V. этнократия в эпоху глобализации
Израиль, несмотря на все пережитые им драматические перемены, уже свыше шестидесяти лет остается либеральной этнократией. Израильский либерализм с годами заметно укрепился, однако основы государства по‑прежнему остаются этноцентрическими, что серьезно мешает его дальнейшему развитию. Более того, «полезные» мифы, некогда способствовавшие построению национального государства, могут со временем стать опасными и поставить под угрозу само его существование.
Миф об историческом праве на «Эрец‑Исраэль», вдохновивший первых сионистских поселенцев, пробудивший к них готовность к самопожертвованию и способствовавший созданию территориальной основы еврейской государственности, вовлек Израиль через девятнадцать лет после основания в печальную колониальную авантюру, из которой он не может выпутаться по сей день. Многим националистам, как религиозным, так и светским, оккупированные в 1967 году территории представлялись самым сердцем «страны их праотцев». Действительно, мифологическая истина целиком на их стороне. Вовсе не Тель‑Авив, прибрежная полоса и Галилея образовывали вымышленное пространство, в котором действовали Авраам, Давид и Соломон, а Хеврон, Иерусалим и Иудейские горы. Сторонники «великого и неделимого Израиля», апологеты этих мест отвергли по сугубо «этническим» соображениям идею равноправного сосуществования с жителями оккупированных территорий. «Очищение» территорий от основной части населения, как это произошло в 1948 году в прибрежных районах страны и в Галилее, в 1967 году не представлялось возможным, хотя многие мечтают об этом до сих пор. Как упоминалось выше, официальное присоединение новых завоеванных территорий привело бы к созданию двунационального государства и окончательно уничтожило шансы на сохранение в нем еврейского большинства.
Политическим элитам в Израиле потребовалось сорок лет, чтобы толком осознать ситуацию и уразуметь, что владение территорией в эпоху высоких технологий не непременно является источником могущества. Но к моменту написания этих строк Израиль все еще не породил мужественных лидеров, которые дерзнули бы разрешить эту проблему и разделить «Эрец‑Исраэль». Все его правительства поддерживали и поощряли поселенческое движение, и ни одно из них даже не пыталось эвакуировать поселки, процветающие в самом сердце «библейской родины». Впрочем, даже если Израиль сумеет освободиться от своих завоеваний 1967 года, останется неустраненным глубокое противоречие, лежащее в самом его определении, и другой миф, еще более прочный, будет и далее парить над ним как злой дух.
Настоящим бичом Израиля является миф о еврейском «этносе», отстаивающий его историчность и рассматривающий евреев как закрытую общность, будто бы всегда отторгавшую «чужаков» и потому обязанную поступать так и впредь. Этот миф способен взорвать Израиль изнутри в самом недалеком будущем. Сохранение закрытой «этнической» общности, отчуждение и дискриминация четверти граждан государства, арабов и многих других, не считающихся евреями с галахической и «исторической» точек зрения, непрерывно создают очаги напряженности, в которых в более или менее близком будущем вспыхнут трудноразрешимые конфликты. Например, продолжающаяся интеграция палестино‑израильтян в повседневную израильскую культуру лишь усиливает их политическую отчужденность. В этом нет ничего парадоксального. Близкое знакомство с культурными и политическими ценностями израильтян, разделяемыми сегодня лишь теми, кого общество признает евреями, обостряет стремление к равноправному переделу государства и активному участию в управлении им. Поэтому среди израильских арабов укрепляются настроения, отрицающие право Израиля на существование в качестве «эксклюзивного» еврейского государства, и трудно сказать, какие факторы могут остановить этот процесс.
Наивная убежденность, что эта развивающаяся и набирающая силу община будет вечно мириться со своим отстранением от центров политического и культурного влияния, представляет собой опасное заблуждение, сходное с поразительной слепотой израильского общества во всем, что касалось колониального контроля над Газой и Западным берегом до начала первой интифады. Но хотя палестинские восстания 1987 и 2000 годов и привели (всего лишь!) к ослаблению власти Израиля в зонах открытого апартеида, ущерб, нанесенный ими израильскому государству ничтожен в сравнении с потенциальными опасностями, таящимися во враждебности палестинского населения, живущего на его территории. Катастрофический сценарий восстания в арабской Галилее и его жестокого подавления, увы, не является беспочвенной фантазией. Если этот сценарий осуществится, он может стать переломным моментом в истории израильского государства на Ближнем Востоке.
