Правый оппортунизм» в оценке «Народной воли»

Историк Джон Барбер утверждает, что борьба вокруг «Народной воли» не была решена в пользу какой-либо партии, хотя Покровский, напротив, был убежден, что руководство партии поддерживает позицию Общества историков-марксистов. Но прежде всего за кулисами ВКП(б) имело серьезное перемещение интерпретационных рамок, на которые Покровский оказывал крайне важное влияние с помощью искусной тактики. Это проявилось именно в ходе последовавшего в начале февраля 1930 г. вмешательства «старосты» ОПК, Ярославского, в борьбу вокруг «Народной воли».

Сам поднаторевший в использовании прошлого в качестве оружия политической клеветы против неприемлемых для него лиц, теперь в деле Теодоровича он пытался воспрепятствовать именно этому. Для этого Ярославский избрал путь посредника.

На заседании Общества историков-марксистов 4 февраля 1930 г. он взял на вооружение линию, заданную в редакции «Правды» и Малаховским линию умеренной критики Теодоровича. Ярославский при определенно отрицательном упоминании Невского, защищал размежевание Ленина с Плехановым и в то же время характеризовал теоретические совпадения между «Народной волей» и большевиками как ошибочные. Лишь немногим отличаясь от Малаховского и комментаторов «Правды», Ярославский признает правоту Теодоровича в других пунктах. Как было уже в 1926 г., он высказывается за проверку линии эволюции Плеханова от «Земли и воли» через «Черный передел» к социал-демократии, так как многие рабочие кружки, имевшие контакты с «Народной волей», выпадали из этой схемы. В согласии с Теодоровичем он осуждает недостаточное использование историками как молодыми, так и старшего поколения, ленинской оценки «Народной воли». Даже различие, проведенное Теодоровичем между ранней и более поздней оценкой «Народной воли» Лениным, вызвало согласие Ярославского.

Историк имеет право делать умозаключения по аналогии. Так и Ленин видел совпадения между отдельными требованиями большевиков и «Народной воли». Но в полном согласии с комментаторами «Правды» Ярославский продолжает, что умозаключения по аналогии не могут все же идти слишком уж далеко, придавая новое значение идеям «Народной воли» в условиях диктатуры пролетариата.

Это высказывание Ярославского следует понимать как намек на типичный тезис Теодоровича о НЭПе. Согласно этому тезису вполне возможна некапиталистическая эволюция сельского хозяйства и, соответственно, мелкого товаропроизводителя, в социалистическом обществе. Ярославский вполне отдавал себе; отчет в том, что это больше не соответствовало ориентированной на коллективизацию политике партии.

Ярославский не мог, однако, несмотря на все усилия, воспрепятствовать осуждению Теодоровича за его тезисы Обществом историков-марксистов, заседавшим между 9 и 13 февраля, а также 20 февраля, теперь и с участием Покровского. Воспрепятствовать же этому было важно потому, что коллективно подготовленные резолюции могли через Отдел культуры и пропаганды ЦК попасть в ЦК ВКП(б).

В конце концов 25 февраля Ярославский обратился с письмом к Покровскому. Он подчеркивает в качестве заслуги Теодоровича, что тот «изложи[л] объективно взгляды Маркса, Энгельса и взгляды Ленина на “Народную Волю”». Тем самыми он сделал лишь то, чем до сих пор коллективно пренебрегали историки. В качестве недостатка Теодоровича снова называются его «ошибочные формулировки» о существовавших у «Народной воли» в зародыше идеях необходимой гегемонии пролетариата и Советов, а также создания Союза Советских Социалистических Республик. Ярославский спрашивает, однако, уместно ли характеризовать тезисы Теодоровича, а также С.И. Мицкевича как ревизионистские. Он просит Покровского не допустить, чтобы Теодоровича необоснованно «изуродовали». Кроме того, Теодорович годится «не в меньшей степени» чем Татаров, Г.С. Фридляндили Горин для «сегодняшнего дня». В качестве председателя Крестинтерна он ведет большую общественно-политическую работу. Затем Ярославский ставит вопрос:

«Правильно ли шельмовать его как правого оппортуниста за те ошибки, которые у него были?»

