Богодухновенность трудов Духа пророчества в свете богодухновенности Библии
У. Е. Хауэлл, председательствующий: Тема, которую мы будем обсуждать сегодня, представляет собой в какой-то мере продолжение наших рассуждений о Духе пророчества и богодухновенности, с ним связанной, в свете богодухновенности Библии. Обсуждение наше сегодня пройдет в виде неформального разговора, но вести его будет брат Даниэльс, выразивший пожелание, чтобы у нас состоялся своего рода круглый стол, в ходе которого мы будем исследовать интересующие нас вопросы вместе.
А. Г. Даниэльс: Уважаемый председатель, я думаю, между нами возникло некоторое недопонимание. На днях я высказался против того, чтобы мы затрагивали столь непростую тему, при сложившихся обстоятельствах, и я выкинул ее из головы и направил свои помыслы в иное русло — в сторону обучения пасторов и запланированного нами дальнейшего обсуждения данного вопроса. Мне было бы неудобно, учитывая сложившиеся обстоятельства, вести беседу на тему, которую, насколько я понимаю, предполагалось поднять.
Как вам известно, существует два взгляда на вербальную инспирацию Библии. Об этих взглядах можно прочесть в книгах, написанных видными мужами. Одни — эрудированные, посвященные, искренние, горячо верующие в Библию во всех смыслах этого слова — считают, что Священное Писание представляет собой откровение истины, полученное ее авторами, которым было позволено изложить эту истину, насколько это было в их силах. Другие — в равной мере эрудированные и благочестивые и искренние в вере — считают, что Библия представляет собой дословную инспирацию или откровение, что каждое слово оригинального текста, написанного пророками от Моисея до Малахии, было дано ее авторам Самим Господом. Эти ученые мужи не согласны друг с другом, и они вполне чистосердечны в своих разногласиях. У них есть свои последователи в нашей среде, и даже среди нас, присутствующих на этой конференции. И я не вижу, каким образом человек в моем положении, при моих знаниях предмета, мог бы повлиять на их взгляды в какую-либо сторону. Я не вижу смысла в подобной попытке. Мне думается, мы все останемся при своем мнении, какое оно есть сейчас. Так что я хотел бы попросить вас оставить эту тему и либо перейти непосредственно к другому вопросу — вопросу пасторской подготовки, либо давайте продолжим обсуждать ту тему и те вопросы, которые мы уже подняли. Я бы предпочел последнее, поскольку все эти годы со времен батл-крикского кризиса я постоянно имею дело с вопросом о Свидетельствах. Я встречаюсь с сомневающимися, с самыми видными из них, я постоянно обсуждаю его со служителями разных уровней и направлений, я обговаривал его снова и снова, пока не изучил его досконально, от сих до сих, хотите верьте, хотите — нет. Думаю, нет такого изгиба или узла в этом вопросе, который не довели бы до моего сведения люди, от нас отпавшие. Я готов к продолжению дискуссии на эту тему, если того пожелает собрание.
У. Е. Хауэлл: Я ни в коем случае не хочу, чтобы брат Даниэльс подумал, будто он разочаровывает или не оправдывает каких-то наших надежд сегодня утром; и если я правильно понимаю пожелания преподавателей, мы и не предполагали, что он должен будет углубиться в такой достаточно технический вопрос вербальной или невербальной инспирации Библии. Скорее мы хотели получить от него более подробные наставления по поводу инспирации трудов Духа пророчества и ее взаимосвязи с инспирацией Библии. Я не хочу навязывать свои соображения, но из разговора с учителями я понял, что было бы полезно рассмотреть некоторые аспекты данного вопроса более подробно, в частности использование неопубликованных трудов, писем, бесед и так далее в свете всего, что здесь было сказано за последнее время. Что касается самой сестры Уайт, то она говорила, что если мы хотим узнать, что именно Дух пророчества говорит по тому или иному поводу, нам нужно обращаться к ее опубликованным трудам. Думаю, это один из вопросов, которые интересуют учителей, брат Даниэльс.
