Лошадь — разорительница полей

^{(Район Канто)}

В провинции Гумма, неподалеку от Оигами, по ночам кто-то стал вытаптывать рис на полях. Крестьяне выходили из себя от возмущения. Кому это пришло в голову творить такое злодейство, топтать поля, на которых они заботливо высаживали каждое зернышко, чтобы оно, когда придет время, дало тысячу, десять тысяч таких же зерен.

Молодые крестьяне решили каждую ночь караулить поле, поджидать разбойника с палками и мотыгами, а поймав его, прикончить на месте.

И вот как-то ночью, когда над темным полем засветила луна, кто-то вдруг стремительно понесся по полю, высоко подскакивая. Пригляделись крестьяне и увидели, что это лошадь. Стройная и красивая лошадь вытягивала шею, с хрустом жевала рисовые побеги, затем подпрыгнула, легла на землю и потерлась спиной, сминая рис.

— Глянь-ка, это же лошадь, — сказал один крестьянин.

— Да еще какая! Такой красивой мне в жизни не приходилось видеть, сказал другой.

— Давайте догоним ее, — предложил третий.

Оправившись от удивления, молодые крестьяне громко закричали и погнались за лошадью. Однако лошадь, заметив людей, высоко подпрыгнула и неожиданно исчезла.

Крестьяне потоптались на месте, надеясь, что лошадь вновь появится и им удастся ее поймать. Но лошадь той ночью больше не появилась.

На следующий день крестьяне решили пойти по следам лошади и к удивлению обнаружили, что следы прервались на самой вершине утеса. Утес формой напоминал голову лошади, сделал ли это кто-то намеренно, или сотворила сама природа — никто не знал. Утес существовал с незапамятных пор, но неужели он ожил?

Крестьяне решили проверить свою догадку. И ночью несколько молодых крестьян затаились поблизости от утеса. Наступила ночь. Неожиданно высеченная на утесе голова зашевелилась и взмахнула гривой. Стуча копытами, выскочила та самая лошадь.

Наутро они рассказали об этой истории всей деревне. Один старик предложил нарисовать на утесе сеть, чтобы лошадь не могла убегать. И с тех пор, как нарисовали эту сеть, лошадь больше не появлялась по ночам и не разоряла поля.

Праздник цветов у Тэнгу

^{(Префектура Аити)}

В провинции Микава, районе Китасидара, деревне Мидоно жил-был молодой человек по имени Косаку. Больше всего на свете он любил праздник цветов. Как только наступала пора весенних праздников, он перебирался через горные перевалы, отправлялся в самые отдаленные поселки, лишь бы потанцевать. Праздник цветов переходил из одной деревни в другую, во дворе каждого крестьянского дома разжигали яркий костер, ставили на него огромный котел с кушаньем и всю ночь напролет танцевали вокруг. На фоне черных-пречерных, словно лаковая шкатулка, ночных гор ярко горели красные огни, в свете которых танцевала молодежь в масках чертей. И у всякого, кто это видел, захватывало дух от удивительной красоты танцев, посвященных весеннему цветению и будущему урожаю. Косаку минуло двадцать пять весен. И вот как-то раз он отправился за хворостом в горы Хатаморидзава. Собрал он вязанку хвороста, и внезапно напало на него желание потанцевать. Прежде он не раз слышал, что стоит лишь пуститься в пляс в горах или же сыграть на флейте, как тотчас же появятся длинноносые тэнгу. Но только он взмахнул руками и начал кружиться в танце, как забыл обо всех предостережениях. И тут он услышал, что кто-то зовет его по имени: «Косаку, Косаку». В испуге он огляделся вокруг и увидел рядом с собой двух тэнгу.

— Как видно, ты любишь танец цветов, Косаку. Давай-ка потанцуем вместе, — от этих слов у Косаку все нутро перевернулось. Стоит ни жив, ни мертв, словно аршин проглотил, в горле пересохло, ни звука не может произнести. А тэнгу выхватили синюю сеть и бросили с размаху прямо перед собой. Сеть разворачивалась, разворачивалась, пока не превратилась в дорогу, уходящую за далекие горы.

Тэнгу протянули руки к Косаку, схватили его под мышки и, крикнув: «Не смотри вниз!», — пустились вперед по диковинной дороге. Не то летят, не то танцуют. Так миновали они несколько горных перевалов и остановились на высокой скале. А там ярко горел огонь, вокруг которого собрались тэнгу. Красные тэнгу бьют в барабаны, синие тэнгу играют на флейтах, а остальные, не жалея ног, отплясывают неподалеку, что есть мочи, аж земля дрожит. Косаку, позабыв о прежнем страхе, тоже пустился в пляс. Между тем солнце начало клониться к закату, а потом и ночь наступила. Чувствует Косаку, что устал, сил нет, но тут тэнгу приготовил для него жареную рисовую лепешку. И вкуснее этой лепешки, съеденной ночью в горах после танцев, Косаку не приходилось пробовать никогда в жизни.