Ни один еврей, живущий в западном либерально‑демократическом государстве, не примирился бы сегодня с теми формами дискриминации и отстранения, которые ежедневно выпадают на долю израильских палестинцев, граждан страны, открыто заявляющей, что она им не принадлежит. Как ни странно, приверженцы сионизма во всем мире, как и большинство израильтян, нисколько не обеспокоены тем обстоятельством, что «еврейское государство» из‑за антидемократического характера своих законов не может быть принято в Европейский союз или (теоретически) стать еще одним американским штатом. Это политическое извращение не мешает им и далее солидаризироваться с Израилем и даже считать его своим «резервным» государством «на всякий случай». Впрочем, как отмечалось выше, эта солидарность не побуждает их покинуть свои национальные отечества и перебраться в Израиль. Ведь, в конечном счете, им не приходится подвергаться постоянной дискриминации – в отличие от израильских палестинцев, живущих в атмосфере систематического отчуждения на собственной родине.
В последние годы еврейское государство проявляет все меньшую заинтересованность в массовом притоке эмигрантов. Прежний национальный дискурс, выстраивавшийся вокруг идеи «репатриации», утратил большую часть своей привлекательности. Чтобы понять сущность нынешней сионистской политики, следует заменить термин «репатриация» новым ключевым словом «диаспора». Источником израильской мощи является сегодня не рост населения страны, а обеспечение лояльности Израилю и его интересам еврейских учреждений и общин. Ничто не может нанести большего ущерба Израилю, нежели массовый переезд в Святую землю всех просионистски настроенных структур планеты. Для Израиля несравненно выгоднее их дальнейшее пребывание в «изгнании», в непосредственной близости от очагов власти и средств информации западного мира. Судя по всему, они и сами предпочитают свою либеральную, богатую и удобную «диаспору».
Относительное ослабление западных национальных государств в конце ХХ века создает (косвенным образом) дополнительные преимущества для действующего в традиционном духе современного сионизма. Хотя экономическая, политическая и культурная глобализация в значительной мере иссушает классическое национальное сознание, потребность людей в коллективной идентичности, сопричастности и единении при этом лишь усугубляется. Люди, живущие в динамичную эпоху идущего на Западе постиндустриального переворота, сопровождающегося беспрерывным перемещением колоссальных материальных и культурных благ, не перестают нуждаться в зримых, осязаемых, постоянных общности и принадлежности. И поскольку статус еще недавно (в ХХ веке!) всемогущего государства отчасти пошатнулся, поиск альтернативных идентичностей (неорелигиозных, региональных, этнических и даже сектантских) стал важнейшим элементом совершающихся в новом мире морфологических перемен – перемен, направление и динамика которых все еще непредсказуемы.
Между тем на фоне этих процессов еврейский «этнос» (в числе прочих) обрел новую жизнь. Мода на него распространилась в Соединенных Штатах уже довольно давно. Как и следует ожидать от типичного государства иммигрантов, либеральный и плюралистичный характер американской сверхдержавы неизменно оставляет широчайший простор для развития субидентичностей, воспринимающихся как вполне легитимные. Конструирование американской нации не требовало искоренения прежних культурных пластов и остатков старых религиозных верований (за исключением уничтоженных ею с самого начала). Жизнь бок о бок с англоамериканцами, латиноамериканцами и афроамериканцами на каком‑то этапе заставила потомков выходцев из восточноевропейских местечек создать аналогичную идентичность, то есть стать иудеоамериканцами. Это не означает, что они сохранили элементы великой идишской культуры. Дело обстояло проще: без принадлежности к четко определенной общине трудно было построить опору для хоть сколько‑то конкретной идентичности в быстром и изменчивом водовороте американской культуры.