Всего через несколько дней Покровский отреагировал на письмо Ярославского. Он отвечает, что Теодорович вовсе не «изуродован». Его критиковали лишь с той же остротой, которую он применял к другим. Кроме того, Покровский сообщает о разговоре с Теодоровичем, в ходе которго тот безуспешно пытался убедить его в теоретической правильности своей позиции. В то же время Покровский отрицает за Теодоровичем всякую способность к самокритике, так как он в качестве «старого большевика» запрещал себе подвергаться критике со стороны таких «необразованных мальчишек», как Татаров, Горин и Фридлянд. Вместо этого он придерживается мнения, что Теодорович должен признать свои ошибки и отказаться от своих высказываний. Правда, «общее настроение» было другим, так что он не поставил эту позицию на голосование. Ему было трудно «защитить» Теодоровича, так как ошибочность его позиции слишком очевидна и он, к тому же, не проявил готовности сделать уступки и продолжает настойчиво представлять свою «эсеровскую концепцию». Ярославский может обратиться в ЦК, если считает ошибочным осуждение Теодоровича как автора, теоретически близкого к народничеству. В резолюции против Теодоровича как таковой не было ни слова о «правом уклоне».

Но затем не Ярославский, а сам Покровский обратился с письмом в верхушку партии, а именно к секретарю ЦК В.М. Молотову. В качестве обоснования он приводит свое намерение согласовать с Молотовым для журнала «Историк-марксист» свое мнение по поводу выдвинутых против него упреков в связи с «Народной волей».

Так же, как в письме Ярославскому, Покровский описывал в письме Молотову позицию Теодоровича как идентичную с той, которую выражали эсеры в 1905 г., а именно, что народовольцы были преимущественно социалистами и в этом смысле их можно рассматривать как предшественников партии большевиков. Он хочет в самой дружественной форме объяснить, как дело обстоит в действительности. Вторым шагом Покровский осторожно жалуется Молотову, что «Правда» как центральный орган партии заняла во всей полемике «буферную позицию» между Теодоровичем и его противниками. Хотя «Правда» и подчеркивала, что Теодорович в деталях (по поводу Советов и т. д.) ошибается, но затем делала акцент на том, что народовольцы, тем не менее, были прежде всего социалистами, а не революционными демократами. В соответствии с «Правдой», эту позицию представлял и Ленин и так же эту проблему рассматривают и сегодня. Покровский обращает внимание Молотова в особенности на политическую значимость буферной позиции как «Правды», так и Ярославского на фоне проводимой партией политики коллективизации:

«Нет надобности говорить о том, до чего это все “скользко” на фоне происходящей сейчас классовой борьбы в деревне (особенно, как это сделано в статье тов. Ярославского, без всякой расшифровки термина “крестьянские социалисты”)».

Покровский просит Молотова дать ЦК в этом деле указание об обсуждении тезисов к «Народной воле» и последующем опубликовании их в «Правде».

«Не найдет ли возможным ЦК дать по этому поводу какие-нибудь указания? Если у секретарей ЦК есть какие-нибудь сомнения по этому вопросу, можно поставить его (в порядке обсуждения тезисов Культпропа) на одном из заседаний. Если сомнений, как я надеюсь, нет - надо эти тезисы как можно скорее напечатать в ЦО».

Общая тактика Покровского была следующей: по отношению к Ярославскому он изображал Теодоровича как не готового к компромиссам. Напротив, он, что уже было доказано в прошлом, вполне способен согласиться с содержательной критикой. Он утверждал, далее, что по форме был всегда корректен и заинтересован в выяснении теоретических вопросов.