Наконец-то Косаку решил возвращаться домой. Тэнгу крепко схватили его и, поставив на одинокий утес Обезьяньей горы, крикнули: «Прыгай!» А Косаку, сам не зная почему, ничуть не испугался. Лишь засмеялся. Тогда тэнгу опять схватили Косаку и спустились вместе с ним к подножию горы.

— Ты молодец. Ну, теперь говори, что ты хочешь получить на память в подарок? — спросили они.

— Да ничего особенного мне не нужно. Вот если бы силу раздобыть, ответил Косаку.

— Будь по-твоему. Попробуй-ка для начала выдерни и подними вон этот пень.

Смотрит Косаку, а перед ним толстенный и тяжеленный пень дзельквы из земли торчит, не только поднять, а и раскачать — не раскачаешь. Только дотронулся Косаку до пня, словно пушинку, поднял и взвалил на спину. Вот чудеса. Обрадовался Косаку и, расставшись с тэнгу, отправился домой с пнем на спине.

Пришел он в родную деревню, опустил пень на землю: бах-ба-бах раздался такой грохот, словно землетрясение началось. От этого грохота все жители высыпали на улицу, зашумели. Оказалось, что прошла не одна ночь, как думал Косаку, а целых три дня.

Сначала никто не хотел верить рассказу Косаку о танцах с тэнгу, а когда видели огромный пень, только плечами от удивления пожимали. А от пня дзельквы между тем откололось несколько поленьев, а потом еще несколько, и еще. Годами брали жители эти поленья, но они все не убывали.

Вот так и узнали, что праздник цветов в большом почете среди тэнгу. Даже сейчас перед праздником принято читать охранные заклинания. Правда, случается и так, что заклинания не помогают, и тогда на праздник могут пожаловать тэнгу и устроить беспорядок и неразбериху. Еще поговаривают, что тэнгу зажигают в горах огни и издалека наблюдают за праздником цветов у людей. И даже сейчас порой можно увидеть огни костров тэнгу.

Каппа из Хиго

^{(Префектура Кумамото)}

На острове Кюсю живет множество каппа. В этих историях пойдет речь о каппа из Хиго, в префектуре Кумамото. Во второй половине лета, когда заканчивается сезон дождей, каппа поселяются в реках, а с началом осени перебираются в горы. Каппа поднимаются в горы и спускаются в реки только по определенным дням, в эти дни местные жители остерегаются выходить из дома. Каппа передвигаются темными ночами, тихо-тихо, и только изредка доносится звук «хён-хён-хён». Дети, стоит им заслышать звуки шагов каппа, начинают дрожать от страха и бросаются на руки к родителям.

Дороги, по которым продвигаются каппа, так же как и время, строго определены и проходят по гребню гор. И на таких дорогах нельзя построить даже маленькую горную избушку, потому что проходящая мимо толпа каппа непременно разрушит ее. А если путник ненароком решит остановиться на ночлег где-нибудь на пути у каппа, то они подкрадываются и пугают беднягу.

Сумо с Каппа

Когда-то давно в Хинагу жил знаменитый рыбак по имени Сэнтаро.

Как-то раз он нашел тихую заводь и на закате забросил невод. Через некоторое время он потянул сеть и обнаружил, что в ней барахтается какое-то существо размером с небольшую тыкву. Стало рыбаку не по себе, и он выбросил существо, запутавшееся в его сетях, обратно в реку. За этот вечер рыбаку больше не удалось ничего поймать, и он решил возвращаться домой. По дороге он заметил, что за ним по пятам следуют какие-то маленькие существа. Смотрит рыбак, а вокруг него никак не меньше сорока каппа.

— Господин Сэнтаро, позвольте поблагодарить вас, — услышал он тоненький голос.

Только хотел Сэнтаро ответить, как остальные каппа наперебой закричали:

— Да я и не умею, и не люблю, — попытался отказаться Сэнтаро, однако каппа плотным кольцом сомкнулись вокруг него и ни за что не хотят выпускать. Ничего не оставалось Сэнтаро, как согласиться.

— Ладно, так уж и быть. Только я целый день рыбачил и проголодался. Подождите меня, — сказал он. Каппа расступились и пропустили его.

Рыбак стремглав домчался до ближайшего дома, влетел внутрь, закричал:

— У меня поединок с каппа через несколько минут! Покормите меня чем-нибудь!

Не дождавшись ответа, Сэнтаро взял с домашнего алтаря рис, преподнесенный буддам, съел его, а остатками потер лоб, чтобы благословение будд придало ему силы. Затем Сэнтаро вернулся к месту поединка, где его ждали каппа.