Ф. М. Уилкокс: Мне ужасно нравятся эти дискуссии. Мне понравился вечер на прошлой неделе, когда рассматривался вопрос о Духе пророчества. Я получил настоящее удовольствие от беседы, которую провел пастор Даниэльс по этому вопросу, и, я думаю, взгляды, которые он высказал по этому поводу, в самой полной мере согласуются с моими собственными взглядами. Для меня давно уже не секрет, как именно составлялись труды сестры Уайт и как компилировались ее книги. Я никогда не верил в вербальную инспирацию Свидетельств. Должен сказать, однако, что вечером в прошлую среду, да и после среды, мне довелось услышать несколько замечаний, высказанных без должной осторожности, и я вынужден поднять вопрос о последствиях такого рода заявлений и взглядов на полях. Я знаю, что у нас много ведется разговоров вокруг Такома-Парка по поводу взглядов, которых там придерживаются, и по этому поводу на полях сложится такая же точно ситуация. Как сказал на днях брат Уэйкхэм, мы имеем дело с весьма деликатным вопросом, и мне ни в коем случае не хотелось бы, чтобы на полях или в любом из наших учебных заведений создалось впечатление, будто здесь было умалено значение Свидетельств. А опасность получить такую реакцию весьма велика, и я крайне этим обеспокоен.
Я слышал, как здесь поднимались вопросы, которые произвели на меня неприятное впечатление; настолько неприятное, что, думаю, если они будут подняты в наших классах по нашем возвращении в наши учебные заведения, у нас будут серьезные затруднения. Я считаю, что существует множество вопросов, от которых нам следует воздерживаться, которые нам не стоит обсуждать. Сам я не учитель, хотя и преподавал Библию в течение тринадцати лет в одном из медицинских училищ, где мне приходилось много общаться с молодыми людьми; но я далеко не уверен, что нам необходимо отвечать на каждый вопрос, который ставят перед нами студенты или кто-то еще, или давать повод поставить нас в положение, когда мы можем нанести ущерб чьей-то вере. Я считаю, что Свидетельства Духа Божьего — это великое достояние нашей Церкви, и думается мне, если мы разрушим веру в них, то разрушим и веру в само основание нашего служения. Должен отметить, я с большой тревогой думаю о влиянии, которое будет распространяться после нашего собрания и после вопросов, которые были здесь подняты. И если мы не проявим крайней осторожности при рассмотрении этих вопросов, я думаю, нам придется столкнуться с серьезными неприятностями. Я очень надеюсь, что Господь даст нам мудрости и наставит нас, что нам говорить и как поступать, когда мы будем сталкиваться с подобными вещами в будущем.
К. Л. Бенсон: Я крайне обеспокоен тем же самым; при этом мне не дает покоя вопрос, который простирается несколько глубже, чем тот, что мы здесь обсуждаем; но мне представляется, он вполне обоснован логически. Звучит он так: если существуют подобные неясности в том, что касается нашего исторического положения, и если нам не нельзя полагаться на Свидетельства, которые, получается, не могут пролить свет на наши исторические позиции, и если они точно так же не способны пролить свет на наши богословские толкования библейского текста, то как мы можем последовательно и безоговорочно доверять руководящим указаниям, данным нам относительно наших проблем с образованием и наших медицинских учебных заведений и даже нашей церковной организации? Если же мы действительно имеем во всех этих сферах ярко выраженное духовное руководство, то как мы можем последовательно пренебрегать Свидетельствами или частично пренебрегать ими, когда дело касается пророческого и исторического аспекта нашей вести? И полагаться в своем служении в этих сферах на исследовательскую работу? Вот какой вопрос не дает мне покоя, и не только мне, но, думаю, и другим тоже.
Уолдорф: Этот вопрос беспокоит в том числе и меня. Вот почему сегодня утром я вывесил на доске эту иллюстрацию с изображением трех рек: истории, Духа пророчества и Библии.
Дж. Н. Андерсон: Я полагал, когда мы оставили на днях эту тему, то основной вопрос заключался в том, как нам, учителям, освещать этот вопрос для наших учеников. Я думаю, на нашей встрече мы пришли практически к единодушному мнению по этому поводу, и, должен сказать, никаких особых разногласий по поводу места, занимаемого Свидетельствами — их авторитета и их соотношения с Библией и так далее — у нас нет, но лично я, и думаю, не я один, задаюсь вопросом: что делать нам, учителям, когда в ходе учебных занятия возникает какой-нибудь исторический вопрос вроде тех, которые мы здесь с вами обсуждали, по поводу которых мы решили, что труды Елены Уайт не дают окончательного ответа? Мы говорим, что есть множество исторических фактов, степень достоверности которых, как мы полагаем, должны выяснять ученые, и что сестра Уайт никогда не претендовала на роль высшего авторитета в исторических вопросах, которые затрагиваются в ее трудах. Стоит ли нам доносить эту мысль до наших подопечных? Или лучше пусть остаются в неведении? И можем ли мы держать при себе, где-то в глубинах сознания, то, в чем абсолютно уверены и в чем с нами согласны большинство наших собратьев? Можем ли мы скрывать эти вещи и оставаться верными себе? И более того, верно ли это? Хорошо ли мы поступим, если предоставим нашему народу в общей его массе придерживаться вербальной инспирации Свидетельств? Поступая так, не подготовим ли мы почву для очень серьезного кризиса, который однажды обязательно разразится? Мне кажется, самое лучшее для нас в сложившейся ситуации — со всей осторожностью и с большим тщанием просвещать наш народ с тем, чтобы понять, на каких позициях мы действительно должны стоять, чтобы быть последовательными протестантами, чтобы быть последовательными по отношению к самим Свидетельствам и быть последовательными по отношению к тому, что, как нам известно, мы должны делать как разумные люди, в соответствии с теми решениями, которые были приняты нами на этих встречах.
