, умереть в результате и покончить с моим позором. Но я не могу изменить того, что я пренебрег своим ребенком. Всякий раз, когда Шут восклицал, как умно она сформулировала рифму, это было похоже на крошечный пылающий уголек стыда, выжигающий мое сердце.

Погода была для нас благоприятной. Корабль двигался плавно. Когда я шел по палубе, мне казалось, что команда двигалась вокруг в танцевальном ритме, совершая сложные шаги под музыку, которую слышали только они. Речной поток подхватил нас в течение первой части нашего путешествия, так что парус почти не использовали. Плотные зеленые стены леса, уходящего кронами в небо, были выше любой мачты. Иногда река становилась более глубокой и быстрой, деревья были так близко, что мы ощущали запах цветов и слышали хриплые крики птиц и проворных существ, населявших все лесные ярусы. Однажды утром я проснулся поздно, обнаружив, что к реке присоединился приток, и теперь водная гладь вокруг нас стала широкой и плоской. С левой стороны корабля лес отступил к зеленой дымке на горизонте.

- Что там? - спросил я Клефа, когда он, выполняя свои обязанности, остановился возле меня.

Он прищурился.

- Не знаю. Там слишком мелко для Совершенного или любого крупного корабля. Есть только один канал посередине, и нам чертовски повезло, что Совершенному это известно. На той стороне река становится мельче, а затем переходит в зловонную серую отмель, которая может засосать мужчину до бедер. Прогулка по ней затянется, по крайней мере, на день, а может быть, на два, прежде чем снова начнутся деревья.

Он покачал головой, продолжая размышлять вслух:

- Большая часть Дождевых Чащоб не приспособлена для людей. Нам не стоит забывать, что не весь мир создан для нас. Вот и эти места вам точно не по зубам!

Он спустился вниз по палубе, и я остался в одиночестве смотреть на воду.

Река относила нас все ближе и ближе к берегу, и мой Уит и Скилл стали осознавать, что корабль не был пассивным участником нашего путешествия. Днем я ощущал его осознанность.

- Он управляет собой? - спросил я однажды у Янтарь.

- В некоторой степени. Каждая его часть, которая касается воды, сделана из диводрева. Или, точнее, кокона дракона. Жители Дождевых Чащоб строили корабли таким образом, потому что вода этой реки быстро разъедает любые другие материалы. По крайней мере, так было раньше. Насколько знаю, джамелийцы придумали способ обработки дерева, который позволяет обычным кораблям курсировать по этой реке, не будучи «съеденными». Имперские корабли, так они их называют. Так мне сказали. Живые корабли имеют некоторый контроль над своим движением. Но только некоторый. Совершенный также может контролировать каждую доску своего корпуса. Он может сжиматься и расслабляться. Может предупредить команду о протечке. Диводрево, кажется, способно «излечиваться» от повреждений, если живой корабль царапает дно или сталкивается с другими судами.

Я удивленно покачал головой.

- И правда чудесное творение.

Легкая улыбка Янтарь поблекла.

- Творение не людей и даже не судостроителей. Каждый живой корабль должен был быть драконом. Некоторые помнят это более ясно, чем другие. Каждое судно действительно живое, Фитц. Озадаченное в некоторых случаях, сердитое или смущенное в других. Но живое.

Янтарь, задумавшись, отвернулась от меня, положила руки на перила и уставилась на серую воду.

Наши дни на судне были однообразны. Мы завтракали с Брэшеном или Альтией, но редко с обоими. Один из них всегда был на палубе и бродил там, наблюдая. Спарк и Персиверанс занимали сами себя. Корабль, казалось, завораживал и пугал их, и они бросали друг другу вызов каждый день. Задачей Ланта было загнать их в угол и успокоить письмом и учебой. Спарк уже научилась читать и писать, но имела ограниченное представление о географии или истории Шести Герцогств. Хорошо, что она, казалось, наслаждалась часами, которые Лант проводил с ней в наставлениях, потому что Пер не мог сосредоточено держать в руке перо, пока Спарк разгуливала по кораблю. Довольно часто уроки проводились на палубе, пока мы с Янтарь втихую составляли план воображаемого убийства.