— Ну, так уж и быть, поборемся, но у меня есть условие — никакой щекотки, — сказал Сэнтаро.

— Тогда и у нас есть условие, обещай ни за что не касаться темечка.

Эти условия необходимо строго соблюдать в поединках между людьми и каппа. Хоть каппа и малы ростом, но умеют высоко подпрыгивать. Вот так подпрыгнет каппа и пощекочет противника, а тот засмеется и вывалится за пределы площадки для сумо, а это означает поражение. А вся сила каппа собрана в темечке, стоит лишь дотронуться человеку до темечка каппа, как тот теряет свою силу и проигрывает. Что ж, договор есть договор. Сошлись Сэнтаро и каппа на том, чтобы не нарушать данного слова. Только стали противники сходиться, как вдруг каппа засуетились, стали переглядываться да перешептываться.

— У Сэнтаро глаза блестят, как солнце, ослепнуть можно. Не станем с ним бороться. Разойдемся с миром, — и все, как один, побежали к реке и нырнули в воду.

Сэнтаро пожал плечами, а когда увидел, что каппа исчезли, вздохнул с облегчением. Видно, это рис с алтаря придал Сэнтаро силу ослеплять противника взглядом. Тут Сэнтаро увидел, как из дома, в котором он отведал риса, наконец-то вышел хозяин и направился к нему.

— Господин Сэнтаро, что это вы только что здесь делали? Как будто с невидимкой боролись и бормотали.

— Принесите-ка сюда фонарь, — попросил Сэнтаро, и когда посветили на землю, увидели, что там было множество маленьких следов.

Письмо Каппа

Как-то раз один рыбак причалил на своей лодке к побережью Кавадзири в провинции Кумамото, чтобы заночевать. Только стало смеркаться, как он услышал странные звуки, словно кто-то шагал по воде. «Что за чертовщина?» подумал рыбак и тут же услышал какое-то перешептывание. «Никак каппа здесь водятся», — решил рыбак, но, не придав этому большого значения, опять заснул. Наступила глубокая ночь, вышла луна.

— Проснитесь, уважаемый, — услышал рыбак, открыл глаза и увидел перед собой двух молодых людей.

— Как удачно! Мы хотели просить вас передать письмо. В Когава на берегу реки его будут ждать, не возьмете ли на себя труд доставить?

Рыбак удивился такой странной просьбе, да еще в такой поздний час, но письмо передать согласился.

На следующее утро, только стало светать, рыбак отчалил от берега. Гребет он, а сам все о вчерашней встрече думает. А не каппа ли были его вчерашние гости? Если так, то, выходит, он везет письмо каппа. Человек, если и посмотрит на письмо каппа, не увидит в нем ни единого иероглифа, лишь белый лист.

У рыбака руки чешутся, так ему хочется взять и посмотреть это письмо. Наконец, он не выдержал и развернул письмо. Так и есть, чистый лист бумаги! Не долго думая, рыбак окунул его в реку и снова посмотрел. На бумаге стала проступать надпись: «Нам ничего не удалось, попробуй ты».

О чем это? Непонятно. Ясно только, что дело здесь нечисто, подумал рыбак. Причалил он возле поля с тыквами, нарвал тыквенных стеблей и, выжав сок, написал на бумаге так: «Награди подателя этого письма».

На следующий день рыбак доплыл до Когава в уезде Ясиро. Только он причалил, как на берегу, откуда ни возьмись, появился молодой человек и сказал, что пришел за письмом. Рыбак с невозмутимым видом протянул ему свое письмо. Молодой человек с удивлением прочел и спросил рыбака:

— Нет ли здесь какой ошибки?

— Я ничего не знаю, меня просили только передать письмо.

— Тогда давайте встретимся сегодня вечером там, где речная вода сливается с родниковой.

Вечером рыбак подплыл на своей лодке к устью реки, где бил родник, и его воды смешивались с речным потоком, и стал ждать. Откуда ни возьмись, появилось не меньше тысячи каппа, и каждый бросил рыбаку по рыбе. Этот улов принес рыбаку немалые деньги.

Каппа и силач

История эта произошла давным-давно, когда строили княжеский замок в Томиока. Один молодой парень пришел наниматься на работу, но роста он был маленького, и потому его тотчас прогнали, сказав:

— Такие коротышки нам не нужны.

Паренек расстроился до слез, но ничего не поделаешь, пришлось возвращаться домой. И вдруг на дороге, откуда ни возьмись, появился каппа.

— Что ты плачешь? — спросил он паренька.

Тот и рассказал, как было дело. А каппа ему и говорит, исполню, мол, твое желание, если ты подсобишь мне в одном деле.

— Что за дело? — спрашивает паренек.

— В моем доме завелся страшный призрак с восемью рогами. Ни днем, ни ночью нет мне покоя. Избавь меня от него.

— Ну, это просто. А где ты живешь?

