Вильгельм фон Гумбольдт

Немецкий ученый 18-19вв. Родился в старинной дворянской семье. В 80-х гг. 18 в поступил в университет на юридическое отделение, потом перешел. В другой университет, где читали лекции Гейне, Шиллер. Заинтересовался языкознанием. Пишет, что задача его исследований – языковедение. Но стал чиновником. Принимал участие в европейских конгрессах, деливших Европу после разгрома Наполеона. Разочаровался, ушел в отставку, стал заниматься исключительно наукой.

В 1820 гг. прочитал свой первый доклад «Сравнительное изучение языков». Потом, в 1822 году, работа «О происхождении грамматических форм и их влиянии на развитие идей» – связана с наблюдением Гумбольдта над санскритом. Впервые высказал взгляды на происхождение и сущность языка «О буквенном письме и его связях со строением языка»

В 20-30-е гг. 19в – составил и представил на суд научной общественности план исследования большого числа языков от о-ва Пасхи и Новой Зеландии до о-вов Атлантики. Считал, что 1 из главных задач – исследование малайско-полинезийских языков, т.к. они промежуточные между яз. Индии и американскими языками. Стал изучать др. мертвый поэт. язык Индонезии – кави (гибрид санскрита и местного яз.). До этого составил «Грамматику баскского».

Ещё в ранних работах пытался определить общие задачи лингвистики в связи с философией. Наиболее четко сформулировал это в предисловии к работе «О языке кави на о-ве Ява».Во введении говорит, что при всем разнообразии устройства, необходимым основанием развития человеческого духа является влияние языков на него и обратное влияние, и этим должна зан. лингвистика.

Повлияли на Гумбольдта:

- Кант «Критика чистого разума»: мир материален, существует независимо от нашего сознания, но есть «вещь в себе»,кот. не могут быть познаны чел. чувствами и разумом; язык – не вполне познаваемая трансцендентная сущность, которая дана нам только в своем внешнем проявлении. Гумб.: нам не дано понять форму языка во всей ее совокупности и цельности.

- Шеллинг, философия природы – трансцендентное тождество духа и природы. Идея тождества – гл. проблема всей философии. Кроме понятия абсолютного разума ничего другого нет, в абс. разуме субъект и объект неразрывно связаны, только позже они разделяются, условное разделение познающего субъекта и познаваемого объекта ведет к противоречиям при изучении, в частности, языка.

- Гегель: мышление – не только субъективная чел деятельность, это и объективная сущность, первоисточник всего мироздания, оно отчуждает бытие от материи. Инобытие объективно существующего мышления - абсолютная идея. Высшая ступень абс. идеи – абс. дух.

=> Гумбольдт писал, что язык связан с народным духом. Язык и духовная сила функционируют не раздельно друг от друга и не последовательно, а составляют нераздельную деятельность разума.

Г. давал несколько определений языка, но подчеркивал, что ни одного вопроса языкознания не решит, если не поднимется до понимания яз. как деятельности духа. Язык - беспрерывная деятельность духа, стремящаяся превратить звук, выражения в мысли. Дух народа и язык народа теснейшим образом связаны: одно не существует без другого и наоборот. Язык –

проявление внешнего духа народа, а дух народа – это язык народа. Дух народа - психический склад народа, философия, науки, искусство, лит-ра, фольклор, все что явл. мировоззрением народа нах отр. в языке.

Язык – промежуточная прослойка, промежуточный мир. Он нах. между народом и окружающим его объективным миром. Происходит соединение, которое помогает людям общаться между собой и описывать окружающий мир.

«Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти, только в том случае, если вступишь в другой круг». Т.о. язык – это деятельность, преобразующая внешний мир в собственность духа. Эти идеи близки послед. представителям американской лингвистики – школе Сепира-Уорфа, согл. которой язык упорядочивает поток впечатлений и вербализует мир.

С одной ст., Г. рассм. язык как идеальную вещь, которая существует в умах и душах людей. Но с другой подч., что язык – социальное явление, кот возникает и развивается только в об-ве. Человек понимает себя постольку, поскольку опытом установил, что его слова понятны и другим.

