Народное самосознание

Содержание

Введение

1. Повесть временных лет

2. Народное самосознание

3. Стояние за Русскую землю

4. Классовая борьба

5. Апостольские обходы

6. Легенда о вещем Олеге

7. И сел Владимир в Новгороде

8. О древней русской летописи как памятнике литературы

9. Язык летописи

ДРЕВНЕЙШЕЕ ЛЕТОПИСАНИЕ

Введение

На самой заре нашего письменного творчества у нас возникает летописание, которому суждено было стать в идейно-политическом отношении господствующим и ведущим явлением в русской лите­ратуре старого времени. Очень раннее возникновение летописного дела на Руси является лучшим показателем высоты культурного уровня, достигнутого древней Русью спустя небольшой промежу­ток, протекший со времени, когда русская народно-поэтическая культура стала стремительно обогащаться культурой книжной.

Живой интерес русского человека — ещё в самые отдалённые времена — к своему историческому прошлому очень показателен для характеристики духовного облика образованного русского человека, во все эпохи стремящегося познавать настоящее путём сопоставления его с прошлым. Ни в какой другой литературе ле­тописание не занимало такого большого места и не играло такой большой роли, как в русской. Ни прочие славянские литературы, ни литературы европейского Запада не создали ничего равноцен­ного нашей летописи. Такой видный для своего времени знаток древнерусского летописания, как немецкий учёный Шлецер, кото­рого трудно заподозрить в пристрастии к русской культуре, обо­зрев древние иностранные летописи, в том числе и немецкие, писал: «Теперь пусть сравнят беспристрастно русское богатство с бедно­стью всей верхнесеверной истории; Нестерову древность с моло­достью скандинавов, прочих славен и венгров; полноту и связь в русской истории с отрывками других; её правдивость и важность с легкомысленными выдумками первых скандинавских, славенских и венгерских временников и всеми их продолжениями до XVI сто­летия!.. Долгое время Нестор остаётся единственным летописате-лем между своими сотоварищами». И далее: «Нестор, ещё раз повторяю, на всём этом обширном поприще есть один только настоящий, в своём роде полный и справедливый (выключая чу­дес) летописатель» '.

Повесть временных лет

Метод составления летописи заключался в том, что отдельные лица, в большинстве принадлежавшие к княжеско-боярской или к монастырской среде, записывали те или иные события, свидетелями которых они были или о которых они от кого-либо слы­хали. Эти записи вместе с легендами, повестями или сказаниями о различных лицах или событиях были сведены в отдельные своды, в дальнейшем пополнявшиеся и видоизменявшиеся до тех пор, пока не составился тот первый дошедший до нас свод, который носит заглавие: «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити и откуду Руская земля стала есть». Этот свод дошёл до нас в позднейших летопис­ных памятниках, где он вошёл в соединение с последующими сводами. Старшими и наиболее ценными списками таких летописных памятников являются: Лаврентьевский 1377 г., содержащий в себе вслед за «Повестью временных лет» севернорусский лето­писный свод, повествующий преимущественно о событиях в Суз­дальской Руси до 1305 г., и Ипатьевский, написанный в 20-х годах XV в. и, помимо «Повести временных лет», заключающий в себе южнорусский свод, рассказывающий главным образом о событиях в Киевской и Галицко-Волынской Руси и доводящий изложение до 1292 г. В списке XIII—XIV вв. дошла до нас Новгородская первая летопись старшего извода, излагающая судьбы северо-за­падной Руси. Ни первоначальные летописные записи, ни повести, легенды и сказания в записях долетописной редакции, ни, наконец, древнейшие своды, предшествовавшие «Повести временных лет», до нас не дошли.

Вопрос о генезисе ранних летописных сводов до сих пор ещё не может считаться окончательно решённым, несмотря на суще­ствование большой литературы, посвященной изучению летописей. Наиболее ценными работами по этому вопросу являются труды А. А. Шахматова '. Он с несомненностью установил и доказал, что «Повесть временных лет» не является древнейшим летописным сводом. В этом убеждает нас как сопоставление её с Первой Нов­городской летописью, в основе которой лежит свод более древний, чем «Повесть временных лет», так и наличие в самой «Повести» очевидных вставок, нарушающих логическое развитие рассказа. Путём последовательного вычитания вставок и изменений из ле­тописных текстов, предшествовавших составлению «Повести временных лет», Шахматов пришёл к следующим выводам, по необ­ходимости, разумеется, в той или иной мере гипотетическим. В 1039 г. в Киеве в связи с учреждением митрополии был состав­лен Древнейший Киевский свод, доведённый до 1037 г., под кото­рым сделана была запись о покровительстве Ярослава книжному и переводческому делу. На основе этого свода, а также Новгород­ской летописи 1036 г. возник в 1050 г. Древний Новгородский свод. В 1073 г. в Киево-Печерском монастыре трудами игумена Никона составляется Первый Киево-Печерский свод, вобравший в себя Древнейший Киевский свод 1039 г., дополненный кое-каки­ми вставками и продолженный статьями о событиях, начиная с кончины Ярослава Мудрого (1054). Около 1095 г. Первый Киево-Печерский свод, дополненный Древним Новгородским сво­дом и его продолжением, материалом не дошедшего до нас жития Антония Печерского, греческого Хронографа и Паримийника, составил Второй Киево-Печерский свод, иначе Начальный свод, как назвал его Шахматов, когда он ещё не предполагал существо­вания предшествующих сводов. Начальный свод лёг в основу «Повести временных лет», имевшей три редакции.

