Декоративно-прикладное искусство
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное бюджетное образовательное
Учреждение высшего профессионального образования
«ТУЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Горно-строительный факультет
Кафедра «Городское строительство и архитектура»
КУРСОВАЯ РАБОТА
По дисциплине
«ИСТОРИЯ ИСКУССТВ»
Тема № 70
Советское искусство в период Великой Отечественной Войны
Выполнил: студент группы 321321
Ершова В.С.
Проверил: доцент кафедры «ГСиАрх»
Филатова О.И.
ТУЛА
Содержание
I. Введение………………………………………………………………………….......2
II. Основная часть……………………………………………………………………………….3-25
1. Живопись …………………………………………………………………….3-13
1.1. Агитационный плакат………………………………………………..…….3-6
1.2. Графика………………………………….....................................................7-13
2. Скульптура…………………………………………………………………..14-16
3. Декаротивно-прикладное искусство…………………………………………..17
4. Архитектура……………………………………………………………………..18
5. Кинематограф и театральное искусство…………………………………...19-23
6. Вывод……………………………………………………………………………24
III. Библиотический список…………………………………………...………………25
IV. Приложение…………………………………………………………………….26-34
· Эллюстрация……………………………………………………………….35
I. Введение
Ранним утром 22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Вооруженная до зубов гитлеровская армия, несмотря на мужественное сопротивление советских войск, продвигалась вперед. Смертельная опасность нависла над нашей Родиной. От каждого советского гражданина, на каком бы посту он ни находился: в траншее переднего края или у доменной печи, за штурвалом боевого самолета или за рулем трактора, — требовалась беспредельная самоотверженность, честное служение Родине.
«Все для фронта, все для победы!» Эти слова стали девизом жизни и работы советских людей.
II. Основная часть
Живопись
Агитационный плакат
Первыми, кто откликнулся на военные события, были художники-плакатисты. На второй день войны уже появился плакат Кукрыниксов «Беспощадно разгромим и уничтожим врага!»(приложение 1)
Псевдоним «Кукрыниксы» составлен из первых слогов фамилий Куприянова и Крылова, а также первых трёх букв имени и первой буквы фамилии Николая Соколова. Три художника работали методом коллективного творчества (каждый также работал и индивидуально — над портретами и пейзажами). Наибольшую известность им принесли многочисленные мастерски исполненные карикатуры и шаржи, а также книжные иллюстрации, созданные в характерном карикатурном стиле.
Совместное творчество Кукрыниксов началось ещё в студенческие годы в Высших художественно-технических мастерских. В Московский ВХУТЕМАС художники съехались из разных концов Советского Союза. Куприянов из Казани, Крылов из Тулы, Соколов из Рыбинска. В 1922 году Куприянов и Крылов познакомились и стали работать вдвоём в стенгазете ВХУТЕМАСа как Кукры и Крыкуп.В это время Соколов, ещё живя в Рыбинске, ставил на своих рисунках подпись Никс. В 1924 году он присоединился к Куприянову и Крылову, и в стенгазете они работали уже втроём как Кукрыниксы.
В группе происходил поиск нового единого стиля использовавшего мастерство каждого из авторов. Первыми под перо карикатуристов попали герои литературных произведений. Позже, когда Кукрыниксы стали постоянными сотрудниками газеты «Правда» и журнала «Крокодил», они занялись преимущественно политической карикатурой. По воспоминаниям художника журнала «Крокодил» Германа Огородникова, с середины 60-х годов, Кукрыниксы практически не посещали журнал:
Значимым моментом в творчестве стал военный плакат «Беспощадно разгромим и уничтожим врага!». Он появился на июньских улицах Москвы одним из первых — сразу же после нападения гитлеровской Германии на СССР. Кукрыниксы прошли всю войну: их листовки сопровождали советских солдат всю военную дорогу до Берлина. Кроме того, был очень популярен цикл плакатов «Окна ТАСС».