Язык – непрерывная деятельность, непрерывное развитие, энергейя, но не продукт деятельности – эргон. Следовательно, настоящий подход к изучению языка м.б. только генетический. Язык – непрерывная деят. духа, стремящаяся превратить звук в выражение мысли, значит надо искать истоки языков и рассматривать яз. деятельность во временном плане. Язык не только динамичен сам по себе, но еще и активен. Это активное соц. явление, оказывающее сильное воздействие на любого индивида, и чем сознательнее человек пользуется языком в соотв. со своими потребностями, тем сильнее воздействует язык на его мышление.

Одним из первых в мировой науке Гумбольдт также осознал и подчеркивал в своих работах то, что язык системен. Основная задача языкознания – это изучать каждый известный язык в его внутренних связях, в его отношениях, т.к. целое всегда выявляется через отношения составляющих. Он писал, что в языке нет ничего единичного, каждый отдельный элемент языка проявляет себя лишь как часть целого. Лишь когда мы сможем изучить все многообразные проявления языка, тогда полностью поймем функционирование его отдельных частей. Язык, по Г, организм, целостная система. Язык, писал он, можно сравнить с широкой тканью, в которой каждая нить более-менее заметно переплетена с другими. Человек, пользуясь языком, всегда касается только одной части этой большой ткани, но всегда поступает так, как будто бы в эту же минуту он имел перед глазами всё, с чем это часть состоит в связи и во внутренней гармонии.

Ещё одна заслуга Гумбольдта – опираясь на труды средневековых схоластов, создал знаковую теорию языка, пока ещё не совсем законченную, не очень развитую (позднее у де Соссюра). В своем первом же труде «Сравнительное изучение языков» Г. писал, что язык есть одновременно и отражение, и знак. Слово – знак отдельного понятия, но нельзя себе представить того, чтобы создание языка начиналось с обозначения словами предметов внешнего мира. Для того, чтобы слово стало словом, оно не просто должно быть облечено в звуковую оболочку, должна представлять собой двоякое единство – звука и понятия. Слово не определяет соей звуковой формой свойства предмета. Не эквивалентно предмету, а экв. его пониманию. Слово мотивировано характерным признаком предмета, который ложится в основу наименования. При этом характерных признаков предмета может быть много, и Г. приводит примеры, иллюстрирующие эту мысль, из санскрита.

*Слон: dvipa («дважды пьющий» – хобот), gvidanta («двоякозубый»), hastini («рукастый» - хобот как рука).

Эти разные слова обозначают разные понятия, хотя подразумевают отношение к одному и тому же предмету. Если значение слова как знака мотивировано пониманием предмета, то есть понятием, то звуковая форма произвольна, лишь практикой закрепляется в языке.

Ещё одного достижение - ввел противопоставление языка и речи. Язык как совокупность его продуктов отличен от конкретных актов речевой деятельности. До него подобную мысль уже высказывали, но никто не делал этого столь явно и не давал соответствующее теоретическое обоснование. Все люди говорят как бы на одном языке, пишет Г., но вместе с тем у каждого человека свой язык, своя речь. Эту живую разговорную речь отдельного индивида нужно изучать так же, как изучается общелитературный язык. В дальнейшем, отталкиваясь от этого положения Г., в 80-90гг. младограмматики переиначили его и заявляли, что заниматься лит. языками вообще не нужно, нужно изучать индивидуальную речь, которая, по их мнению, является единственным реальным проявлением языка.

Одна из самых больших проблем и одновременно одно из самых больших достижений Г. – изучение внутренней формы языка. Существует много работ, посвященных трактовке этого понятия, даже сами его сочинения дают понять, что это понятие у него не совсем однозначно. Но основных пониманий несколько. Прежде всего, Г. утверждал, что язык состоит из множества разнородных элементов – слова, правила, аналогии, исключения и т.д. Должна быть какая-то основа, которая позволяла бы соединять эти разрозненные части. Эта основа, по Г., и есть форма языка. Внутренняя форма – специфический способ объединения звукового материала и психического содержания, т.е. народного духа, который характерен для носителей данного языка. Было бы неправильно, подчеркивает Г., рассматривать форму языка как нечто статичное и единообразное. На самом деле, форма – сугубо индивидуальный способ, посредством которого народ выражает в языке мысли и чувства. Дух народа, пишет он, сначала объективируется во внутренней форме, а потом уже выражается с помощью языка. Язык, в свою очередь, является духовным воплощением индивидуальной народной жизни.