Народное самосознание.

Возникновение русского летописания необходимо связывать с ранним проявлением на Руси народного самосознания. Приняв христианство в его византийской форме, Русь подвергалась опас­ности попасть в зависимость от византийской церковной иерархии и тем самым от византийской государственной власти, поскольку византийская иерархия являлась проводником политических домо­гательств Империи.

При Ярославе Мудром, в пору государственного и культурного усиления Руси, эта зависимость не могла не сознаваться как противоречившая государственным интересам русского народа. Ярослав для поднятия авторитета русской церкви добился учреж­дения в Киеве в 1039 г. высшей церковной организации — митро­полии — сперва во главе с митрополитом греком, а потом, в 1051 г., даже во главе с митрополитом из русских — выдающимся про­поведником Иларионом. С той же целью он добился у Византии канонизации двух своих братьев, Бориса и Глеба, убитых третьим его братом Святополком.

Для идеологического обоснования стремления Руси к церков­ной и политической независимости от Византии, по инициативе Ярослава, и создаётся в конце 30-х годов XI в. (быть может, в начале 40-х) древнейший летописный свод, вобравший в себя ещё до этого возникшие записи, отдельные статьи, предания и легенды. Мы не можем с большей или меньшей точностью определить, каков был состав этого наиболее раннего летописного свода. Во всяком случае, он содержал в себе ряд статей церковного характера, ста­вивших задачу укрепить идею о независимом от Византии утвер­ждении христианства на Руси и о религиозном равноправии «новых людей», т. е. приобщённого к христианству русского народа, с ви­зантийскими христианами. Следует полагать, что уже в этом древнейшем своде излагалась и светская история Руси в значитель­ной степени на основании устных преданий, эпических народных песен и легенд'. Уже здесь лексическое и образное богатство русского литературного языка нашло своё воплощение. Не в мень­шей мере сказалась тут и идейная высота первого обобщающего исторического произведения древней Руси, поставившего себе за­дачу упрочить церковный и тем самым политический авторитет Русской земли как равноправной со всеми другими землями.

Возникнув при киевской митрополии, летописание не нашло тут благоприятной почвы для своего дальнейшего развития, так как в конце концов в киевской митрополии возобладало греческое влияние. Летописное дело возобновляется в Киево-Печерском монастыре, возникшем в 1051 г. и сразу же ставшем средоточием русской национальной идеи в её борьбе с византийскими притяза­ниями и в стремлении отстоять независимость русской церкви от византийской иерархии. Это был монастырь, организованный его основателями — монахами, в большинстве, видимо, выходцами из городских верхов — без участия княжеской власти и киевских митрополитов — греков. Благодаря этому он чувствовал себя на первых порах независимым по отношению и к светской и к духов­ной власти и смело выступал как оппозиционная сила против той и другой, когда они нарушали интересы Русской земли. Так, Кие-во-Печерская летопись неоднократно обличала князей за их меж­доусобия, последствием которых было усиление степных кочев­ников, пользовавшихся княжескими раздорами и причинявших тяжёлые бедствия русским людям. Деятельный участник киево-печерского летописания в начальную пору его развития, печерский инок Никон, прозванный «великим», подпав под княжескую опалу, дважды должен был бежать в Тьмутаракань, где он основал мона­стырь и где собирал специально тьмутараканские известия и пре­дания, введённые им в летописный свод, завершённый в 1073 г. Нужно думать, что инициативе и собственной работе Никона должно быть приписано то высокое идейное звучание Первого Киево-Печерского свода, которое обнаруживается и в патриотиче­ском отношении его к своей земле, к её чести и достоинству, и в за­ботах летописца о благополучии русского народа, интересами ко­торого часто пренебрегали князья в своих корыстных расчётах.