Конечно, эти вопросы лично для меня стоят не так уж остро, поскольку я преподаю другую дисциплину. И все же они порой поднимаются и у меня на занятиях. Но лично у меня они не вызывают беспокойства. Я переживаю о вере юношей и девушек, поступающих в наши учебные заведения. Им предстоит стать нашими лидерами, и я думаю, мы со своей стороны должны постараться сделать все от нас зависящее, чтобы обеспечить их наилучшим основанием. Мы должны поделиться с ними самыми искренними и честными убеждениями, которыми располагаем сами.
Я говорю немного эмоционально, потому что я глубоко убежден, что нам нужно что-то предпринять в эти дни — именно на этих наших встречах — чтобы оградить наш народ, для их просвещения и для того, чтобы вернуть их на то единственное основание, на которое мы сможем опираться в нашем развитии и продвижении вперед.
К. Л. Тэйлор: Что касается вербальной инспирации Свидетельств, я хотел бы сказать, что здесь за один день я услышал о ней больше, нежели за всю предыдущую жизнь. Я думаю, мы сами воздвигли себе большую гору проблем, чтобы потом бороться с ними. Я отнюдь не считаю, что наш народ в большинстве своем верит в вербальную инспирацию Свидетельств. Я думаю, что в большинстве своем наш народ полагает, что Свидетельства были написаны одной из сестер, которая получала свет от Бога. А что касается вербальной инспирации, я думаю, они весьма смутно представляют себе, что это такое. Я думаю, они считают, что Бог каким-то образом давал ей свет, и она излагала его на бумаге, а что означает эта вербальная инспирация, они знать не знают.
Но зато я вижу смысл в вопросе, поднятом братом Бенсоном, о том, что если мы пренебрежем тем, что говорила сестра Уайт, толкуя те или иные исторические события, или тем, что мы можем назвать философией истории, как ненадежным источником, а также если мы пренебрежем как ненадежными теми объяснениями, которые она давала тем или иным библейским текстам, то единственный логичный вывод для меня и, возможно, для многих других, заключается в том, что этот источник столь же ненадежен и в том, что касается организации, пантеизма и всех прочих тем, которые она когда-либо затрагивала; что она, может быть, и не изрекала истины, но нам лучше заняться сбором всевозможных исторических данных, чтобы проверить, говорила она истину или нет. Вот что мне хотелось бы услышать в ходе обсуждения. Я не думаю, что мы докопаемся до сути вопроса, если не ответим на вопрос, поставленный братом Бенсоном.
А. Г. Даниэльс: Может быть, рассмотрим несколько означенных вопросов и пойдем дальше? Возьмем вербальную инспирацию. Я думаю, дело здесь обстоит, в основном, именно так, как обрисовал нам брат Тэйлор: у большинства нашего народа она не вызывает вопросов. Она их мало волнует. Они не понимают, что это, как не понимают они и особенностей инспирации Библии. И сила Библии и ее власть над родом человеческим не зависят от каких-то особенностей их веры — от того, верят ли они в вербальную инспирацию или понятийную. Люди, придерживающиеся диаметрально противоположных позиций, исповедуют одну и ту же веру в Библию. Я не дам человеку, верящему в вербальную инспирацию Библии, подорвать мою веру в Библию. Пусть я не согласен с ним, но это не значит, что моя вера ущербна. Я знаю, какова моя вера, я знаю, что моя вера в Библию достаточно сильна, чтобы мне получить прощение моих грехов и поддерживать общение с моим Господом и обрести надежду на небеса. Я знаю это, и человек, придерживающийся иных взглядов, сколько бы он ни пытался, не сможет подорвать мою веру тем, что придерживается не тех взглядов, что и я. Да и я тоже не наношу ущерб чьей-то вере или общению с Богом тем, что придерживаюсь иных взглядов. Я думаю, мы можем спорить об инспирации Библии — хотел сказать: до судного дня — до конца, и так и не прийти к единому мнению, но все мы исповедуем одну веру в нее, испытываем одни переживания и все в конце концов окажемся в одном месте.