Под формой языка Г. понимает также всю совокупность языковых элементов как в инд. употреблении, так и в общественном использовании. При этом он замечает, что понятие формы языка вовсе не обусловлено целиком исторически, всё индивидуально. Все языковые элементы входят во внутреннюю форму, не как изолированные факты, а как элементы системы. Форма языка, в отличие от материи, - это восприятие отдельных элементов языка в их духовном единстве.

Обращаясь к тезисам философов о путях познания внутреннего мира вещей, по концепции Канта, Гумбольдт подчеркивает, что нам не дано понять формы языка во всей её полноте и совокупности, поэтому никакое описание языка не может быть абсолютно полным.

Далее он утверждает, что язык является формой и ничем, кроме формы. Под формой языка понимает не только грамматические формы, но и лексику. Различие между грамматикой и лексикой, пишет Гумбольдт, имеет лишь практическое значение, оно необходимо для изучения языков. Но для познания законов конкретного языка нет ни границ, ни правил, устанавливающихся между лексикой и грамматикой. Понятие формы, по Г., выходит далеко за пределы собственно морфологии, правил словосочетания и словообразования, составления предложения. Под формой языка понимается весь язык в целом, включая грамматические способы выражения, лексику и фонетику.

Для определения языка как формы Г. вводит понятие материи, или субстанции. Материя имеет к языку относительное отношение. В основе языка лежат субстанции, которые Г. называет «действительная материя» - звуки вообще, а с другой стороны – вся совокупность чувственных впечатлений и мыслей, которые рассматриваются как непроизвольные движения духа. Материя противостоит форме. Внутренняя форма служит выражению народного духа, т.е. является социальным явлением, а материя является не социальным явлением. Она, конечно, связана с формой языка в том, что в языке не может быть материи без формы или формы, не опирающейся на материю. То, что в одном случае считается материей, в другом может быть формой. Язык заимствует чужие слова. Делая это, язык может их рассматривать их как материю, но только по отношению к данному языку, но с общеязыковой точки зрения это скорее форма.

Рассматривая понятие формы языка, Г. разграничивал внутреннюю и внешнюю форму. Внешняя форма – звуковая форма, представляющая внешний, материальный аспект. Внутренняя форма – формальная организация психической ментальной субстанции, представляющей нематериальный аспект. Таким образом, язык – единство материального и нематериального.

Звуковая форма благодаря общности звука и мысли теснейшим образом связана с обозначением предметов. Тут, писал Г., весьма важно наличие артикуляции при производстве звука. деятельность язык начинается уже с артикуляции звуков. Звуками пользуются люди и животные. Но у животных они не членораздельны. Только у людей проявляется чувствующая сущность. Мыслящая субстанция позволяет организовать звуки и позволить им устанавливать в смыслоразличительном противопоставлениях. Такая определенность речевого звука, который необходим разуму для восприятия предметов, наблюдается только у человека. Не все звуковые характеристики и не все видоизменения звуков не одинаково значат во внешнем мире и не играют одинаковые роли внутри языка. Если звук порождается намерением и способностью значить, если он оформляется, то есть подвергается действию мысли, то язык становится артикулируемым, т.е. начинает что-то значить, обладает значимой функцией. Рассматривая артикулируемый звук, Г. очень близко подходит к понятию фонемы, которая была потом разработана фонологами, в частности – Бодуэном де Куртэнэ. Способность артикулировать значимые звуки, пишет Г., сугубо человеческая способность. Она теснейшим образом связана с мышлением. Форма языка, т.о., ведущий принцип различения языков. Звуковая форма, тесно соотнесенная с понятием, т.е. внутренними духовными силами, определяет визуальную физиономию каждого языка. Изучение и описание связей звуковой формы с понятиями - главная задача языкового анализа.

