Глава 8 Генеалогия и системы социального этикета
Предмет и задачи генеалогии. Генеалогия – специальная, или вспомогательная, историческая дисциплина, занимающаяся изучением и составлением родословных, выяснением происхождения отдельных родов, семей и лиц, выявлением их родственных связей в тесном единстве с установлением основных биографических фактов и данных о деятельности, социальном статусе и собственности. Генеалогия возникла из практических потребностей правящих классов, нуждающихся в закреплении своих родственных отношений по многим причинам. Знать родословие потребовалось для определения места лица на лестнице социальной иерархии. Оно было также необходимо для наследственного права, причем не только в области наследования имуществ, но и власти (династическое право). В Русском государстве XV–XVII вв. генеалогические знания были необходимы для решения местнических споров и тяжб о выкупе вотчин. В XVIII–XIX вв. генеалогические данные использовались также для доказательства прав лица или семьи на дворянское достоинство или титул.
Роль генеалогии в историческом исследовании определяется прежде всего тем, что человек выступает одновременно как основной субъект исторического процесса и объект исторического исследования. Все исторические закономерности проявляются через деятельность людей.
Особое значение имеет генеалогия для изучения политической истории периода феодализма. В средние века происхождение человека прочно прикрепляло его к определенной социальной группе, в значительно большей степени, чем в более поздние эпохи, определяло его поступки и мысли. Брачные связи между коронованными особами – династические браки – играли важную политическую роль. Брачные связи на более низком уровне – между князьями, боярами и дворянами – также были важны. В ходе политической борьбы часто создавались соперничающие клановые группировки, и знание генеалогии помогает реконструировать отношения между ними.
Генеалогия имеет важное значение и для архивного дела. При описании личных архивных фондов только знание родственных и семейно-брачных связей позволяет порой выявить, что разнородные, на первый взгляд, документы относятся к одному семейному архиву, и поэтому их объединяют в одном фонде. Генеалогические сведения дают возможность вместе с другими фактами опознать адресатов и отправителей писем, не имеющих точной атрибуции.
В области архивного дела генеалогия также открывает большие возможности для розыска новых документов, хранящихся у населения. В этом случае речь идет об установлении ныне живущих потомков известных деятелей прошлого и людей из их окружения. Блестящий пример такого использования генеалогии дают разыскания И.Л. Андроникова, обогатившие отечественную науку множеством новых ценных историко-культурных источников.
Методика генеалогического исследования. Родословия обычно представляют в виде генеалогических таблиц, схем и росписей, генеалогического дерева. Генеалогические таблицы дают наглядное представление о родословии. Они могут составляться в разных вариантах: от родоначальника – к потомкам, от одного из потомков – к предкам (родословное древо); таблица может быть расположена вертикально и горизонтально. Существуют, наконец, родословные таблицы в кругах.
Несмотря на наглядность, таблицы слишком громоздки, в них трудно включать большое количество дополнительных сведений (в горизонтальные можно включать больше данных, чем в вертикальные, но все же далеко не все). Гораздо удобнее в этом отношении росписи. При составлении росписи каждый упоминаемый человек (поскольку при генеалогических таблицах чаще всего изучается родство по мужской линии, то обычно каждый мужчина) получает свой порядковый номер. При упоминании его детей дается ссылка на отцовский номер. Например:
1. Иван Васильевич.
2. Иван Иванович Молодой 1.
3. Елена Ивановна 1.
В последнее время стала распространяться более перспективная система нумерации росписей, при которой указываются номера всех предков по восходящей линии. Таким образом, без помощи таблицы видна степень родства двух любых лиц, записанных в росписи. Например, в росписи находим:
514/333/201/99/49/18/6/2/1 кн. Юрий Иванович Морткин.
515/379/202/100/50/18/6/2/1 кн. Василий Юрьевич Адашев Шехонский.
516/380/202/100/50/18/6/2/1 кн. Яков Тимофеевич Адашев Шехонский.
Из набора номеров устанавливаем, что первый приходится двум вторым пятиюродным братом, а В.Ю. и Я.Т. Шехонские – двоюродные братья.
В такой росписи возможно давать документированные сведения о том или ином лице в любом объеме и со ссылками на источники. Примером может служить отрывок родословной росписи князей Тверских, составленной В.Б. Кобриным.
38/27/20/12/8/4/2/1 Василий Михайлович Холмский.Упоминается в разрядных книгах в 1513 г. (Разрядная книга 1475–1598 гг. М., 1966. С. 53.)