По мере «таяния» живой идишской культуры значение Израиля для многих групп американских евреев постепенно возрастало, и, соответственно, росло число просионистски настроенных американцев. Так что если страшный геноцид, происшедший в Европе во время Второй мировой войны, американское еврейство восприняло относительно индифферентно, то солидарность с Израилем, в особенности после крупнейшего военного успеха в 1967 году, со временем, напротив, лишь укреплялась. Объединение Европы и ослабление национальных государств на ее территории привели к тому, что еврейские общинные институты в Лондоне и Париже также включились в процесс транснациональной этнизации. Израиль сумел извлечь немалые политические выгоды из этого охватившего международное еврейство процесса.
Уже с конца 70‑х годов упрочение концепции «этнического» еврейского государства приносило немалые политические дивиденды. По мере сближения Бруклина и Иерусалима Назарет исчезал из еврейско‑израильской политики. Поэтому любое предложение, направленное на превращение Израиля в республику всех его граждан, автоматически воспринималось как чистейшая утопия. Слепое игнорирование еврейско‑израильским обществом процесса демократической радикализации палестино‑израильского населения, особенно молодой и образованной его части, всегда имело ярко выраженную материальную подоплеку. Оно диктовалось не только огромным весом мифологических представлений о прошлом и подкреплялось далеко не исключительно невежеством. Настоящим источником этой слепоты была прямая заинтересованность в извлечении реальных выгод и приобретении влияния за счет мощного «этноса», живущего по ту сторону океана и оказывающего Израилю автоматическую финансовую поддержку.
Тем не менее Израилю есть о чем беспокоиться. Хотя глобализационные процессы конца ХХ века, несомненно, привели к некоторой просионистской «этнизации» организованных еврейских общин, в реальности основная масса мирового еврейства продолжает идти путем быстрой ассимиляции. Евреи живут той же жизнью, что и их нееврейские соседи, учатся вместе с ними в университетах, сталкиваются с ними на работе. Многогранная повседневная культура, местная и глобальная, по‑прежнему гораздо влиятельнее синагоги и субботнего сионистского фольклора. Поэтому демографические ресурсы еврейского истеблишмента медленно, но неуклонно тают. «Легкая» жизнь евреев в странах «диаспоры», никому не подвластные страсти молодого поколения и благословенное ослабление антисемитизма недешево обходятся Израилю. Опросы указывают не только на постоянно увеличивающееся число «смешанных браков», но и на снижение интереса к Израилю (не говоря уже об активной его поддержке) со стороны еврейских семей в возрасте до тридцати пяти лет. Солидарность с еврейским государством остается неизменной и популярной только среди людей в возрасте шестидесяти лет и выше. Судя по этим данным, существенная помощь «мировой диаспоры» в отдаленной перспективе Израилю совершенно не гарантирована.[580]
Поддержка могущественного Запада также не находится у Израиля в кармане. Хотя неоколониализм начала XXI века (вспомним об оккупации Ирака и Афганистана) и опьяняет израильские силовые элиты, стоит помнить, что Запад по‑прежнему далеко, а Восток – совсем рядом. И именно Израиль, передовой форпост Запада, а не его далекая метрополия легко может попасть под ответный удар униженного сегодня восточного мира. Поэтому судьба этого обособленного и замкнутого на себе «этнического» государства, запертого в крошечном уголке арабского и мусульманского региона, представляется весьма туманной. На данном историческом этапе, как водится, трудно предсказать грядущее развитие событий, однако есть все основания его опасаться.
Все сторонники мира должны сознавать, в частности, что компромиссное соглашение с Палестинским государством, если оно будет достигнуто, станет не только завершением длительного и мучительного процесса, но и началом другого, не менее необходимого и еще более сложного, который развернется в самом Израиле. Пробуждение будет не менее болезненным, чем наполненный кошмарами сон. Ни огромная военная мощь, ни ядерное оружие, ни высокий бетонный забор, которым Израиль себя опоясал, не смогут предотвратить образование «Косово» в Галилее. Чтобы спасти государство от черной дыры, образовавшейся и неумолимо расширяющейся в самом сердце израильского общества, и нормализовать хрупкие отношения с окружающим его арабским миром, необходимы кардинальный пересмотр политики еврейских идентичностей и сущностное изменение всех основных аспектов отношений с израильскими арабами.
