Почва не подвергается эрозии

Растительная органика – это губка, впитывающая огромное количество влаги. Лесная подстилка и луговой дёрн легко впитывают самые сильные осадки, потому что органика промокает быстрее, чем пылеватая почва. Богатая органикой мульча также впитывает воду, предотвращая её сток и размыв. Растительные остатки, в том числе корни, служат каркасом, связывают поверхностный слой, и ветровая эрозия также не может происходить. Эрозии подвержены только пахотные почвы.

Почвы наших степей когда-то были чёрными на глубину более метра. Никакие дожди не могли напитать эту губку перегноя. А если и был сток, то прозрачный, как из родника. Теперь вода, стекающая с полей, всегда имеет цвет этих полей.

Некоторые возразят, что если масса перегноя замёрзнет, она не сможет впитывать воду. Ну, во-первых, большая часть почвы смывается в тёплое время, а талые воды – только часть эрозии. Во-вторых, даже замёрзший перегной имеет массу пустот, так как органика насыщена воздухом. В третьих, перегной всегда выделяет тепло, и период его промерзания короче, чем у паханных почв. Да и снег, защищающий от промерзания, лучше удерживается на растительных остатках.

Известно, как много воды удерживает лесная подстилка. Вода поступает в органические остатки намного быстрее, чем в минеральную почву. В минеральной массе вода проходит только между частицами, а органика буквально втягивает воду внутрь себя.

Миллиарды лет планета подвергалась чудовищной эрозии, которая в конце концов изваяла нынешний облик земной поверхности. Обуздать эту эрозию оказалось по силам только растениям. Из минералов, воздуха, воды и солнца они создали свою пористую структуру – чудо бытия. Органическая природа – до последнего комочка сгнившего растения – и сейчас продолжает борьбу с этой эрозией. Это должно вызывать уважение. Впитывая в себя воду, органические ткани держат её под контролем. Поэтому важно иметь щит из органики везде, где дождь ударяется о землю.

Растения – истинные хозяева земли. Они держат ключ к нашим запасам пищи. Мы сможем стать хозяевами остальной части мира только тогда, когда придём к согласию с ними.

Сейчас мы привели много земель в состояние эрозии, как было до появления растений: почва голая и находится в движении. К счастью, у нас есть растения, и они смогут остановить эрозию в считанные годы.

Создание растениями нового покрова – вовсе не тайна. Главное тут – вода и способ её накопления. Самые первые лишайники уже обладают губчатостью – объёмом для запаса воды. Отмирая, они сообщают губчатость своей среде – почве. Пользуясь этим, приходят более высокие растения, и вытесняют пионеров. Потом их вытесняют ещё более развитые. Всё это время нарастает способность почвы удерживать воду осадков. Одновременно уменьшается возможность эрозии.

Почему мы никогда не ставили задачу создать на поверхности почвы объёмную ткань, чтобы ликвидировать эрозию в самом начале?
1. Никогда не считалось возможным сеять и работать на почве, покрытой остатками растений.
2. Все знали, что почве нужна органика, но её привыкли запахивать на глубину 20 см. Мы используем скользящее оборудование, которому мешают растительные остатки. Пора создать катящиеся орудия, которым остатки не мешают. Эксперименты на станции в Небраске показали, что под слоем органики урожаи выше, и необходимость таких орудий теперь очевидна (сн).

( ) Насколько я знаю, таких машин нет до сих пор. Павел Иванович Левин рассказал об изобретателе, работавшем в Калачёвском сельскохозяйственном техникуме - Жаке Феликсовиче Якоби. Сразу после войны он создал машину катящегося типа для безотвального рыхления почвы. Со слов Левина, она напоминала каток или снегоход, из «колёс» которого торчали штыри-долота длинной до 25 см. Угол долот мог меняться так, что при заглублении и выходе из почвы они не выворачивали её, а только прокалывали. Но машина осталась в одном экземпляре.

Самым рабочим орудием этой технологии остаётся дисковая борона, и об её усовершенствованиях я ничего не слышал.

Итак, нам надо решить две главных задачи: повысить урожаи и прекратить эрозию почв. Обе задачи решает слой органики на поверхности почвы.

С поразительной быстротой почва, которую считают истощённой, отвечает прекрасными урожаями, если её снабдить органикой, внеся её в поверхностный слой. Это показывает, что наши земли не истощены, а искусственно сделаны бессильными неумелой обработкой.

Почвенный профиль оставляет всю органику на поверхности. Мы должны просто имитировать его. Распаханную землю, собственно говоря, уже нельзя назвать почвой. Когда вновь будет создана почва, эрозия прекратится сама собой, потому что почва не подвергается эрозии.

ПЛУГ - ТРАДИЦИЯ

Не трудно ответить на вопрос: «Почему же фермеры пашут?»

