Споры в школе о законах. Разделение людей на две половины: мужскую и женскую

Мальчик наш уже был юношей. Многое видел, многое понимал и о многом размышлял.

Была в школе общая беседа между учителем и учениками о законах. Юноша слушал.

– Мы уже освоились с главными законами общечеловеческого устройства, сказал учитель, – но понимаете ли вы всю целесообразность их? Или, может быть, укажете на их недостатки, даже нелепость! Предлагаю всякому желающему критиковать законы и предлагать более совершенные, по вашему мнению.

– Прежде всего, заметил один, – я не понимаю, зачем это разделение людей на две половины: мужскую и женскую. Разве мужчина и женщина не равны?

– А мне это понятно, заявил другой! – В среднем, женщина пока составляет особое существо, со специальными интересами и наклонностями. Физическая сила у них меньше. У них больше внимания к дому, очагу, мужу, детям, одежде, столу. Больше внутренних домашних интересов. Больше мягкости, сострадания к слабым… и инстинкты, и ум, и тело имеют свои женские специальные свойства. Тело содержит более жиру, менее мускулов, объем мозга несколько меньше, чем у мужчин, меньше наклонности к самодеятельности, науке, земледелию, грубому физическому труду. Больше склонности к рукоделию, к изящному.

При выборах лучших женщин, мужчины были бы пристрастны, переоценивая их благодаря наружности и внешним качествам женщин, т. е. поддаваясь их способности привлекать мужчин.

У женщины свой идеал совершенства, и она будет, при выборах, постепенно приближаться к нему. Женский идеал у мужчины – наслаждение. Это неистинный идеал. У женщины женский идеал чище, выше, потому что они более будут ценить общечеловеческие качества и меньше чисто женственные. Половая привлекательность женщин будет ни при чём.

Также и женщины, избирая мужчину, будут стремиться к ложному идеалу наслаждения. Они также пристрастны к другому полу и не могут его совершенствовать в общечеловеческом смысле. Представление мужчин о совершенном мужчине чище, чем небезгрешное представление женщин о противоположном поле.

Потом еще, при смешанных выборах, в уездные общества может попасть гораздо больше мужчин, чем женщин, или наоборот. Тогда там часть женщин или часть мужчин должна оставаться безбрачной. Это не годится. При дальнейших выборах, численное неравенство полов может ещё возрасти. Может даже случиться, что верховное общество будет иметь одних мужчин, что уже совсем плохо.

– Это численное неравенство, положим, можно устранить, заметил учитель, – стоит только выбирать одинаковое число мужчин и женщин. Но мы не устраним остального, т. е. пристрастия полов друг к другу, которое даст в результате очень привлекательное в половом смысле существо, но не общечеловеческий идеал. Мы не стремимся к тому, чтобы половая привлекательность совсем не играла роли, но только чтобы несколько ограничивалась и проверялась разумом.

– А, может быть, воскликнул ученик, – пристрастие в пользу красоты при общих, т. е. смешанных выборах, будет способствовать счастью браков, плодородию и улучшению наружности?!

– Это так, сказал учитель, – но мы стремимся достигнуть человеческого идеала независимо от пола, мы желаем красоты общечеловеческой, а не половой привлекательности, которая может быть обманчива. Мы знаем давно, что она не совпадает ни с плодородием, ни с силою тела и ума, ни с нравственными качествами. по крайней мере далеко не всегда совпадает.

– Верно! понятно! этого достаточно для уяснения истины! закон разумен! Воскликнули с разных сторон.

Многостепенность выборов(Продолжение споров)

– Теперь перейдём к вопросу о многостепенных выборах. Почему нет прямых выборов? Я выбираю, в последнем случае, в высшие распорядители, кого хочу, кого знаю. У меня уже не будет верховного президента, мне совершенно неизвестного и не мной выбранного, сказал один из юношей. – Совсем мне это не нравится, добавил он.

– Чтобы выбрать верховного и притом высочайшего из людей, надо всех их знать, что невозможно, возразил один из слушателей. – Людей так много… чтобы поговорить с каждым только минуту, надо более миллиарда минут, или около 2 тысяч лет. Живя в обществе из тысячи человек, вы его, положим, узнаете в год. В течение 50 лет вы можете изучить поверхностно 50.000 человек. Но и это составит только 1/30.000 населения Земли. Значит, прямыми выборами нельзя отыскать достойнейшего из людей.

Можно мало-мальски знать людей небольшого посёлка. Из них вы можете выбрать лучшего и то только при более тесной жизни, обильном общении – и. с риском ошибиться. Сделав такой отбор множеством маленьких обществ, получим из выборных нечто вроде учредительного собрания в несколько миллионов человек. Они совершенно не знают друг друга и потому, прежде всем производить новые выборы, должны взаимно узнать себя, что невозможно сделать прямым путём по их многочисленности. Решать же вопросы, издавать законы, большинством голосов – такое учредительное собрание опять не может по чрезмерному многолюдству. А если бы и могло, то опять таки это не были бы прямые выборы. Учредительное собрание есть только попытка улучшить результаты прямых выборов.