А теперь давайте вернемся к Свидетельствам: я думаю, провозглашая вербальную инспирацию Свидетельств, мы можем причинить больше вреда, чем учением о вербальной инспирации Библии. Если вы попросите меня вывести какую-то закономерность, на это может уйти некоторое время, и может быть, не все найдут мои доводы удовлетворительными; но если вы спросите меня о практическом опыте, то за этим дело не станет, я могу привести множество примеров.
Ф. М. Уилкокс: Потому что мы знаем, как составлялись Свидетельства, а о Библии мы ничего такого не знаем.
А. Г. Даниэльс: Да, и это один из моментов. Мы действительно знаем, и смысла никакого нет здесь заводить речь о вербальной инспирации Свидетельств, потому что каждый, кому довелось увидеть, как совершается эта работа, все прекрасно понимает, и на это можно не тратить время.
М. Е. Керн: Я не уверен в правоте некоторых братьев, которые говорят, что все мы единодушны в этом вопросе. Я прибыл сюда на днях, и на этой конференции оказался в первый раз, и мне пришлось услышать, как один и тот же человек в одном и том же выступлении сначала говорит, что мы не можем полагаться на эти исторические данные, приведенные в Духе пророчества, а затем заявляет о своей абсолютной уверенности в Духе пророчества и в Свидетельствах. А чуть погодя вдруг заходит речь о чем-то еще, с чем он не согласен. К примеру, упоминалось свидетельство, однозначно направленное против сливочного масла, и он пояснил, что у этого правила бывают исключения. Чуть позже он снова говорит: «Я абсолютно уверен в богодухновенности Духа пророчества». Вопрос в том, какова природа богодухновенности? Разве можно считать и верить и знать, что есть какие-то нестыковки — какие-то ошибки, и при этом верить, что Дух пророчества богодухновен? Вы понимаете, что я хочу сказать?
А. Г. Даниэльс: Да, я прекрасно понял ваш вопрос!
М. Е. Керн: Именно с такого рода затруднением мы сталкиваемся, когда пытаемся объяснить это молодым людям. Сами-то мы можем быть уверены в богодухновенности Свидетельств, но убедить в ней других бывает трудно, если мы выражаем эти более либеральные взгляды.Я был свидетелем, как некоторые пользуются этими либеральными взглядами себе в угоду и едят мясо на завтрак, обед и ужин и говорят, что не всем Свидетельствам можно доверять.
Вопрос: А разве не смогут они поступать так же, если будут верить в вербальную инспирацию?
М. Е. Керн: Не с такой нарочитостью. Если бы они верили в то, что каждое слово богодухновенно, они не чувствовали бы себя так уверенно, налегая на мясо.
А. Г. Даниэльс: А я видел, как они делают то же самое.
М. Е. Керн: Но не так уверенно. А теперь возьмем человека, который знает Священное Писание от и до и читает его на древнееврейском и древнегреческом. И вот он выходит к людям и говорит им: если бы вы знали греческий язык, то вы бы знали, что такой-то и такой-то текст нужно понимать иначе. Или: если бы сестра Уайт понимала греческий, она никогда бы этого не сказала. Такой человек был бы волен делать что угодно, опираясь на этот либеральный взгляд. И вот мне не дает покоя один вопрос, который звучит так: если говорить о сущности этого явления, разве нет в инспирации человеческой составляющей, ведь Бог был вынужден говорить человеческими устами? И можем ли мы, будь то в Библии или в Свидетельствах, отталкиваться от слова и выводить закон и связывать совесть человека каким-то одним словом, а не обобщенным взглядом всего толковательного спектра? Я не верю, что человек может верить в общую инспирацию Духа пророчества и не верить при этом, что человечество должно перейти на вегетарианское питание. Я вполне понимаю, что это свидетельство было написано для каждого человека в отдельности, и что есть исключения, и что сестра Уайт по немощи своей человеческой могла совершить какую-нибудь ошибку, излагая эту истину, но при этом не разрушить богодухновенность Духа пророчества; но вопрос в том, как преподносить эти вопросы людям. Брат Тэйлор может и не видеть в этом никаких затруднений, а я вижу массу затруднений, и не только в общении с учащимися, но и с нашим народом в целом.
А. Г. Даниэльс: По поводу вербальной инспирации?