Каппа показал на реку. Паренек, не долго думая, прыгнул в воду, хотел отыскать призрака. Но нашел лишь старую борону, выброшенную крестьянами. Восемь железных зубьев поблескивали в воде. Видно, этой бороны и испугался каппа.

Каппа очень обрадовался, узнав, что паренек избавил его от призрака.

— Завтра утром испытай свою силу. Станешь ты силачом, каких поискать надо, — сказал каппа пареньку.

Вернулся парень домой, наспех поужинал и улегся спать. А проснувшись утром, попробовал поднять огромный камень и, вот чудо, поднял его, словно пушинку. Положил он камень на плечо и, сотрясая землю, зашагал в Томиока. Все, завидя такого силача, удивлялись.

— Возьмите меня на службу, — снова попросил паренек.

Как откажешь такому силачу! Сам князь принял его на службу. Что ему ни прикажут, откатить камни, принести деревья, со всем силач справляется легко.

Однако когда строительство замка стало подходить к концу, князь начал опасаться молодого человека. И, в конце концов, решил, что нельзя оставлять в живых малого с такой недюжинной силой. Приказал князь убить силача. Вырыли подручные князя огромную яму, бросили в нее силача, а сверху набросали камней. Однако сила-то у малого нечеловеческая, знай выбрасывает камни наверх, словно маленькие шарики. Тогда князь приказал засыпать яму песком. И как ни пытался силач выбраться из ямы по песку, на сей раз спастись ему не удалось.

Ямаваро

Когда лето подходит к концу, каппа покидают реки и переселяются в горы, тогда их называют ямаваро.

Говорят, что ямаваро очень любят горные персики. Руки у них могут вытягиваться длинные-предлинные, как у пугала, поэтому для ямаваро достать лакомый персик даже с самой высокой ветви — дело пустяковое. Но стоит человеку появиться неподалеку от персикового дерева, как пугливые ямаваро, бросив свое лакомство, бегут прочь.

А еще рассказывают, что ямаваро частенько помогают людям. Например, когда дровосеки переносят тяжелое дерево, ямаваро подлезают под дерево и поддерживают его снизу. Ну, а если ямаваро помогли тебе в чем-то, непременно нужно приготовить им угощение — красную фасоль или толокно из риса и овса и рассыпать по земле. Простым глазом ямаваро и не увидишь, а угощение на глазах начинает таять, пока не исчезнет до последней крошки.

Однажды молодой дровосек решил посмеяться над ямаваро. Разбросал еду, приготовленную для них, в разные стороны и распугал всех ямаваро, которые подкрались, чтобы полакомиться. В горах кто-то заплакал. А дровосек никак не унимается.

— Ну и ловко я пошутил, напугались до смерти!

Однако на том история не закончилась. Прошло несколько дней, тот самый дровосек рубил в лесу большое дерево, но, размахнувшись изо всех сил, попал не по стволу, а по собственной ноге. Дровосек побелел от ужаса, словно льняное полотно. И тут в горах раздался голос:

— Ну и ловко мы пошутили, напугался до смерти! Смотрит дровосек на ногу, а на ней ни малюсенькой Царапины.

Еще рассказывают, что ямаваро частенько лазят по крюку, на который подвешивают котелок над очагом. Если увидишь, как они раскачиваются на крюке, то нужно просто поиграть с ними, словно с малыми детьми. Однако если огонь начнет щекотать пятки ямаваро, то они могут выкинуть какую-нибудь злую проказу, потому что боятся щекотки.

Ямаваро любят поплескаться в фуро. Однажды один ямаваро тихонько пробрался к человеку, который любил принимать очень горячую ванну. После того, как мужчина вылез из фуро и отправился спать, он вдруг услышал пронзительный крик и увидел, как что-то вихрем пронеслось мимо него. Ванна оказалась чересчур горячей для ямаваро. А вода в фуро после помывки ямаваро была такой грязной, словно в нее налили горелого масла.

Кэммун

^{(Префектура Кагосима)}

На острове Амами на юге Японии живет кэммун — существо, похожее на каппа. Кэммун может оборачиваться и кошкой, и жеребенком, и любит жестокие проделки и пакости. Живет кэммун на тутовых деревьях в горах. На темечке у него пузырь с маслом, этот пузырь светится синим светом, и с наступлением ночи при свете пузырей кэммуны выходят на берег моря и собирают раковины с моллюсками, которые выбрасывает волнами.

Между деревнями Амуро и Ядон раскинулось красивое песчаное побережье, на котором расположен рыбацкий поселок Сайге. Как-то раз двое рыбаков выпаривали морскую воду, чтобы получить соль. И тут появились кэммуны. Проказники стали цепляться за ноги рыбаков, всячески стараясь помешать работе. Рыбаки рассердились и плеснули в кэммунов кипящей соленой водой. С криками кэммуны убежали в горы. Однако через некоторое время огромная толпа маленьких и больших кэммунов вернулась, чтобы отомстить.