Фермеры любят пахать. Смотреть, как переворачиваются пласты, думать, какой чистой станет почва после этого, и ощущать себя хозяином, наводящим порядок – это большое удовольствие. Кроме того, фермеров поощряют пахать. Рекомендации инспекторов, прессы, бюллетеней сводятся к вспашке.

Но ведь должны существовать ясные научные обоснования этой практики. Однако, если они и есть, я не сумел найти их более чем за двадцать пять лет поисков. Самым важным аргументом, по-видимому, является то, что пахота позволяет заделывать остатки растений и очищает поле для дальнейших работ. Редактор одного из ведущих изданий пишет мне 5 августа 1937 года: «Я проехал три тысячи километров. И всем задавал вопрос: «Почему вы пашете?» Меня поражали неясные ответы. Очевидно, фермеры и почвоведы и в самом деле не знают. Единственным вразумительным доводом было то, что пахота освобождает от сорняков». (Все земледельцы-натуристы предметно показали, что, в сравнении с поверхностной обработкой, пахота скорее разводит сорняки.)

Я бы мог ответственно заявить: «Пахать не надо». И для этого у меня есть все научные обоснования.

Один чиновник из Новой Англии указывает, что пахота проводит воздух к корням, и добавляет, что вспаханная земля лучше хранит влагу. Очевидно, он не рассматривал эти явления одновременно: поступление воздуха в почву – эффективный способ высушить её.

Мысль о кислороде в почве стара, но её не задумались проверить. Наш мир таков, что воздух есть везде, где пространство не заполнено чем-то другим. В почвах есть огромный объём, и если только почва не затоплена, в ней всегда достаточно воздуха. Можно возразить, что растениям нужно ещё больше воздуха. Но тогда нужно изучить лесную почву. Ведь странно было бы думать, что гигантские секвои могли развиться при недостатке кислорода в почве.

Книги, изданные в самом начале века, пытаются давать обоснования пахоты, но большинство доводов двусмысленны и туманны. Указано, что пахота влияет на структуру, движение воды, аэрацию, тепло, на жизнь разных организмов, на состав раствора и проникновение корней. И влияет по-разному (в зависимости от разных условий и от соответствия обработки этим условиям). Предположительно, общий вывод: пахота улучшает среду для корней растений. Но как именно достигнуть этого улучшения, целиком предоставляется фантазировать ошеломлённому читателю. И пока он решал эту загадку, он мог бы подумать: если пахота даёт такие блага, то буйная растительность, сплошь покрывающая непаханые земли, очевидно, лишена этой привилегии. Но мы не заметили этого маленького противоречия.

Наблюдения ясно говорят, что, пока земля не вернётся к своему плотному состоянию, растения развиваются на ней очень плохо. Засуха после вспашки может оттянуть рост растений на недели и даже месяцы, или уничтожить их. Между тем, даже по краям поля растения продолжают спокойно расти.

Они растут потому, что не нарушена капиллярная связь от грунтовых вод до поверхности. Вспашка разрывает её, и почва просто выключается из работы, пока не будет восстановлено водоснабжение. Если запахано органическое вещество, то вода не поступает нормально через его слой, пока оно не разложится.

Другой эффект пахоты – крупные комья. Вывороченный пласт быстро твердеет, особенно если пахать слишком сырую почву. Высохшие комья можно раскрошить только отчасти, и они также выведены из почвенных процессов.

Когда-то плуг спас людей от голода. Он был прорывом в деле освоения новых земель и уничтожения сорняков. Он был незаменим на девственных почвах. Он стал божеством нашей культуры. Сейчас новых земель уже почти нет, сорняки приспособились к пахоте, и почвы истощились. Но доктрина священного плуга столь сильна, что никому не приходит в голову связать употребление плуга с уменьшением плодородия. Подсознательная уверенность, что «плуг не может сделать ничего плохого» привела к тому, что за восемьдесят лет ни одна опытная станция США не сравнивала пахоту с поверхностным внесением органики.

Из ежегодника Департамента земледелия за 1938 г.: «…Предохранительный слой из органического мусора устраняет смыв почвы, поглощая удар падающих капель воды. После того, как этот покров намокнет, избыток воды постепенно просачивается в поверхностный слой почвы. Почвенные частицы не забивают пор и канальцев, вода остаётся чистой, устраняется поверхностный сток».

Письмо из Департамента, датированное февралём 1940 г.: «Департамент давно интересуется новыми методами обработки почвы, сохраняющими и увеличивающими органическое вещество… Опыты Отдела сохранения почв дали выдающиеся результаты. Например, в Северной Каролине обнаружено, что покров из 10 см сосновых игл полностью устранял эрозию. В Небраске поверхностная обработка, оставляющая солому и другой сор на поверхности, оказалась эффективна для сохранения влаги, …и привела к значительному увеличению урожая испытанных культур».

Однако, никаких попыток внедрить эти открытия в широкую практику до сих пор не было сделано.