39/27/20/12/8/4/2/1 Иван Михайлович Холмский.
40/28/20/12/8/4/2/1 Семен Данилович Холмский.Упоминается в разрядах в 1495–1496 гг. (Разрядная книга 1475–1598 гг. С. 25, 26.) Умер до 1511 г. (Акты Русского государства 1505–1526 гг. М., 1975. № 78.)
41/28/20/12/8/4/2/1 Василий Данилович Холмский.Упоминается в разрядах в 1495–1509 гг. (Разрядная книга 1475–1598 гг., см. по указателю.) В 1504 г. ему принадлежало село Климятинское Скирманова стана Рузского уезда на границе с Сурожиком Московского уезда. (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV–XVI вв. М.; Л., 1950. № 95.) В 1507 г. обменял Иосифо-Волоколамскому монастырю деревни Дедовскую и Шалыгино Сестринского стана Рузского уезда на деревню Величково с одной пустошью Раховского стана того же уезда. (Акты феодального землевладения и хозяйства, ч. II. М., 1956. № 36.) Умер до 1511 г. (Акты Русского государства 1505–1526 гг. № 78.)
42/29/20/12/8/4/2/1 Иван Иванович Холмский.
43/30/21/14/9/2/1 Иван Юрьевич Зубцовский.
44/31/21/14/9/4/2/1 Михаил Борисович, последний великий князь тверской.
45/32/23/18/9/4/2/1 Андрей Борисович Микулинский.Около 1470-х годов обменял Андрею Федоровичу (№ 47) «землю» Коромысловскую в вотчине Отъездце на «земли» Афонасово и Сверчково Шиловского стана Тверской земли «к вотчине Городищу» (Микулину), доплатив 10 рублей, «с судом и поличным». (Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси, т. I. М., 1952. № 474.) Его вотчина Городище в Микулине стала к середине XVI в.
дворцовым селом. (Писцовые книги Московского государства, ч. I, отд. II. СПб., 1877. С. 341–349.)
46/33/23/18/9/4/2/1 Михаил Федорович Микулинский-Телятевский.Упоминается в разрядах в 1477–1509 гг., вначале как «тверской князь», «с тверичи». (Разрядная книга 1475–1598 гг., см. по указателю.)
47/33/23/18/9/4/2/1 Андрей Федорович Микулинский-Телятевский.Около 1470-х годов он и его брат Юрий (№ 48) разделили вотчину умершего брата Василия (Вассиана) (№ 49) сельцо Колесниково с деревнями в Отъездце с условием: «по коя место земля, и по та места и суд, и поличное, и душегубство». (Акты социально-экономической истории…, т. I, № 475, 476.) Об отмене вотчины см. № 45.
48/33/23/18/9/4/2/1 Юрий Федорович Микулинский-Телятевский.О вотчине см. № 47.
49/33/23/18/9/4/2/1 Василий (Вассиан) Федорович Микулинский-Телятевский.Бездетен. О разделе его вотчины см. № 47.
Приведенный пример показывает, что роспись, уступая таблице в наглядности, превосходит ее по количеству возможных сведений и ссылок на источники. Поэтому для родословного исследования часто бывает полезным составить и таблицу и роспись.
Исследователь-генеалог, работает с разнообразными историческими источниками, набор которых мало отличается от используемого в любой общеисторической работе. Вместе с тем некоторые источники носят специфически генеалогический характер или используются генеалогами наиболее часто. Родословные книги – наиболее типичный генеалогический источник. Среди них важное место занимает «Государев родословец», составленный в середине XVI в. В нем был зафиксирован состав высшей аристократии, принадлежавшей к 43 родам. В дальнейшем появились новые родословные книги, содержащие известия до более позднего времени. Последней по времени официальной родословной книгой – являются Бархатная книга конца XVII в.
Важным источником являются разрядные книги, в которые со 2-й половины XV в. записывались назначения на все важнейшие должности в военных походах, на службе по защите рубежей и при участии в некоторых придворных церемониях. От подлинных разрядных книг до нас дошли лишь случайные, главным образом черновые, отрывки: в 1682 г. при отмене местничества подлинные разрядные книги были торжественно сожжены, ибо записи в них были главным основанием для вычисления служебного старшинства при местнических счетах. Дошедшие до нас разрядные книги разных редакций – это, в основном, списки с официальных разрядных книг, составленные частными лицами для собственного употребления. Поэтому в них встречаются ошибки как ненамеренные (путаница дат, ошибки в именах и отчествах, пропуски), так и ставящие своей целью возвышение одних и уничижение других родов.