Таким образом, можно подытожить: Г. обрисовал место внутренней формы языка и в какой-то степени охарактеризовал ее природу. Внутренняя форма не только организует материю, но от нее зависит и по существу организация внешней структуры. Наличие в языке внутренней формы позволяет различать и сравнивать языки. Т.е. внутренняя форма языка Г. понимается как такая структура, где каждый отдельный элемент существует благодаря другим. По существу, в этом определении Г. подходит к пониманию языка как системы, которое станет потом общим.

Деятельность языка и мышления, по Г., представляет собой неразрывное единство. Мышление неизбежно связано со звуками языка, а иначе оно не может достичь ясности, и представление не может превратиться в понятие. Эта неразрывная связь языка и мышления, как считал Г., великая тайна, необъяснима, особенность человеческой природы, которую в полной мере постичь невозможность. Обозначать понятие звуком – соединять две вещи, которые не могут никогда перейти одна в другую. Тем не менее, понятие не может отрешиться от слова. Слово – индивидуальная физиономия понятия. Если кто-то бы захотел сбросить его, то понятие сменило бы одно слово на другое.

Звук и понятие, по Г., различаются весьма значительно по своей природе. Поэтому, чтобы соединить их в слове, нужна третья сила, посредник. Посредник берется из внешнего или внутреннего чувства, внешней или внутренней деятельности. Деятельность чувства заключается в том, что познающий человек сталкивается с какой-либо вещью, посредством мышления образует какое-то представление о ней. И это представление, противопоставленное субъективному акту восприятия вещи человека, превращается в объект. Таким образом, представление объективируется, одновременно не отрываясь от субъекта. И возможно это только посредством языка. Без процесса объективизации и возвращения к объекту невозможно образование понятия, а значит и само мышление. Так как восприятие и деятельность человека зависят от его представления, отношение к предметам целиком обусловливается языком. Таким образом, язык занимает промежуточное положение между человеком и воздействующей на него природой. Национальный характер языков – особый способ соединения мысли со звуком.

Сама постановка вопроса о связи между словом и понятием – одна из главных заслуг Г. перед мировым языкознанием.

С одной стороны, язык и мышление человека едины. Но, с другой стороны, пишет Г., дух человека все время стремится освободиться от уз языка. Слова стесняют внутреннее чувство. Это стеснение приводят к тому, что пытаясь разорвать эту связь, человек употребляет всё новые слова и выражения. С другой стороны, потребность понятия все время должна предшествовать потребности слова, которое должно это понятие выражать. Таким образом, язык тесно связан с мышлением, но не одно и то же. Можно лишь говорить о связи звука и мысли.

Слово побуждает человека определенным образом создавать понятие, и каждый образует понятие об одной и той же вещи по-своему. Как же тогда достигается понимание? Г. поясняет, что люди понимают друг друга, не потому что заставляют друг друга воспроизводить одно и то же понятие, а потому что трогают одни и те же кольца умственных представлений в цепи произведений мысли, попадают в лад умственного инструмента. Вследствие этого в каждом человеке происходит понимание того, что говорит собеседник. Но оно не предполагает полной одинаковости понятий. Скажем, слово «лошадь» - у каждого человека свое представление о предмете. Но понимание возможно, потому что способ объединения понимания со звуком общий для определенного народа. Существует единая национальная языковая форма, которая позволяет умственную особенность одного народа от другого. Но каждый акт понимания – это акт непонимания. Понятие отражает общее, но существуют индивидуальные оттенки понимания.