Увидев приближающихся кэммунов, рыбаки испугались. Один залез на крышу, а другой сел в лодку и затих. Того, кто был на крыше, кэммуны нашли сразу и разорвали на мелкие кусочки. А тот, что прятался в лодке, чудом спасся. Говорят, что в этих местах до сих пор водится множество кэммунов.

Из деревни Саё один четырехлетний мальчуган ушел в горы, да так и не вернулся. Искали его родители с соседями целую неделю и, наконец, отыскали. Чудное дело: сидит ребенок на ветке тутового дерева, только приблизились к нему, как он тотчас, словно птичка, перепорхнул на другое Дерево. А когда, изрядно побегав за ним, родители его изловили, поняли, что это кэммун вселился в него.

Пригласили ворожею, та положила на темечко мальчику соломенную крышку, которой котел накрывают, и ударила по ней несколько раз палкой. Тогда чары спали, и мальчик вновь стал прежним.

А вот история о том, как кэммун обманул рыбака. Случилось это на перевале между Оокума и Юра. В ту ночь луна мерцала в тумане. Рыбак нес рыбу через перевал, и вдруг, откуда ни возьмись, на дороге появился маленький симпатичный жеребенок. Жеребенок поплелся вслед за рыбаком, стоит рыбаку остановиться, чтобы передохнуть, и жеребенок останавливается. Шли они, шли, и вдруг рыбак заметил, что они по-прежнему на том самом месте, где встретились.

«Так значит, это кэммун», — понял рыбак, но виду не подал, сел и закурил. Неожиданно он выхватил топорик и бросил его в кэммуна. Кэммун в тот же миг сорвался с места и понесся, словно ураган, вниз по горному склону. Грохот раздавался такой, словно с гор огромные камни катятся. Когда шум стих, и рыбак огляделся по сторонам, его рыбы нигде не было.

С тех пор кто бы ни шел через горный перевал поздней ночью, обязательно берет с собой топорик.

Мальчик-лошадь

^{(Остров Кюсю)}

Эта история случилась в давние времена. Жили-были два мальчика закадычных друга. Один рос в богатой семье, а другой — в такой бедной, что его родители концы с концами еле сводили. Но, несмотря на это, мальчики любили друг друга, как родные братья.

Как-то раз мальчики собрались в далекое путешествие. Шли они весь день напролет, а когда стали опускаться сумерки, остановились на ночлег на постоялом дворе. Поужинали и спать легли. Но у мальчика из бедной семьи была бессонница, и он никак не мог заснуть. Ворочается он с боку на бок, а глаза сами собой открываются. Не зная, чем себя занять, стал он рассматривать очаг в полу. Наступила глубокая ночь, а он так и не спал. Вдруг послышалось шарканье, и возле очага вспыхнул маленький огонек. Там сидела хозяйка постоялого двора. Некоторое время она сидела неподвижно, а затем вытащила старинный деревянный ларец, со скрипом открыла его и вытащила маленьких кукол. Куклу-крестьянина размером с человеческую ладонь она положила на край очага, а куклу-лошадь взяла в руки.

«Что это она делает?» — подумал мальчик, исподтишка наблюдая за хозяйкой, которая стала разгребать золу в очаге. Выровняла она золу и положила на нее двух кукол. И тут куклы начали двигаться, словно живые, и будто бы поле золы пахать. Вспахав поле, крестьянин взял в руки маленькое сито и принялся сеять. Семена пустили побеги, и все поле золы покрылось молодой порослью. Согнувшись в три погибели, крестьянин взялся выдергивать сорную траву. Побеги тянулись все выше и выше, и вот уже заколосились. Крестьянин вытащил серп и принялся убирать урожай.

Все это время хозяйка неподвижно наблюдала за куклами — ни бровь, ни глаз, ни губы не шевельнутся. Блики от лампы освещали ее белое, словно маска Но, лицо.

Наконец, кукла закончила убирать урожай. Стукнула крышка ларца, это хозяйка вытащила каменную ступку и деревянный короб и положила их перед куклами.

Кукла-крестьянин вновь зашевелилась, взялась молотить колосья, затем смолола зерна в муку, замесила тесто и приготовила лепешки-якимоти. И тут кукла упала, как подкошенная, и перестала шевелиться.

Хозяйка молча протянула руку и сложила лепешки-якимоти на деревянную тарелку, а затем взяла кукол и каменную ступку и убрала в ларец. Обхватив обеими руками ларец, она медленно поднялась, и тут огонь внезапно погас, и комната погрузилась в кромешную темноту, черную, как лаковая шкатулка. Шаркающие шаги стали удаляться и стихли где-то во внутренних комнатах.