Разумеется, идеальным способом разрешения столетнего конфликта и «организации» неизбежно тесного (сплетенного!) территориального сосуществования евреев и арабов было бы создание демократического двунационального государства, простирающегося от Средиземного моря до Иордана. Однако не слишком разумно требовать от еврейско‑израильского народа после долгого кровавого конфликта и в свете трагедии, пережитой в XX веке многими из его создателей, готовности в одночасье стать меньшинством в собственном государстве. Но если глупо требовать от израильских евреев упразднения своего государства, то не только допустимо, но и абсолютно необходимо настаивать на том, чтобы они перестали считать его своей безраздельной собственностью и отказались от сегрегации, подвергающей открытой дискриминации значительную часть граждан, рассматриваемых ими как нежелательных «чужаков».
Еврейская метаидентичность должна претерпеть серьезную трансформацию и приспособиться к бурной и изменчивой культурной действительности, которую она формирует. Ей придется стать открытой и израильской, обращенной ко всем гражданам страны. Уже поздно пытаться превратить Израиль в монолитное и гомогенное национальное государство. Поэтому «израилизация», обращенная к «чужакам», должна сопровождаться развитием мультикультурной демократии, сходной с существующими демократиями Голландии и Великобритании, в рамках которой палестино‑израильтяне, наряду с полным равноправием, получат широкую, законодательно закрепленную автономию. Сохранение и поддержание их общинных традиций и институтов должно сопровождаться активным вовлечением палестино‑израильтян в управление израильским обществом и в его культурную жизнь. Перед палестино‑израильскими детьми необходимо открыть все пути, которые смогут привести их (если они сами того захотят) в центры, где принимаются важнейшие политические и экономические решения. Все еврейско‑израильские дети должны сознавать, что живут в государстве с многочисленным нееврейским населением.
* * *
Эти наброски израильского будущего представляются сегодня бредовыми и утопическими. Сколько евреев согласятся добровольно отказаться от привилегий, предоставляемых им сионистским государством? Каковы шансы, что израильские элиты, поддавшись влиянию культурной глобализации, резко изменят свои ментальные установки и обретут склонность к равноправию? Кто на самом деле хочет введения в Израиле гражданских браков и полного отделения религии от государства? Возможна ли отмена государственного статуса Еврейского агентства и его превращение в частную организацию, занимающуюся развитием культурных связей между израильскими евреями и еврейскими общинами других стран? Перестанет ли когда‑либо Еврейский национальный фонд (Керен кайемет ле‑Исраэль) быть этноцентрическим и дискриминирующим учреждением, и вернет ли он государству миллион триста тысяч дунамов «беспризорной» земли, переданные ему за символическую плату; быть может, эти земли станут первоначальным капиталом для выплаты будущих компенсаций палестинским беженцам?
Более того, осмелится ли кто‑нибудь отменить Закон о возвращении и заменить его скромным законом о предоставлении убежища подвергающимся преследованиям евреям? Можно ли лишить нью‑йоркского раввина, ненадолго приезжающего в Израиль, автоматического права стать израильским гражданином (как правило, незадолго до выборов) прямо перед возвращением на родину? Отчего бы этому еврею, если он когда‑либо подвергнется гонениям (разумеется, не из‑за совершенных им преступлений), не жить религиозной иудейской жизнью в Израильской республике всех граждан так же мирно и спокойно, как сегодня в США?
И последний вопрос, быть может, самый тяжелый: до какой степени еврейско‑израильское общество готово отбросить старинное представление о себе как об «избранном народе» и прекратить пустые самовосхваления (адресующиеся то к вымышленной истории, то к сомнительным биологических изысканиям) – и презрительную дискриминацию «чужаков»?
Таким образом, завершающие строки этой книги содержат больше вопросов, чем ответов, а тон их, как и тон биографических историй из вводной части, скорее грустный, чем оптимистичный. Тем не менее вполне логично, что сочинение, с первой по последнюю страницу оспаривающее привычные представления о еврейском прошлом, в своей заключительной части задается острыми вопросами по поводу столь же неопределенного еврейского будущего.
