Послания Павла и корреспонденция в греко-римском мире

В греко-римском мире частное письмо в среднем имело дли­ну около 90 слов. Литературные письма, такие как письма римского оратора и государственного деятеля Цицерона или философа Сенеки, насчитывали до 200 слов. Поскольку обычный лист папируса, с размерами примерно 24 на 29 см (близкими к современному формату писчей бумаги), мог, в зависимости от почерка, вместить 150 — 250 слов, большин­ство древних писем не требовали больше одного листа папи­руса. Однако средняя длина посланий Павла составляет око­ло 1300 слов, меняясь от 335 слов в Послании к Филимону до 7114 слов в Послании к римлянам. Как видим, послания Павла в несколько раз длиннее обычного древнего письма, поэтому можно считать, что Павел в какой-то степени осно­вал новый литературный жанр, жанр послания — новый в части длины такого письма, богословского характера его со­держания, а также его адресации, как правило, некоему со­обществу. Впрочем, с другой точки зрения послания Павла представляют собой настоящие письма, так как они имеют реального и конкретно указанного адресата, в отличие от ан­тичных литературных писем, написанных специально для опубликования, хотя и обращенных к условному адресату (ср. современные «Письма к редактору», предназначенные для широкого читателя, а не для редактора).

Для длинных документов, таких как послания Павла, от­дельные листы папируса соединялись своими краями и скручивались в свиток. Поскольку писать на папирусе было уто­мительно из-за его шероховатой поверхности, авторы обыч­но диктовали свои письма профессиональным писцам, назы­вавшимся amanuensis, которые при быстрой диктовке использовали стенографические обозначения. Неотшлифован-ность литературного стиля Павла — проявляющаяся, на­пример, в многочисленных неоконченных предложениях — наводит на мысль, что иногда он диктовал слишком быстро, чтобы уделять достаточно внимания выверенному построе­нию предложений, и его секретарям трудно было успевать за ним. Неожиданные скачки в изложении сходным образом наводят на мысль о временных прекращениях диктовки, на­пример на ночь или на более короткий или длинный срок. Иногда автор просто оставлял устные инструкции, наброски или заметки, которым должен был следовать секретарь. В таких случаях конкретные фразы формулировал сам сек­ретарь, и этим могут объясняться некоторые стилистичес­кие различия между посланиями одного и того же автора. В конце автор редактировал письмо. Мы достоверно знаем, что Павел прибегал к услугам секретарей, благодаря тому, что один из них указал свое имя (Тертий, Рим. 16:22). Кроме того, частые примечания Павла о том, что заключительные приветствия он написал собственной рукой, предполагают, что остальная часть послания была написана секретарем (1 Кор. 16:21; Гал. 6:11; Кол. 4:18; 2 Фес. 3:17; ср. Флм. 1:19).

В древности письмо начиналось с приветственной части, в которой указывали имена отправителя и получателя и обы­чно помещали пожелания доброго здравия и благополучия, а также заверения в молитвах отправителя. Далее шел ос­новной текст письма, а в конце — заключительное приветст­вие и иногда подпись. Во многих случаях в заключении письма передавались приветы от других людей и высказыва­лись новые добрые пожелания. Из-за опасений, связанных с тем, что документы от имени Павла подделываются или мо­гут быть подделаны, Павел усвоил обычай не только ставить свою подпись, но и собственноручно писать заключительное приветствие, чтобы гарантировать подлинность послания. Обычно дата в письмах не указывалась. Отсутствие общедо­ступной почтовой службы вынуждало пересылать письма с оказией.

Несколько своих посланий Павел заканчивает раздела­ми, содержащими наставления этического характера. По­добные наставления рассредоточены и в тексте других его посланий и посланий других новозаветных священнописателей. Исследователи отмечают их удивительное сходство с этическими кодексами иудеев и стоиков, относящимися к тому же самому историческому периоду. Однако новозавет­ные священнописатели основывают христианское поведе­ние на вере в Иисуса, дающей могущественное побуждение к нему, а не приводят набор возвышенных, но безжизненных предписаний, лишенных движущих сил для своего осущест­вления. Сходство увещеваний в посланиях предполагает, что священнописатели черпают из общего источника нази­дательной (поучительной, увещевательной) традиции Церкви, первоначально предназначавшейся для катехизического наставления тех, кто готовится принять крещение. С другой стороны, Павел мог просто выработать свой собственный на­бор этических наставлений для новообращенных, повлияв­ший на позднейших священнописателей, таких как Петр, который читал по крайней мере несколько из посланий Пав­ла (2 Пет. 3:16). Следует упомянуть еще один фактор — воз­действие этического учения Иисуса, сохранившегося в уст­ной и письменной традиции и зачастую сказывающегося да терминологии и концепциях посланий.

В имеющемся у нас Новом Завете послания Павла к церк­вям размещены в порядке, обусловленном их длиной, начи­ная с самого длинного (к Римлянам) и кончая самым корот­ким (2 Фессалоникийцам). Тот же принцип размещения вы­держан для посланий, обращенных к отдельным людям (1 и 2 Тимофею, к Титу и к Филимону). Мы же будем рассматри­вать эти послания в хронологическом порядке их создания, насколько такой порядок можно выявить с разумной долей уверенности.