При изучении родословий необходимо учитывать некоторые генеалогические закономерности. Одна из них – родословный счет. Естественно, существует большое разнообразие в возрастном расстоянии между родителями и детьми. Так, Иван III стал отцом в 18 лет, а у польского короля Владислава-Ягайло в 77 лет родился сын – будущий король Казимир IV. Однако в среднем можно считать, что на один век приходится три поколения по мужской линии и четыре – по женской, т. е. средняя разница в возрасте между отцом и ребенком 30–35 лет, а между матерью и ребенком – 25–30 лет. Чем больше поколений отделяют потомка от предка, тем ближе подходит разница в возрасте к среднему генеалогическому счету.
Генеалогический счет имеет важное значение для проверки истинности родословных. Если средняя разница между поколениями слишком сильно отличается от 30–35 лет, есть основания подозревать, что в родословной имеются ошибки.
Используется генеалогический счет и в этнографических и историко-культурных исследованиях. При установлении времени постройки крестьянского дома, изготовления предмета прикладного искусства владельцы часто могут сообщить лишь, что вещь была приобретена или дом был построен дедом, прадедом и т. п. Знание генеалогического счета позволит установить приблизительную дату.
С генеалогическим счетом связан один парадокс. Если у человека, родившегося, например, в 1965 г., было двое родителей, родившихся около 1935 г., а в предыдущем поколении – четверо предков, родившихся около 1905 г., то количество предков возрастает в геометрической прогрессии. В результате мы получаем следующие данные:
Итак, возникает парадоксальная ситуация: у человека, родившегося в 1965 г., в конце Х в. было предков больше, чем ныне живет на всем земном шаре. Разгадка этого парадокса проста: на самом деле предков во много раз меньше, ибо люди, часто не зная этого, вступают в брак с дальними родственниками. Правила православной церкви запрещали вступать в брак троюродному брату и сестре, но и из этого правила в сельской местности, где выбор женихов и невест был ограничен, зачастую делались исключения. В странах, где господствовало католичество, разрешались даже браки двоюродных брата и сестры. Действие этого закона – закона редукции предков, лучше всего проследить на коронованных семьях, генеалогия которых хорошо известна. Так, среди предков испанского короля Альфонса XII на 14 разных местах стоит французский король Людовик XIV, умерший за 142 года до рождения своего потомка.
Русская генеалогия. Верхушку русского феодального сословия средневекового периода составляли княжеские роды. До конца XVII в. другие дворянские титулы в России не употреблялись. Слово князь – общеславянское и первоначально означало главу племени или союза племен. Титулы в России до Петра I не жаловались и были только наследственными, поэтому большинство князей принадлежало к роду Рюриковичей или Гедиминовичей. Судьба потомков племенных славянских князей (упоминающийся в летописи древлянский князь Мал и др.) неизвестна. До середины XV в. титул князя носил лишь тот отпрыск княжеского рода, который был реальным главой княжества (не вступившие еще на престол сыновья князей назывались княжичами). Поэтому переход на службу к великому князю, превращение в боярина обычно влекли за собой утрату княжеского титула (так, потомками смоленских князей были не пользовавшиеся княжескими титулами роды Карповых, Коробьиных, Травиных, Ржевских, Толбузиных, Скрябиных). Однако создание во 2-й половине XV в. Русского единого государства сделало возможным сохранение княжеского титула и за теми из князей, которые перешли в состав бояр, дворян и детей боярских. Термин князь из точного обозначения места в системе феодальной иерархии превратился в титул, не дававший сам по себе реальных выгод его носителю.
Все князья Рюриковичи были потомками прежде независимых князей, происходившими от сыновей Ярослава Мудрого. Их можно разделить на несколько ветвей. Все они происходили от двух сыновей Ярослава Мудрого: третьего сына – Святослава и четвертого – Всеволода.
Старший из сыновей Святослава Ярославича – Ярослав стал родоначальником рязанских князей. Из них в составе русского боярства XVI–XVII вв. остались лишь потомки удельных князей Рязанской земли – князья Пронские. Некоторые редакции родословных книг считают потомками рязанских князей и князей Елецких, но в других редакциях их выводят от другого сына Святослава Ярославича – Олега, княжившего в Чернигове. Роды черниговских князей ведут свое происхождение от трех сыновей Михаила Всеволодовича (он был праправнуком Олега Святославича) – Семена, Юрия и Мстислава. Глуховский князь Семен Михайлович стал родоначальником князей Воротынских и Одоевских, тарусский князь Юрий Михайлович – Мезецких, Барятинских и Оболенских, карачевский Мстислав Михайлович – Мосальских и Звенигородских. Из князей Оболенских выделилось также немало княжеских родов, из которых наиболее известны Щербатовы, Репнины, Серебряные, Долгоруковы.