На мальчика тут напало такое бессилие, ни рукой, ни ногой пошевелить не может. Хотел он было разбудить друга, но, сам того не заметив, крепко заснул.

Когда он, наконец, открыл глаза, было уже утро. Его друг сидел возле очага и пил чай. Смотрит мальчик, а рядом с другом сидит хозяйка и предлагает отведать те самые якимоти. Мальчик испугался, подбежал к другу, сел на коленки и зашептал ему на ухо. — Не ешь эти моти!

Но друг то ли не расслышал его слов, то ли сделал вид, что не услышал, он протянул руку, взял и с аппетитом съел лепешку. Ничего особенного не произошло, но когда он съел вторую, превратился в лошадь. Тут-то он понял, в какую беду попал, и горько заплакал. А мальчик-бедняк тотчас выскочил из дома и побежал, куда глаза глядят.

Был у него единственный друг, а он его не уберег, как же он может теперь домой вернуться! Во чтобы то ни стало нужно вернуть другу прежний облик, а как, — неизвестно. Ходил мальчик к разным мудрецам и предсказателям, но никто не знал способа, как помочь его другу.

Много дней он бродил по городам и весям и спрашивал каждого, кого встречал на пути, о чудодейственном способе, и вот однажды встретил он старца с седыми волосами и белой бородой. Мальчик, видя его седины, с надеждой спросил:

— Дедушка, извините за беспокойство. С моим лучшим другом произошла вот такая история, и он превратился в лошадь. Я обошел всех известных мудрецов, но никто не знает, как спасти моего друга. Дедушка, вы много пожили на свете и, наверное, могли слышать о чем-нибудь подобном. Не знаете ли вы, как вернуть моему другу его прежний вид?

Старец утвердительно кивнул.

— Знаю, знаю. Слушай меня внимательно. Пойдешь на восток, иди, пока не увидишь перед собой баклажанового поля. Найдешь семь сросшихся баклажанов, обращенных на восток. Сорви их и скорми своему другу. И тогда он вновь станет человеком.

Мальчик обрадовался, горячо поблагодарил старца и, что было мочи, побежал в восточном направлении. Наконец он выбежал на баклажановое поле. Искал он, искал семь сросшихся вместе баклажанов, но нашел лишь четыре.

А между тем солнце уже зашло. Мальчик, обессилев, лег спать прямо на поле среди баклажанов. На следующее утро он встал вместе с солнцем и вновь принялся искать семь сросшихся баклажанов. Но и в этот день ему не по-. везло. Наступила ночь, а следующим утром он, наконец, нашел баклажаны, о каких говорил старец. Семь темно-лиловых баклажанов были повернуты к солнцу и поблескивали утренней росой.

Сорвав баклажаны, мальчик стремглав помчался на постоялый двор, где остался его друг. А когда, наконец, прибежал туда, увидел, что его друг, превращенный в лошадь, стоит в конюшне, и вся спина его исполосована кнутом.

— Ешь быстрее, — сказал он другу и протянул ему баклажаны.

Съел друг четыре баклажана и отвернул голову, не может больше.

— Если ты не съешь всех баклажанов, то навсегда останешься лошадью! Ешь быстрее, — сказал мальчик и силой стал запихивать в него оставшиеся баклажаны. Когда друг проглотил последний баклажан, он вновь принял человеческий облик.

Мальчики, взявшись за руки, выбежали с постоялого двора и отправились домой. Семьи обоих мальчиков были счастливы увидеть детей после долгой разлуки.

Когда мальчики выросли, то поделили добро богатого мальчика пополам и стали жить в одном доме, словно родные братья.

Дорога духов мертвых

^{(Префектура Гифу)}

История первая

Хида — одна из горных провинций Японии.

Там высятся крутые горы, набегая одна на другую, словно многослойный воротник. Местные жители издавна называли горную гряду, начиная с пика Онтакэ и кончая горой Куробэ, Дакэ — «Адская гора» — и относились к этому месту с благоговейным страхом. Ведь именно с Дакэ связано несколько рассказов о духах мертвых.

Зима в Хида длится долго. Осенью рано выпадает снег, а весной, даже в апреле, земли еще не видно.

Так вот, в одной деревне жил крестьянин по имени Кинъэмон. Перед его домом протекала река, и вода в ней была настолько прозрачной, что можно было пересчитать все мелкие камешки на дне.

Над рекой висел мост, и если перейти этот мост, подняться по дороге наверх, а затем перевалить через гору, то попадешь в соседнюю деревню. Днем по этой дороге проходило множество разного люда: крестьяне с повозками, извозчики с лошадьми, торговцы. Но как только наступала ночь, становилось тихо-тихо, и лишь изредка можно было услышать чьи-то шаги.

Это случилось как-то раз вечером.