М. Е. Керн: Вопрос брата Бенсона попал в самую точку. У нас был совет здесь пару недель назад, и мы обговорили и сформулировали несколько принципов образования, а также кое-какие технические детали образовательного процесса, и свои выводы мы основывали на авторитете Духа пророчества, на соответствующих трудах. Теперь мы приступаем к этим историческим вопросам, и мы говорим: «Что ж, сестра Уайт ошибалась насчет этого и этого, и это необходимо пересмотреть и исправить». Какой-нибудь человек, который особо не вдается в суть того, что мы обсуждали на совете по образованию, может сказать: «Что ж, возможно, сестра Уайт ошибается и по поводу влияния университетов», и убедить его в том, что она была права, будет, наверное, нелегко. Я и сам хочу стоять на твердом основании. Много лет назад я присутствовал на собрании, где доктор Келлогг и другие рассматривали один организационный вопрос. Доктор Келлогг занял позицию, диаметрально противоположную тому, что говорила сестра Уайт. Когда его спросили, как он понимает сказанные ею слова, он ответил, что она написала это под сторонним влиянием. На этом собрании он пренебрежительно отзывался о Свидетельствах. Вскоре после этого я прочитал одну из его газетных статей, в которой он выводил закон на основании Свидетельств. После чего я утратил доверие к доктору Келлоггу. Если он был несогласен с ней по какому-то вопросу, то говорил, что она попала под чужое влияние. А если его что-то вполне устраивало, он говорил, что это от Господа. Возможно, он полагал, что одно ее высказывание от Господа, а другое — нет. А вот нам очень трудно объяснить людям, что от человека, а что вдохновлено Богом.
Г. Б. Томпсон: Но ведь то же самое можно сказать и о Библии.
М. Е. Керн: Вот почему я предлагаю обсудить природу инспирации. У меня есть такое ощущение, что сестра Уайт была пророком, подобным Иеремии, и что со временем станет ясно, что она совершала то же служение, что и Иеремия. Наверное, Иеремия в свое время тоже произносил немало речей и даже, может быть, писал письма, как сказал Павел, по собственному усмотрению. Наверное, в те времена люди тоже думали-гадали, что из сказанного и написанного от Господа, а что — нет. Но нашим современникам приходится еще труднее, потому что в нашем распоряжении все статьи и книги сестры Уайт, и письма тоже, и многие думают, что каждое слово, когда-либо ею сказанное или написанное, исходит от Господа. У нас есть санатории, возведенные на основании писем, написанных ею с какого-нибудь полустанка. Мы начинали серьезные предприятия, требовавшие больших финансовых вложений, по одному ее письму. Вопросов нет, но меня по-настоящему тревожит, что многие молодые люди, а также и служители, имеют подобные представления. Мне бы хотелось, чтобы мы докопались до сути. Пока я этого не вижу.
У. У. Прескотт: Мне интересно, как по-вашему, после того как записи Иеремии были обнародованы, стал бы он пытаться внести в них изменения, убедившись, что там есть какие-то исторические неточности?
М. Е. Керн: На этот вопрос у меня ответа нет.
У. Х. Уэйкхэм: Трудность есть, и немалая, и нам еще предстоит с ней столкнуться. Мы можем утверждать, что люди не верят в вербальную инспирацию Свидетельств. Возможно, они и не знают, что это понятие конкретно означает. Но вопрос вовсе не в этом. Они повсеместно принимают Свидетельства и верят, что каждое тождественное слово, написанное сестрой Уайт, надлежит принимать как непогрешимую истину. Нам приходится сталкиваться с этим, когда мы возвращаемся на места, и разговор об этом зайдет еще не раз — это я могу сказать наверняка, поскольку этот вопрос поднимался неоднократно в каждом классе, который я когда-либо вел. И поднимается он не только на занятиях в учебных заведениях, но и в церквях. Я знаю, перед нами стоит крайне деликатная задача, если мы будем разрешать ситуацию так, как того хочет от нас Господь. Я горячо молюсь о помощи в том, с чем, насколько я знаю, мне предстоит столкнуться по возвращении домой.
У. Б. Хауэлл: Сегодня утром у нас с вами идет серьезный и откровенный разговор о наших трудностях, и это очень даже хорошо; но у нас осталось всего лишь десять минут на то, чтобы уделить внимание решению этих трудностей. Мы пригласили сюда людей, обладающих гораздо более богатым опытом, чем мы, чтобы они помогли нам и дали свой совет. Мне кажется, нам следует предоставить им возможность высказаться.