В письме Молотову Покровский, на первый взгляд, избегал использования политических ярлыков, но по-прежнему оставлял этот выбор открытым, классифицируя Теодоровича как автора, теоретически близкого народничеству, представляющего эсеровские концепции оценки «Народной воли». Тем самым Покровский целеустремленно действовал против Ярославского, используя дискуссии вокруг «Народной воли» в политическом отношении, но затем сделал именно то, чему пытался воспрепятствовать Ярославский. Своим письмом Молотову он информировал высший политический уровень о полемике и изложил их политические переплетения. Тем самым он соединил свою содержательную критику с указанием на то, что позиция Теодоровича с его определением народовольцев как крестьянских социалистов может быть контрпродуктивной ввиду проведения нового курса в аграрной политики партии. Интересно, что Покровский не упоминал Плеханова ни словом и избежал также высказывания аргументов Невского, считавшего, что между позициями Ленина и Плеханова существуют только второстепенные различия. Покровский молчал, хотя он точно установил это, о том, что Невский точно осмыслил теоретическую слабость Теодоровича. Он сделал тактическую ставку на то, что верхушке партии в коечном счете ближе ее актуальные проблемы, нежели «академический» вопрос о том, существовало ли принципиальное различие между оценкой «Народной воли» Лениным и Плехановым. Дополнительно к этому он представился особенно лояльным и низкопоклонническим, утверждая, что намерен обсудить свои содержательные позиции с ЦК или не оказаться в оппозиции к имеющимся политическим установкам. В заключение он потребовал публичной политической оценки ЦК по поводу текущей дискуссии, которая и последовала месяцем позже (см. ниже).

Напротив, действия Ярославского заключались в том, чтобы сослаться на преобладавший до сих пор консенсус во мнениях, отделявший Плеханова от Ленина. Он попытался и стабилизировать его потому, чтобы таким способом защитить от критики собственные позиции, высказанные в прошлом и оказавшейся теперь под угрозой. Дискуссия вокруг «Народной воли» должна была быть выведена за пределы текущей политической дискуссии и оставаться внутренним спором между историками. В соответствии с этим следовало осудить любые отношения сторон к политике или политическому прошлому действующих лиц.

Несмотря на усилия Ярославского, стратегия Покровского была более успешной. Благодаря политизации полемики вокруг оценки «Народной воли» ему удалось отстоять основные черты своей позиции и на этом пути отразить атаки против себя и своей школы. В противоположность Ярославскому он не был принужден уступать шаг за шагом, а смог еще ужесточить свои атаки на Теодоровича. Кроме того, из руководства партии, казалось, были посланы сигналы о его склонности к политизации вопроса. Не случайно Покровский через добрых две недели после своего письма Молотову смог провозгласить на общем собрании Общества историков-марксистов 19 марта 1930 г.:

«Если нам нужно ликвидировать кулаков как класс, тогда нужна и ликвидация кулацкой, т. е. народнической идеологии».

Далее он описывает «возрождение народнической идеологии» как рефлекс на «искоренение последних остатков буржуазии» в обостряющейся классовой борьбе. Актуальность публикаций о "Народной воле» заключается в том, что там собраны идеи как троцкистов, так и правых уклонистов.

Уже 9 апреля 1930 г. «Правда» опубликовала тезисы Отдела культуры и пропаганды ЦК к 50-летнему юбилею «Народной воли». Почти целую полосу занимал подробный исторический очерк. История возникновения этих тезисов была прямо связана с описанным столкновением. Проект тезисов подготовил Татаров. До опубликования они были обсуждены в «Отделе культпропа» ЦК в присутствии Ярославского. Он безуспешно пытался добиться цитирования «ошибок» Покровского, Татарова и Горина при упоминании их имен. И Теодорович имел возможность бросить взгляд на тезисы. Позже он даже характеризовал себя как их соавтор, так как включил в документ поправки.

Тезисы были сформулированы так, что они показывали: Покровский и его ученики уже повлияли в центральных пунктах на официальную позицию партии.