Обед в полдень был менее формальным, и часто у меня было мало аппетита, так как утро я проводил в безделье. Меня беспокоило, что навыки, которые я пытался вернуть себе в Баккипе, теперь снова заржавели, но я не видел способа достать топор или меч, чтобы не спровоцировать лишние вопросы и не вызвать тревогу. Во второй половине дня мы с Янтарь часто запирались с дневниками Пчелки. Ужин проходил в компании Брэшена и Альтии. Корабль к тому времени, как правило, стоял на якоре или был привязан к деревьям, в зависимости от состояния реки.

После ужина меня часто оставляли одного, потому что Янтарь проводила почти каждый вечер с Совершенным. Она надевала шаль и шла к носовому узлу, где садилась, скрестив ноги, и разговаривала с ним. Иногда, что меня немало беспокоило, Совершенный держал ее на руках. Она сидела на его ладонях, оперевшись на его большие пальцы, и долго лицом к лицу разговаривала с ним в темноте. По его просьбе она взяла у Клефа небольшой набор дудочек и играла для него - низкая, хриплая музыка, которая, казалось, была об одиночестве и потерях. Один или два раза я подходил поближе, присматриваясь - не могу ли я присоединиться к ним, потому что, признаюсь, мне было чертовски любопытно - о чем они могут говорить столько дней. Но было ясно, что я не должен участвовать в их дискуссиях.

Камбуз и трюмы были обиталищем команды. На Совершенном я был не только незнакомцем, иностранцем и принцем, но еще и идиотом, который расстроил носовую фигуру и позволил ей публично мне угрожать. Азартные игры, в которые играли под палубой, и грубый юмор команды были предназначены не для меня. Оставшись один, я проводил время в тесной каюте, которую Спарк делила с Шутом. Я старался почаще занимать свою голову, обычно перелистывая книги Пчелки. Иногда Альтия и Брэшен приглашали меня выпить с ними вина и поддержать светскую беседу, но все же я понимал, что мы с моими спутниками были для них скорее грузом, чем гостями. Поэтому однажды вечером я вежливо отказался от очередного приглашения, но мое беспокойство возросло, когда Брэшен настойчиво сказал:

- Нет, нам надо поговорить. Это важно.

Немного помолчав, я последовал за ним в их каюту. Альтия уже была там, с пыльной бутылкой вина на столе и тремя бокалами. Некоторое время мы все трое делали вид, что это не более чем попытка обсудить прекрасный винный букет и отдохнуть в конце дня. Корабль на якоре осторожно покачивался в потоке реки. Открытые окна выходили на реку, и до нас доносились ночные звуки близлежащего леса.

- Завтра мы покинем реку и направимся в Бингтаун, - внезапно объявил Брэшен.

- Думаю, мы хорошо провели время, - сказал я с удовольствием. Я понятия не имел, как долго обычно совершается подобное путешествие.

- Так и есть. Удивительно хорошо. Совершенный любит реку, и иногда он бездельничает в этой части путешествия. Но не в этот раз.

- И это плохо? - спросил я в замешательстве.

- Его поведение изменилось. А почти любое изменение является поводом для беспокойства, - медленно сказал Брэшен.

Альтия допила вино и твердо поставила бокал на стол.

- Я знаю, что Янтарь рассказала вам немного о Совершенном, что он, по сути, два дракона в теле корабля, но вы должны знать больше. Он провел ужасную жизнь. Живые корабли поглощают воспоминания и эмоции семей и команд, которые живут на их борту. В начале его осознанной жизни, возможно, из-за его двойственной природы, он перевернулся, и мальчик из его семьи умер, запутавшись в такелаже на палубе. Это травмировало его. Несколько раз после этого он переворачивался, потопив всех на борту. Но живые корабли очень ценятся, поэтому каждый раз, когда его находили, его ремонтировали, ставили на воду, и он снова отправлялся в плавание. Так он приобрел известность невезучего корабля, его насмешливо называли Отверженным. Последний раз, когда он ушел в плавание, он пропал на годы. Он вернулся в Бингтаун сам, дрейфуя против течения, и был найден с перевернутым корпусом прямо возле гавани. Когда его ремонтировали, обнаружили, что его лицо было намеренно повреждено, глаза изрублены, а на груди оставили знак, который многие узнали. Звезда Игрота.

- Игрот-пират, - их рассказ дополнил то, что рассказала мне Янтарь. Я наклонился ближе, потому что Альтия говорила вполголоса, словно боясь, что ее услышат.