В конечном счете, если попытка столь радикального пересмотра воображаемой еврейской истории в итоге оказалась возможной, отчего не попробовать при помощи того же воображения породить отличное от настоящего будущее? И если прошлое нации было по преимуществу мечтой‑сновидением, то почему нам не может присниться уже сейчас новое, иное будущее – за миг до того, как сон превратится в кошмар?
[1] Библия, как известно, не сочла необходимым упомянуть имя жены Ноя.
[2] Библия, как известно, не сочла необходимым упомянуть имя жены Ноя.
[3] Эдип и Антигона, как известно, живы и поныне.
[4] Отмечу, что греческое слово «история» (iaxopia) означает, как ни странно, не науку о прошлом, а науку вообще – «расследование, узнавание, установление». Иными словами, оно обозначало изначально любое эмпирическое исследование; именно поэтому Плиний Старший мог, никого не удивив, назвать свою научную энциклопедию «Естественной историей». И вот страшно подумать, что мы сделали с этим благородным понятием.
[5] Это знаменитое высказывание Эренбурга сохранилось самое меньшее в двух версиях. Первая приведена в его собрании сочинений: «Покуда на свете будет существовать хотя бы один антисемит, я буду с гордостью отвечать на вопрос о национальности – „еврей“» (Эренбург И. Собр. соч. в 8 т. – М., 1996. – Т. 6. – С. 313). Другая, чуть отличная, сохранилась в журнальной публикации: «И покуда на свете будет существовать хотя бы один антисемит, я буду всегда, помня о человеческом достоинстве, на вопрос о национальности отвечать: „Я – еврей“».
[6] Учебное заведение, в котором изучаются дисциплины, разработанные раввинистическим иудаизмом. – Прим. ред. русского издания.
[7] На самом деле, конечно, «иудей» – в Израиле нет «евреев», ибо, как мы увидим ниже, здесь не признается существование гражданской еврейской (тем более израильской) «национальности», отдельной от религии. – Прим. ред. русского издания.
[8] Термин «Эрец‑Исраэль», «Страна (или Земля) Израиля», встречается в этой книге сотни раз. Он имеет огромное культурное, политическое и религиозное значение, раскрытие которого требует самое меньшее нескольких страниц. В данном случае автору и редактору книги приходится рассчитывать на интуицию читателя. – Прим. ред. русского издания.
[9] Термин Эрец‑Исраэль, Страна (или Земля) Израиля, встречается в этой книге сотни раз. Он имеет огромное культурное, политическое и религиозное значение, раскрытие которого требует самое меньшее нескольких страниц. В данном случае автору и редактору книги приходится рассчитывать на интуицию читателя. –Прим. ред. русского издания.
[10] Изначально сельскохозяйственный кооператив, вполне социалистический, но не устроенный, как киббуцы, на коммунистических началах. С годами старые мошавы, нередко владеющие ценными землями, превратились в очень разные структуры – вовсе не обязательно сельскохозяйственные или сохранившие социалистические порядки. – Прим. ред. руcского издания.
[11] Это официальный термин – «ха‑нифкадим ха‑нохахим». Такое, конечно, трудно выдумать. – Прим. ред. русского издания.
[12] Термин «территории» («штахим»), принятое на иврите сокращение от «территории, перешедшие под контроль Израиля (или просто „оккупированные Израилем“ – в зависимости от контекста) в 1967 году». Современный иврит вообще обожает сокращения. – Прим. ред. русского издания.
[13] Вошедшая среди прочих языков в иврит калька с английского «selfhating Jew» («еврей, ненавидящий свое еврейство»). Хрестоматийный (не факт, что правильный) пример такого еврея – Вуди Аллен. – Прим. ред. русского издания.
[14] Русифицированное «цабар» – съедобный (сладкий) плод кактуса. Используется в качестве ласкового обозначения местных (израильских) уроженцев, являющихся, согласно преданию, одновременно сладкими и колючими. – Прим. ред. русского издания.