Вы видите, что мы приходим к необходимости многостепенности выборов, продолжительного общежития выборных и взаимного их изучения, прежде новых (т. е. следующих) выборов.

– Только при многостепенных выборах и при тщательном взаимном изучении можно отобрать, если не самого высочайшего человека, то хоть одного из лучших, подтвердил учитель. – Как различны люди по своим качествам (по уму, доброте, талантам, силам и другим дарованиям), видно из истории. Не бездна ли разницы между Ньютоном и каким-нибудь папуасом! Между Марксом и средним обывателем! Между Буддой и разбойником! Один почти родится гением, другого жизнь делает таким. Она делает его учёным, самоотверженным, моралистом, великим социалистом. Третьего выделяет и жизнь, и природные качества. Как важно, чтобы наверху стоял высочайший, чтобы волю народа творил добрейший и даровитейший! Тогда и народ пойдёт по истинному пути к совершенству к счастью.

– Мне странно, сказал один из юношей, что человечеством управляет лицо мне совершенно неизвестное, непонятное, хотя и более высокое, чем я.

– Вами управляет выбранный вами и хорошо известный вам сельский президент. Но нельзя же, чтобы вопросы, касающиеся всего человечества, решались этим маленьким человеком. Таких человечков много, и они будут только спорить между собою и едва ли когда придут к соглашению. А вы будете пока вести войны, умирать без смысла и цели, терпеть бедствия, не иметь общего языка, календаря, мер и т. д.

– В сущности, и верховный избран вами и зависит во всякое время от вас. Действительно, если вы переменили сельских президентов, переменяется от этого состав уездных, губернских и окружных обществ. Сменяется тогда и верховный. Непосредственно вы его сменять не можете, потому что это не выгодно и не согласно с указаниями вашего же разума. Но посредственно он вполне зависит от вас. Если бы вы даже узнали, через книги, о нём все подробности, то и то сменять его вы бы не могли. Во-первых, кто поручится, что пишут и говорят о нём правду. Не всегда можно доверять печати, менее же всего – слухам, во-вторых можете ли вы судить о трудах Лапласа, Лейбница, Эйлера, Непера и т. п. людях. Так и верховный вам не под силу, но всё же вы сами посредственно выбрали людей, которые могут судить его и сменять во всякую минуту. – Разве можно оспаривать истину, что во главе народа должен стоять достойнейший, воскликнула одна девушка! – Но как таковой он едва ли будет доступен для оценки большинства. Его судят и сменяют близкие к нему по духу, хотя и менее совершенные чем он, окружные президенты. Он никогда не выходит из их наблюдения.

– Нет, как хотите, сказал кто-то, – а мне это не совсем ясно: мы создаём касты.

– Какие же это касты, нашёлся оппонент, – когда всякий из нас может попасть по выборам в верховные президенты?

– Хоть я, например, шутя сказала девушка!

– Действительные касты строго замкнуты, сословия трудно переходимы, а здесь свободный переход из одного общества в другое – будь только достоин: и поднимешься и спустишься благополучно. Нет человека, которому доступ был бы закрыт в верховное общество. Даже самый ужасный преступник, исправившись, может перейти в отрубники, далее, в сельское общество и в конце концов в верховные президенты. Отчаянный глупец, фат, легкомысленный субъект, если у него откроются глаза, может достигнуть того же!

– Конечно. верно! слышались восклицания.

– Заметим еще, сказал учитель, – что область власти верховного ограничена законами и лишь незначительно касается первичных общественных ячеек. Они управляются своим избранным президентом. Власть высшего совершается среди окружных. Она только постепенно доходит до нас, т. е. до сельских обществ. Если мы видим от верховного дурные плоды, то сменяем сельских президентов, от чего сменяется и верховный. Он в наших руках, сказал учитель. – Если идет всеобщая разруха, то причина понятна. Она исходит свыше и значит верховный недостоин своего места. Повсюду сменяются сельские, и за ним очередь доходит постепенно и до верховного.

– Но вообще этого не бывает и быть не может, если мы тщательно выбираем сельских президентов. Раз мы не пренебрегаем своей обязанностью, то тем более не пренебрегают ею выбранные нами лучшие люди и ещё более – избранные ими и т. д.

– К сожалению, мы так мало можем судить о том, что выше нас. Недовольство и непонимание законов, издаваемых верховным, лучше переносить, как власть свыше, непонятную, но благодетельную, как власть родительскую.

– Не может и быть дурных плодов от такого порядка, если мы только будем добросовестно выбирать и исполнять свои ближайшие обязанности. Всё при описанном порядке выборов зависит от нас: от наших качеств, развития, знаний и опыта. Мы поручаем выработку основных законов достойнейшему из всего человечества. А как же иначе?! Он – от нас, и составляет как бы лучшую часть нас самих. Впрочем, не забудем, что всякие законы только утверждаются верховным, исходят же из низших слоев, и подвергаются продолжительным многостепенным выбором прежде, чем дойдут до утверждения высшего президента.