Фольклор и фольклористика

Международный термин "фольклор" появился в Англии в середине XIX в. Он происходит от англ. folk-lore ("народное знание", "народная мудрость") и обозначает народную духовную культуру в различном объеме ее видов.

Фольклор — предмет изучения разных наук. Народную музыку изучают музыковеды, народные танцы — хореографы, обряды и другие зрелищные формы народного творчества — теат­роведы, народное декоративно - прикладное искусство — искус­ствоведы. К фольклору обращаются лингвисты, историки, психологи, социологи и другие ученые. Каждая наука видит в фольклоре то, что интересует именно ее. Особенно значительна роль этнологии (от греч. ethnos: "народ" + logos: "слово, учение") — науки, которая много внимания уделяет народному быту.

Для филологов фольклор важен как искусство слова. Фило­логическая фольклористика изучает совокупность устных худо­жественных произведений разных жанров, созданных многими поколениями народа.

Народное словесное творчество хранилось в памяти людей, в процессе общения произведения переходили от одного к друго­му и не записывались. По этой причине фольклористы должны заниматься так называемой "полевой работой" — выезжать в фольклорные экспедиции, чтобы выявлять исполнителей и за­писывать от них фольклор. Записанные тексты устных народ­ных произведений (а также фотографии, магнитофонные запи­си, дневниковые за метки собирателей и проч.) хранятся в фольк-

лорных архивах. Архивные материалы могут быть опубликова­ны, например, в виде фольклорных сборников.

Когда фольклорист занимается теоретическим изучением фольклора, он использует как опубликованные, так и архивные записи народных произведений.

СПЕЦИФИКА ФОЛЬКЛОРА

Фольклор имеет свои художественные законы. Устная форма создания, распространения и бытования произведений — та главная особенность, которая порождает специфику фольклора, вызывает его отличие от литературы.

Традиционность

Фольклор — массовое творчество. Произведения литературы имеют автора, произведения фольклора анонимны, их автор — народ. В литературе есть писатели и читатели, в фольклоре — исполнители и слушатели.

Устные произведения создавались по уже известным образ­цам, даже включали прямые заимствования. В речевом стиле использовались постоянные эпитеты, символы, сравнения и другие традиционные поэтические средства. Для произведений, имеющих сюжет, был характерен набор типичных повествователь­ных элементов, их привычное композиционное сочетание. В об­разах фольклорных персонажей типическое также преобладало над индивидуальным. Традиция требовала идейной, направлен­ности произведений: они учили добру, содержали правила жиз­ненного поведения человека.

Общее в фольклоре является главным. Сказочники (исполни­тели сказок), песельники (исполнители песен), сказители (исполнители былин), вопленицы (исполнительницы причитаний) стре­мились прежде всего донести до слушателей то, что соответ­ствовало традиции. Повторяемость устного текста допускала его изменения, а это позволяло отдельной талантливой личности проявить себя. Происходил многократный творческий акт, со­творчество, в котором любой представитель народа мог быть участником.

Развитию фольклора, способствовали наиболее талантливые люди, наделенные художественной памятью и творческим да­ром. Их хорошо знали и ценили окружающие (вспомните рас­сказ И. С. Тургенева "Певцы").

Устная художественная традиция была общим фондом. Каж­дый человек мог отобрать для себя то, что ему требовалось.

Летом 1902 г. М.Горький наблюдал в Арзамасе, как две женщи­ны — горничная и кухарка — сложили песню (рассказ "Как сложили песню").

"Это было в тихой улице Арзамаса, пред вечерней, на лавочке у ворот дома, в котором я жил. Город дремал в жаркой тишине июньских будней. Я, сидя у окна с книгой в руках, слушал, как моя кухарка, дородная рябая Устинья, тихонько беседует с горничной <...> Вдруг Устинья говорит бой­ко, но деловито: "Ну-кось, Мангутка, подсказывай..." — "Чего это?" — "Песню сложим..." И, шумно вздохнув, Устинья скороговоркой запевает:

"Эх, да белым днем, при ясном солнышке,

Светлой ноченькой, при месяце..."

Нерешительно нащупывая мелодию, горничная робко, вполголоса поет:

"Беспокойно мне, девице молодой..."

А Устинья уверенно и очень, трогательно доводит мелодию до конца:

"Все тоскою сердце мается..."

Кончила и тотчас заговорила весело, немножко хвастливо: "Вот она и началась, песня! Я те, милая, научу песни складывать; как нитку сучить. Ну-ко..." Помолчав, точно прислушавшись к заунывным стонам лягушек, ленивому звону колоколов, она снова ловко заиграла словами и звуками:

"Ой, да ни зимою вьюги лютые

Ни весной ручьи веселые..."