С первых дней войны по примеру «Окон РОСТА» начинают выходить «Окна ТАСС». Создаваемые вручную –нанесением красок на бумагу через трафарет – в яркой, броской цветовой гамме они мгновенно откликались на все важнейшие военные и политические события. В них сотрудничали поэты Д. Бедный, Маршак, Лебедев-Кумач, Кирсанов, художники Ефимов, Кукрыниксы, Горяев, Черемных. Плакаты «Окон ТАСС» знала вся страна; толпы москвичей собирались у витрин, ожидая нового выпуска. Размноженные в уменьшенном формате, они доставлялись на фронт, самолеты в виде листовок разбрасывали их над оккупированными городами и селами, внушая людям веру в нашу победу. Среди первых плакатов Отечественной войны следует отметить плакат художника И. Тоидзе «Родина-мать зовет». (приложение 2) Немолодая женщина с суровым лицом держит в протянутой вперед правой руке текст военной присяги, левая рука призывно поднята вверх. Незабываемо ее лицо с крепко сжатыми губами, с горящими, в упор обращенными к зрителю глазами. Слегка разметавшиеся с проседью волосы, сдвинутые к переносице нахмуренные брови, развеваемый ветром платок создают настроение тревоги и очень четко определяют главную мысль плаката — Родина-мать зовет своих сыновей исполнить долг — защитить Отечество.
Тяжелы были первые месяцы войны. Враг теснил нашу армию, захватил Белоруссию, Украину, Прибалтику, кольцом блокады окружил Ленинград, подбирался к окрестностям Москвы. На занятой территории гитлеровцы истребляли советских людей, жгли деревни, насильно увозили молодежь на немецкую каторгу.
С плаката художника Д. Шмаринова «Отомсти» смотрит на зрителя женщина. На фоне дымного пожарища стоит она, неподвижная и страшная в своем горе. На ее опущенных руках — тело зверски убитой девочки. В широко раскрытых, наполненных слезами глазах матери не только страдание, но и требование — отомсти! (приложение 3)
Необычайно широкое распространение в годы войны получил плакат художника В. Корецкого «Воин Красной Армии, спаси!» (приложение 4)
Многократно повторенный на фанерных щитах у фронтовых дорог, на стенах домов, на почтовых открытках этот плакат стал символом и клятвой, будил в сердцах бойцов горячее стремление разгромить врага, спасти жен и детей от мук и страданий....Женщина держит на руках прильнувшего к ней мальчика. Из-под белого платка выбились волосы, ненавистью и болью сведены брови, страдальчески опущены уголки губ. Ребенок в страхе крепко прижался к матери. Слева наискосок к центру, прямо в сердце матери направлен штык гитлеровского солдата. Ни одной лишней детали. Даже кулачок ребенка упрятан под платок. Фигуры матери и сына даны в погрудном изображении, как бы выплывающими из тьмы в неверном колеблющемся свете пожарища. Обагренный кровью безжалостный фашистский штык и молодая мать, готовая своим телом прикрыть сына, производили неизгладимое впечатление. Не случайно художник Корецкий получал от незнакомых ему фронтовиков сотни взволнованных писем, в которых солдаты клялись изгнать врага из советской земли, освободить свой народ из фашистской неволи. Корецкий в этой работе мастерски использовал возможности фотографии с тем, чтобы придать изображению характер подлинной достоверности. Ему удалось избежать натурализма, излишней детализации, свойственной многим фотомонтажам. Лаконичность, строгость в отборе выразительных средств, суровое черно-красное цветовое решение, огромная сила эмоционального воздействия сделали этот плакат значительным произведением советского изобразительного искусства, не имеющим себе равных среди плакатов военного времени.
После неудач и поражений первого года войны наша страна познала и радость побед. Изменилась тематика советского военного плаката. Больше стало в нем светлых и радостных настроений, вызванных предчувствием близкой победы, все чаще звучал призыв не только освободить советскую землю от врага, но и принести свободу народам Европы. Участникам войны хорошо памятен плакат художника В. Иванова «Пьем воду родного Днепра»....Широко и привольно течет Днепр по родной земле. Пламенеет в зареве дымных пожарищ предрассветное небо, отраженное в темной и спокойной водной глади. Вдали виднеется только что наведенная саперами переправа. По ней нескончаемым потоком движутся на правый берег танки, автомашины. На переднем плане — крупная фигура советского воина. Он зачерпнул каской прохладную, пахнущую лозняком и речной свежестью днепровскую воду, бережно поднес ее ко рту и медленно пьет, наслаждаясь каждым глотком. Искренняя взволнованность и лиричность, сыновняя любовь к матери-Родине, звучание в этом плакате, сделали его любимым произведением народа. (приложение 5)
Последние плакаты Отечественной войны посвящены победоносным завершающим сражениям. Они прославляют героический подвиг советского народа, ценой великих жертв спасшего человечество от фашистского рабства. Советские художники-плакатисты выполнили в годы войны свой патриотический долг, создав замечательную по своим художественным и идейным достоинствам летопись борьбы и побед, которая никогда не забудется нашим народом. Не только средствами идеологического оружия сражались с врагом художники нашей страны. Многие из них стали солдатами Советской Армии. Они участвовали в борьбе с фашистами в составе боевых частей действующей армии, партизанских отрядов, народного ополчения. Но и на фронте они не переставали быть художниками. В свободное от боевых операций время они не расставались с походными альбомами, делая беглые зарисовки, набрасывая эскизы, композиции будущих картин.
