Социологические теории циклических изменений

Циклические схемы чаще всего предлагались философами, историками или философами истории, а не социологами. Но в самой социологии также можно найти примеры циклического мышления. Два из них заслуживают особого внимания.

Вильфрвдо Парето: циркуляция элиты

Классический анализ социальных циклов в более узких пре­делах отдельных обществ дал Вильфредо Парето (1848—1923) в монументальном «Трактате всеобщей социологии-» (1916).

Парето представил образ общества в виде социальной систе­мы, которая проходит через повторяющиеся циклы — равнове­сие, дестабилизация, потеря равновесия и новое равновесие. Это относится к обществу в целом, но то же происходит и с составля­ющими его сегментами — политикой, экономикой и идеологией. Соответственно существуют всеобщий социальный цикл и спе­цифические циклы: военно-политический, экономико-индустри­альный и идеологически-религиозный, причем каждый из них следует одинаковой модели. Чтобы понять суть этих циклов, не­обходимо ознакомиться со взглядами Парето на анатомию соци­альной системы.

С его точки зрения, она состоит из трех типов взаимосвязан­ных компонентов (переменных): «остатков», т. е. имманентно присущих человеку чувств; «интересов», т. е. объективных ус­ловий, служащих человеческим потребностям; и «производ­ных», т. е. предписаний и рациональных объяснений, изобретае­мых людьми для легитимации первых двух типов компонентов.

«Остатки» играют определяющую роль в социальной жизни. Наиболее важные из них — хитрость и сила, представляют две альтернативные стратегии, которые люди применяют для дости­жения своих целей. «Остатки» «комбинаций», относящиеся к клас­су 1, характеризуются способностью к открытиям, предпринима­тельским духом, готовностью к риску, активностью, экспансив­ностью, стремлением к новизне и оригинальности. Противопо­ложными им являются «остатки» постоянства агрегатов (класс 2), для которых характерны осмотрительность, осторожность, тра­диционализм, предпочтение ценности безопасности, стремление к стабильности и преемственности, проявление личной предан­ности, законопослушание и патриотизм.

Общество неоднородно, в нем всегда есть элиты, куда входят преуспевшие в отдельных видах деятельности: политическая (пра­вящая) элита, экономическая элита, идеологическая (интеллек­туальная) элита. Характер элиты обусловливается распределени­ем «остатков» между ее членами и, в частности, соотношением «остатков» класса 1 и класса 2. Идеи и действия элиты зависят от того, какие члены в ней доминируют — с инновационными «ос­татками» инстинкта комбинаций или с консервативными «остат­ками» постоянства агрегатов.

Социальные и исторические изменения рассматриваются как циклические смены элит: их восхождение, упадок и замена. По выражению Парето, «история — это могила аристократии» (т. е. \ элиты всех типов). Механизм данного процесса заключается в чередовании «остатков», которые завоевывают и теряют свою гла­венствующую роль внутри элиты. Проследим три типичных цик­ла таких изменений.

В военно-политическом цикле основными действующими лицами являются сильные правители («львы») и хитрые админи­страторы («лисы»). Возьмем в качестве начальной точки цикла правление «львов»: оно держится на завоеваниях, войнах, терри­ториальной экспансии, подавлении других обществ. Военные способности, лояльность, преданность сообществу и традициям ценятся превыше всего. Правящая элита насыщена «остатками» постоянства. Однако рано или поздно этого оказывается недо­статочно. В мирный период для успешного управления, админи­стрирования и организации требуются иные таланты. Люди, пред­ставляющие «остатки» комбинации («лисы»), объединяются, мед­ленно проникают в элиту, вытесняя господство «львов», и в кон­це концов полностью отбирают у них власть. Так начинается вто­рая фаза цикла. «Лисы» отрицают «внешнюю политику», подры­вают военную мощь общества, пренебрегают традиционными ценностями. Это провоцирует консервативный заговор «львов», которые объединяются и сбрасывают «лис» силой, своим самым эффективным оружием. И цикл начинается заново. «Элита, по­лагающаяся на, силу, смелость, подавление, сменяется буржуаз­ной, плутократической элитой, зависящей от хитрости, интриг, идеологии, и наоборот» (262; 51).