Г. Б. Томпсон: Мне представляется, что если мы собираемся проповедовать Свидетельства и утверждать веру в них, то от того, какова была их инспирация — вербальная или нет, мало что зависит. Я думаю, мы оказались в этом затруднительном положении из-за того, что плохо просвещали наш народ. [Голос: да, это правда.] Если бы мы всегда излагали этот вопрос в истинном свете, у нас не было бы сейчас никаких затруднений или шока в нашей Церкви. Но шок есть, а все потому, что мы не учили истине и установили Свидетельства на пьедестал, на котором, по ее словам, им не место. Мы придаем им большее значение, чем она сама. Я думаю так: богодухновенность Свидетельств заключается не в вербальной инспирации, но в их влиянии и силе в нашей Церкви. Хочу проиллюстрировать эту мысль таким примером: мы с братом Даниэльсом были в Батл-Крике в разгар кризиса, и нам сообщили, что сестра Уайт направила нам какие-то особые свидетельства и что нам нужно их дождаться. Когда эти свидетельства дошли до нас, то выяснилось, что их нужно зачитать людям. Это был документ очень серьезного характера. Данное свидетельство были написано за год до того и хранилось в архиве. Мы с братом Даниэльсом помолились об этом, а затем оповестили людей о том, что в определенное время будет проведено общее собрание. В назначенное время в Скинии собралось около трех тысяч человек, народу было битком, некоторым даже не хватило места. Там были и неверующие, и скептики, и все прочие. Брат Даниэльс встал и зачитал этот документ, и я скажу вам, это чтение сопровождалось силой, которую прочувствовало все сообщество. И когда собрание закончилось, к нам подходили люди и говорили, что в данном Свидетельстве описано собрание, состоявшееся у них предыдущим вечером. Я убежден, что этот документ заключал в себе необычайную силу. И дело было вовсе не в вербальной инспирации или ее отсутствии, но в том, что в нем была сила Духа Божьего.
Я думаю, если бы мы преподносили этот вопрос в таком свете, дела бы у нас шли лучше. Речь о вербальной инспирации Свидетельств не идет, мы это знаем, какой же смысл учить этому наш народ?
М. Е. Керн: Я хотел бы заметить, что данный вопрос вербальной инспирации не решает всей проблемы.
Ч. М. Соренсон: Использует ли сестра Уайт слово «инспирация» по отношению к собственным трудам? Или это просто теория, разработанная нами самими? Может, кто-то владеет такой информацией? Лично я не встречал ничего подобного в ее трудах.
А. Г. Даниэльс: Не знаю даже, с чего начать и что сказать. Думаю, мне нужно повториться, что затруднения наши лежат прежде всего в двух плоскостях. Одна — это непогрешимость, а вторая — вербальная инспирация. Я думаю, брат Джеймс Уайт предвидел трудности подобного рода с самого начала. Он-то знал, что сам брался за Свидетельства сестры Уайт и прикладывал к ним руку, делая их более ясными, грамматически верными и доступными для понимания. Он знал, что он делал это постоянно. И он знал, что нанятые ими секретари брали эти Свидетельства и придавали им правильную грамматическую форму, переносили предложения, завершали предложения и добавляли слова, которых не было в оригинальной рукописи, написанной сестрой Уайт. Он видел это, а еще он видел некоторых братьев, которые этого не знали и которые принимали Свидетельства с великой верой и считали и учили других, что эти слова были даны сестре Уайт так же, как и мысли. И он пытался исправить это заблуждение. Вы обнаружите эти высказывания в «Ревью энд Геральд», вроде того, что было зачитано на днях братом Уилкоксом. Если бы это объяснение получило признание и достаточное распространение, мы были бы избавлены от многих неурядиц, с которыми ныне сталкиваемся.
Ф. М. Уилкокс: В этих ранних номерах «Ревью» были опубликованы статьи, опровергающие вербальную инспирацию.
А. Г. Даниэльс: Да, но вы знаете, что есть братья, которые впадают в крайности. Мы могли бы упомянуть здесь некоторых из числа пожилых и молодых, кто не видят для себя возможности верить в Свидетельства, если им нельзя приписать абсолютную непогрешимость и вербальную инспирацию и воспринимать их как целиком и полностью переданные Господом слово в слово. Они не понимают, как иначе можно верить в Свидетельства и как на них опираться; и я полагаю, есть люди, которые считают, что если они не будут верить в вербальную инспирацию Библии, то не смогут ей доверять и воспринимать ее как великую Книгу, каковой они считают ее ныне. У некоторых людей такой склад ума, что они вряд ли поймут, как может быть иначе. Некоторые другие умеют мыслить несколько шире, при этом они обладают большой верой, которая позволяет им придерживаться иного направления мысли. Я уверен, отстаиваемые многими непогрешимость сестры Уайт и вербальная инспирация Свидетельств побуждают многих к завышенным ожиданиям, многие придают им неоправданно высокий статус, отсюда и наши трудности.