Как обычно, вся семья Кинъэмона собралась вокруг очага, мужчины плели сандалии — «варадзи», а женщины занимались шитьем.

«Стук-стук-стук-стук», — со стороны моста послышались шаги.

— Кого это несет в такой час? — с недоумением прошептал Кинъэмон, отложив плетение в сторону.

— Кажется, кто-то идет? — остальные домочадцы тоже прислушались.

Те, кто шли по дороге, должны были направляться либо в соседнюю деревню, либо к дому Кинъэмона.

Кроме шагов, теперь слышались еще тихие голоса. Кинъэмон встал, открыл дверь и прокричал:

— Кто там? Идете по срочному делу через перевал?

Снаружи была непроглядная тьма, ни единой звездочки. И хотя по-прежнему доносились звуки голосов, никого видно не было. Кинъэмона пробрала дрожь, он переглянулся с домашними, но вот и голоса, и шаги стихли, словно бы их проглотила темнота.

Следующим вечером в тот же самый час вновь раздался стук шагов на мосту и тихие-тихие голоса. От ужаса вся семья словно заледенела.

С тех пор, как только наступал вечер, слышались голоса и шаги, кто-то пересекал мост и поднимался вверх на гору. Звуки раздавались чуть слышно, и казалось, что это невидимки переговариваются между собой.

Как-то раз вечером шел сильный снег.

Как и в прежние вечера, послышались подозрительные шаги, а вслед за тем чье-то всхлипывание.

От неожиданности женщины разом вскрикнули. И даже когда плачь растворился в снежной буре, все еще продолжали дрожать от страха.

На следующий день Кинъэмон отправился в город. И со своей бедой пришел за советом к гадателю. Ведь с некоторых пор домашние от страха даже по нужде вечерами из дома носа не кажут.

Предсказатель ему сказал так:

— Дорога, что перед твоим домом, проходит через соседнюю деревню, а затем тянется до горы Татияма. А внутри горы Татияма находится преисподняя. Так что мимо твоего дома через мост проходят духи мертвых, которые направляются прямиком в ад.

Услышав слова предсказателя, даже храбрый Кинъэмон испугался. Он поспешил домой и сразу же передал слова предсказателя.

— Больше ни одного вечера не проведем мы в этом доме, — заявили женщины, побледнев от страха.

Семья Кинъэмона перебралась со своим домом подальше от моста, и сразу после этого произошли следующие события. Кинъэмон, чтобы снять проклятие, созвал бонз и заказал большую поминальную службу. Возле моста зарыли ступу с сутрами и возносили молитвы за упокой душ мертвых.

И после этого шаги духов, пересекающих мост, больше не раздавались. Говорят, что ступа, закопанная Кинъ-эмоном, по-прежнему лежит там.

История вторая

На западном склоне горы Норикурадакэ расположено плато под названием Кантёгахара. На нем разбросано несколько маленьких, не больше пруда, болотец. А поле вокруг этих болот местные жители называют Сэйрэй, что означает «Поле очищения духов».

В старые времена возле плато Кантёгахара была деревня, которая называлась Аоя. Там-то и жил крестьянин-смельчак по имени Хэйдзиро.

Хэйдзиро любил охотиться, особенно в конце осени. Случилась эта история как раз поздней осенью. Выйдя из родной деревни Аоя, Хэйдзиро у подножия горы Норикура, на склоне Сакурагаока натянул тонкую сеть, которой обычно ловил дроздов.

Поговаривали, что по этому склону со страшными стонами и стенаниями проходит бесчисленное множество духов мертвых, и, заслышав их, многие жители деревни бежали без оглядки.

— Говорят, что это духи, а на самом деле просто кому-то во сне привиделось, вот и все. Лисицы это, кто же еще! — Хэйдзиро нисколько не верил этим басням. Было раннее утро, окутанное белой дымкой. Неожиданно Хэйдзиро услышал громкие голоса с той стороны, где была натянута его сеть. «Кто это такой неугомонный?» — подумал он, но, выглянув из окна своей охотничьей сторожки, закричал от ужаса. В белом тумане он увидел живые головы без туловищ, запутавшиеся в сетях. Головы кричали: «Хэйдзиро, Хэйдзиро!»

Хэйдзиро так испугался, что у него поджилки затряслись, он тотчас же захлопнул дверь.

А зловещие голоса все не унимались: «Хэйдзиро, Хэйдзиро!» — кричали они. Казалось, что они кружатся у охотничьей избушки, вот-вот ворвутся внутрь.

Хэйдзиро осторожно выглянул из окна. И не смог сдержать вопля. Зацепившаяся за дерево голова зловеще улыбнулась ему.

— Хэйдзиро поймал духа, почившего всего лишь три дня назад, и собирается его съесть, — раздался страдальческий голос из белого тумана.

Когда туман наконец-то рассеялся, головы растаяли без следа, с ними исчезли и голоса.