Горничная, плотно придвинувшись к ней, ... уже смелее, тонким вздра­гивающим голоском продолжает:

«Не доносят со родной стороны

Сердцу весточку утешную…»

«Так-то вот! – сказала Устинья, хлопнув себя ладонью по колену. – А была я моложе – того лучше песни складывала! Бывало подруги пристают: «Устюша, научи песенке!» Эх, и зальюсь же я!.. Ну, как дальше-то будет?» — "Я не знаю", — сказала горничная, открыв глаза, улыбаясь. <...> "Жаворонок над полями поет.

Васильки-цветы в полях зацвели", —

задумчиво поет Устинья, сложив руки на груди, глядя в небо, а горнич­ная вторит складно и смело:

"Поглядеть бы на родные-то поля!"

И Устинья, умело поддерживая высокий, качающийся голос, стелет бар­хатом душевные слова:

"Погулять бы с милым другом, по лесам!"

Кончив петь, они длительно молчат ... , потом женщина говорит не­громко, задумчиво: "Али плохо сложили песню? Вовсе хорошо ведь"[1]

Не все вновь созданное сохранялось в устном бытовании. Многократно повторяемые сказки, песни, былины, пословицы и другие произведения переходили"из уст в уста, из поколения в поколение". На этом пути они теряли то, что несло на себе печать индивидуальности, но одновременно выявляли и углуб­ляли то, что могло удовлетворить всех. Новое рождалось только на традиционной основе, при этом оно должно было не просто копировать традицию, а дополнять ее.

Фольклор представал в своих региональных видоизменениях: фольклор центральной России, Русского Севера, фольклор Си­бири, донской фольклор, и. т. д. Однако местная специфика всегда имела подчиненное положение по отношению к общерус­ским свойствам фольклора.

В фольклоре постоянно протекал творческий процесс, кото­рый поддерживал и развивал художественную традицию.

С появлением письменной литературы фольклор вступил с ней во взаимодействие. Постепенно влияние литературы на фольклор все более возрастало.

В устном творчестве народа воплощена его психология (ментальность, склад души). Русский фольклор родственно связан с фольклором славянских народов.

Национальное — часть общечеловеческого. Между народами возникали фольклорные контакты. Русский фольклор взаимо­действовал с фольклором соседних народов — Поволжья, Сиби­ри, Средней Азии, Прибалтики, Кавказа и проч.

Синкретизм

Художественное начало победило в фольклоре не сразу. В древнем обществе слово сливалось с верованиями и бытовыми потребностями людей, а его поэтическое значение, если оно было, не осознавалось.

Остаточные формы этого состояния сохранились в обрядах, заговорах и других жанрах позднего фольклора. Например, хороводная игра - комплекс нескольких художественных компо­нентов: слова, музыки, мимики, жеста, танца. Все они могут существовать только вместе, как элементы целого — хоровода. Такое свойство принято обозначать словом "синкретизм" (от греч. synkretismos— "соединение").

С течением времени синкретизм исторически угас. Разные виды искусства преодолели состояние первобытной нерасчлененности и выделились сами по себе. В фольклоре стали возни­кать их поздние соединения — синтез.

Вариативность

Устная форма усвоения и передачи произведений делала их открытыми для изменений. Двух полностью одинаковых испол­нений одного и того же произведения не было даже в том слу­чае, когда исполнитель был один. Устные произведения имели подвижную, вариантную природу,

Вариант (от лат. variantis — "меняющийся") — каждое одно­кратное исполнение фольклорного произведения, а также его зафиксированный текст.

Поскольку фольклорное произведение бытовало в виде многократных исполнений, оно существовало в совокупности своих вариантов. Любой вариант отличался от других, рассказанных или спетых в разное время, в разных местностях, в разной сре­де, разными исполнителями или одним (повторно).

Устная народная традиция стремилась сохранить, оградить от забвения то, что было наиболее ценным. Традиция удержива­ла изменения текста в своих границах. Для вариантов фольк­лорного произведения важно то, что является общим, повторя­ется, и второстепенно то, чем они отличаются один от другого.

Обратимся к вариантам загадки о небе и звездах. Они были записаны в разных губерниях — Московской, Архангельской, Нижегородской, Новгородской, Псковской, Вологодской, Самарской и др. (см. в Хресто­матии).