Интерес к следующей проблеме, которая интересовала Г., возник потому что брат Александр, путешественник, предоставил ему ряд языковых материалов, связанных с языками североамериканских индейцев. Занимаясь ими, Г. стал размышлять над морфологической классификацией языков. Попытки классифицировать языки и до этого, но Г. подошел к этому с одной стороны вполне научно, но подчеркивал, что первоначальные истоки языка останутся навсегда для нас непостижимой тайной. Человек явл. чел. только благодаря языку. Язык нельзя представить как нечто данное заранее, возникает заранее из человека, нельзя придумать, нельзя признать творением индивидуального разума. Происхождение языка диктуется практическими потребностями человека, а с другой стороны – божественным провидением. Жизнь индивида связана с обществом, поэтому язык неизбежно социален, развивается в обществе. Человек понимает себя постольку, поскольку опытом установил, что его слова понятны и другим.

Социальный характер языка обуславливает две важнейшие функции языка – назывную и коммуникативную. Язык функционирует как средство обозначения предмета и как средство общения.

Язык не произведение деятельности, не дело народа, а дар, данный народу судьбой, пишет он. Язык происходит в человеке из глубины его индивидуальности, для него самого непостижимой, и из деятельности дарованных ему сил.

В языке два противоположных качества – способен делиться на множество индивидуальных языков отдельных языков, но все они едины. Язык имеет самостоятельное бытие, но в то же время от существования или не существования индивидуальных лиц не зависит. А значит, язык не возникает одновременно и у отдельного человека, и у общества. Раз возникнув, непрерывно развивается. Как? Следует Шеллингу и его философии природы, отчасти Якобу Гримму. Г. выделяет два периода в развитии языка:

1. деятельное звукотворчество, народный дух занят способами выражения, а не тем, что именно выражается. Сравнивает с образованием кристаллов. Богатство и полнота формы языка компенсирует примитивность мышления.

2. В развитии формы языка наступает застой. В этот период бурно развивается мышление. Каждый язык приобретает свой колорит и характер.

Все известные языки допускают существование обеих стадий.

Возникновение языка допускает такое разнообразие структур, что полную классификацию языков дать нельзя. Кроме того, не все языки изучены. Но есть нечто, что позволяет объединять языки – форма языков. Каждый народ отражает объективную реальность в языке по-разному. Вещественная реальность и дух народа оказывают разное влияние на языки, поэтому языки не могут иметь полностью одинакового строения. Разная степень синтеза между внутренней формой языка и звуками.

Языки мира, в зависимости от особенностей строения слова, делятся на 4 типа:

· флективные

· агглютинирующие

· аморфных, или изолирующие

· инкорпорирующие языки – новшество.

Флективные языки считаются наиболее совершенными, так как в них в совершенной форме проявляется синтез внегшней и внутренней формы. Ближе всего индоевропейские языки, санскрит – идеальный. В какой-то степени к ним относятся семитские языки. Остальные – несовершенные. Китайский – самый несовершенный, так как в нем не выражены формальные отношения.

Одновременно разработано им деление на совершенные (или правильные формально) и несовершенные (или формально неправильные) языки. В правильных языках легко выделяются слова и предложения. В неправильных языках соответствующие препоны наблюдаются в области как устройства слов, так и устройства предложений. К неправильным он относил 3 группы языков кроме флективных: агглютинирующие (тюркские и финские), инкорпорирующие (языки американских индейцев) и изолирующие (китайский-самый несовершенный, так как в нем не выражаются формальные отношения).

Однако несовершенство языка не решает вопрос об умственной силе соответствующего народа, направленной на язык. Нельзя ставить вопрос о преимуществе конкретного народа, говорящего на конкретном языке, или на отсутствие ума.

Язык обладает гибкостью, которая позволяет ему все воспринимать в себе и всему давать из себя выражение. Поэтому какое-либо осуждение языков он считал «унизительным для человечества в целом и для его человечественных способностей».

После появления нового к Гумбольдту появляются претензии. Некоторые лингвисты говорят, что те языки, которые он называл инкорпорирующими, характеризуются агглютинацией, и нет нужды вводить соответствующую единицу. Кроме того, в значительном отношении инкорпорирующие языки характеризуются Гумбольдтом с точки зрения синтаксиса, но не морфологии, тогда как 3 другие группы морфологичны. Либо это языки, в которых не предполагается внутреннее деление слов (аморфные), либо слова членятся на части достаточно прозрачные, связанные такими отношениями, что эти части хорошо видны, либо эти части сливаются с друг с другом (флективные языки).