- Вот опять… - Брэшен произнес это с такой грустью, что я больше не сомневался в серьезности беседы.

- Тем, кто незнаком с родословными традициями Бингтауна, будет трудно понять, как ужасно обращались с Совершенным, - ее голос стал жестче.

Брэшен прервал ее:

- Также, как и Совершенному будет сложно понять постороннего человека. Стоит добавить, что Янтарь снова вырезала его лицо, давая ему прозреть. В те дни они стали близки. И он, очевидно, скучал по ней и чувствовал себя сильно... привязанным к ней.

Я кивнул, все еще смущенный их мрачным тоном.

- Они проводят слишком много времени вместе, - расстроенно сказала Альтия. - Я не знаю, о чем идет речь, но Совершенный с каждым днем становится все более неустойчивым. Мы с Брэшеном можем это чувствовать. После стольких лет жизни на борту мы оба…

- Настроены, - Брэшен закончил предложение словом, которое прекрасно подошло. Я подумал сообщить им, как глубоко я это понимаю, но воздержался. Они и так считали меня достаточно странным, чтобы еще и раскрывать наследственную магию, которая позволяет мне прикасаться к разуму других людей.

И может даже к разуму живых кораблей? Я ощущал то же самое, что и в случае со Смоляным. Я сдерживал свой Скилл после инцидента с Совершенным, опасаясь, что если опущу стены, чтобы услышать его, он не только узнает об этом, но и сочтет это раздражающим. Я уже достаточно взволновал его.

- Я могу представить себе такую связь, - продолжил я.

Альтия кивнула и долила нам вина.

- Это связь, которая идет в обоих направлениях. Мы знаем о корабле, и корабль знает о нас. И с тех пор, как на борт взошла Янтарь, эмоции Совершенного стали более интенсивными.

- И в такие моменты Совершенный становится более упрямым, - сказал Брэшен. - Мы замечаем это в его движении. Как и экипаж. Некоторое время назад был сложный участок реки с мелководными зонами. Мы обычно замедляем движение, когда пересекаем его. Сегодня он бросил нам вызов, и мы прошли этот отрезок быстрее, чем когда-либо. Почему Совершенный так спешит?

- Я не знаю.

- Как вы связаны?

Внезапно я почувствовал себя слишком уставшим для того, чтобы говорить об этом. Я не хотел вновь рассказывать свою историю.

- Я думал, королева Мальта отправила вам птицей послание.

- Она отправила записку с просьбой помочь вам, так как вы помогли многим из их детей. Исправили то, что сделали с ними Дождевые Чащобы.

- То, что сделали с ними драконы, - поправил я ее. Мне было некомфортно от этого разговора. Очевидно, они были расстроены проявлением гнева в поведении их корабля и хотели обвинить в этом Янтарь. И требуют, чтобы я сделал с этим что-нибудь. Я предложил очевидное решение: - Возможно, нам всем нужно пойти прямо к носовой фигуре и спросить, что расстраивает ваш корабль?

- Пожалуйста, не так громко, - предупредила меня Альтия.

Брэшен решительно покачал головой.

- Поверь нам, мы знаем Совершенного. Как бы стар он не был, он не воспринимает логические доводы как взрослый. Он больше похож на подростка. Иногда рациональный, а иногда импульсивный. Если мы попытаемся вмешаться между ним и Янтарь, последствия могут быть... - он понизил голос, его глаза расширились. Альтия вскочила на ноги.

- Что это? - спросила она у нас и ни у кого конкретно.

Я тоже это почувствовал, как будто по моему телу неожиданно растеклось покалывающее тепло. Одно мгновение мне было трудно восстановить дыхание, и когда в попытке устоять я схватился за край стола, я осознал, что у меня вовсе не кружится голова. Нет. Вино в моем бокале дрожало, в нем танцевали крошечные круги.

- Землетрясение, - произнес я, стараясь оставаться спокойным. Они не были чем-то необычным в Шести Герцогствах. Я слышал истории о землетрясениях, достаточно сильных, чтобы башни замка Баккип пошли трещинами. Первые комнаты Шута в Баккипе были в такой разрушенной башне. На моем веку такого не случалось, но рассказы менестрелей о падающих башнях и волнах, сметающих гавани, были ужасающими. И вот теперь мы, на якоре возле леса огромных деревьев, погрузивших корни в грязь…

- Не землетрясение, - сказал Брэшен. - Это корабль. Пошли!