Значительно больше родов происходило от Всеволода Ярославича и его сына – Владимира Мономаха. Потомками старшего сына Мономаха – Мстислава Великого – были многочисленные смоленские князья (из них наиболее известны роды Вяземских и Кропоткиных).
Другая ветвь шла от Юрия Долгорукого и его сына – Всеволода Большое Гнездо. Старший его сын – Константин завещал своим сыновьям: Васильку – Ростов и Белоозеро, а Всеволоду – Ярославль. От старшего сына Василька – Бориса происходят ростовские князья (из них наиболее известны роды Щепиных, Катыревых, Буйносовых), а от второго сына – Глеба белозерские князья (среди них – князья Ухтомские, Шелешпанские, Вадбольские, Белосельские). У единственного наследника ярославского князя Всеволода Константиновича – Василия не было сыновей. Его дочь Мария вышла замуж за князя Федора Ростиславича из рода смоленских князей и принесла ему в приданое Ярославское княжество. Из числа их потомков наиболее известны Курбские, Кубенские, Сицкие, Шаховские, Прозоровские.
Другой сын Всеволода Большое Гнездо – Ярослав стал родоначальником нескольких княжеских династий. От старшего его сына Александра Невского через его сына Даниила пошла династия московских князей. Братья Александра Невского Андрей Суздальский и Ярослав Тверской стали основателями этих княжеских родов. Из суздальских князей наиболее известны князья Шуйские. (Некоторые родословные, впрочем, выводят Шуйских от сына Александра Невского Андрея.) Основная линия тверских князей пресеклась после бегства в Великое княжество Литовское последнего независимого великого князя Тверского Михаила Борисовича (1485), но в состав русского боярства вошли потомки удельных князей Тверской земли – князья Микулинские и Микулинские-Телятевские, Холмские и др.
Младший сын Всеволода Большое Гнездо – Иван получил в удел Стародуб-Ряполовский (восточнее Владимира). Из князей Стародубских-Ряполовских наиболее известны роды Пожарских, Ромодановских и Палецких.
Другую группу княжеских родов составляли Гедиминовичи – потомки великого князя Литовского Гедимина (ум. 1341 г.), выехавшие в разное время на Русь.
Одна их ветвь происходила от старшего внука Гедимина – Патрикея Наримантовича. При Василии I в начале XV в. на московскую службу перешли два сына Патрикея – Федор и Юрий. Сын Федора – Василий по вотчинам на р. Хованке получил прозвание Хованского и стал родоначальником этого княжеского рода. Видные политические деятели Василий и Иван Юрьевичи назывались Патрикеевыми. Сыновьями Василия Юрьевича были Иван Булгак и Даниил Щеня – родоначальники князей Булгаковых и Щенятевых. Булгаковы в свою очередь разделились на Голицыных и Куракиных – от сыновей Ивана Булгака Михаила Голицы и Андрея Кураки.
Другая ветвь Гедиминовичей на Руси вела свое происхождение от сына Гедимина Евнутия. Его отдаленный потомок Федор Михайлович Мстиславский выехал на Русь в 1526 г.
От знаменитого великого князя Литовского Ольгерда, также сына Гедимина, вели свое происхождение Трубецкие и Бельские. Правнук Дмитрия Ольгердовича Трубецкого (по городу Трубчевску) Иван Юрьевич и его племянники Андрей, Иван и Федор Ивановичи в 1500 г. перешли в русское подданство вместе со своим небольшим княжеством. Внук брата Дмитрия Ольгердовича – Владимира Бельского – Федор Иванович выехал на русскую службу в 1482 г.
Все Гедиминовичи заняли на Руси высокое служебное и политическое положение и играли заметную роль в истории страны.
Происхождение княжеских родов Рюриковичей и Гедиминовичей более наглядно изображено на схемах.
Кроме Рюриковичей и Гедиминовичей, княжескими титулами пользовались представители феодальной верхушки нерусских народов России и выезжие аристократы.
