Особенности эфиопской агиографии

Богословский факультет

Филология (зарубежная филология, древние языки христианского Востока)

РЕФЕРАТ

на тему:

Эфиопская агиография

Работу выполнил

студент 2 курса

очного отделения

Юшина Ольга Владимировна

Научный руководитель

Головнина Наталья Геннадьевна

Москва-2015

План:

1. Эфиопская агиография

2. Особенности эфиопской агиографии

3. Изучение Эфиопской агиографии.

4. Приложение (жития царя Лалибалы и Габра-Манфас-Кеддуса)

5. Список литературы

Эфиопская агиография

Впервые Житийная литература появляется в период Аксумского царства[1]. Вместе с христианизацией страны (IV-VI вв.) на геэз[2], ставший литургическим языком Эфиопской Церкви, были переведены с греческого Жития преподобных Антония Великого и Павла Фивейского, Мученичества ап. Марка и мч. Арсенофа, а также некоторые другие памятники, имевшие распространение среди коптов. Оригинальных агиографических произведений в ту эпоху создано не было, что отчасти объясняется общим кризисом Аксумского царства, начавшимся со 2-й половины VI века. Переводная Житийная литература, восходящая к аксумской эпохе, как правило, позднее была отредактирована, причем самые ранние рукописи датируются серединой XIV века.

Толчком к зарождению собственно эфиопской агиографии послужил перевод с арабского языка однотипных сборников, известных под заглавием «Гадла самаэтат» (эфиоп. - Житие мучеников). Они представляют собой собрания в основном достаточно кратких житий священномучеников и других святых неэфиопского происхождения, почитаемых как в восточной, так и в западной христианской традиции. Общее число таких житий, обычно расположенных по дням памяти, могло доходить в одном сборнике до 140. Их жанровая принадлежность довольно разнообразна: жития в собственном смысле слова - гадл (мн. ч., букв.- борение), проповеди, чудеса, диалоги и проч. Первые сборники такого типа появились в Эфиопии в кон. XIII в.; основную работу по их переводу приписывают митрополиту Саламе (1348-1386). Арабские прототипы сборников не сохранились. Некоторые из входящих в них житий, например Житие Азкира, дошли до нас только в эфиопской традиции. Даже предание о Нагарских мучениках, тесно связанное с Эфиопией, впервые распространилось в стране в составе «Гадла самаэтат». В процессе бытования среди эфиопских книжников эти сборники дополнялись более ранними переводными житиями аксумского периода.

Примерно в 1400 году на геэз был переведен Синаксарь Коптской Церкви. Практически сразу к нему стали присоединяться заметки о днях памяти местных святых или их краткие жития. И те, и другие могли сопровождаться саламом - стихотворным величанием в честь святого. Таким образом сложился эфиопский Синаксарь, один из самых ранних списков которого был пожертвован царем Наодом в 1495 г. храму царской ставки в Дэбрэ-Бырхан[3]. Значительные расхождения в составе Синаксаря в различных рукописях свидетельствуют о том, что никакой попытки его унификации не предпринималось.

Первые пространные жития эфиопских святых, представляющие собой наиболее важный источник по эфиопской агиографии, стали составляться не ранее XIV в. При отсутствии в Эфиопской Церкви процедуры официальной канонизации причисление к лику святых было следствием местной инициативы, исходившей, как правило, от монастыря, который основал или в котором жил подвижник. В ряде случаев такая инициатива встречала поддержку приближенных ко двору церковных деятелей и даже царской власти.

Особенности эфиопской агиографии.

Эфиопские пространные жития почти всегда анонимны: приписки к рукописям, в которых они содержатся, не дают возможности отличить их авторов от простых переписчиков. Можно лишь констатировать, что составителями были монахи и другие духовные лица, хорошо знавшие Священное Писание, апокрифическую и церковную литературу.