Художественную основу загадки составляет метафора: что-то рассы­палось, и его не собрать. Метафора подвижна. Из вариантов мы узна­ем, что именно могло рассыпаться. Как оказывается, рассыпался горох (горошек), бисер, ковер, корабль, собор. Обычно отмечается, где это произошло: по сту дорог; у наших у ворот, на рогожке, по всем горо­дам, по всем пригородам, по мхам, по морям, на двенадцать сторон. В одном на вариантов возникает, повествовательная преамбула, разъясня­ющая обстоятельства случившегося: Шла девица из Питера,

Несла кувшин бисера:

Она его рассыпала <...>

Наконец, перечисляются те, кому рассыпавшееся не собрать: царю, царице, красной девице, белой рыбице (символ девушки-невесты), дья­кам (думным дьякам), попам, серебреникам, князьям, умным мужи­кам, грамотным людям, нам дуракам. Упоминание Серебреников наме­кает на скрытое сравнение: рассыпались деньги, монеты. Белая рыбина говорит о взаимодействии со свадебной поэзией. В одном из вариантов невозможность собрать рассыпавшееся подчеркнута парадоксально — с помощью утверждения:

Один Бог соберет,

В коробеечку складет.

Бог напоминает хозяйственного крестьянина с коробеечкой, не терпящего убытка и беспорядка. Поскольку собрать рассыпавшееся может только Бог — значит, больше не может никто. В другом варианте названы орудия труда (метла, лопата), которые в данной ситуации не помогут. Итак, в загадке о небе и звездах есть устойчивые и переменные эле­менты. Устойчивы функция (рассыпание) и ее следствие (невозможность собрать). Все остальные элементы переменны. Некоторые из переменных элементов обязательны (то, что рассыпалось; место, где рассыпалось; те, кто не могут собрать рассыпавшееся). Наряду с этим, единично возника­ли необязательные переменные элементы (при каких обстоятельствах что-то рассыпалось, какими средствами его невозможно собрать).

Несмотря на силу и власть традиции, варьирование все же могло зайти довольно далеко, выразить какую-либо новую твор­ческую тенденцию. Тогда рождалась новая версия фольклорного произведения.

Версия (от лат. versare — "видоизменять") — труппа вариан­тов, дающих качественно иную трактовку произведения.

Например, среди вариантов рассмотренной нами загадки есть такой:

Написана грамотка

По синему бархату,

И не прочесть этой грамотки

Ни попам, ни дьякам,

Ни умным мужикам.

Это уже новая версия, поскольку устойчивый элемент загадки (рассыпался — не собрать) приобрел иной облик (написана — не про­честь).

Как видим, различия между версиями более глубоки и суще­ственны, чем различия между вариантами. Варианты группиру­ются в версии по степени близости и диапазону различий,

Вариативность — способ существования фольклорной тради­ции. Представление об устном произведении можно составить только на основании учета как можно большего числа его вари­антов. Их необходимо рассматривать не изолированно, а в сопоставлении между собой.

В устной традиции нет и не может быть "правильных” или "неправильных" вариантов — она подвижна по своей сути. Появляются варианты как высокого, так и низкого художественного качества, развернутые или сжатые и т. д. Они все важны для понимания истории фольклора, процессов его развития.

При записи фольклорного произведения, если она в научных целях, необходимо соблюдать определенные требования. Соби­ратель обязан точно воспроизводить текст исполнителя, а сде­ланная им запись — иметь так называемый "паспорт" (указа­ние — кто, где, когда и от кого записал данный вариант). Лишь в этом случае вариант произведения обретет свое место в про­странстве и времени, будет полезным для изучения фольклора.

Импровизация

Вариативность фольклора могла практически осуществлять­ся благодаря импровизации.

Импровизация (от лат.improviso— "непредвиденно, внезап­но") — создание текста фольклорного произведения, или его отдельных частей, в процессе исполнения.

Между актами исполнения фольклорное произведение хранилось в памяти. Озвучиваясь, текст каждый раз как бы рождал­ся заново. Исполнитель импровизировал. Он опирался на знание поэтического языка фольклора, отбирал готовые художе­ственные компоненты, создавал их комбинации. Без импрови­зации использование речевых "заготовок" и применение устно-поэтических приемов было бы невозможно.

Импровизация не противоречила традиции, напротив, — она существовала именно потому, что существовали определенные правила, художественный канон.

Устное произведение подчинялось законам своего жанра. Жанр допускал ту или иную подвижность текста, устанавливал границы колебания.

В разных жанрах импровизация проявлялась с большей или меньшей силой. Есть жанры, ориентированные на импровиза­цию (причитания, колыбельные песни), и даже такие, тексты которых были разовыми (ярмарочные выкрики торговцев). В от­личие от них, имеются жанры, предназначенные для точного запоминания, следовательно, как бы не допускавшие импрови­зации (например, заговоры).

Импровизация несла в себе творческий импульс, порождала новизну. Она выражала динамику фольклорного процесса.