[15] Крепость в Иудейской пустыне, неподалеку от Мертвого моря, удерживавшаяся в конце Иудейской войны (так называемого Великого восстания против Рима) иудейскими фанатиками. Согласно рассказу Иосифа Флавия, отчасти подтвержденному археологическими данными, когда (в 73 году н. э.) взятие Масады римлянами стало неизбежным, защитники крепости убили своих жен и детей, а затем покончили с собой. В первые десятилетия существования Израиля многие армейские части приносили в Масаде военную присягу. Одним из самых знаменитых израильских лозунгов, впрочем, ставшим со временем менее популярным, был афоризм «Вторично Масада не падет!». – Прим. ред. русского издания.
[16] Чрезвычайно неприятное слово (от ивритского «щекец» – «мерзость», «гад», «нечистое насекомое»), означающее на иврите и на идише нееврейскую девушку (чаще всего «путающуюся» с «чистым» еврейским юношей). Существует аналогичное выражение для нееврейского юноши, являющееся, однако, менее употребительным. – Прим. ред. русского издания.
[17] Речь идет о Махмуде Дарвише, выдающемся палестинском поэте (13 марта 1941 – 9 августа 2008), действительно посвятившем автору этой книги одно из своих известнейших стихотворений. – Прим. ред. русского издания.
[18] Он же Иисус Навин из русского перевода Библии. В русском издании данной книги иногда будут появляться близкие к оригинальным ивритским собственные имена (чаще всего библейских героев, иногда просто в точных цитатах из других книг) – наряду с принятыми в русской традиции. Редактор перевода заранее просит прощения у читателей – иногда такие исключения необходимы. К счастью, их не слишком много. – Прим. ред. русского издания.
[19] Популярная израильская присказка гласит: «От Библии – к Пальмаху» («Митанах веад пальмах»), подразумевая, что нынешний Израиль в своих активистских проявлениях – прямой участник библейского нарратива; Пальмах – аббревиатура ивритских слов «плугот махац» («штурмовые группы»). Речь идет об отборных, что не менее важно, практически независимых боевых подразделениях догосударственного периода, ориентированных на левые политические круги. Пальмах был распущен Бен‑Гурионом в ноябре 1948 года, вскоре после создания Израиля, а его солдаты и офицеры – включены в регулярную израильскую армию (Цахаль); многие из них (например, Игаль Алон и Ицхак Рабин) сделали затем блестящую военную и политическую карьеру. – Прим. ред. русского издания.
[20] Цит. по: Geary P. J. The Myth of Nations. The Medieval Origins of Europe. – Princeton: Princeton University Press, 2002. – P. 7. Это блестящее сочинение доказывает беспочвенность утверждений большинства национальных историков в современной Европе о том, что «этнические» корни их наций восходят еще к Средневековью.
[21] По поводу развернувшейся полемики см. Silberstein L. J. The Postzionism Debates. Knowledge and Power in Israeli Culture. – New York: Routledge, 1999.
[22] Речь идет преимущественно о двух сочинениях: Baruch Kimmerling . Zionism and Territory. The Socio‑Territorial Dimensions of the Zionist Politics. – Berkeley: University of California Press, 1983; Gershon Shafi r. Land, Labor and the Origins of the Israeli‑Palestinian Conflict, 1882–1914. – Cambridge: Cambridge University Press, 1989.
[23] Андерсон Б . Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. –М.: КАНОН‑пресс‑Ц, 2001; Геллнер Э . Нации и национализм. –М.: Прогресс, 1991.
[24] Detienne M. Comment être autochtone. – Paris, Seuil, 2003. – P. 15. Здесь, возможно, будет уместно заметить, что одним из интеллектуальных толчков к написанию этой книги послужили мои беседы с французским историком Марком Ферро. См. в этой связи его очерк «Les Juifs: tous des sémites?» // Les Tabous de l'Histoire. – Paris: Nil éditions, 2002. P. 115–135.
[25] Блок М. Апология истории или ремесло историка. – М.: Наука, 1986. – С. 22.
[26] В отношении смысловых метаморфоз такого понятия, как «нация», см. сборник статей Remi‑Giraud S., Retat P. (dir.). Les Mots de la nation. – Lyon: PUL, 1996; а также книгу Вассермана Г. Народ, нация, родина – о зарождении, становлении и увядании трех нациообразующих понятий. – Раанана: Изд‑во Открытого университета, 2007 (на иврите).