В экономической сфере наблюдается аналогичная ситуация. Индустриальный цикл вовлекает в свою орбиту «рантье» и «спе­кулянтов». Предположим, что первые доминируют в экономи­ческой элите. Они представляют «остатки» постоянства, ориен­тируясь на надежную собственность, минимизацию риска, на­копление, а не на вложение прибылей, стабильный доход. Об­щим эффектом их политики будет стагнация или даже откат. Социальное недовольство и возмущение создают предпосылки для улучшений и реформ. «Спекулянты» — инноваторы, менед­жеры, объединяются, медленно проникают в экономическую элиту и подрывают доминирование «рантье». Во второй фазе цикла рас­тет неуверенность в будущем, хаос и аномия, неизбежно сопро­вождающие реформы, провоцируется консервативный заговор под предводительством «рантье», чье социальное значение усилива­ется и доминирование в конце концов восстанавливается.

В идеологически-религиозном цикле главными действующи­ми лицами являются «священники», охраняющие веру, и «скеп­тики» — критически настроенные интеллектуалы, защищающие разум. Предположим, что в социальном сознании доминируют вера, догматизм и традиционализм, а среди идеологической эли­ты превалируют «остатки» постоянства. Однако рано или поздно ищущая и скептическая человеческая натура дает о себе знать: возникают новые концепции, идеи, образы, которые завоевыва­ют все больше сторонников. Идеологический монолит ослабева­ет, формируется альтернативное мышление, которое медленно подрывает верховенство веры. Разум и его представители, «скеп­тики»-интеллектуалы, одерживают победу. Эпоха науки, техно­логий, инструментального мышления и расчета эффективности завершает первую фазу цикла. Но затем стремление понять смысл бытия, постичь конечную истину вновь обретает былую силу. Возрождение мифического и магического мышления открывает новые возможности для «священников», а «скептики» становятся маргиналами общества. Возвращаются фундаментализм и догма­тизм.

Питирим Сорокин: ритмы культурных изменений

В центре циклической теории Питирима Сорокина, изложен­ной в четырех томах под названием «Социальная и культурная динамика» (367), находится культура, которую автор определяет как «тотальную сумму всего, что создается или модифицируется сознательной или бессознательной деятельностью двух или более индивидов, взаимодействующих друг с другом или определяю­щих условия поведения друг друга» (367; 1,3). Огромное разнооб­разие культурных тем, попадающих под эту категорию, составля­ет не просто «свалку» (свободную агломерацию), а, скорее, ин­тегрированную систему. Она достигает высшей формы интегра­ции, когда «каждая часть занимает предназначенную для нее по­зицию и уже не воспринимается как часть, а все вместе они обра­зуют ткань, лишенную швов» (367; I, 19). В основе такого един­ства лежит общий «центральный принцип» («разум»), который «проникает во все компоненты, придает смысл и значение каж­дому из них и таким образом создает космос из хаоса разъеди­ненных фрагментов» (367; I, 32). Центральный принцип культу­ры можно понимать как «культурный менталитет».

Тщательно проанализировав различные аспекты человеческой культуры — искусство, образование, этику, законодательство,

военное дело, Сорокин предложил разделить ее на два противо­положных, взаимно несовместимых типа.

Каждый тип культуры имеет свою собственную ментальность; собственную сис­тему знаний; философию и мировоззрение; свою религию и стандарты «святос­ти»; собственные представления о том, что правильно и неправильно; форму искусства и литературы; собственные мораль, законы, нормы поведения; доми­нирующие формы социальных отношений; собственную экономическую и по­литическую организацию; и наконец, свой собственный тип человеческой лич­ности с особым менталитетом и поведением (367; I, 67).

Два противоположных культурных типа — «умозрительный» и «чувственный». Это идеальные типы, которых не найти в чис­том виде ни в одну эпоху. Промежуточная форма между первым и вторым обозначается как «идеалистическая».