Портреты героев-воинов, сатирические рисунки, фронтовые наброски, появляясь в газетах и боевых листках, способствовали укреплению боевого духа советских воинов.
Плакат стал как бы клятвой каждого бойца. Нередко художники прибегали к образам наших героических предков (Кукрыниксы «Бьемся мы здорово, колем отчаянно, внуки Суворова, дети Чапаева», 1941). «Освободи», «Отомсти!» –взывают с плакатных листов изображения детей и стариков.
Наподобие ленинградского «Боевого карандаша» грузинские художники стали издавать серии небольших агитационных листов под названием «Штыком и пером», в которых большую роль играл литературный текст. В этом издании участвовали среди художников Л.Д. Гудиашвили, среди поэтов–Табидзе. Подобные агитационные листовки исполнялись украинскими художниками и забрасывались на оккупированную территорию. Грузинская и украинская агитационная графика имеет в основном героический и драматический оттенок, в сатирическом ключе работали по сложившейся еще до войны традиции азербайджанские художники.
Графика
В годы войны появились значительные произведения станковой графики, причем многообразие впечатлений породило многообразие форм. Это и быстрые документально-точные фронтовые зарисовки, разные по технике, стилю и художественному уровню. Это и портретные рисунки бойцов, партизан, моряков, санитарок, командиров –богатейшая летопись войны, впоследствии переведенная частично в гравюру (литографии Верейского, гравюры С. Кобуладзе, акварели А. Фонвизина, рисунки М. Сарьяна и т. д.). Это и пейзажи войны, среди которых особое место занимают изображения блокадного Ленинграда (гуаши Я. Николаева и М. Платунова, акварели и пастели Е. Белухи и С. Бойма и пр.). Наконец, это целые серии графических листов на одну тему. Так появилась графическая серия Д. Шмаринова «Не забудем, не простим!» (уголь, черная акварель, 1942), возникшая из зарисовок, которые он делал в только что освобожденных городах и деревнях, но окончательно завершенная уже после войны: пожарища, пепелища, плачущие над телами убитых матери и вдовы – все сплавилось в трагический художественный образ. (приложение 6)
Совсем иные по духу серии Л.В. Сойфертиса «Севастополь» (1941–1942), «Крым» (1942– 1943), «Кавказ» (1943–1944). Сойфертис изображает не трагические стороны войны, а только быт, будни войны, которые ему, черноморскому моряку, были хорошо знакомы. Исполненные черной акварелью, изящные рисунки Сойфертиса полны юмора, острой наблюдательности. Сделанные правдиво, но в ином ключе, чем шмариновские, они прославляют героизм советских людей. Лист «Некогда!» (1941), например, изображает моряка, опершегося на афишную тумбу, которому в короткую передышку между боями сразу двое мальчишек ловко чистят сапоги.
«Ленинград в дни блокады и освобождения» – так называется серия более чем из трех десятков автолитографий А.Ф. Пахомова (1908–1973), которую он начал в 1941 г. и завершил уже после войны. Пахомов сам пережил блокаду, и его листы полны трагического чувства, но и восхищения перед мужеством и волей соотечественников. Весь мир обошел его лист «На Неву за водой», изображающий закутанных девочек, с огромными глазами, добывающих последними усилиями воду из Невы. (приложение 7)
Особое место в военной графике занимает историческая тема. В ней раскрывается наше прошлое, жизнь наших предков (гравюры В. Фаворского, А. Гончарова, И. Билибина). Представлены также архитектурные пейзажи прошлого.