Ещё большей оппозиционностью по отношению к поведению князей, не заботящихся о благе народа, проникнут Начальный, или Второй, Киево-Печерский свод, доводящий изложение собы­тий до 1093 г., когда разразилось опустошительное половецкое нашествие на Русь. Это тяжёлое событие совпало с восшествием на киевский престол князя Святополка Изяславича, не оказав­шего половцам надлежащего отпора, за что летописец обруши­вается на него с суровыми упрёками, обвиняя его в том, что он пренебрегал интересами народа «несытства ради, богатства и на­силия ради». Оппозиция корыстным князьям особенно проявляется в предисловии к этому своду, где тогдашним князьям, не пеку­щимся о Русской земле и попустительствующим своей дружине, притесняющей народ, противопоставляются прежние князья, ра­девшие о её благе и процветании. Порицая нерадивых князей, Начальный свод, как и предыдущие, не только не выступал в прин­ципе против княжеской власти, но, наоборот, всячески её поддер­живал в её положительных действиях — в интересах единства и крепости русской государственности.

В качестве важного источника сведений, приводимых в На­чальном, Втором Киево-Печерском своде, следует назвать родовые предания, которые сообщены были составителю свода новгородцем Яном Вышатичем, точно так же, как одним из таких источников для Первого Киево-Печерского свода послужили родовые преда­ния, сообщённые его отцом Вышатой '.

В 1098 г. происходит примирение Святополка с Киево-Печер-ским монастырём. Святополк, будучи принуждён в борьбе с мо­настырём уступить ему, с тех пор оказывает поддержку как самому монастырю, так и печерскому летописанию. Ликвидация враждебных отношений между князем и монастырём приводит к тому, что дальнейшее летописание утрачивает свой оппозицион­ный по отношению к князю характер и летопись становится бла­гожелательной к Святополку. В таком именно духе составлена около 1113 г., видимо Нестором, монахом Киево-Печерского мо­настыря, первая, не дошедшая до нас редакция «Повести вре­менных лет». Когда после смерти Святополка (1113) киевский престол занял Владимир Мономах, враждебно относившийся к Свя­тополку, он перенёс летописание в соседний с Киево-Печерским свой княжий Выдубецкий монастырь, игумен которого Сильвестр в 1116 г. переработал несторову редакцию «Повести временных лет», преимущественно в той её части, которая повествовала о княжении Святополка (1093—1113). В этой переделке личность Святополка отодвинута в тень, зато выдвинута личность Владими­ра Мономаха особенно благодаря его энергичной борьбе с полов­цами. Редакция эта лучше всего сохранилась в Лаврентьевской летописи. К 1118 г. относится третья редакция «Повести времен­ных лет», сохранившаяся лучше всего в Ипатьевской летописи. Изложение в ней заканчивается 1117 г.².

Она, видимо, составлена была также в Выдубецком монастыре неизвестным редактором ³.

Характеризуя далее древнейшее русское летописание, мы ис­ходим из текста «Повести временных лет», в самых существенных своих особенностях отразившей длительный процесс становления первого дошедшего до нас летописного свода.

Русская летопись, как и огромное большинство других памят- * ников древнерусской литературы, проникнута определённой публицистической тенденцией. «Рукой летописца,— пишет А. А. Шахматов,— управлял в большинстве случаев не высокий идеал далёкого от жизни и мирской суеты благочестивого отшель­ника, умеющего дать правдивую оценку событиям, развёртываю­щимся вокруг него, и лицам, руководящим этими событиями,— оценку религиозного мыслителя, чающего водворения царства божия в земельной юдоли,— рукой летописца управляли политиче­ские страсти и мирские интересы; если летописец был монахом, то тем большую свободу давал он своей пристрастной оценке, ко­гда она совпадала с интересами родной обители и чернеческого стада, её населявшего» '. Далее Шахматов указывает на то, что многие монастыри были связаны с тем или иным князем уже при самом своём основании, и поэтому они становились «вотчинными архивами и политическими канцеляриями князя». Не представлял в этом отношении исключения и относительно наиболее независи­мый Киево-Печерский монастырь, время от времени заявлявший протесты против политики отдельных князей, но в конце концов подчинившийся княжеской власти и морально её санкционировав­ший. Со своей стороны князья, блюдя свои политические интере­сы, оказывали определённое воздействие на общее направление летописного дела и на освещение в летописи исторических фактов в желательном для данного князя смысле.

Основная политическая тенденция, пронизывающая летопись, сводится к утверждению идеи единства Русской земли, осуще­ствляемого князьями рюрикова дома.