На это Гумбольт не очень внятно отвечал. Он согласился с тем, что инкорпорирующие языки агглютинативны, но отметил при этом, что самой характерной чертой является так называемое «слово-предложение», когда практически все единицы структуры предложения кроме подлежащего могут инкорпорироваться в расширенную глагольную форму. Он соглашался с тем, что это синтаксический критерий, но говорил, что он тоже должен быть учтен при классификации языков. Вопрос оставался открытым, потом рассматривался последователями.

Сформировал противоречивые свойства языка в виде антиномий. Уже в простом предложении, основанном на грамматической форме, видно ее завершенное единство, и так как соединение простых понятий побуждают к действию всю совокупность категорий мышления, где положительное есть отрицательное, часть-целое, единичное-множественность и тд, то язык должен быть представлен в виде системы диалектических противоречий - антиномий.

1) Антиномия языка и мышления

С одной стороны, язык-орган, образующий мысль. Без языка невозможно образования понятий. А понятие не может отделиться от слова, слово и есть индивидуальная физиономия понятия. Слово-единство звука и понятий, и между словами и понятиями должно иметься соответствие. Язык и мышление находятся в неразрывном единстве. С другой стороны, дух человека все время стремится освободиться от уз языка. Слова стесняют внутренние чувства. Таким образом, реализуется антиномия языка и мышления.

2) Антиномия произвольности знака и мотивированности элементов языка.

Слова-знаки отдельных понятий и слово обликается в звуковую форму. Таким образом, звуки и понятия по природе совершенно разные вещи. Звук служит представителем предмета, а понятие - выражение нашего взгляда на предмет. Близких отношений, связей между звуковым выражением и понятием нет и быть не может. Слово- не эквивалент чувственно воспринимаемому предмету, но пониманием предмета закрепляется и соответствующий предмет мышления. При помощи языка посредством найденного для предмета слова образуется понятие. Язык - промежуточная среда между звуками и понятиями.

Что касается мотивированности, тут есть определенные системы. Общие отношения подлежащих обозначению предметов и грамматические формы основываются на общих формах воззрений и на логике, то есть обусловливаются всей структурой языка. Таким образом, произвольность знака не мешает определенной мотивированности элементов языка, и наоборот.

3) Антиномия объективного и субъективного в языке.

По отношению к познаваемому миру язык субъективен. По отношению к человеку-объективный. Язык-мой, мне принадлежит т.к. я его воспроизвожу его всей своей деятельностью. Но я воспроизвожу его так, а не иначе ,т.к так говорили все поколения, передававшие язык друг другу до настоящего времени, т.е. ограничивает язык. Но то, что ограничивает меня, происходит от общечеловеческой природы языка, которая принадлежит мне наравне со всеми. Поэтому чуждое мне в языке кажется мне чуждым только в известный момент моего индивидуального существования, а не по истинному существу моей природы.

Язык, переходя от всего ограниченного, индивидуального к всеобщему бытию, становится средством преобразования субъективного в объективное.

4) Антиномия языка как деятельности и продукта деятельности.

Язык нельзя представлять как результат готового материала(?), это не эргон (продукт),а энергейя (деятельность). Язык есть нечто постоянное и одновременно преходящее. Если язык-деятельность, то его определения могут быть только генетическими. То есть нужно устанавливать степень его родства или неродства с другими языковыми системами.

Любой язык характеризуется постоянным развитием.

5) Антиномия устойчивости и движения в языке.

Язык вечно изменяется, но в то же время устойчив. В каждый данный момент времени язык является чем-то и постоянным, и преходящим. Каждый пользующийся языком индивид каждый раз вносит свои изменения в язык, но в то же время воспринимает язык таким, каким дан предшествующими поколениями.

