Феномен «Исповеди» Августина

МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ ПО КУРСУ

«История зарубежной литературы Средних веков»

Введение

Следующей после разрушения античного мира вехой в истории Западной Европы является эпоха средневековья. Под термином «средневековье» понимается культура западноевропейского феодального общества, которая формировалась в течение десяти веков: с середины 5 века по конец 15-го.

Литературный процесс в период Раннего Средневековья связан с распадом эллинистически-римской культурно-исторической зоны. Нашествие варварских племен, разрушение старых городов и возникновение новых, христианизация Севера – эти и многие другие потрясение определили развитие средневекового мира, которые не могли не сказаться на темпах литературного развития. Для отдельных регионов характерны «провалы» на целые десятилетия (полное прекращение литературного процесса), поэтому в качестве главной черты можно отметить неравномерность литературного развития.

Эпоха Зрелого Средневековья в истории западноевропейской культуры – важнейший этап. Именно в это время происходит повсеместное рождение письменной литературы на новых языках – провансальском, бургундском, саксонском и др.

Сословная поляризация средневекового общества предопределила определенную поляризацию литературных направлений: рыцарская, или куртуазная литература, выработавшая разветвленную систему жанров (рыцарская повесть и роман, многочисленные стихотворные жанры поэзии Прованса и миннезанга) во многом противостояла городской литературе с ее доминирующей установкой на сатирическое осмысление социально-политических и бытовых тем. С возникновением в городах университетов (конец XI – XIIIвв.) возникает новый литературный латиноязычный пласт, оказавший значительное влияние на формирующуюся систему жанров и приводит к сосуществованию аллегорического романа и басни, фаблио, шванка и мистерии, фарса и поэзии вагантов.

В период Зрелого Средневековья не только возникли предпосылки для появления национальных литератур, но и сформировались и достигли своего наивысшего развития ведущие жанры – героический эпос, куртуазная лирика и роман, городская сатира и драматургия. Указанные жанры, трансформируясь будут доминировать в литературе Возрождения и Нового врем РАННЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Часть I ЛАТИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

При изучении данного периода пред обучающимися стоит задача освоения, во-первых, самого принципа периодизации, во-вторых, изучения текстов Августина и Боэция, но самое главное – научиться ориентироваться в историко-литературных реалиях раннего средневековья.

В рамках данного курса из всех многочисленных жанров клерикальной литературы необходимо обратить внимание на жанр видение.

Как богословский жанр видение вместе с проповедью обладало назидательностью и помогало священнику воздействовать на паству: устрашающие картины загробного мира (ада) служили яркой иллюстрацией платы за грехи. Кроме того, именно жанр видения разрабатывает проблему «малой» и «большой» эсхатологии, а попытка ее решения привела к разработке идеи чистилища.

Жанр видения можно охарактеризовать как пограничный, поскольку он занимает промежуточное положение между богословской и собственно художественной литературой. Его формирование происходит на стыке двух традиций: библейской (сюда можно включить как саму библию и книги пророков, так и откровение Иоанна и раннехристианскую литературу) и античной.

Обычной формой описания загробной жизни в средние века был рассказ о человеке, который чудесным образом оказывался в мире ином, после чего возвращался к жизни и открывал окружающим виденное им «там». Это загробное странствие делалось возможным вследствие смерти, а рассказ о нем благодаря вознесению. Предпосылками развития жанра было, с одной стороны, особая черта средневековой ментальности – относительная размытость границы, разделяющей жизнь и смерть, с другой - уже существовавшие в античной литературе стереотипы, описывающие посещение героями царства мертвых. Итак, сюжет видений, построенный на рассказе о смерти и воскресении, является трансформацией одного из древнейших мифологических мотивов.

Необходимо разграничить два вида видений: вкрапления в сочинения исторического или агиографического характера (например, «Диалоги» Григория 1; «Церковная история народа англов» Бэды Достопочтимого) и собственно видения, чей сюжет исчерпывается историей посещения загробного мира (одно из ранних произведений «Видение Баронта»).

