Экономическая история – с. 214-217

Несмотря на все очевидные перемены, позитивистскому «багажу» исторической пауки XIX в. – пониманию общества как социального организма, концепции прогресса, идеалу постижения закономерностей и каузальных связей между событиями и процессами, стоящими за действиями великих людей, противопоставлению объективного и субъективного, материальных и духовных факторов – предстояла еще долгая жизнь в XX столетии. Релятивизм шел вразрез с убеждениями многих историков, которые продолжали видеть свое профессиональное предназначение в адекватной реконструкции прошлого, а потому отстаивали объективность фактологической основы исторической науки. Эта установка историков-практиков находила философское обоснование в неопозитивистских концепциях, которые развивались одновременно и параллельно с антипозитивистскими. В рамках неопозитивизма, в частности, активно разрабатывались логические принципы научного знания как такового, а также изучались те нормы и правила, на ко-

_____________________

*Кохмшгвуд Р. Идея истории; Автобиография. М., 1980. С. 236. Там же.

торые опиралась аналитическая деятельность историка. Неопозитивистская философия истории характеризовалась признанием роли в истории общих социологических и психологических факторов и, соответственно, ведущей роли в историческом познании объяснительных процедур –сопоставления изучаемых явлений со стандартами поведения, мышления, типами, структурами отношений повседневности.

КАРЛ РАЙМУНД ПОППЕР (1902-1994) резко критиковал «исто-рицизм» за попытку обнаружить «законы эволюции», якобы дающие возможность предсказывать будущее. Одновременно он справедливо отмечал черты сходства и различия естественнонаучного, социального и исторического познания, придавая большое значение анализу исследовательских процедур в исторической науке. По его мнению, эти процедуры во многом могут быть отождествлены с теми, которые используются в физике. Не отрицая наличия общих исторических законов, Поппер в то же время отмечал, что они по большей части тривиальны и не способны выполнять ту функцию, которую выполняют законы в теоретических пауках.

Наиболее ярко неопозитивистский подход проявился в новой исторической дисциплине – экономической истории, имевшей самые тесные связи с проблемами современности и успешно развивавшейся на фоне мировых экономических кризисов. В начале XX в. она уже преподавалась в американских, британских и французских университетах. Первые работы касались, как правило, экономической политики государства и представляли собой самый удобный переход от занятий политической историей. Но уже очень скоро историко-экономические исследования сосредоточились на изучении движения цен, а затем и вокруг феномена индустриализации, который вызывал наибольший интерес у специалистов во всем мире. Результатом стало особое внимание к Британии – первой стране, пережившей промышленную революцию.

Бурными темпами развивалась специализация внутри историко-экономических исследований: по отраслям производства, регионам, корпорациям, постепенно охватывая все аспекты экономической жизни прошлого, т. е. любую деятельность, связанную с производством, обменом и потреблением. Однако характер и неравномерное хронологическое и географическое распределение сохранившихся источников жестко ограничивали возможность изучения экономической истории во всей полноте, поскольку систематический сбор информации об экономике начался только в XIX в. Знания о более ранних периодах историкам приходилось добывать буквально по крупицам: интерес властей к экономической деятельности подданных почти полностью ограничивался той ее частью, что облагалась налогами. Круг вопросов экономической истории до XVIII в., на которые исследователи могли дать ответ с достаточной долей уверенности, был резко ограничен скудостью данных.

В экономической истории вместо героев и выдающихся личностей на авансцене оказались объективные факторы, воздействие которых имело тенденцию распространяться и на другие сферы общественной жизни. Более ранние труды по экономической истории носили в основном описательный характер: в них воссоздавалась картина хозяйственной жизни в определенный период, и не проявлялось особого интереса к механизмам экономических перемен. Позже большинство исследований было нацелено на раскрытие динамики роста или упадка экономики в целом, а также по отдельным важнейшим отраслям. Острые споры вызвали как раз векторы и механизмы этих изменений.

Французские ученые ФРАНСУА СИМИАН (1873-1935) и ЭРНЕСТ ЛЯБРУСС (1895-1988) видели причины смены экономических циклов (подъема и спада) в изменении стоимости денег, движении цен, колебаниях заработной платы, однако широкое использование статистических методов в их работах не было самоцелью: исследователи стремились связать динамику экономических процессов с изменениями в социальных отношениях и коллективной психологии, с активностью общественно-политических движений. Британский историк РИЧАРД ТОУНИ (1880 – 1962) изучал социально-экономические предпосылки Английской буржуазной революции, а ДЖОН КЛЕПЭМ (1873-1946) в своей трехтомной «Экономической истории Великобритании» (1926-1938) продемонстрировал развитие всех отраслей экономики страны в XIX – начале XX в.

Постепенно историки овладевали новыми методами, в том числе количественными, заимствуя их у экономической науки, и пытались осмыслить изучаемые явления и процессы с точки зрения теорий экономического роста. Часть историков-экономистов были марксистами, а многие придерживались в своих объяснениях принципов так называемого экономического материализма. Позднее, уже в середине века, все больше историков-экономистов избирают количественный подход как основной – для них вопросы и методы исследования во многом предопределяются не историей, а экономической теорией. Главным образом речь в это время идет об эволюционных теориях неопозитивистского толка, прежде всего так называемых теориях экономического роста и индустриального (а позднее постиндустриального) общества. Законы в этих теориях не были всеобщими, имели ограниченную зону действия. Сторонники эволюционных теорий считали, что каждый период экономической истории имеет собственные законы. Очевидно, что критерием, в соответствии с которым производилось разделение на периоды, являлись основные характеристики (т. е. те же экономические законы) каждого периода. Так получался «заколдованный круг».

С обстоятельной и в высшей степени убедительной критикой этих концепций выступил в то время один из крупнейших теоретиков XX столетия ЛЮДВИГ ФОН МИЗЕС (1881-1973), который отмечал, что периодизация экономической истории предполагает знание экономических законов, свойственных каждому периоду, тогда как эти законы могут быть открыты только путем исследования отдельного периода без каких-либо ссылок на события, случающиеся за данными временными рамками. Предполагается, что на протяжении каждого из периодов экономической эволюции, следующих в определенном порядке, экономические законы остаются неизменными, и при этом ничего не говорится о переходе от одного периода к другому. Имеет ли переходный период свои собственные законы? Кроме того, если допустить, что законы экономического становления являются историческими фактами и поэтому изменяются с течением исторических событий, то это, очевидно, противоречит утверждению о существовании периодов, на протяжении которых не происходит никаких изменений.

В 60-70-е гг. XX в. формируется школа новой экономической истории, методология которой опирается главным образом на количественный анализ и моделирование экономических процессов. Бурное развитие этого направления в США привело впоследствии к выделению особой группы историков-клиометристов, приверженцев количественных методов (Р. Фогела, С. Энгермана, Д. Норта и др.), работы которых вышли далеко за пределы проблематики экономической истории – в сферу изучения социальных и политических процессов. В 1970-1980-е гг. в рамках новой экономической истории сложилась особая область исследования – история бизнеса.