Вот уже много лет я внимательно изучаю этот вопрос, с тех пор, как я оказался вовлечен в противостояние в Батл-Крике, и стараюсь удостовериться в истине, чтобы потом твердо ее придерживаться. Иного пути я не знаю. Ни для меня, ни для кого бы то ни было еще не будет пользы, если мы станем утверждать ложь, чтобы избежать неприятностей. Я знаю, у нас есть определенные трудности, но давайте прежде избавимся от некоторых серьезных отклонений. Собратья, неужели мы станем решать свои проблемы или способствовать их решению, занимая ложную позицию? [Голоса: нет!] Что ж, тогда давайте займем честную, верную позицию и так будем добиваться своих целей, потому что я ни в коем случае не стану воздвигать ложь, лишь бы избежать каких-то трудностей, которые могут нас вскоре постичь. Это не честно и не по-христиански, и компромиссы здесь недопустимы.
Когда я был в Австралии, я видел, как создавалась книга «Желание веков», я видел, как переписывались главы, некоторые по многу раз. Я видел это, и, когда я поговорил об этом с сестрой Дэвис, скажу вам честно, мне пришлось задуматься и начать искать для себя какое-то решение относительно Духа пророчества. Если бы этих ошибочных взглядов не возникло вовсе, сегодня все обстояло бы гораздо проще. Все проблемы, связанные с так называемым плагиатом, упростились бы, и, думается мне, для дела было бы спасено немало людей, если бы с самого начала мы понимали этот вопрос как должно. Придерживаясь этих ошибочных взглядов, мы едва ли выправим положение. Нам не справиться с этими трудностями, если мы будем прибегать к ложным утверждениям. Мы могли бы решить их на сегодняшний день, сказав: «Собратья, я верю в вербальную инспирацию Свидетельств; я верю в непогрешимость того, чьей рукой они были написаны, и все, что в них написано, я приму и буду стоять на этом, что бы ни говорили противники».
Поступив таким образом, мы просто будем принимать все до последней буквы в том виде, в каком они до нас дошли, не давая никому никаких объяснений; и я не ел бы ни масла, ни соли, ни яиц, если бы верил в то, что Господь дал сестре Уайт эти слова в этих Свидетельствах для всех людей в мире без исключения. Но я в это не верю.
М. Е. Керн: Вы не смогли бы сохранить свою совесть в чистоте.
А. Г. Даниэльс: Да, не смог бы; но я в это не верю; и я могу последовательно и логично разъяснить сущность санитарной реформы, которую она пыталась донести до нас в последние годы, когда увидела, что люди ею злоупотребляют. Я лично съел не один фунт масла за ее столом и не один десяток яиц. Я не смог бы объяснить это ее собственной родне, если бы считал, что сама она верила в то, что это были слова Самого Господа к миру. Но есть люди, которые верят в это и не едят ни яиц, ни масла. Не знаю, пользуются ли они солью. Я знаю, что множество людей в ранние годы совершенно воздерживались от соли, и это было в нашей Церкви. Я уверен, от этого пострадало множество детей.
Нам нет никакого смысла убеждать кого-то в вербальной инспирации Свидетельств, поскольку вербальную инспирацию не приписывала им ни она сама, ни Джеймс Уайт, ни У. К. Уайт; да и все, кто помогал ей в подготовке этих Свидетельств, знали, что вербальной инспирации не было. Мне больше нечего сказать по этому поводу.
Д. А. Парсонс: Она не только не приписывала, она ее отрицала.
А. Г. Даниэльс: Да, она пыталась исправить эти неверные представления.
Теперь несколько слов по поводу непогрешимости. Насколько я помню, сестра Уайт не раз цитировала высказывание Павла: «Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах». Она часто повторяла: «Сокровище сие мы носим в глиняных сосудах» в том смысле, что она слабая, немощная женщина, вестница Господня, пытающаяся выполнить свой долг и исполнить волю Божью в своем служении. Если мы стоим на той позиции, что она не была непогрешимой и что ее труды не были вдохновлены дословно, то можем ли мы исключить проявление в них человеческого аспекта? Если мы исключим подобную возможность, то что есть непогрешимость? И стоит ли нам удивляться, если мы знаем, что инструмент был погрешим, и если были открыты истины общего характера, то не означает ли это, что мы можем увидеть там ошибки?
М. Е. Керн: Она была автором, а не просто пером.