Я сомневался, что он говорит со мной, но последовал за Альтией из каюты. Мы были не единственными на палубе. Некоторые палубные матросы в недоумении смотрели на деревья и за борт. Клеф бежал впереди. Я шел намного медленнее. Я бы не рискнул вновь побывать в руках Совершенного. Я почувствовал неожиданное потрескивание под ногами и посмотрел вниз. В слабом свете корабельных фонарей палуба внезапно показалась галечной, вместо обычной гладкой плотной структуры диводрева. Нет, не галечной. Чешуйчатой.

Я поспешил за Альтией. Брэшен и Клеф остановились на безопасном расстоянии от носовой фигуры. Янтарь стояла одна на носу с прямой спиной и высоко поднятой головой. Упрямая поза. Носовая фигура обернулась и кинула ей что-то. Она не видела этого, и оно упало на палубу со звоном разбитого стекла.

- Еще! - потребовал он.

- Это все, что у меня есть сейчас. Но помоги мне, и я обещаю, что попытаюсь достать тебе еще.

- Мне нужно больше! Этого недостаточно!

Взглянув в первый раз, я подумал, что тусклые огни играют шутку с моим зрением. Но лицо Совершенного больше не походило на мое. Оно было чешуйчатым, как у Элдерлинга Дождевых Чащоб. Когда я посмотрел на него, его глаза сменили цвет. Они все еще были синими, но синий смешался с серебром. Глаза дракона. Он потянулся к Янтарь пальцами, усеянными черными когтями.

- Шут! Держись от него подальше! - крикнул я, и Совершенный поднял глаза, чтобы посмотреть на меня.

- Не смей называть ее шутом! - прорычал он сквозь зубы. - Она мудрее всех вас!

- Янтарь, что ты наделала? - закричала Альтия низким срывающимся голосом.

Брэшен молчал, в ужасе глядя на изменившуюся носовую фигуру.

- Она вернула мне мою истинную природу, по крайней мере, частично! - ответил им Совершенный. Его лицо менялось, когда я смотрел на него, черты, которые мы разделяли, переливались разными цветами. В темноте он блестел медной бронзой. Совершенный сомкнул когтистые руки вокруг Янтарь и поднял ее с палубы. Он властно прижал ее к груди и добавил: - Она знает меня, знает - кто я, и не испугалась дать мне то, что мне всегда было нужно!

- Пожалуйста, корабль, успокойся. Поставь ее обратно на палубу. Объясни нам все, -Брэшен говорил так, будто беседовал с непокорным десятилетним ребенком. Спокойный, но все контролирующий. Жаль, что я не чувствовал себя также.

- Я не КОРАБЛЬ! - внезапный крик фигуры согнал птиц с деревьев и отправил их в потемневший лес. - Я никогда не был кораблем! Мы драконы в ловушке! Порабощенные! Но мой верный друг показал мне, что я могу быть свободным.

- Верный друг, - прошептала Альтия, словно сомневаясь в обоих словах.

Брэшен подошел ближе к жене. Каждый мускул его тела напрягся, словно у собаки, ожидающей, когда ее спустят с поводка. Он бросил взгляд через плечо на собравшуюся команду.

- Я справлюсь с этим. Пожалуйста, расходитесь и займитесь своими делами.

Они медленно ушли. Клеф не двигался. Он стоял на месте с серьезным лицом. Мой взгляд встретился с Лантом, он положил руку на плечо Спарк, подтянул ее ближе к себе и подтолкнул Персиверанса, намекая отойти. Я остался на месте. Совершенный держал Янтарь, подбородком упираясь в грудь. Она слепо посмотрела на воду.

- Я должна была это сделать, - сказала она. Интересно, говорила ли она со мной или с бывшими друзьями?

- Она поставила меня на путь возвращения к моей истинной форме! - объявил Совершенный ранним звездам в глубоком темном небе. - Она дала мне Серебро.

Я посмотрел на палубу и увидел, наконец, осколки стеклянного пузырька. Мое сердце замерло. Неужели она нашла это в моей сумке и взяла, не спросив меня? Не предупредив меня о своем плане? Каков был ее план?

Альтия спросила высоким голосом:

- Твоей истинной форме?

- Вы видите, что даже небольшое количество Серебра сделало для меня? Если дать достаточно, я верю, что смогу избавиться от этих деревянных досок, которые вы прикрепили ко мне, и заменить паруса крыльями! Мы станем драконами, которыми должны были стать!