[27] Понятие «народ» многократно фигурирует в Библии и употребляется в самых разнообразных значениях – клан, племя, толпа на городской площади и даже войско. К примеру: «Иисус и весь народ, способный к войне, встал, чтобы идти к Гаю» (Иисус Навин 8: 3); «И воцарил народ земли Иосию, сына его, вместо него» (2‑я Паралипоменон 33: 25). И конечно же, оно используется в значении, указывающем на священную общину – избранный Богом «народ Израиля»: «Ибо ты народ святой у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле» (Второзаконие 7: 6).
[28] Критические замечания по поводу неразборчивого употребления этого термина содержатся, в частности, в следующей книге: Schnapper D. La Communauté des citoyens. Sur l'idée moderne de nation. – Paris: Gallimard, 2003. – P. 18.
[29] Smith A. D . The Ethnic Revival. – Cambridge: Cambridge University Press, 1981. – P. 66. См. схожее определение в следующей книге: Hutchinson J. Modern Nationalism. – London: Fontana Press, 1994. – P. 7.
[30] Неудивительно поэтому, что теория Смита служит спасительной соломинкой для сионистских историков, стремящихся подыскать подходящее определение еврейской нации. См., к примеру, книгу Шимони Г. Сионистская идеология. –Иерусалим: Магнес, 2001. –С. 4–8 (на иврите), а также его статью Еврейская нация как этническая общность в книге Еврейская национальная идея и политика –новые перспективы. –Иерусалим: Центр им. Залмана Шазара, 1996. –С. 81–2 (на иврите).
[31] Балибар Э . Нация как форма: история и идеология // Балибар Э., Валлерстайн И . Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. –М.: Логос‑Альтера, Ecce Homo, 2003. –С. 112.
[32] Braudel F., 1902–1985.
[33] Mill J. S. Considerations on Representative Government. – Chicago: A Gateway Edition, 1962. – P. 303. См. также Kohn H. Prophets and Peoples. Studies in Nineteenth Century Nationalism. – New York: Macmillan, 1946. – P. 11–42.
[34] Renan E. Qu'est‑ce qu'une nation? – Marseille: Le Mot et le Reste, 2007. – P. 34–35.
[35] Рассмотрению этой проблемы посвящены следующие книги: Davis H. Nationalism and Socialism. Marxist and Labor Theories of Nationalism to 1917. – New York: Monthly Review Press, 1967; Ephraim Nimni. Marxism and Nationalism. Theoretical Origins of a Political Crisis. – London: Pluto Press, 1991; Haupt G., Lowy M., Weill C. Les Marxistes et la question nationale, 1848–1914. – Paris: Maspero, 1974.
[36] Сталин И. В. Сочинения. – М.: Тверь, 1946–2006. – Т. 2. – С. 298299.
[37] Там же. С. 296.
[38] Критические замечания Джона Брейи по поводу марксистского подхода заслуживают особого интереса. См. Breuilly J. Nationalism and the State. – New York: St. Martin's Press, 1982. – P. 21–28.
[39] Deutsch K. W . Nationalism and Social Communication. – New York: M.I.T,1953.
[40] Deutsch K. W . Nationalism and its Alternatives. – New York: Knopf, 1969.
[41] Андерсон Б . Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. –М.: КАНОН‑пресс‑Ц, 2001. –С. 30.
[42] Геллнер Э. Нации и национализм. –М.: Прогресс, 1991. –С. 38.
[43] См., в частности, Hall J. A. (ed.). The State of the Nation. Ernest Gellner and the Theory of Nationalism. – Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
[44] Швейцарская модель подробно рассматривается в следующей книге: Kohn H. Nationalism and Liberty. The Swiss Example. – London: Allen and Unwin, 1956, а также в другом более позднем труде: Zimmer O. A Contested Nation. History, Memory and Nationalism in Switzerland, 1761–1891. – Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
[45] Геллнер Э. Нации и национализм. – М.: Прогресс, 1991. – С. 132.