В живописи военных лет тоже были свои этапы. В начале войны – в основном фиксация увиденного, не претендующая на обобщение, почти торопливая «живописная зарисовка». Художники писали по живым впечатлениям, а в них недостатка не было. Не всегда удавалось задуманное, картинам не хватало глубины в раскрытии темы, силы обобщения. Но всегда была большая искренность, страстность, восхищение людьми, стойко выдерживающими нечеловеческие испытания, прямота и честность художественного видения, желание быть предельно добросовестным и точным.
Быстрота зоркого наброска, этюда не исключала серьезности и глубины мысли. Этюды художников, оказавшихся в блокадном Ленинграде, – В. Пакулина, Н. Рутковского, В. Раевской, Н. Тимкова и др.– это бесценнейшие живописные документы и по сей день (Я. Николаев «За хлебом», 1943; В. Пакулин «Набережная Невы. Зима», 1942). В годы Великой Отечественной войны выдвинулось много молодых художников, они сами были участниками боев под Москвой, великой битвы за Сталинград, они форсировали Вислу и Эльбу и брали штурмом Берлин.
Конечно, в первую очередь развивается портрет, потому что художники были потрясены мужеством, нравственной высотой и благородством духа наших людей. Сначала это были предельно скромные портреты, лишь фиксирующие черты человека военной годины,– белорусских партизан Ф. Модорова и воинов Красной Армии В. Яковлева, портреты тех, кто боролся за победу над фашизмом в тылу, целая серия автопортретов. Обыкновенных людей, вынужденных взяться за оружие, проявивших в этой борьбе лучшие человеческие качества, стремились запечатлеть художники. Позже появились парадные, торжественные, иногда даже патетические изображения, как, например, портрет маршала Г. К. Жукова работы П. Корина (1945).
В этом жанре в годы войны много работает П. Кончаловский. Он создает оптимистические, жизнелюбивые характеры в своей обычной декоративной, насыщенной цветом манере. Но в Автопортрете 1943 г., хотя он и исполнен в соответствии с привычными художнику приемами, хочется отметить особую проницательность взгляда на полном тяжелого раздумья лице, как бы отвечающем самому нелегкому времени, которое переживает вея страна. Замечательно тонкий по настроению портрет известного искусствоведа Н.Н. Пунина пишет В.М. Орешников (1944).
Особой значительностью, монументальностью образа отличаются написанные в годы войны М. Сарьяном портреты интеллигенции (академик И.А. Орбели, 1943; композитор А. И. Хачатурян, 1944; поэт и переводчик М. Лозинский, 1944; писательница М. Шагинян, 1944, и др.).
В годы войны Сарьян занимался также и пейзажем, и натюрмортом. Следует отметить один особенный натюрморт, названный им «Армянам-бойцам, участникам Отечественной войны» (1945), изображающий плоды и цветы Армении: как дар и благодарность воюющим и побеждающим, и как память погибшим далеко от родины, и как надежду на будущую мирную жизнь. (приложение 8)
В 1941–1945 гг. развивается и бытовой, и пейзажный жанр, но они всегда так или иначе связаны с войной. Выдающееся место в формировании и того, и другого в военные годы принадлежит А. Пластову. Оба жанра как бы объединены в его картине «Фашист пролетел» (1942): молодые березы, серое небо, далекие, знакомые каждому из нас поля. На фоне этого мирного осеннего пейзажа еще более чудовищным кажется злодеяние фашистского летчика, убившего мальчика-пастушка и коров, которых он пас. Говорят, зрители застывали перед этой картиной, когда она была экспонирована на выставке «Великая Отечественная война» в 1942 г. Кисти Пластова принадлежат также очень яркие, проникновенные пейзажи нашей родины. В последний год войны А. Пластов написал прекрасную картину «Жатва» (1945, ГТГ): серьезные и усталые старик и дети обедают у сжатых снопов –те, кто остался в тылу и кто кормил бойцов. Живопись Пластова сочная, манера письма широкая, щедрая, в пейзаже нет той скорбной, щемящей ноты, которая звучит в предыдущей картине. (приложение 9)
В жанре пейзажа в военные годы работают и старейшие мастера (В. Бакшеев, В. Бялыницкий-Бируля, Н. Крымов, А. Куприн, И. Грабарь, П. Петровичев и др.), и более молодые, вроде Г. Нисского, создавшего несколько экспрессивных, очень выразительных полотен. Среди них «На защиту Москвы. Ленинградское шоссе» (1942). Выставки пейзажистов в годы войны говорят об осмыслении ими пейзажа в новом образе, принадлежащем суровому военному времени. Так, эти годы сохранили и почти документальные пейзажи, ставшие со временем историческим жанром, как «Парад на Красной площади 7 ноября 1941 года» К.Ф. Юона (1942), запечатлевший тот памятный для всех советских людей день, когда бойцы прямо с заснеженной площади шли в сражение – и почти все погибли.