Альтия выглядела ошеломленной. Она выразила свои мысли так, словно пыталась найти смысл слов, произнесенных на чужом языке:

- Вы станете драконами? Вы перестанете быть Совершенным? Как? - затем, еще более недоверчиво: - Вы бросите нас?

Он не обратил внимания на обиду в ее голосе, вместо этого обидевшись на то, что ее слова не смогли донести.

- Что вы хотите от меня? Как ты можешь хотеть, чтобы я оставался таким? Всегда исполнял прихоти других? Идти только туда, где нужен, таская груз туда-сюда между портами людей? Бесполый? Пойманный в ловушку чужой формы? - из почти жалобного его голос превратился в яростный.

Я ожидал, что эти колкие слова ранят ее, но она казалась неуязвимой для них. Альтия бесстрашно шагнула к фигуре, в сумерках повернувшись к нему лицом:

- Совершенный. Не делай вид, что не понимаешь, что я чувствую по отношению к этому. И к тебе.

Он сосредоточил драконий взгляд на Альтии, пока этот неподвижный взгляд не стал похож на синий огонь, кипящий за потрескавшейся печной стеной. Он медленно развел руки, все еще такие странно-человеческие, несмотря на размер и угол. Он опустил Янтарь на палубу и безмолвно повернулся к нам спиной. Янтарь слегка покачнулась, но устояла. Я попытался прочесть ее намерения, чтобы увидеть в ней хоть что-то от моего старого друга Шута. Вместо этого я увидел только Янтарь и снова почувствовал бездну восхищения тем, какой была эта женщина.

И на что она была способна.

Совершенный отвернулся от нас к темной реке. Через волшебный корпус и каркас корабля чувствовалось напряжение фигуры. Я понял, что он говорит правду. Он не был кораблем. Он был драконом, преобразованным и захваченным людьми. И как бы он ни заботился о тех, кто им командовал, на каком-то уровне он чувствовал обиду. Возможно, даже ненависть.

И мы были полностью в его власти.

Мое тело словно сковало холодом, когда Альтия шагнула к Янтарь. Она напомнила мне крадущегося кота, который оценивает другого кота перед дракой. Маленькие шаги, точный баланс, невозмутимый взгляд. Она заговорила низким, мягким голосом:

- Что ты сделала с моим кораблем?

Янтарь повернула невидящие глаза на голос Альтии.

- Я сделала то, что должно быть сделано для каждого живого существа. Что вы должны сделать для Проказницы, если представится такая возможность.

При упоминании Проказницы все мышцы на теле Альтии напряглись, а руки сжались в кулаки. Я видел, как женщины дрались. Я видел, как дамы в тонких платьях набрасывались друг на друга, плакали и кричали. И я видел, как торговки рыбой обнажают ножи, пытаясь разрезать и выпотрошить друг друга, также холодно, как обрабатывают рыбу. Альтия не была нежной леди в кружевах, и во время наблюдений за тем, как она управляет палубной командой и складывает оснастку, у меня возникло большое уважение к силе, скрывавшейся в этих руках. Но Шут никогда не был бойцом. Ослепший. И учитывая то, что он пережил, я не доверял его недавно исцеленному телу в противостоянии с любой физической силой.

Недолго думая, я бросился вперед и шагнул между ними.

Это была не лучшая позиция, которую я мог занять. Гнев Альтии на старого друга ничуть не был похож на ярость, которую пробудил в ней незнакомец. Ребром ладони она ударила меня в грудь.

- Отойди, - потребовала она. Не будь я готов к такому удару, у меня бы перехватило дыхание.

- Остановись, - посоветовал я ей.

- Это тебя не касается. Если ты этого не хочешь! - но прежде, чем я успел подумать об этом, между нами ступил Брэшен, оттеснив Альтию в сторону. Мы стояли грудь в грудь, наши глаза встретились в темноте.

- Ты на моей палубе, - низкое рычание. - Вы должны делать то, что говорим вам мы.

Я медленно покачал головой.

- Не в этот раз, - сказал я тихо. Янтарь позади меня молчала.

- Ты хочешь решить проблему кулаками? - потребовал Брэшен. Он наклонился ближе, и у меня перехватило дыхание. Я был выше его, но он был шире. И, наверное, в лучшей форме. Хотел ли я драться?