В сторожку ворвались лучи утреннего солнца. Хэйдзиро, еле живой от страха, выбрался из сторожки и стал спускаться с горы. Но только дошел он до болот на плато Кантёгахара, как опять сгустился такой туман, что на сун впереди ничего не видно. А туман такой же белый, как и утром. Хэйдзиро от страха показалось, что его тело одеревенело. Он покрылся холодным потом и опустился на землю.

Множество духов мертвых пили воду из болота. В тумане ясно виднелись лишь их головы. С громким хлюпаньем они жадно припали к воде.

Как Хэйдзиро вернулся в деревню, он и сам не помнил. И напала на него хворь. Сколько бы ни расспрашивали его соседи о случившемся, он так и остался нем.

Охотники и горные призраки

Жук-оборотень

^{(Префектура Иватэ)}

В Камиго, в деревне Хатая жил один известный охотник по имени Нуэ. Его так и называли Нуэ из Хатая.

Как-то раз пришлось Нуэ заночевать в горах. Как принято в таких случаях у охотников, он разложил сеть вокруг того места, где решил устроиться на ночлег, чтобы уберечься от нечистой силы.

Посреди ночи Нуэ внезапно проснулся, почуяв что-то неладное. Все вокруг было спокойно. И лишь возле тлеющего костра Нуэ увидел какую-то маленькую букашку, которая ползла к нему. Щелчком он отогнал ее прочь. Букашка отлетела в сторону, повалилась на спину, но затем вновь поползла к Нуэ.

— Ой, приятель. Да ты, кажется, вырос, — сказал Нуэ, когда, щелкнув вновь пальцами, увидел, что букашка превратилась в крупного жука.

Жук опять стал приближаться к Нуэ. Стало охотнику не по себе, и на сей раз он взял жука двумя пальцами и выкинул подальше. Однако жук еще увеличился и пополз к Нуэ. Нуэ подскочил на месте. Пять или шесть раз он пытался выбросить прочь жука, и каждый раз тот возвращался и стал огромным, размером с мышь. Нуэ изо всех сил наступил на жука. Под подошвой охотника тот стал расти и вырос размером с собаку. Нуэ схватил жука и бросил в костер. Языки костра охватили жука, но ему все было нипочем. Стал он не меньше коровы и упрямо продолжал приближаться к Нуэ. Тут-то охотник вскинул ружье на плечо и выстрелил в чудище. Со свистом вылетела пуля. А охотника впервые в жизни охватил такой страх, что он понесся домой без оглядки. Однако чем дальше он бежал, тем глуше становились места вокруг, и вот он оказался возле реки, которой ему никогда прежде не приходилось видеть. Попытался он перейти эту реку вброд, однако вода стала быстро подниматься, и надежда на переправу исчезла. Острые камни, острые колючки сухих деревьев на дне больно впивались в ноги, а река становилась все шире и шире. И тут охотник увидел, что неподалеку огромное сваленное дерево, словно мост, соединяет два берега. А на противоположном берегу что-то белеет. Пригляделся он повнимательнее и понял, что это пегая лошадь. Стоит лошадь, словно Нуэ поджидает. Добрался Нуэ до моста, перебрался по нему на другой берег, а там сел на лошадь. А пегая лошадь, неизвестно откуда зная, где находится дом Нуэ, мигом домчала его. Только слез на землю Нуэ, как лошадь заржала, взмахнула хвостом и поскакала обратно в горы. Нуэ никак не мог взять в толк, зачем жук-оборотень напал на него.

После этого случая Нуэ два-три раза поднимался в горы, туда, где встретился с жуком, но тот больше не появлялся. Не суждено было Нуэ встретить и пегую лошадь, которая спасла ему жизнь.

Голубой паук

^{(Префектура Иватэ)}

Возле высокого пика Хаятинэ берет начало бурная река Хэикава. По берегам этой реки охотился охотник Нуэ. Как-то раз оказался Нуэ ночью в горах, и вдруг прямо перед ним кто-то скакнул и стал расти прямо на глазах, пока Нуэ не пришлось задрать кверху голову, чтобы разглядеть его. Это был голубой демон, которого частенько видели в этих местах. Сначала появляется лишь коротко остриженная, как у монаха, голова, а затем демон начинает быстро расти и превращается в громадину, поблескивающую голубым светом.

— Эй, я голубой демон, — прорычал демон, обращаясь к охотнику.

— А какое у тебя ко мне дело? — спросил охотник, который много повидал на свете и был не робкого десятка. Демон подошел поближе к Нуэ и сказал:

— Знаешь, что-то мне стало скучно. Давай состязаться в превращениях.

— Ну, что ж, давай, — ответил охотник, — только ты начинай.

— Во что мне превратиться? — спросил демон.

— Ты, приятель, слишком большой. Превр