С прямым соотнесением с современностью выясняется, что при поступательном развитии коллективизации должно иметь место ясное понимание ведущей роли пролетариата. Пролетариат намеревается реализовать свою диктатуру на практике, руководя социалистической индустриализацией страны и устраняя корни капитализма. Но попытка Теодоровича повысить значимость народничества ведет к возрождению старой народнической идеи, в соответствии с которой крестьяне смогут самостоятельно придти к социализму. В тезисах подчеркивается и принципиальная разница между идеологией марксизма и народничества. Это идеологии различных классов, т. е. с одной стороны - идеология рабочих, а с другой крестьян.

«Рассматривая большевизм как продолжение социалистических воззрений народовольцев, модернизируя идеи народовольцев, т. Теодорович пересматривает ленинское понимание революционного “наследства”, вошедшего в арсенал ВКП(б)».

Что в конечном счете осталось от значения «Народной воли», было хвалой ее «революционному духу». В тезисах не обратили внимания и на выдвинутую Теодоровичем на передний план критику концепции Плеханова оценки «Народной воли». Даже не упоминая Покровского, «тезисы Культпропа» ограничились осуждением оценки Плехановым отношения между пролетарским и мелкобуржуазным крестьянским социализмом.

Напротив, в редакционном комментарии «Правды» к «тезисам Культпропа» Теодоровича официально характеризуют теперь как «неонародника», который пытается доказать, что ленинизм происходит от народничества. Это, однако, неверно, ибо ленинизм де-факто, - и здесь «Правда» цитирует Сталина - является «международным пролетарским учением», восходящим к Марксу.

В ходе публикации тезисов Отдела культуры и пропаганды ЦК к 50-летнему юбилею «Народной воли» Ярославский в том же апреле 1930 г. публично представил свою уже изменённую позицию в журнале «Большевик».

Несмотря на свое многословное изложение проблематики Ярославский хвалит Теодоровича только за одно - за то, что он поставил определенные вопросы. В остальном же Ярославский скорее еще расширяет спектр своей критики в адрес «Народной воли». Теперь эта критика простирается от осуждения утопических теорий и «мелкобуржуазных» идей «Народной воли» до ее тактики и организации. При этом «Народной воле» отказано в какой бы то ни было близости к пролетарской партии большевиков. Задача Ярославского заключалась в это время разве только в том, чтобы подчеркнуть неуместность классификации Теодоровича как ревизиониста в отношении марксизма-ленинизма и приверженца правого оппортунизма.

Напротив, Покровский и его ученики могли до конца 1930 г. беспрепятственно углублять свою линию, в том числе и публично. На XVI съезде партии летом 1930 г. Покровский осудил идеализацию «народовольчества» представителями правого уклона. Затем он опубликовал в «Историке-марксисте» статью, в которой повторял свои тезисы от 19 марта. Татаров, занимавший поет главного редактора «Историка-марксиста», охарактеризовал изданное Теодоровичем в издательстве ОПК в 1930 г. обобщение дискуссии о «Народной воле» как «право-оппртунистическую апологию “Народной воли”».

В письме Молотову и Стецкому Покровский следующим образом подводил итоги своей победе над Теодоровичем:

«[...] тов. Теодоровичу было доказано вне всякого спора, что он или не понимает Ленина или сознательно извращает его. Теперь доказывать, что выступление тов. Теодоровича было одним из ярчайших выражений правого уклона в плоскости истории, в плоскости понимания и истолкования прошлого, - значило бы ломиться в открытую дверь».

В конечном счете ЦК односторонне пресек дальнейшую полемику. Сначала он определенно приветствовал публикацию подведенных Теодоровичем итогов дискуссии вокруг «Народной воли», в которой, в частности, вновь воспроизводились тезисы

ЦК, но затем, ссылаясь на то, что «время еще не пришло», больше не позволил публиковать в журнале «Историк-марксист» новое заявление, хотя Покровский призывал его к этому