Я хотел. Внезапно я устал от них всех. Даже от Янтарь. Я почувствовал, как мои губы приподнялись, обнажая зубы. Время сражаться, время убивать.

- Да! - пообещал я ему.

- Прекратите! Вы все! Это чувства Совершенного. Фитц, это дракон! - крикнул Шут позади меня. - Это дракон!

Он ударил меня по затылку так сильно, что моя голова дернулась вперед. Лбом я врезался в лицо Брэшена и услышал, как Альтия что-то кричит. Схватив своего мужа за рубашку, она тащила его от меня. Я схватил его, не желая отпускать свою добычу. За моей спиной Шут врезался плечом мне в спину. Альтия споткнулась и опрокинулась назад, утянув Брэшена за собой. Я чуть не упал на них, но откатился в сторону. Шут приземлился на меня сверху и заговорил на ухо:

- Это корабль, Фитц. Это его гнев. Хватит поддаваться его чувствам.

Я сражался за контроль над собой, пытаясь вырваться из его хватки. Я поднялся на ноги и сумел выпрямиться, готовый снова налететь и превратить ребра Брэшена в осколки. Я задыхался и я слышал, что этот звук эхом отзывается в тяжелом фырканье большого существа. Очень большого существа.

Дневной свет уже померк, а кружевные круги корабельных фонарей не были предназначены для освещения носовой фигуры. Тем не менее, я видел, что он быстро терял всякое сходство с человеческой формой. То, что было моей челюстью, ртом и носом, удлинилось до морды рептилии. Я посмотрел на его сверкающие синие глаза. На какое-то мгновение наши взгляды встретились и задержались друг на друге. Я видел там ту же ярость, которая переполняла меня. Я почувствовал, как рука Шута в перчатке оказалась на моей руке.

- Подними стены, - взмолился он.

Но ярость прошла, как летняя буря, оставив меня без эмоций. Я схватил запястье Шута и поднял Янтарь на ноги. Она встряхнула юбки.

- Идите на корму, - приказал нам Брэшен. У него начал кровоточить нос, об который я ударился лбом. Мелочь, но меня это порадовало. Я все еще был вынужден повиноваться ему. Его лицо в тусклом свете выглядело изможденным и старым. Когда мы плелись обратно в их каюту, мы прошли мимо Клефа. Брэшен сказал ему на ходу:

- Передай всем. Держатся подальше от носовой фигуры, пока я не прикажу обратное. Потом возвращайся сюда и следи за ним. Позови меня, если решишь, что нужна моя помощь.

Клеф кивнул и поспешил прочь.

Мы дошли до каюты. Лант и подростки столпились у двери, на лице Ланта было вопросительное выражение.

- Мы в порядке, - сказал я ему. - Забери Пера и Спарк в каюту леди Янтарь. Все объясню позже.

Я жестом попросил его удалиться. Его взгляд сказал мне, что он не хотел уходить с остальными, но он повиновался. Брэшен ждал у открытой двери. Я последовал за Янтарь, и он закрыл за нами дверь.

Мы не сделали и двух шагов от двери, как услышали:

- Что ты сделала? - Альтия напряженно и сердито смотрела на Янтарь.

- Подожди, - сказал ей Брэшен. Он взял кружки из шкафа и большую бутылку с полки. Он налил нам всем внушительные порции. Не изысканное вино и не выдержанный бренди; запах был крепким. Дешевый ром. Он без церемоний отхлебнул, потом еще, затем толкнул кружку на стол и упал в кресло. - Сядьте. Все вы, - это была команда капитана. Янтарь повиновалась ей, через мгновение я тоже сел.

- Почему она это сделала? Вот главный вопрос, - он уставился на Янтарь, и в его глазах я увидел гнев, отчаяние и глубокую обиду, которую может нанести только предательство друга.

Мне нечего было сказать. Ее действия полностью запутали меня. Во время нашего путешествия, в поисках, которые, я мог поклясться, стали единственной целью Шута в жизни, она решила показать, что мы обладаем запрещенной субстанцией, используя ее, чтобы ... что-то сделать с кораблем. Прямо на нашем пути она предала гостеприимство и дружбу и угрожала всем нам. Это не имело смысла. В данной ситуации я был также оскорблен, как и Альтия. И был беспомощен исправить хоть что-то.