Схема происхождения основных княжеских родов Рюриковичей
Следующим за князьями слоем аристократии было старомосковское боярство. Этим термином принято обозначать отпрысков тех старинных родов, предки которых были боярами во времена Ивана Калиты и Дмитрия Донского. Это была та группа, которая активно помогала московским князьям в их борьбе сначала за усиление Московского княжества, а затем – за объединение русских земель. Это роды Бутурлиных, Морозовых, Салтыковых, Захарьиных (с ответвлениями – Юрьевы и Яковлевы), Плещеевых и др. Из этой среды выходили воеводы и наместники. Многие из этих размножившихся родов уже к рубежу XV–XVI вв. «захудали», растеряли в семейных разделах родовые вотчины, а в служебном отношении превратились в обычных детей боярских, хотя и сравнительно высокого ранга. Они постепенно смешивались с основной массой провинциальных служилых людей.
Схема происхождения основных княжеских родов русских Гедиминовичей
Генеалогический состав массы русского дворянства в XVI–XVII вв. был довольно сложен. Наряду с обедневшими потомками старых боярских родов в него входили потомки бояр прежде независимых княжеств. Так, рязанские дворяне Ляпуновы и Сунбуловы – потомки рязанских бояр, многие новгородские бояре оказались переселенными в Центральную Россию и стали там рядовыми дворянами. В состав дворян вошло и много бывших холопов, особенно княжеских. Холопы великих князей, по мере того как власть их из вотчинной превращалась в государственную, входили в состав класса феодалов. В Новгородской земле в конце XV в. были розданы поместья многим бывшим боярским холопам. Наконец, дворянами становились и выходцы из других социальных групп. Каждый принятый на службу и получивший поместное жалованье считался сыном боярским или дворянином. Особенно широко «верстались» поместьями люди из непривилегированных сословий в конце XVI в. в южных районах, где было необходимо организовать пограничную службу. Здесь (например, в Орловском уезде) бывали единичные случаи, когда помещик и его крестьянин приходились друг другу родными братьями. После Смутного времени правительство Михаила Романова довольно щедро раздавало поместья казачьей верхушке, стремясь нейтрализовать казачество. Пестрота дворянского сословия, большая разница между его верхами и низами – и по возможностям службы, и в богатстве – приводила к тому, что некоторые дворяне сражались в войсках И. Болотникова, С. Разина и т. д.
Иерархия феодалов 2-й половины XV–XVII в. определялась местничеством. Положение человека на местнической лестнице определялось не абстрактной знатностью, а службой предков великим князьям и царям. Поэтому князь Рюрикович, чей род позже начал служить в Москве, мог занимать более низкое положение, чем отпрыск старомосковского боярского рода. Местничество определяло не конкретную должность, а взаимные отношения служилых людей. Если отцы, деды или даже прадеды (или другие старшие родственники) двух служилых людей были на совместной службе и один из них был подчинен другому, то это положение при всех других должностях и в иных ситуациях должно было сохраняться и для их потомков.
В XVI в. местничество касалось узкого круга высшей аристократии, но в XVII в. постепенно охватывает все более широкие слои феодалов. К середине XVII в. местничество стало уже серьезным препятствием для продвижения по службе способных и талантливых людей, запутывало до бесконечности отношения между феодалами и делало порой неразрешимой головоломкой составление «разряда» – списка назначений для того или иного похода или другой службы. Однако аристократия держалась за местничество. Только в 1682 г. по инициативе умного и решительного государственного деятеля князя В.В. Голицына «богоненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество» было отменено.
Часть схемы рода великокняжеского Московского дома князей Даниловичей (конец XIII–XV вв.) [71]
Еще более серьезные изменения в организации господствующего класса, приведшие к переменам в его генеалогическом составе, произошли в период утверждения в России абсолютной монархии в 1-й четверти XVIII в. Монарх теперь получил право жаловать дворянские титулы. Титулованная знать состояла уже не только из «природных» князей, но и из приближенных, получавших титулы за заслуги перед престолом. Вместо одного титула князя появилось несколько титулов; их последовательность (от старшего к младшему) была такова: светлейший князь (князь с титулом «его светлости»), князь, граф, барон. (Последний титул жаловался сравнительно редко, в основном, в XVIII в.) Первым в 1706 г. титул графа получил крупный полководец генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев. Титул святлейшего князя был пожалован ближайшему сотруднику Петра I А.Д. Меншикову.
