Фольклорность «Повести временных лет» и истоки жанра

«П. в. л.» составлена монахом Киево-Печерского монастыря Нестором ок. 1113 г. В основе ее лежит Начальный летописный свод, датируемый 1093-1095 гг. На самой заре нашего письменного творчества у нас возникает летописание, которому суждено было стать и в идейно-политическом отношении господствующим и ведущим явлением в русской литературе старого времени. Живой интерес русского человека – еще в самые отдаленные времена – к своему историческому прошлому очень показателен для характеристики духовного облика образованного русского человека. Ни в какой другой литературе летописание не занимало такого большого места и не играло такой большой роли, как в русской.

В «Повести» отражается характерная для древнерусской литературы особенность: вставка новых отрывков. Это – синкретизм, что означает «сложный жанр». Нестор включил в текст своего источника договоры русских князей с Византией, дополнил его пересказом ряда устных историко-легендарных сказаний и собственными рассказами об исторических событиях конца ХI – начала XII в.

Летописец сравнивал книги с реками: «Се бо суть рекы, напояюще вселеную». Тут и предшествующие летописи, и сказания, и устные рассказы, и исторические песни, созданные в разной среде: дружинной, монастырской, княжеской, а порой ремесленной и крестьянской. Из всех этих истоков родилась «Повесть…» - создание многих авторов, произведение, отразившее в себе и идеологию верхов феодального общества, и народные воззрения на русскую историю, народные о ней думы и чаяния, произведение эпическое и лирическое одновременно – своеобразное мужественное раздумье над историческими путями нашей страны.

Истоки «Повести…» в значительной степени определили и направление ее изложения. Мощное, логически стройное, проникнутое патриотическим подъемом повествование «Повести…» в своем неуклонном движении от прошлого к настоящему несло в себе широкое осмысление политической действительности своего времени. «Повесть…» стала «исходищем мудрости» для последующих летописцев. В ее содержании в пору феодальной раздробленности и «злой татарщины» видели живое свидетельство единства Русской земли.

«Повесть…» повествует о начале Русской земли, о начале русского народа голосом далеких и вместе с тем близких нам русских людей ХI – начала ХII века.

Высокие достоинства «Повести….» возникли на плодотворной почве русской культуры начала ХII в. Эти достоинства были связаны с повышенным интересом к родной истории во всех слоях Киевской Руси. Уже отчетливо было видно деление общества на господствующую феодальную верхушку и закабаленные низы городского и сельского населения, но еще живо воспоминание о патриархально-общинных отношениях и рассказах о пирах Владимира, которые были равно открыты для всех. Уже утрачено политическое единство Русской земли, втянутой в процесс феодализации, уже обособились Новгород, Полоцк, Галицко-Волынская земля, Смоленское и Владимиро-Суздальское княжество, но еще (или уже) действенно сознание единства Руси.

Но летописцы (у Дмитриева) полны оптимизма, они гордятся Русью – ее прошлым и будущим. Это достаточно отчетливо видно на одном примере. Под 1093 годом рассказывается об одно из самых ужасных последствий феодальной раздробленности: нашествии половцев. Дается яркая картина страданий русских людей, угоняемых в плен половцами: страдающие, печальные, мучимые, замерзшие, от голода, жажды и горя с потускневшими лицами, с почерневшими телами, идущие босиком и с изъязвленными терном ногами, со слезами друг другу говорят: «Я из этого села», «Я из этого города». И сразу после этой так искусно выписанной им картины летописец восклицает, что никто не осмелится сказать, что ненавидимы мы богом. «Каго бо тако бог любить, яко же ны прославил и вознес? Кого тако почел есть, яко же ны прославил есть и възнесл? Никого же!»

Оптимизм и патриотизм «Повести…» были проявлениями силы нового общественного уклада, в котором еще не успели в полной мере сказаться печальные политические последствия раздробленности Руси.

Письменной истории Руси предшествовала ее устная история. Своим расцветом летопись непосредственнее всего обязана этой неписанной истории Руси, хранителем которой был сам народ. В «Повести…» рассказывается о походах и договорах, об основании городов, даются живые характеристики князьям и рассказывается о расселении племен, что указывает на то, что у летописцев были какие-то устные материалы об исторической жизни народа в течение многих поколений. Вглядываясь в состав тех сведений, которые сообщают летописцы, мы видим, что этим огромным историческим источником был фольклор. Это неслучайно. В летописи сохранены многочисленные остатки исторических преданий, легенд и песен,которыми древнерусские книжники стремились восполнить недостаток письменного материала по истории своей родины. В них заключалось то историч. самосознание народа, которое позволило вырасти русскому летописанию. Столетия, примыкающие к деятельности первых русск. летописцев – IX и Х, − дали им несравненно больше ист. материла, заимствованного из ист. фольклора, чем все предшествующие.

В летописи используется несколько типов истор. произведений. Один из главнейших – местные легенды, связанные с урочищами, могильниками, селами и городами всей великой русской равнины. Могильные насыпииздавна и у всех народов были связаны с ист. преданиями. Но, кроме того, память о погребенных поддерживалась тризнами, совершавшимися на их курганах, культом, которым были окружены многие из могильных насыпей. Число холмов на территории Древней Руси было велико, особеннов Киеве. Летописцы ссылаются на них как достоверных свидетелей точности их ист. повествования. Так, например,завоевание Олегом Киевасвязано с могилами Аскольда и Дира; гибель Игоря– с его могилой «у Искоростеня града в Деревах»; легенда оВещем Олеге– с его могилой: «есть же могила его и до сего дьне, словеть могила Ольгова»; смерть Олега Святославича– с его могилой «у града Вручегоо» и т. д.

«Повесть…» сохранила от до-письменного периода содержание нескольких героических песен дружинной поэзии. Их основной темой были смелые походы русск. дружин на главный и богатейший центр тогдашней Европы – Константинополь. Необычайно дерзкие походы русских создавали благоприятные условия для расцвета героической песни. Отголоски этой дружиной песни звучат в летописных рассказах о походах на Царьград Аскольда и Дира, Олега, Игоря, Святослава, в рассказе о том, как Олег повелел воинам сделать колеса и поставить на нах корабли. С попутным ветром корабли развернули паруса и с поля вошли в Царьград. Испуганные греки предложили мир и дань. Дружинные песни рассказывали о том, как Вещий Олег отказался принять под стенами Константинополя отравленные греками яства и вина. Остатки др. песен можно видеть в рассказе о щите, который Олег прибил над вратами Царьграда, «показуя победу», то же самое и с преданием о смерти Олега от любимого коня и с Летописью о знаменитых пирах Владимира Святославича.

Особенно рельефна в «Повести…» созданная на основе этих песен хар-ка бесстрашного князя Святослава, всю свою недолгую жизнь проведшего в далеких боях. (Как греки хотели испытать его, прислали богатства, а он даже не взглянул, а вот оружие пришлось князю по душе). Дружинная поэзия была поэзией высокого патриотического пафоса.

Т. о., «Повесть..» с ее всемирно-историческим введением, с ее широким стремлением обосновать место русского народа среди других народов мира, с ее особым вниманием к героическому, к военным подвигам, к славе русского оружия вводит нас в атмосферу эпического народно-песенного отношения к русской истории.