Лаконизм, простота изобразительных средств, но и досадная прямолинейность отличают сюжетные картины 1941–1942 гг. Характерна в этом отношении картина Сергея Герасимова «Мать партизана» (1943), получившая высокую оценку современников скорее в связи с актуальностью темы, чем за художественные достоинства. Герасимов развивает «конфликтную линию» вслед за Иогансоном, но делает это еще более иллюстративно.
Женская фигура читается светлым пятном на темном фоне, тогда как фигура допрашивающего ее фашиста выступает темным пятном на светлом, и это должно, по мысли автора, звучать символически: женщина, как бы вросшая в родную землю, но и как монумент возвышающаяся над дымом пожарища, воплощает собой силу народной боли, страдания и непобедимости. Это выражено вполне ясно, лаконично, но и иллюстративно «литературно». Фигура пытаемого сына кажется уж совершенно излишней. И так мысль ясна и предельно понятна. (приложение 10)
Не лишена определенной плакатности, столь чуждой искусству живописи, и картина А.А. Дейнеки «Оборона Севастополя» (1942), созданная в дни, когда шел «бой... святой и правый, смертный бой не ради славы, ради жизни на земле». В самой теме причина огромного эмоционального воздействия картины. Хотя зрителю известно, что Севастополь был оставлен нашими войсками, но эти сражающиеся насмерть матросы воспринимаются как победители. В итоге они и стали ими. Страшное напряжение боя Дейнека передает не иллюзорными деталями, реалиями обстановки, а определенными, чисто живописными приемами, гиперболизацией. Срезая ряд штыков краем картины, художник создает впечатление лавины вражеских войск, хотя изображает лишь небольшую группу фашистов, рвущихся к берегу, движения фигур нарочито стремительны, ракурсы резки. Ожесточение боя «святого и правого» передано прежде всего колоритом. Блузы моряков ослепительно белые, их фигуры читаются на темном фоне, фигуры немцев – темные на светлом фоне. Справедливо замечено, что лица моряков открыты зрителю, мы видим их выражение, как, например, лицо моряка на переднем плане, готовящегося бросить во врага связку гранат. Его фигура – символ яростной битвы. Лиц врагов мы не видим. При одном колористическом приеме в картине нет той прямолинейности, которая есть в «Матери партизана». (приложение 11)
Не только колорит, но и композиция построена на контрасте. На втором плане смертельно раненому моряку противопоставлена фигура убитого немца. Третий план –штыковой бой, где бойцы сошлись в последней смертельной схватке. Героическое содержание Дейнека раскрывает через главное, игнорируя второстепенные детали. Плакатно-литературным, но и напряженно-экспрессивным художественным языком создается образ жестокой битвы.
Дейнеке принадлежит и главная роль в утверждении нового, военного пейзажа, отмеченного острым ощущением времени («Окраина Москвы. Ноябрь 1941 года»).Названный пейзаж, изображающий пустынные московские улицы, перегороженные надолбами и стальными «ежами», передает незабываемую атмосферу тех грозных дней, когда враг рвался к Москве и был у ее порога.
Знаменательно, что дух войны, пронизанность одной мыслью – о войне – передается художниками иногда в характере простой жанровой картины. Так, Б. Неменский изобразил женщину, сидящую над спящими бойцами, и назвал свое произведение «Мать» (1945): она может быть и матерью, охраняющей сон своих собственных сыновей-солдат, но это и обобщенный образ всех матерей тех воинов, что сражаются с врагом.