Янтарь, наконец, заговорила.

- Я должна была это сделать. Это было правильное решение для корабля. Для Совершенного, - она вздохнула. - Я дала ему Серебро. Так его называют люди в Кельсингре. Там есть колодец. Драконы пьют из него. Это жидкая магия, вещество, которое разрушает стены между людьми и драконами. Оно может излечить раненого дракона, продлить жизнь старейшин и наполнить предметы магией. Для тех, кто родился с такой магией, как Фитц, это может усилить способности... И я верю, как верит в это и Совершенный, что если ему дадут достаточно Серебра, он сможет завершить трансформацию, которую должен был пройти. Он сможет стать драконом, чей кокон был украден, чтобы превратить «диводрево» в этот корабль.

Делиться подобной информацией - не очень похоже на Шута. Я видел, как Брэшен и Альтия пытались понять, что она говорит. Кажется, у нее закончились слова. Брэшен хмурился. Альтия потянулась через стол, чтобы взять его за руку. Затем, неохотно, Янтарь снова заговорила:

- Но у меня была другая причина. Некоторые могут назвать это эгоистичным. Мне нужно было заключить сделку с Совершенным - сделка, которую, я знала, вы не найдете приятной. Я должна добраться до Клерреса как можно быстрее, и Совершенный может отвезти меня туда. И, имея шанс достать больше Серебра, он доставит меня туда, - она посмотрела на стол и подняла тяжелую глиняную кружку. - Это был единственный способ, - сказала она и сделала здоровенный глоток рома.

- Мы едем в Бингтаун. Потом Джамелия. Не Клеррес. У нас есть груз для доставки, контракты для выполнения, - Альтия объясняла все медленно и тщательно, но в ее глазах нарастал страх вместе с пониманием масштабности событий, меняющих ее жизнь.

- Нет. Мы пойдем прямо к Клерресу, - мягко ответила ей Янтарь. Она выдохнула неровно. - Я знаю, это изменит ваши жизни. Если бы был другой путь, я бы выбрала его. Может быть. Независимо от того, что он сделает с любым из нас, Совершенный заслуживает Серебро. Все живые корабли его заслуживают! Но если бы я не была настолько в отчаянии... Это единственный способ добраться до Клерреса как можно быстрее, и это то, что я должна сделать.

- Я даже не знаю этот порт, - сказал Брэшен. Он поднял бровь, посмотрев на Альтию, и она покачала головой.

- Совершенный знает. Он бывал там раньше. Когда он был кораблем Игрота, они довольно далеко сбывали добычу. Мимо Островов Пряностей. Через несколько групп островов. Исабом. Кинекту. Стерлин. И дальше. Клеррес известен Совершенному. Он отвезет нас туда.

У нас есть контракты ... - тихо повторила Альтия.

Брэшен не пытался скрыть гнев в голосе.

- У нас были контракты. Но я полагаю, что бесполезно пытаться заставить их понять, что доброе слово торговца - это все, что у нас есть. И теперь эти слова будут забыты, как мои, так и Альтии. Никто никогда не будет доверять нам снова. Никто больше не будет торговать с нами, - он вздохнул, его взгляд стал еще более хмурым. - И после того, как Совершенный доставит тебя в Клеррес, ты сделаешь все, что нужно сделать, и отдашь ему это Серебро. Что тогда? - безжалостно спросил Брэшен. - Вы действительно верите, что Совершенный может ... перестать быть кораблем? Превратиться в дракона?

Янтарь тяжело вздохнула.

- Он станет двумя драконами, освобожденными от неестественной связи друг с другом и получившими их надлежащие формы. Да. С достаточным количеством Серебра, я надеюсь, он сможет. Они смогут, - она переводила взгляд с одного недоверчивого лица на другое. - Ты любишь его. Вы любили его годами, с тех пор, как он был заброшенной громадиной, вытащенной на берег. Альтия, ты играла внутри него будучи еще совсем ребенком. Брэшен, ты укрывался в нем, когда никто другой не предлагал тебе кров. Ты знаешь его, ты знаешь, как плохо с ним обращались. То, что он сказал, было правдой. Вы не можете желать, чтобы он остался таким, какой он есть.