А. Г. Даниэльс: Да; а теперь обратимся к «Жизни апостола Павла». Я полагаю, вы все знаете о ней и знаете, какие претензии сестре Уайт предъявлялись, обвинения в плагиате, в том числе со стороны авторов той книги, Конибэра и Хаусона, которые могли причинить нашей Церкви немало неприятностей, потому что в «Жизни апостола Павла» было слишком много заимствований из их книги, сделанных без всякой ссылки или кавычек. Некоторые приверженцы строгой логики могли бы сойти с пути истинного, столкнувшись с подобным, но я устроен иначе. Я провел изыскания и прочел эту книгу вместе с братом Палмером, и мы взяли Конибэра и Хаусона, и мы взяли «Историю Реформации» Уайли, и мы читали страницу за страницей, и не было ни одной цитаты, ни одной ссылки, и я на самом деле не увидел разницы, пока не стал их сравнивать. Я полагал, что сестра Уайт написала это сама. Бедная сестра сказала: «Но ведь я не знала ни о цитатах, ни о ссылках. Об этом должен был позаботиться мой секретарь, об этом должно было позаботиться издательство».
Она вовсе не утверждала, что все это было ей открыто и записано ею слово в слово по вдохновению Господа. Тогда я стал свидетелем проявления человеческого элемента в этих трудах. Конечно, я мог бы сказать, и я говорил, что, на мой взгляд, при составлении ее книг следовало бы действовать как-то иначе. Если бы была проявлена должная тщательность при подготовке ее трудов, мы не потеряли бы столько людей, отвратившихся от истины.
Миссис Уильямс: Секретарь должен был знать, что если заимствуешь чьи-то слова, нужно заключать их в кавычки.
А. Г. Даниэльс: Надо думать. Я не знаю, кто был тогда ее секретарем. Книгу отложили, и я так и не узнал, кто приложил руку к ее подготовке. Может быть, кто-нибудь знает, но не я.
Б. Л. Хаус: Могу я задать один вопрос по этой книге? Принадлежит ли в ней хоть строчка самой сестре Уайт?
А. Г. Даниэльс: Да, конечно!
Б. Л. Хаус: Однако в новом издании не оказалось и кое-чего из того, чего не было у Конибэра и Хаусона. Почему этим замечательным высказываниям не нашлось места в новой книге?
А. Г. Даниэльс: Этого я вам сказать не могу. Но если ее труды не были вдохновлены дословно, то зачем ей было их исправлять?
Б. Л. Хаус: Меня смущает не вербальная инспирация. Меня смущает вот что: возьмите девять томов Свидетельств; насколько я понимаю, сестра Уайт написала изначальный материал, из которого они были составлены, единственное — там были внесены исправления, связанные с грамматикой, прописными буквами и пунктуацией. Но такие книги, как «Очерки жизни апостола Павла», «Желание веков» и «Великая борьба», были скомпонованы ее секретарями иначе, как мне представляется, — не так, как девять томов Свидетельств. Разница есть. Я так понял, что Свидетельства создавались не так, как эти другие книги.
А. Г. Даниэльс: Я не знаю, насколько значительна была правка, которую она могла внести в эти личные Свидетельства прежде, чем выпустить их в свет.
Б. Л. Хаус: В девяти томах Свидетельств есть хоть строчка, принадлежащая перу другого человека, а не сестры Уайт?
А. Г. Даниэльс: Я о каких-либо цитатах в Свидетельствах ничего не знаю.
Б. Л. Хаус: Значит, девять томов Свидетельств все-таки отличаются от других книг, для которых ее секретари по ее поручению подбирали ценные цитаты из посторонних источников?
А. Г. Даниэльс: Вы признаете, что она имела право вносить поправки в свои работы?
Б. Л. Хаус: О да.
А. Г. Даниэльс: В таком случае ваш вопрос звучит так: почему она вычеркнула в ходе исправления кое-какие яркие высказывания, которые были написаны ею и которые, по всей видимости, лучше было бы оставить?
Б. Л. Хаус: Да.
М. Е. Керн: В первом томе Духа пророчества приведены некоторые подробности, если я не ошибаюсь, касательно роста Адама. Мне представляется, что когда она стала готовить «Патриархов и пророков» для широкой печати, она, по всей видимости, сочла за лучшее опустить эту деталь, хоть это и было показано ей в видении.
А. Г. Даниэльс: Кроме того, она вычеркнула из своих книг для широкой публики ту сцену, где сатана играет жизнями.
Б. Л. Хаус: В том старом издании «Очерков жизни апостола Павла» она очень четко высказывается по поводу церемониального закона. Этого нет в новой книге, и мне интересно, почему был вычеркнут этот момент.