Неменский был одним из первых, кто в те трудные для искусства годы решительно отказался от патетической героизации. Через обыкновенное, а не исключительное изображает он повседневный подвиг народа в этой самой кровопролитной из всех бывших на земле войн. В программном, по сути, произведении выражена новаторская роль художника. (приложение 12)
В последние годы войны одно из лучших своих живописных произведений создали Кукрыниксы, обратившись к образу древности – Софии Новгородской как символу непобедимости русской земли («Бегство фашистов из Новгорода», 1944–1946). На фоне израненного снарядами величественного фасада собора жалкими кажутся суетящиеся поджигатели, и взывает к мщению груда искореженных обломков памятника «Тысячелетие России». Художественные недостатки этой картины искупаются ее искренностью и подлинным драматизмом.
Кукрыниксы « Таня » 28 января 1942 года в «Правде» был опубликован очерк о подвиге и героической смерти партизанки в деревне Петрищево Московской области, а 9 апреля художники Кукрыниксы выехали к месту гибели Зои. Машина художников с трудом двигалась по изрытому снарядами Можайскому шоссе. Стояли серые, мрачные, холодные дни. В деревне Петрищево помнили о юной партизанке, о ее беспримерном мужестве. Нашлись и очевидцы, которые рассказали трагическую историю о том, как издевались фашистские солдаты над Зоей, как били и пытали ее, а потом босую выгнали на мороз. Художники представили себе, как, с трудом передвигая обмороженными ногами, шла Зоя к месту казни, как, гордо сжав кулаки, стояла она перед фашистами, бросая им в лицо слова, полные гнева и презрения: «Всех нас не перевешаете! Нас много! Победа будет за нами!».
Тут же по живым впечатлениям художники начали писать. Они работали быстро, с огромным душевным напряжением. Эскиз за эскизом, вариант за вариантом. Вначале художники изобразили Зою умирающей, но это решение их не удовлетворило, так как снижалось героическое звучание образа. Тогда они задумали показать Зою в последние минуты перед смертью. В эти моменты особенно ярко раскрылось величие души юной комсомолки, героичность ее натуры. В окончательном варианте картины прежде всего зазвучала тема непокоренности, несгибаемости советского человека....Зоя стоит на эшафоте, сколоченном из ящиков. Ее тонкая стройная фигура полна внутренней твердости и решимости. Смерть не страшит ее. Лицо ее гневно, сурово, полно ненависти к врагам. Растерянные, потрясенные невиданным героизмом девушки, суетливо снуют фашистские солдаты, щелкают фотоаппаратами. В скорбном молчании застыли колхозники, согнанные с окрестных деревень смотреть на смерть советской партизанки. Цветовое решение картины, построенное на сочетании холодных серовато-синих и зеленоватых тонов, помогает раскрытию основной идеи, передает скорбное настроение. Ненависть к врагам, любовь к Родине вдохновили художников на создание картины, утверждающей в веках славу советского патриотизма. (приложение 13)
В исторической живописи появляются образы героев славного прошлого нашей Родины, вдохновлявшие советских воинов на борьбу с врагом, напоминавшие о неизбежности гибели, бесславном конце завоевателей. Так, центральную часть триптиха П. Корина занимает фигура Александра Невского, в рост, в доспехах, с мечом в руке на фоне Волхова, Софийского собора и стяга с изображением «Нерукотворного Спаса» (1942–1943, ГТГ). Позже художник скажет: «Я писал его в суровые годы войны, писал непокоренный гордый дух нашего народа, который «в судный час своего бытия» встал во весь свой гигантский рост». Главное для Корина не археологическая достоверность исторических деталей, а раскрытие духовной сущности героя, его целеустремленности, не ведающей преград на пути к победе. Правая и левая части триптиха – «Северная баллада» и «Старинный сказ» – это картины о мужественном и душевно стойком русском человеке. Но они явно слабее центральной части, справедливо замечено, что им вредит и известная «зашифрованность» сюжета. Живописно-пластическое решение характерно для Корина: формы предельно обобщены, пластика фигуры жесткая, контур графичен, колорит построен на локальных, контрастных сочетаниях. (приложение 14)
В историческом жанре много работает старейший художник Е.Е. Лансере. Н. Ульянов пишет картину о войне 1812 г. («Лористон в ставке Кутузова», 1945). Но в историческом жанре военных лет, особенно к концу войны, так же, как и в других, намечаются изменения: картины становятся сложнее, тяготеют к многофигурности, так сказать, «разработанной драматургии». Стоит сравнить в этом смысле уже упоминавшуюся лаконичную, величественную композицию «Александра Невского» с полотном А. П. Бубнова (1908–1964) «Утро на Куликовом поле» (1943–1947) или с картиной М. Авилова «Поединок Пересвета с Челубеем» (1943), чтобы понять, что «народность» в историческом полотне достигается отнюдь не количеством изображаемых лиц.
Монументальная живопись, конечно, имела немного возможностей в годы войны. Но даже и в это время тяжелейших испытаний искусство «вечных материалов», фрески и мозаики, продолжало свое существование и развитие. Знаменательно, что в блокадном Ленинграде в мозаичной мастерской Академии художеств набираются мозаики для метро по картонам Дейнеки.
Несмотря на более сложные условия труда ваятеля в сравнении с живописцем и графиком (нужны особые приспособления для работы, более дорогие материалы и т. д.), советские скульпторы с первых дней войны активно работали, участвовали и в передвижных выставках 1941 г., и в выставках «Великая Отечественная война» (1942), «Героический фронт и тыл» (1944) и пр.
Скульптура
В скульптуре военных лет даже явственнее, чем в живописи, ощутим приоритет портретного жанра. Скульпторы стремятся прежде всего запечатлеть образ героя войны, сделать его правдивым, лишенным внешнего эффекта. Совсем не «героически-вдохновенно» лицо летчика – полковника И.Л. Хижняка, под шквальным огнем спасшего эшелон боеприпасов, или отмеченное шрамами лицо полковника Б.А. Юсупова, выдержавшего поединок с вражескими танками, в бюстах В. Мухиной (оба – гипс, 1942). «Наша Отечественная война,– писала В.И. Мухина,–родила такое количество новых героев, дала пример такого яркого и необычайного героизма, что создание героического портрета не может не увлекать художника. Русские богатыри старинного нашего эпоса опять воскресают в советском человеке и эпические образы живут с ним и среди нас...»
Композиция ее портретов проста и ясна, как и четкая пластическая лепка. Главное в лице акцентировано богатой светотеневой игрой. Так, сгущаются тени в нижней части лица Хижняка, на щеках, на скулах, усиливая сосредоточенность, суровость и цельность образа. Никаких лишних деталей, даже изображение боевого ордена вынесено на подставку. Более драматическая характеристика дана в портрете Н.Н. Бурденко (гипс, 1943), она построена на контрасте внутренней эмоциональности и сдерживающей ее железной воли. Эти портреты Мухиной счастливо выделяются своей простотой и искренностью на фоне будущих ложно-героических помпезных решений, свойственных столь многим мастерам, особенно послевоенного времени. Но и у самой Мухиной есть такие работы в эту же военную пору, в которых она как будто стремится обобщить свои наблюдения, создать некий собирательный образ многих патриотов, сражавшихся с фашистами, но впадает при этом в слащавую идеализацию, как, например, в «Партизанке» (гипс, 1942), этом «образе гнева и непримиримости к врагу», «русской Нике», как ее, тем не менее, называли в те годы.
Большую роль сыграли опыты Мухиной с различными современными материалами, которые она совмещает в одном произведении, используя их разнообразную фактуру и, главное, разный цвет (портрет X. Джексона, алюминий, цв. медь и пр., 1945). Художник как бы заново открыла возможности использования цвета в скульптуре, хотя они и известны человечеству с древнейших времен. Важны также и опыты Мухиной в стекле, использование ею стекла в скульптуре.
В ином ключе, в иных приемах, с совершенно иным подходом к модели работает в годы войны С. Лебедева, создавшая не менее значительные образы. Ее аналитический строй ума, вдумчивость позволяют ей передать напряженность внутренней жизни модели, высокий интеллект, оттенки душевного состояния, как в бюсте А.Т. Твардовского, военного корреспондента в те годы (гипс, 1943). Легким наклоном головы, противопоставленном в движении развороту плеч, скульптор умело, но не прямолинейно акцентирует силу его характера, позволившего ему отстаивать позиции поэта и гражданина до конца своих дней.
