Зимний цикл календарной поэзии

Время от Рождества (25 декабря) до Крещения (6 января) называлось Святками. Зимние святки делились на Святые Вечера и на Страшные Вечера. В святые Вечера славили Христа, колядовали. Древний смысл новогодних праздников заключался в чествовании возрождающегося Солнца. В ночь под Рождество напротив каждого дома возжигали костры – символ Солнца. Возрождение Солнца – наступление Нового Года, возможность повлиять на судьбу. С этой целью совершались различные действия. Еда имела магическую силу. Колядования. Овсеневая песня. Были распространены на юге. На севере – Виноградья. Своё название эти песни получили по припеву: «Виноградье красно-зелёное моё…». Овсениевая песни сохранили смысл древнего заклинания. Главный момент – просьба обрядового подаяния. Просьба как бы свидетельствует о благополучии в семье. Помимо заклятия на урожай, выражалось пожелание долголетия и счастья. Описывался богатый дом, хозяин сравнивался с месяцем, хозяйка с солнцем, дети со звёздами. В обычае было гадать под Новый Год, а также на Крещение. Во время гаданий исполнялись подблюдные песни – песни, в которых человеку, чье кольцо вытащили, предсказывалось будущее. Чаще всего гадали девушки, поэтому предсказание относилось к возможности замужества. Стиль подблюдных песен соответствует их тематике. Грустные предсказания пелись жалостно, а оптимистические – торжественно, спокойно. Были и песни плясовые, прибауточные. После святок большим праздником была Масленица, праздник, по традиции считавшийся самым веселым в году. Масленичная неделя предшествовала Великому посту, поэтому народ ни в чем себя не ограничивал. Понедельник – встреча, вторник – заигрыши, среда – лакомка, четверг – широкий, разгул, пятница – тещины вечера, суббота – золовкины посиделки, воскресенье – проводы. Суть праздника – в характерном ритуале сожжения чучела. Сжигание Масленицы рассматривалось как необходимость для воскрешения ее в урожае. Отношение к Масленице в песнях – различное, от величаний до осуждения – «объедала, лизоблюда». Среди особенностей масленичных песен можно отметить вопросно-ответную композицию. Для песен характерен шуточный характер, сочетание бытовой и обрядовой тематики.

Трудовые песни

В происхождении и развитии фольклора огромную занятие играла трудовая деятельность. Во время трудовых процессов, требовавших постоянных ритмических усилий, уже в глубокой древности зародились трудовые песни. Они известны у всех народов и исполнялись при подымании тяжестей, забивании свай, вспахивании поля, водо-черпании, ручном помоле зерна, выделке льна, во сезон гребли и проч. Такие песни могли исполняться при одиночной работе, но они преимущественно были важны при работе совместной. Песни содержали команды к одновременному действию. Их основным элементом был ритм, организовывавший процесс труда. Немецкий исследователь К.Бюхер писал: "…Мы приходим к выводу, что для низших ступенях своего развития работа, музыка и поэзия представляли собой вещь единое, но что основным элементом этого триединства была работа, посреди тем как остальные составные части имели только второстепенное значение. То, который их соединяло, был общий присущий им всем ритм, который являлся сущностью наравне древней музыки, так и древней поэзии…" В русском фольклоре сохранились и дошли до нашего времени отголоски древних трудовых песен, не утратившие своих производственных функций. Это так называемые "дубинушки" — припевы в бурлацких песнях, исполнявшихся для Каме, Дону и в особенности на Волге. Их пели бурлаки, носильщики, лодочники, грузчики. В зависимости от вида труда, его ритма, создавался ритмический иллюстрация припева (образцы текстов приведены в Хрестоматии). Бюхер отмечал: "Большинство песен этой группы носят следы чрезвычайно древнего происхождения; наиболее древние из них приводят нас даже к тем простейшим звукам природы, из которых, по всеми принятой гипотезе, произошла человеческая речь". В числе таких "простейших звуков" он назвал айда, так! волжских бурлаков. И далее: "Все это восклицания, всегда и везде вырывающиеся из сдавленной груди во время быстрой тяжелой и напряженной работы, они вырываются бессмысленно, непроизвольно, и все же приносят потворство. Вместе с тем они являются знаком для соединения многих отдельных слабых сил в единую гигантскую мощь, следовательно они повторяются, хотя и в самых разнообразных вариациях, в виде припева в большинстве песен этой группы: в виде djahoe яванцев, mahaha hoho, mahaha ngo! индусских и oi gawa! японских носильщиков паланкинов, в веселом hi ho рр! работников, вколачивающих сваи, в huro joley гельголандцев, в pisombo! далматов, в быстром gichong, gichong японских гребцов и в тяжелом стоне эй, ухнем, вырывающемся из глубины души русских бурлаков. Многие из этих восклицаний передавались веками от поколения к поколению…".

Припев, собственно и являющийся древнерусской трудовой песней, возник около коллективных работах по валке деревьев, когда расчищались участки от леса ради земледелия. "Дубинушка" — дерево, дуб2; "идет-идет" — падает, валится. На постоянную значимость этой работы указывает древнерусское слово января: сеченъ (одно из толкований: "время вырубки леса").

Подбирая артель бурлаков, хозяин особое сила придавал запевале, который исполнял, а точнее — импровизировал куплеты бурлацкой песни; ее припев подхватывал хор. Припев был сигналом к одновременному напряжению всех сил. Слова куплета должны были подстрекнуть товарищей к работе (насмешкой, бранью или ссылкой для мнение зрителей); они содержали размышления о самой работе, об орудиях труда, передавали радость разве недовольство, могли содержать жалобы на бремя работы и на малое вознаграждение. В середине XIX в. труд бурлаков ушел в прошлое. "Дубинушки" были использованы в профессиональном искусстве (литературе, музыке, живописи). Они воспринимались точно символ тяжелого труда угнетенного народа.