6) Антиномия целого и единичного

Язык принадлежит одновременно и отдельному человеку, и коллективу. Свою действительную жизнь язык получает только в употреблении между людьми, но одновременно в существе не зависит от отдельных лиц. Вместе с тем всякий язык раскрывается в полноте употребления только в речи говорящего лица. Отсюда новаторский взгляд Гумбольдта на задачу лингвистов: тогда как лингвисты изучали мертвые языки, он говорит, что нужно изучать живые языки и живое народное словоупотребление давно уже известна языку.

7) Антиномия индивидуального и коллективного в языке.

Язык-не произвольное творение отдельного лица, а принадлежит всегда целому народу. Языки-творения народов и одновременно творения отдельных лиц. Язык выражает мировоззрение отдельного человека, но человек всегда зависит от народа, к которому он принадлежит. Чувство коллективизма дано человек одновременно с чувством индивидуальности. Язык, будучи деятельностью, предполагает одновременно и говорящего, и слушающего и возникает одновременно из деятельности конкретного человека и коллектива людей, говорящих на этом языке.

8)Антиномия языка и речи

Язык как масса всего произведенного живой речью- одно и то же, что сама эта речь в устах народа. С другой стороны, в речи постоянно появляются и инновации, порождаемые индивидом, который использует язык. Поэтому язык как целое отличается от конкретных актов речевой деятельности.

9) Антиномия понимания и непонимания

Окончательную определенность слова языка получают только в речи отдельного лица. Но говорящий и слушающий воспринимают один и тот же предмет с разных сторон и вкладывают в одно и то же слово разное индивидуальное содержание. Поэтому никто не понимает слов в совершенно одном и том же смысле; мелкие оттенки значений переливаются по всему пространству языка как круги на воде при падении камня. Итог: взаимное разумение между разговаривающими есть в то же время недоразумение, понимание есть одновременно и непонимание.

Итог теории Гумбольдта:

-Синтез натуралистического изучения языков и исследования человека.

Язык-это и организм, и деятельность духа.

-Явно продемонстрировал, прежде всего, антиномиями, диалектический подход к языковым элементам и категориям

- Системно-целостный взгляд на язык. Язык-это коллективное творчество и определенная система, в которой каждая часть находится в отношениях с другими частями. В языке доминирует динамический процесс: это энергейя, а не эргон. Значит, генетический подход должен доминировать на структурном описании системы языка. Это потом использовали младограмматики к19в.

-Язык - порождающий сам себя организм.

- Язык панхроничен. Он существует постоянно и одновременно находится в беспрерывном изменении. И лингвист должен оценивать этот панхронизм языка и учитывать его. Впоследствии де Сассюр расчленил это понятие на синхронию и диахронию.

-Обозначил приоритет речи и необходимости исследования живых языков и народного словоупотребления, а не увлекаться только анализом мертвых языков.

- Языки - это только ступени к некому совершенному образованию. Как ему казалось, флективные языки уже почти достигли совершенства, а остальные находятся ниже и только карабкаются по этой лестнице, стремясь стать языком с большой буквы, общим достоянием человечества.

-Постоянно сопоставлял языковые формы и языки вообще с другими видами духовной деятельности, прежде всего с фольклором и искусством. Для него было характерно сочетание философски-отвлеченного взгляда на язык с тщательным подходом к изучению конкретных свойств конкретных языков.

На базе теорий Гумбольдта вскоре рождаются разнообразные теории в области философии языка, тут можно назвать такие фамилии, как немец Штейнталь и американец Уолт. Другое направление, которое заинтересовалось теорией Гумбольдта-это психология. Это так называемая гештальтпсихология (гештальт-это образ), разработчиком которой был немецкий психолог Гуссерль, он считал, что языки непосредственно отталкиваются от тех образных картин, которые создаются по поводу конкретной действительности в мозгу человека.

Немецкий лингвист 1-й пол.20в. Вайсгербер, занимавшийся анализом лексики и лексических полей, и анализ строил на понятии внутренняя форма у Гумбольдта. Но это понятие заявлено шире, он перенес его с анализа слов также и на синтаксис.

Последователи Гумбольдта в России – Потебня (лингвист19 в), Шпет (лингвист н 20в.), трагически погибший, занимался проблемами связей между языком и искусством.