Умозрительная культура характеризуется следующими призна­ками: 1) реальность по своей природе духовна, нематериальна, скрыта за чувственными проявлениями (например, Бог, нирвана, дао, Брахма). Она вечна и неизменна; 2) потребности и цели лю­дей в основном духовны (спасение души, служение Господу, ис­полнение священного долга, моральные обязанности); 3) для удов­летворения этих целей предпринимаются усилия по освобожде­нию личности от чувственных соблазнов, повседневных земных забот. Отсюда вытекают по меньшей мере два вывода: истина постигается лишь посредством внутреннего опыта (откровения, медитации, экстаза, божественного вдохновения), и потому она абсолютна и вечна; идея добра коренится в нематериальном, внут­реннем, духовном, в сверхчувственных ценностях (вечная жизнь, Град Господень, слияние с Брахмой).

Посылки второго типа («чувственной культуры») прямо про­тивоположны: 1) реальность по своей природе материальна, до­ступна чувствам, она перемещается и постоянно изменяется: «Ста­новление, процесс, изменение, поток, эволюция, прогресс, транс­формация» (367; I, 73); 2) потребности и цели людей чисто плот­ские, или чувственные (голод и жажда, секс, убежище, комфорт); 3) для удовлетворения этих целей необходимо использовать внеш­нее окружение. Отсюда также вытекают два вывода: истина мо­жет быть найдена лишь в чувственном опыте, и потому она имеет временный и относительный характер. Добро коренится в чувстг венных, эмпирических, материальных ценностях (удовольствие, наслаждение, счастье, полезность), и потому моральные принци­пы гибки, относительны и зависят от обстоятельств.

Промежуточная, «идеалистическая культура» представляет собой сбалансированное сочетание умозрительных и чувствен-

ных элементов. Она признает, что реальность и материальна, и сверхъестественна; потребности и цели людей и телесны, и ду­ховны; удовлетворение целей требует как улучшения самого себя, так и трансформации окружения. Короче, «признавая идеальный мир высшим, она не объявляет чувственный мир простой иллю­зией или негативной ценностью; напротив, поскольку чувства находятся в гармонии с идеальным, они обладают позитивной ценностью» (367; I, 75).

Сорокин применил свою аналитическую типологию к исто­рическому процессу, рассматривая основную модель историчес­ких изменений в циклических терминах. «Социокультурные флук­туации, т. е. повторяющиеся процессы в социальной и культур­ной жизни и в человеческой истории, — это основной объект настоящего исследования» (367; I, 153). «Большинство социокуль-турных изменений имеют характер постоянно изменяющихся, периодически повторяющихся процессов» (367; IV, 73). Процес­сы часто меняют свое направление и повторяют сами себя. «На короткое или длительное время, в одной и той же или в несколь­ких социальных системах процесс движется в определенном ко­личественном, качественном или пространственном направлении, или во всех этих направлениях, достигает «точки насыщения», а затем зачастую идет в обратном направлении» (367; I, 170). По­добные флуктуации наблюдаются на самой широкой шкале исто­рии, которая как бы разделена на эпохи, эры, периоды. Наиболее важным принципом такой периодизации является смена доми­нирующих типов культурного менталитета и культурных систем: повторяющаяся последовательность умозрительной, идеалисти­ческой и чувственной культур.

Автор реконструировал исторические «волны» и «флуктуации» внутри греко-римской и западной культуры, охватывая своим исследованием диапазон в более чем 2500 лет. Оказывается, цик­лы означают не полное повторение, а скорее новое воплощение лежащих в их основе принципов. Кроме того, они не следуют постоянному ритму и не имеют равной длительности. «История повторяется, но ее темы выступают во все новых вариациях, ког­да изменяются не только содержание, но ритм и темп» (367; I, 201—202). В результате мы получаем периодизацию западной ис­тории, представленную в табл. 10.1.

Причинный механизм, лежащий в основе «суперритма умо­зрительной — идеалистической — чувственной фаз в греко-рим­ской и западной системах культуры» (367; IV, 737), состоит в ис­черпании возможностей, истощении творческого потенциала каж­дой последующей системы. «Исчерпав свой творческий фонд по-

Таблица 10.1