Однако Жития некоторых святых эпохи Соломонидов[4] (с 1270) составлялись на основании свидетельств их учеников и других хорошо знавших их людей; они являются ценными историческими источниками. Время составления других житий на столетия отстояло от жизни святого. Таковы жития святых аксумского периода (например, наиболее почитаемых из девяти преподобных[5], которые удостоились пространных житий: За-Микаэля Арагави, Исаака Гаримы и Пантелеимона) и царей династии Загве[6]. Кроме того, многие оригинальные жития подвижников позднейшего времени оказались уничтожены во время мусульманского нашествия Ахмада Ибрахима аль-Гази[7] (1506-1543) и были воссозданы после изгнания завоевателей в самом общем виде. Так, в новом Житии Габра Иясуса отсутствуют конкретные биографические сведения, за исключением нескольких чудес, относящихся к основанию созданного им монастыря Дэбрэ-Сан.

Главным назначением пространных житий было их чтение в церкви в день памяти святого. Это богослужебное требование приблизило их к гомилетическим произведениям. Так, Житие Исаака Гаримы его составитель Иоанн, епископ Аксумский (сер. XV в.), прямо назвал проповедью. Подобная форма позволяла восполнять недостаток сведений о святом множеством цитат из Священного Писания. Эти стилистические особенности наиболее ярко проявляются во вступлениях к житиям, которые могут занимать десятки страниц. В них агиограф демонстрировал свою богословскую начитанность и способности к стихосложению, в частности при прославлении каждой из Ипостасей Святой Троицы.

Тесная связь большинства святых с монастырской средой нередко приводила к тому, что получить какие-либо достоверные данные о домонастырском периоде их жизни оказывалось невозможным. Отсюда проистекает шаблонность соответствующих частей житий, в которых говорится о праведности родителей и об их длительной бездетности, о приведении к мамхеру (духовному наставнику), о так называемом псалтирном чадстве (обучении чтению по Евангелию от Иоанна и Псалтири в начальной школе) и поставлении в диаконы.

Неотъемлемой частью эфиопских житий, истоки которой обнаружены в копто-арабской агиографии, является завет[8]. В нем говорится о том, как перед кончиной святого (исключительно редко, например, в случае с царем Лалибалой, в середине жизненного пути) Бог является ему и дает обещание помиловать всех, совершающих его память, в том числе переписывающих его Житие, причем это почитание могло признаваться действеннее подвигов поста и молитвы. Как правило, к пространному житию прилагаются повествования о чудесах, совершенных святым, в том числе посмертных, а также связанные с ним «духовные родословия», весьма тенденциозные как по замыслу, так и по составу, поскольку имеют целью возвести местных подвижников к преподобным Антонию и Макарию Великим.

Одной из наиболее характерных черт эфиопских пространных житий является отсутствие у их авторов чувства меры в возвеличивании святого. Практически каждому подвижнику многократно являются Спаситель и Богоматерь, не говоря об архангелах; нередко даже малоизвестный святой провозглашается равноапостольным. Панегирическая неумеренность, в целом свойственная восточным культурам, могла в некоторых случаях принимать даже кощунственные формы с целью выделить святого из ряда других эфиопских или вообще христианских святых (Тураев. 1902. С. 44-48).

Число эфиопских пространных житий достигает 200, но большая их часть остается неизданной. Среди них выделяют несколько циклов: цикл, связанный с эпохой гонений при царях Амда Сионе (1314-1344) и Сайфа Араде (1344-1371), к которому относятся жития «пяти несогласных монахов» (Филиппа Дэбрэ-Либаносского, Аноревоса (Гонория), Бацалота Микаэля, Аарона Дивного и Евстафия), цикл девяти преподобных, загвейский цикл, цикл «основоположников» (Иясус Моа и Такла Хайманота) и южный, или шоанский цикл (Габра Манфас Кеддуса и Иоанна Восточного).

Процесс агиографического творчества прервался в Эфиопии в 1-й половине XVIII в., этим временем датируются последние памятники местной Житийной литературы - пространные Жития Сайфа Микаэля и Абраньоса, а также Чудеса Зара Бурука.