На какое-то время Ирман выпал из реальности.

Это не был полный провал, просто ему казалось, что он с головой погрузился в горячую вязкую субстанцию, которая заглушила звуки и замедлила движения.

Обжигающая страсть прокатывалась по телу волнами дрожи. Адреналин струился по венам, и его концентрация в крови была смертельно высока. Парень тяжело дышал, прогибаясь навстречу терзающим его губам и сжимал ладонями бедра Амиса, заставляя того тереться ягодицами о его пах. С уст срывались хриплые стоны, но даже их Ирман слышал приглушенно, словно они доносились из-за плотного слоя ваты.

А потом они оба словно обезумели. Амис резко отстранился и, пробормотав о том, что больше не может и не хочет терпеть, стянул с Ирмана брюки и сам насадился на его член, крепко обхватывая ствол сперва ладонью, а потом и горячими мышцами, от чего у парня перед глазами поплыли разноцветные круги. Несколько медленных, но глубоких проникновений, и Ирман подмял Амиса под себя, принимая правила игры, и начиная двигаться мучительно медленно, при этом прикусывая его кожу и повторяя безмерное количество раз, как любит его, как хочет его даже сейчас, когда уже находится внутри. Как его не хватало все эти недели, все эти годы, и как уже не хватает наперед из-за грядущего расставания пусть на день, но все же...

Ирман даже не знал, что способен говорить подобные слова кому бы то ни было. Но сейчас они легко срывались с уст, между стонами и вздохами, между жадными поцелуями и глубокими размеренными толчками, когда чернота вокруг вдруг окрашивалась всеми цветами радуги, а потом снова сгущалась вокруг парней, и так до тех пор, пока они оба не обмякли на кровати без сил. Мокрые от пота и спермы... выжатые... но абсолютно счастливые.

Дышать было тяжело. Удовольствие, истрепавшее их тела, заботливо укрыло их пледом усталости и отступило в сторону, растворившись в тишине комнаты. Лишь гулкое биение двух обезумевших от счастья сердец слышалось сейчас. И в нем отчетливо звучали вечные как мир слова.

Говорить не хотелось. Да и не было сил на разговоры. Но Амис чувствовал, что слова и не нужны. Ведь лениво скользящие по его влажной щеке пальцы были красноречивее и честнее любых слов.

Как же хорошо. Как восхитительно спокойно рядом с ним.

Судьба, ты слышишь меня? Ты оказалась не права. Твой эксперимент потерпел полный крах. Или удался. Но в любом случае...

Спасибо.

Спасибо тебе за него.

***

Пробуждение на следующий день оказалось для Ирмана самым настоящим испытанием. Накануне провалившись в крепкий сон без сновидений, он забыл завести будильник, и проснулся далеко за полдень.

Свет по-прежнему не проникал в комнату. Амис по-прежнему спал у него под боком, умиротворенно посапывая и обнимая его одной рукой. Сердце по-прежнему бунтовало по поводу и без, подтверждая то, что его чувства оказались не лживыми и все еще тревожат его, настойчиво напоминая о своем существовании. А ненасытная плоть, почувствовав рядом того, кто очень ее привлекал, восстала из мертвых и требовала продолжить ночные развлечения.

- Обойдешься. - Прошептал Ирман, обращаясь к самому себе, и осторожно высвободился из объятий Амиса. Тот даже не шелохнулся, продолжая крепко спать. Наверное, дело было в усталости и разнице во времени. В любом случае Ирман был рад тому, что у него есть время подготовиться к пробуждению парня.

Он вышел из комнаты, бесшумно прикрыв за собой дверь, и прямиком направился в комнату к Арреку. Парня там не оказалось. Да и вообще было как-то пусто, словно тот не появлялся дома уже несколько дней, хотя Ирман совершенно точно видел его вчера утром перед работой.

Провалившись на первой же попытке, парень не стал сдаваться. Любовь это вам не дружба. Тут простым "Доброе Утро" и "Встретимся вечером" не обойдешься. Нет, можно, конечно же, если ты совсем бессердечная скотина и никакой любви в тебе нет. Но когда любовь есть, когда она так настойчиво пульсирует в твоих венах вместо крови и повергает тебя в настоящую сладкую агонию, ты просто не можешь ограничиться банальной фразой.

Это как подкожный зуд, который не унять, даже если выпить седативное средство. Он проникает в тебя так глубоко, что даже если сорвешь с себя кожу, не сможешь его успокоить. Хочется что-то сделать... как-то доказать свои слова, подкрепить конкретными действиями. Свернуть парочку другую гор, обратить речушку вспять, свергнуть небо на землю. Да что угодно... вот только Ирман понятия не имел, что делают подобные ему влюбленные идиоты, когда их распирает от такого чувства. Если не сделаю сейчас, то лопну, если не увижу счастье в его глазах, сойду с ума.

И вновь телефон, как лучший помощник. Джосса нет, да и что он может посоветовать? Какую-нибудь придурь, от которой потом может стать только хуже. Нет, тут нужен профи. Кто-то, кто умеет угождать так, что только безмозглый не поверит.

- Зитрис, я в отчаянии... ты должен мне помочь!

В динамике слышится изумленный возглас, а после полный энтузиазма ответ:

- Что уже стряслось, Гердер? Говори, не бойся, я умею хранить чужие тайны...

- Мне нужен совет...

- Я внимательно тебя слушаю.

***

Крепкий сон, наполненный истомой и негой, отступал неохотно. Тело не хотело пробуждаться. Уставшее, изможденное всплеском застоявшихся эмоций, оно не желало приходить в тонус. Сознание было солидарно с телом. И все же витающие в воздухе непревзойденные ароматы находили отклик пусть не в душе и сердце Амиса, но в желудке точно.

Парень лениво пошевелился в кровати, укутываясь в тонкое одеяло плотнее и улыбнулся, задев коленом Ирмана. Веки немного приподнялись и Амис смог рассмотреть парня, который сидел на краю кровати и смотрел в стену. Рядом с ним, на низком столике был, как понял Амис, его завтрак в постель. И Боги! Что это был за завтрак! Подобную красоту можно было выставлять как экспонат в музей, так красиво были оформлены обычные на первый взгляд блюда.

- Мне никогда еще никто не готовил такую красоту. - Амис чуть приподнялся на локте и тут же рухнул обратно на кровать, не желая подниматься. Он чуть подполз к Ирману и юркнул к нему под руку, умащивая свою голову на коленях парня и утыкаясь лицом в его твердый живот. - Спасибо.

- А какую красоту тебе готовили? - спросил Ирман тихо, но все же в его голосе слышался легкий шипящий присвист ревности, которая вдруг дала о себе знать искусной игрой на натянутых нервах. - И главное, кто?

Почему-то было очень мучительно думать, что Амис вот так же лежал в чьей-то постели, расслабленный, сонный, влюбленный до одури, что читалось в его затуманенных глазах. И все же Ирман старался не психовать. Сейчас Амис здесь, с ним. Это-то и нужно помнить всегда, чтобы не наломать дров.

- Ну... - парень усмехнулся и лениво потянулся, выгибаясь как кот и переворачиваясь на спину, чтобы было удобнее наблюдать за Ирманом. - Красотой это можно было назвать с большой натяжкой. Мама вообще готовит не очень хорошо, но вкус приемлемый. Мы с отцом привыкли.

Мама... о маме-то он и не подумал.