Покончив с силовыми нагрузками, я вскочил на беговую площадку.
— Начать утреннюю пробежку, — скомандовал я Максу. — Маршрут «Биврёст».
Тренажерный зал исчез. Теперь я стоял на полупрозрачной ленте, зависшей в космическом пространстве среди звезд и туманностей. Я побежал по ней среди огромных планет, опоясанных кольцами или окруженных разноцветными спутниками. Лента вилась передо мной, то уходя вверх, то ныряя вниз, то закручиваясь в спираль. Невидимый барьер не давал мне шагнуть с ее края и сорваться в звездную бездну. «Биврёст» также представлял собой автономную симуляцию — один из нескольких сотен маршрутов, сохраненных на жестком диске моей консоли.
Макс, как обычно, запустил плейлисте музыкой восьмидесятых годов. Как только прозвучали первые аккорды, я тут же выпалил название композиции, исполнителя, название альбома и год выпуска:
— A Million Miles Away, The Plimsouls, альбом Everywhere at Once, восемьдесят третий год.
И начал подпевать. Знание всех этих песен наизусть могло когда-нибудь спасти жизнь моему аватару.
Закончив пробежку, я снял визор и принялся осторожно стаскивать с себя тактильный костюм. Это следовало делать очень бережно, чтобы ничего в нем не повредить. Датчики-присоски с чмоканьем отскакивали от кожи, оставляя на ней маленькие круглые отметинки. Этот костюм я отправил в чистку, а свежий достал и бросил на пол возле туалетного отсека. Макс уже включил для меня душ, отрегулировав температуру воды так, как я люблю. Я с удовольствием запрыгнул в наполненную паром кабину, а Макс переключился на другой плейлист — тот, что для водных процедур. Я сразу узнал композицию — песню Change Джона Уэйта из саундтрека к фильму «Инициация», студия Geffen Records, восемьдесят пятый год.
Душевая кабина работала по принципу старой автомойки: я просто стоял под хлещущими со всех сторон струями воды — сначала мыльной, затем простой. Никакой возни с шампунем — от волосяного покрова я предпочел избавиться полностью. Вместе с мылом душ разбрызгивал нетоксичный раствор-депилятор. У меня не было ни времени, ни желания возиться с бритьем и стрижкой, к тому же тактильный костюм лучше сидел на гладкой коже. Правда, физиономия без бровей смотрелась поначалу довольно стремно, но ничего, привык.
Кабина перекрыла воду и включила фен, овевая меня потоками горячего воздуха. Через несколько секунд я обсох и вылез из кабины. Завтраком мне служил протеиновый коктейль «Шлам» с витамином D — надо было как-то восполнять его недостаток, я ведь совсем не бывал на солнце. Компьютер вписал коктейль в мой сегодняшний рацион, отсканировал штрих-код и внес на баланс количество калорий.
Выбросив пустую банку, я начал одеваться. Натянуть на себя тактильный костюм было попроще, чем его снять, но все равно этот процесс требовал времени. Наконец облачившись, я приказал креслу принять рабочее положение и минутку помедлил, глядя на свою систему погружения. Как же я гордился ею в самом начале, когда только что купил. Последнее слово техники, ничего подобного я себе раньше позволить не мог. Но по прошествии месяцев я посмотрел на нее совсем другими глазами. Теперь я видел в ней то, чем она была на самом деле, — сложный инструмент для обмана органов чувств, позволяющий жить в несуществующем мире. Каждый компонент системы погружения представлял собой прут тюремной решетки, за которую я посадил себя сам.
Стоя под тусклыми люминесцентными лампами в крошечной однокомнатной квартирке, я никуда не мог деться от суровой правды. Я всего лишь социофоб. Нелюдимый отшельник. Бледнокожий гик, помешанный на поп-культуре прошлого века. Я панически боюсь выйти за порог своей конуры, у меня нет ни семьи, ни друзей, я одинок и несчастен и вместе с другими себе подобными трачу жизнь на видеоигру.
Но в OASISe все иначе. Там я великий Парсифаль. Всемирно известный пасхантер, мегазнаменитость. У меня просят автографы. У меня есть фан-клуб — даже несколько. Меня повсюду узнают (если я это позволяю). Мне платят за рекламу всякой ерунды. Люди восхищаются мной и берут с меня пример. Я получаю приглашения на самые элитные тусовки. В любой, самый крутейший клуб меня пропустят без очереди. Я стал иконой поп-культуры, виртуальной рок-звездой. А среди пасхантеров — настоящей легендой. Да что там, живым богом!
Я сел в кресло и натянул перчатки и визор. Система установила мою личность, передо мной вспыхнул логотип Gregarious Simulation Systems и засветилась надпись: