Женщина доминирует над мужчиной
Маленькому зрителю передаются идеи любви и исцеления через любовь (одна из анестезирующих позитивных идей) – хорошо. Но ведь при этом в представленную модель отношений между мужчиной и женщиной на позицию доминирования – нравственного, физического, социального – поставлена женщина.
Образ мужчины здесь, с одной стороны, «невероятного красавца», качественно оставляет желать лучшего. Флин Райдер, «возлюбленный мечты» – вор, предатель, пикапер, неудачник, человек, морально потерявшийся по пути к своей мечте. Герой представляется преимущественно в подчиненном положении по отношению к Рапунцель и в основном выглядит глупо и жалко. Он связывается, избивается, используется как слуга, постоянно спасается – всё силами главной героини. Также он представлен нравственно стоящим на более низкой ступени, чем Рапунцель. Тогда как главная героиня мечтает о чём-то возвышенном (как это выглядит поверхностно) – увидеть долгожданные «огоньки» в небесах, Флин – низко-прагматично мечтает о материальных ценностях. Важно и то, что женский персонаж здесь – изначально богатая принцесса, а мужской – изначально несчастный сирота. В итоге и нравственное исправление героя-мужчины, и подтягивание его к более высокому социальному уровню происходят именно благодаря главной героине.
Интересно, что визуальный образ Райдера так же, как и визуальный образ Рапунцель, нестабилен. У Рапунцель скачет возрастной вид, о чем уже упоминалось, а у Флина – привлекательность. Для продвижения девочкам-зрительницам идей ранней сексуализации он снабжен нужной маскулинностью и в выборочные моменты представляется желанным красавцем
в других же моментах для продвижения же идей феминизма герой представляется малопривлекательным идиотом.
Символическими апогеями феминистического подтекста становятся, во-первых, сковорода, активно используемая на протяжении мультфильма в качестве оружия – сначала Рапунцель, женским персонажем, а потом осознавшим всю батальную мощь данного предмета (и женщин, стоящих за ним по смыслу) мужским персонажем, Флином, а, во-вторых, финальная трансформация главной героини из наивной златовласки в закалённую короткостриженную брюнетку. Акт образного посвящения в радикальный феминизм, собственно, производится руками мужчины. Флин, мужчина, отрезая Рапунцель золотые косы, что превращает её в брюнетку, таким образом, САМ с готовностью и благодарностью признаёт над собой доминирующее положение женщины и в качестве признания этого помогает произвести трансформацию из “blondie”, «блондиночки», как он называл её в оригинале поначалу, в сильную женщину – многократно спасшую его от всяческих бед, темноволосую и коротковолосую (здесь как отсылка к потере первоначальной характерной женственности героини). Помимо кассовых сборов, мальчиков хотели привлечь к зрительской аудитории явно ради внушения им этих идей.
В «Рапунцель…» даже королева с королём коротко передают феминистические идеи – в сцене запуска фонариков королева вытирает королю слёзы, а не наоборот.
Перестановка добра и зла
Добро… зло… да какая разница?
«Дисней» не в первый раз предлагает, мягко говоря, сомнительную постановку темы добра и зла в своём информационном продукте. На сторону зла, как уже говорилось, история выставляет материнский образ, на сторону добра же – сомнительные либеральные права ребёнка, образ верного рептильного друга-подстрекателя и когорту бандитов с добрыми сердцами, включая, собственно, возлюбленного главной героини – «неотразимого красавца», вора и предателя.