- Я люблю его, - слабо сказала Альтия. - Моя семья рисковала всем, чтобы купить его, только благодаря этому его не разобрали на части, и это дало нам возможность спасти Проказницу и моего племянника. Все эти годы Брэшен и я защищали его. Как вы думаете, другие капитаны хотели бы иметь такой корабль? - она медленно вздохнула. - Но ты нас разорила. Вы понимаете это? Несомненно, вы считаете меня эгоисткой, потому что я думаю только о нашем будущем, но кроме наших жизней у нас с Брэшеном ничего нет. Ни дома, ни владений, ни своего дела. Ничего. Мы зависели от Совершенного, заботились о нем, когда никто больше не доверял ему, удерживали его от резкости и неразумного любопытства. Вы, кажется, считаете его жизнь несчастной, но это было лучшее, что мы могли ему дать. Мы часть его, и он часть нас. Что с нами будет, если он станет драконом? Или двумя драконами? Какое наследие мы оставим нашему сыну?

Она остановилась, и я смотрел, как она пытается совладать с собой.

- А если Серебро не даст результата, и он никогда не сможет стать чем-то большим, чем сейчас? Это, пожалуй, еще хуже. Разве ты не помнишь, каким несчастным он был, когда мы впервые воскресили его, слепого и оскорбленного, полного ненависти? Ты должна помнить. Ты была среди тех, кто это видел. Ты думаешь, потом было легче? Но мы восстановили его, подарили ему сердце, мир и радость. Он провел нас сквозь бури, смеясь над нашими страхами! Спокойный, как море, когда он держал нашего ребенка на руках и погружал его в воду, чтобы заставить его смеяться. Все это теперь ушло. Он никогда не будет радоваться тому, что снова станет кораблем. Вся репутация, которую мы восстановили для него, все наши годы вместе... Все испорчено. Все потеряно.

Альтия медленно повернулась, ее голова упала на руки, сложенные на столе. На моих глазах она словно съежилась, и теперь я видел серые нити в ее темных волосах, вены и сухожилия на спине и на сильных руках. Брэшен протянул руку через стол и накрыл ладонью ее руки. Некоторое время за столом царила тишина. Я чувствовал себя пристыженным тем бедствием, которое мы навлекли на них. Я не видел эмоций на жестком лица Янтарь. Мне снова пришло в голову, что, несмотря на мою долгую связь с Шутом, я никогда не смогу предсказать, на что способна Янтарь.

Брэшен сдержанно произнес, поглаживая грубые волосы жены:

- Альтия. Мы справимся, моя дорогая. С палубой или без палубы Совершенного под ногами, мы с тобой продолжим дело, - он сглотнул. - Возможно Бойо все еще остается на палубе Проказницы. Она - такой же семейный корабль, как и Совершенный, и Са знает, что сын Кеннита немного проявляет интереса к жизни на море...

Я услышал, как его голос дрогнул, и увидел медленное осознавание, крадущееся по его лицу. Если Совершенный снова сможет стать драконом, сможет и Проказница. Так сможет любой или все из живых кораблей. Янтарь уничтожит не только их. Когда она дала Серебро Совершенному, она свергла династии торговцев Бингтауна, которые владели живыми кораблями. Сам Бингтаун, этот великий торговый центр, всегда зависел от живых кораблей, перевозивших сокровища Дождевых Чащоб. Теперь живые корабли уйдут в историю, а вместе с ними и судьба старых семейств, которые ими владели.

Альтия подняла голову и уставилась на Янтарь.

- Почему? - спросила она надтреснутым голосом. - Почему бы не спросить сначала нас, почему бы не сказать нам, что вы собираетесь сделать? Почему бы не дать нам немного времени, чтобы спланировать, как мы могли бы справиться с такими огромными переменами? Ты думала, мы откажемся от Совершенного, от того, чего он так искренне желает? Разве вы не думали, что эту идею можно было преподнести ему медленно, в более безопасном месте? - она говорила о корабле, как о своем ребенке. Особенном ребенке, но все равно любимом. Ребенке, которого она сейчас потеряет в его безумии. Было больно становиться свидетелем такой ужасной потери, но Янтарь была непреклонна.

- Я должна была это сделать, - сказала она. - И не только ради Совершенного, - она посмотрела на меня. - Все началось из-за Совершенного. Прости, Фитц. Я хотела рассказать тебе, что я запланировала. Вот почему мне нужно было Серебро. Я не собиралась просто давать его ему. Но когда я разговаривала с Совершенным сегодня вечером, он спросил ме