В 1-й четверти XVIII в. возникает понятие дворянское достоинство, устанавливается твердый порядок его приобретения. Помимо детей потомственных дворян, дворянами автоматически становились все офицеры, чиновники, достигшие чина коллежского асессора (равного военному чину майора), и лица, награжденные орденом. Эти меры были связаны с ростом в период становления абсолютизма государственного аппарата и необходимостью замещать важнейшие должности в правительственном аппарате дворянами. Дворянское сословие тем самым расширялось за счет наиболее способных или наиболее верных престолу выходцев из других сословий. Наряду с родовым дворянством возникло дворянство выслуженное, которое неофициально считалось менее почетным. Впоследствии А.С. Пушкин, подчеркивая старинное происхождение своего дворянского рода, иронически писал:
Не офицер я, не асессор,
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор,
Я просто русский мещанин.
Здесь исключительно точно перечислены существовавшие в пушкинское время с 1722 г. источники выслуженного дворянства: академики и профессора никогда не имели чина ниже коллежского асессора. Впоследствии, в связи с тем, что чины стали даваться значительно щедрее и количество дворян по чину резко возросло, в середине XIX в. были введены значительные ограничения. С 1845 г.
потомственное дворянство в военной службе давал лишь чин майора, а в гражданской – статского советника (стоявший между полковником и генерал-майором); в 1856 г. дворянами становились в военной службе лишь полковники, а в гражданской службе – действительные статские советники (чин, равный генерал-майору). Кроме того, из орденов потомственное дворянство стали давать лишь высшие степени (которые все равно получали лишь те, кто уже имел право на дворянство по чину), орден св. Владимира (его также обычно получали лишь офицеры и чиновники высокого ранга) и орден св. Георгия (офицерский), дававшийся за исключительные военные заслуги.
Значительно менее, чем дворянская генеалогия, разработаны родословные данные о посадских людях и купечестве, крестьянстве и рабочих.
В работах А.И. Аксенова изучен генеалогический состав московского купечества. Он установил частую смену его состава (наиболее распространенная продолжительность купеческого рода – 2–3 поколения), разветвленность брачных связей, игравших своеобразную роль средства первоначального накопления и регулятора экономических отношений между родами, интенсивность процесса одворянивания.
Крестьянская генеалогия Сибири изучалась В.А. Александровым и М.М. Громыко. Их исследования дают возможность проследить характер заселения Сибири, связь крестьянского населения с казачеством и служилыми людьми, характер большой семьи в сибирской деревне.
Генеалогию мастеровых петербургских казенных заводов XVIII – начала XIX в. изучала Л.Н. Семенова, проследив пути формирования российского предпролетариата.
Системы социального этикета
Социальные отношения, как правило, оформляются определенными системами социального этикета: званиями, чинами, наградами, титулами, знаками различия и др. Определенное звание или титул обычно указывает на место его носителя в общественной иерархии, на заслуги перед государством или правящим классом. Особая одежда, часто форменная со знаками различия, знаки наград и др. дают возможность определить по внешнему виду носителя звания, лицо, награжденное орденом или медалью, отличительными деталями одежды. Создание и развитие этих систем непосредственно связано с эволюцией социально-политического развития, и поэтому является неотъемлемой составной частью исторического процесса. Вместе с тем знание систем социального этикета имеет прикладное значение. Для того чтобы понять исторический источник (а зачастую и научное сочинение), историк должен знать, чем стольник отличается от боярина или окольничего, кем был коллежский секретарь или секунд-майор, чем священник отличается от диакона, высокой ли наградой был орден Андрея Первозванного. Звания и награды советского времени историку как современнику известны лучше, но и здесь он должен суметь отличить, например, должность командарма или комдива (командующий армией, командир дивизии) от существовавших в нашей армии в 1935–1940 гг. званий высшего командного состава. Наконец, изучение форменной одежды, духовного облачения священнослужителей и наградных знаков на портретах (живописных, графических, фотографических) дает возможность уточнить датировку изображения, а зачастую и опознать с большой долей вероятности личность портретируемого. Именно изучение особенностей военной формы послужило И.Л. Андроникову одним из оснований для того, чтобы установить, что на портрете неизвестного офицера изображен М.Ю. Лермонтов. В краеведческой работе учителю часто приходится иметь дело с фотографиями периода Великой Отечественной войны. Особенности форменной одежды здесь помогают установить время, к которому относится фотография. Например, фотография военнослужащего в погонах и с орденом Красной Звезды на левой стороне груди относится ко времени между февралем и июнем 1943 г.: погоны были введены в Красной Армии с февраля 1943 г., а орден Красной Звезды с 19 июня 1943 г. положено носить на правой стороне груди.