В скульптуре так называемых малых форм, статуэтки, получившей развитие в основном после войны, Лебедева оставляет незабываемо-острые, поэтические образы («Сидящий Татлин», гипс, 1943–1944).
Над образами воинов работают скульпторы всех республик и национальных школ (А. Саркисян – в Армении, Я. Николадзе, Н. Канделаки – в Грузии и т. д.). Среди этих работ выделяется необычайностью композиции образ Н.Ф. Гастелло белорусского скульптора А. Бембеля (бронза, 1943): треугольник полуфигуры с взметенной вверх рукой на блоке подставки – в этой композиции художник запечатлел трагический и величественный момент броска горящей машины на вражеский эшелон. В осажденном Ленинграде работает старейший скульптор В. Лишев, ученица Матвеева В. Исаева.
Со временем, как и в живописи, в скульптурном портрете над индивидуально-конкретным берет верх идеальное, возвышенно-героическое, нередко откровенно-идеализированное. В таком ключе делает портреты героев Советского Союза Н.В. Томский, еще более эффектно-романтическое начало подчеркнуто в портретах Е.В. Вучетича, достаточно сравнить портреты генерала армии И.Д. Черняховского обоих мастеров.
Во время войны не было возможности сооружать памятники. Но именно в дни войны у многих скульпторов рождаются новые замыслы и проекты. Так, Мухина работает над памятником П.И. Чайковскому (поставлен около Московской консерватории уже в 1954 г., арх. А Заварзин). Еще в 1943 г. был задуман и сразу после окончания войны, в 1946 г., в Вязьме сооружен исполненный Е. Вучетичем памятник генерал-майору М.Г. Ефремову, погибшему здесь в первый год войны. Композиция памятника состоит из пяти фигур: в центре ее генерал Ефремов, продолжающий сражаться смертельно раненым, когда его и оставшихся в живых бойцов со всех сторон окружили враги. В этом образе скульптор не избег элементов повествовательности и иллюстративности, но правдивость, искренность, даже страстность в передаче атмосферы последнего боя, в котором люди проявляют столько мужества, определяют художественное значение этого памятника.
Вучетичем же исполнена после войны (1945–1949) знаменитая 13-метровая бронзовая фигура солдата с ребенком на одной руке и с опущенным мечом в другой для грандиозного мемориала «Советскому воину-освободителю» в Трептов-парке в Берлине (арх. Я.Б. Белопольский и др.). Пространственная архитектурно-скульптурная композиция в парковой планировке включает две аллеи и партер с захоронениями, завершающийся курганом с мавзолеем. У начала аллей, ведущих к кургану, поставлена фигура Матери-Родины из серого гранита на постаменте из полированного красного гранита. Из этого же материала исполнены знамена с бронзовыми фигурами коленопреклоненных воинов на пропилеях. Мавзолей венчает фигура воина с ребенком на руках –центральная фигура мемориала. Появление подобного монумента сразу после войны было закономерным: оно отражало роль нашего государства в победе над фашизмом. (приложение 15)
Декоративно-прикладное искусство
Промыслы и художественная промышленность были подчинены нуждам военного времени. Военная тематика отразилась в форме сказочных битв в росписьях Палеха и Мстеры. Исторические образы появились в мелкой пластике («Сусанин» у Сергея Евангулова). Ближе к концу войны распространились мотивы победы (Михаил Раков — «Салют Победы»). Усиливается интерес к эмблематике.
Архитектура
В этот период строили, конечно, мало, но проекты в области жилья и градостроительства продолжали создавать. В 1943 году для повышения качества архитектуры и строительства при восстановлении разрушенных войной городов и населенных пунктов СССР был организован Комитет по делам архитектуры. Перед ним стояла задача восстановления 70 тыс. населенных пунктов, от городов до деревень, разрушенных немцами. В 1943-44 гг. работы по восстановлению начались. Главными задачами были сначала Сталинград, Воронеж, Новгород, Киев, Смоленск, Калинин. Началось восстановление Днепрогэса. Создавались генеральные планы городов и республик СССР.
Происходит проектирование и создание памятников героям и жертвам войны. Весной 1942 года проходит один из первых конкурсов, затем — в 1943 году. В ГТГ проходит выставка архитектурных работ «Героический фронт и тыл»