По мере развития жанра формируется ставшая впоследствии традиционной и символической система образов: появляются некоторые ценностно окрашенные координаты (верх и низ, восток и запад, правая и левая стороны); посмертный суд над душой, во время которого ангел может читать книгу (этот мотив восходит к «Откровению» Иоанна); мост через поток; благоухание и песнопения рая, которым противостоит огонь ада. Постепенно складываются и пространственно-временные признаки жанра. Пространство активно расширяется, детализируется (подробно описывается, например, верхний и нижний ад), оставаясь при этом дискретным, разрозненным. Соединяет все его части воедино хронотоп пути. Время в видениях, как правило, ориентирует читателя на настоящий, текущий момент, однако само существование ада и рая проецировано в вечность.

Жанр видения оказал значительное влияние на развитие литературы средневековья и эпохи Возрождения.

Феномен «Исповеди» Августина

«Исповедь» Августина (354-430) появилась на стыке двух эпох – античной и раннехристианской. Главный вопрос, который интересовал автора, можно сформулировать так: как человеку осуществить путь к Богу. Прежде чем размышлять об ответе Августина, следует понять особость трактовки личности в религиозном сознании. По Бахтину, существует два типа «отношения Я к самому себе»: религиозный и эстетический. Причем «Я религиозное», направлено всегда на Бога («не-«Я») и лишено всего личного, т.е. речь идет не о самоописании и самопознании, а о познании Бога. Как известно, различается и само понимание исповеди как конфессиональное и культурное. Последнее предполагает не столько откровенное признание и уж, конечно, не осуждение собственных ошибок («молитвенную рефлексию», по Бахтину), сколько установку на самопостижение, склонность к самоанализу, как это формулирует ХХ век.

Если понимать исповедь как рассказ о себе, неизбежно сравнение этого жанра с автобиографией. Автобиография –описание своей жизни, в основе которой лежит работа памяти (именно это отличает ее от б и о г р а ф и и, реконструирующей печатные и архивные источники). Жанр автобиографии близок м е м у а р а м: их роднит сосредоточенность на психологических переживаниях, мыслях и чувствах автора.

Бахтин указывал на глубокое историческое различие между «самоотчетом-исповедью», образец которой он находил у Августина, и автобиографией. В первую очередь, исповедь предполагает выход за пределы собственного «Я» («Я», обращенное к Богу, не – «Я»), за пределы только личного, в то время как автобиографизм сосредоточен на грани между «Я» и миром, а также другими жизнями, другими «Я». Итак, главной особенностью жанра исповеди Августина является сложность образа «Я», личностного авторского сознания.

Согласно распространенному мнению, античное представление о человеке – «статуарно-замкнутое, массово-целостное» (определение Аверинцева С.С.) – в раннем христианстве переходит к переживанию себя как физической боли, мечется между страхом и надеждой на чудо. Он чувствует себя игрушкой в руках творца и в то же время ведет с ним непрерывный диалог. Идея непосредственного божественного откровения и личного общения с Богом придает новое значение спонтанным психическим переживаниям – личное, частное приобретает значение лишь в том случае, если пронизано всеобщим. Богатство самонаблюдений в «Исповеди», придание колоссального значения подробностям частной жизни, т.е. автобиографизм как таковой, лежащий в основе композиционного построения текста, является лишь с р е д с т в о м, подводит к главному выводу – собственная жизнь понимается Августином как п р и т ч а о Человеке вообще.

Чистосердечный и откровенный рассказ Августина о себе создает впечатление о самом психологически точном изображении внутренней жизни. Однако вопрос о п с и х о л о г и з м е «Исповеди» не имеет однозначного решения, поскольку, с одной стороны, читатель действительно узнает все о мельчайших движениях души героя произведения, с другой – главной задачей автора является увидеть в индивидуальной всеобщее, то, что роднит всех людей. Как уже было сказано, собственная жизнь Августина была понята как притча о человеке, а все люди – сограждане в вечном плавании, Все они – дети и рабы Господа, и в этом братья. Судьба одного является поучением для другого, поэтому читать «Исповедь» - не значит интересоваться, каков Августин, но размышлять о том, каковы мы сами.

«Исповедь» Августина – это величайший диалог человека и Бога, главное открытие которого состоит в том, что в самой последней глубине духовного бытия человек встречается с остальными, чтобы вместе предстать перед Богом. Отдельные голоса сливаются в единый хор и устремляются к Небу – так осуществляется выход из жизни индивидуальной, малой к жизни вечной.

Значение «Исповеди» Августина в истории формирования жанра уникально. В этом отношении она соотносима только с «Историей моих бедствий» Абеляра, служившей образцом для тех, кто, подобно Руссо с его «Исповедью», решил создать произведение подобного рода.