О теме матери как зла уже было сказано достаточно подробно ранее. Что же касается добра. Добрыми помощниками главной героини неожиданно изображается коллектив бандитов из паба с милым названием «Сладкий утёнок». Рапунцель очень «правдоподобно» растапливает их сердца, взывая к исполнению сокровенной мечты, которая сентиментально находится у каждого. И позже в один из ключевых моментов пабовские головорезы с готовностью помогают Рапунцель и Флину на пути к триумфу их любви и в итоге предстают в финале как неотъемлемые спутники достигнутого хэппи- энда. Т.е. представленное поначалу зло как бы благодаря героине превращается в добро – и с одной стороны, такое вполне возможно. Но с другой – новоявленное добро здесь продолжает быть полноценно «упакованным» в образ зла (аналогичный ход «добра в форме зла» хорошо виден в диснеевской «Малефисенте»). Бандиты в «Рапунцель…» и визуально, и по смыслу и есть бандиты, они проносят именно это значение на экран. И изображение доброго бандита, пекущего кекс или вяжущего носки – это своего рода оксюморон и запутывание ребёнка-зрителя нравственными полутонами. Чтобы было понятнее – с таким же успехом в компанию «Сладкого утёнка» можно было добавить Чикатило и Гитлера, поющих о том, что они мечтали о каникулах на море. Было бы это адекватным? Ведь бандиты – это бандиты, преступники – это преступники, за этими понятиями закреплены совершенно очевидные вещи. Детский мультфильм, формирующий мировоззрение, задающий ценностные ориентиры несознательным пока зрителям, должен очень чётко и реалистично расставлять акценты на том, что хорошо, а что плохо. Недопустимо использовать очевидные категории зла как формы для добра. Также не должно быть никаких толерантных философствований о недопонятом или сложном зле с длинными слезоточивыми предысториями. «Рапунцель…» же проводит идею, что у ребят-головорезов с кровью своих жертв на усах есть какие-то светлые мечты, неисполнение которых как бы и привело их к чему-то нехорошему в жизни. В итоге по логике м/ф бандитизм оказывается просто недопонятым явлением, а очаровательное пение злодеев о своих мечтах, «конечно же», автоматом должно менять отношение к представленным явлениям зла в сторону их принятия.
Те же идеи проносятся и через центральный мужской персонаж Флина Райдера. Он как бы не вор, не преступник и не предатель – он просто запутался, как ему достичь своей детской мечты. И когда его мечтой становится Рапунцель (что изображается уже в поддержку радикального феминизма), всё для него внезапно кардинально меняется – вдруг всплывает его истинное, благородно звучащее имя, вдруг он оказывается настоящим героем и, наконец, получает свой замок из мечты, жену-принцессу, богатство и т.д., и т.п. Никаких наказаний за совершенные преступления ни Райдера, ни бандитов, разумеется, не приводится.
Интересная ситуация также изображена с королевским конём Максимусом, персонажем со стороны справедливости, чести, правопорядка. Флин Райдер украл корону из замка, а конь Максимус первую часть истории пытается восстановить справедливость – поймать вора и вернуть вещь (+ с точки зрения сексуального подтекста в истории с короной, Максимус – своего рода фигура здравомыслия, персонаж, который пытается не дать вредоносной ситуации развиться. Примерно таким же противоборствующим «персонажем здравомыслия» была Колибри в «Покахонтас» – и, видимо, это важный мотив – приведение «персонажа здравомыслия» к некоему качественному изменению, о чём будет сказано далее). Как и в «Покахонтас», в «Рапунцель…» для зла (Райдера как преступника) со стороны добра не предложено полноценного соперника – воюющего с Райдером королевского стражника-человека, а предложена лошадь, да ещё с повадками пса, что должно выглядеть смешно. Хотя то, что со стороны добра в противостояние со злом даже не выдвинут равноценный элемент, никаких хороших чувств не вызывает. Что же происходит с конём-стражником в итоге?
Максимус прессируется Рапунцель к необходимости принять Райдера ради её «светлой» мечты, и как результат, в финале конь по собственному желанию оказывается не на стороне королевских стражников, где находился изначально, а на стороне бандитов и Райдера, помогая вызволять его из тюрьмы. Тем самым, как итог, добро самовольно переходит на сторону зла – чему первоначально дает импульс герой-ребёнок, вырывающийся от оков матери к свободам и сексуальной жизни. Просто нет счёта здесь поучительным смыслам, ничего не сказать.
Повышение агрессивности