[46] Там же. С. 25.
[47] Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. – СПб.: Алетейя, 1998. – С. 20.
[48] По поводу национализма, который впоследствии разовьется в Англии, см. Kumar K. The Making of English National Identity. – Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
[49] Для того чтобы получить представление о национализме, развившемся за пределами европейского континента, рекомендуется прочесть две книги индийского исследователя: Chatterjee P. Nationalist Thought and the Colonial World. – Tokyo: Zed Books, 1986; The Nation and its Fragments. Colonial and Postcolonial Histories. – Princeton: Princeton University Press, 1993.
[50] Hayes C. J. H. Nationalism as a Religion // Essays on Nationalism (1926). – New York: Russell, 1966. – P. 93–125; Nationalism. A Religion. – New York: Macmillan, 1960.
[51] Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. – М.: КАНОН‑пресс‑Ц, 2001. – С. 33–36.
[52] Для более подробного ознакомления с перипетиями его жизни и развитием его исследовательской мысли см. следующую статью: Wolf K. Hans Kohn Liberal Nationalism: The Historian as Prophet // Journal of History of Ideas. – 1976. – 4. – 37. – P. 651–672.
[53] Kohn H. The Idea of Nationalism (1944). – New York: Collier Books, 1967. Из числа его более ранних сочинений заслуживает упоминания новаторская книга A History of Nationalism in the East. – New York: Harcourt, 1929.
[54] См. также Kohn H. Nationalism, Its Meaning and History. – Princeton: Van Nostrand, 1955. – P. 9–90; The Mind of Germany. The Education of a Nation. – London: Macmillan, 1965; Readings in American Nationalism (with D. Walden). – New York: Van Nostrand, 1970. – P. 1–10.
[55] Критическому осмыслению его теории посвящена, в частности, следующая статья: Kuzio T. The Myth of the Civic State: a Critical Survey of Hans Kohn's Framework for Understanding Nationalism // Ethnic and Racial Studies. – 2002. – 1. – 25. – P. 20–39.
[56] О национализме в США см.: Grant S.‑M. Making History: Myth and the Construction of American Nationhood // Hoskin G. and Schopflin G. (eds.). Myths and Nationhood. – New York: Routledge, 1997. – P. 88–106, а также: Vidal G. Inventing a Nation: Washington, Adams, Jefferson. – New Haven: Yale University Press, 2004.
[57] Яркой иллюстрацией осознания того факта, что Франция не является «наследницей галлов», служит свидетельство родоначальника французской национально‑педагогической историографии Эрнста Лависа, приводимое в следующей книге: Nicolet C. La Fabrique d'une nation. La France entre Rome et les Germains. – Paris: Perrin, 2003. – P. 278–280.
[58] По поводу особенностей польского национализма см.: Porter B. When Nationalism Began to Hate. Imagining Modern Politics in Nineteenth‑Century Poland. – Oxford: Oxford University Press, 2003.
[59] О национализме на Балканах, а также в других регионах на исходе ХХ века см. Ignatieff M. Blood and Belonging. Journeys in the New Nationalism. – New York: Farrar, 1993.
[60] См. Greenfeld L. Nationalism. Five Roads to Modernity. – Cambridge: Mass., Harvard University Press, 1992. См. также ее статью Nationalism in Western and Eastern Europe Compared // Hanson S. E. and Spohn W. (eds.). Can Europe Work? Germany and the Reconstruction of Postcommunist Societies. – Seattle: University of Washington Press, 1995. – P. 15–23.
[61] Brubaker R. Citizenship and Nationhood in France and Germany. – Cambridge: Mass., Harvard University Press, 1992. – P. 5–11. Позднее Брубейкер отверг терминологическое различение «гражданского» и «этнического» национализма и предпочел ввести разграничение между национализмом, «формируемым государством» (state‑framed), и национализмом, выступающим «против государства» (counter‑state). См. The Manichean Myth: Rethinking the Distinction Between «Civic» and «Ethnic» Nationalism // Kriesi H. et al. (eds.). Nation and National Identity. The European Experience in Perspective. – Zurich: Ruegger, 1999. – P. 55–71.
[62] Hayes C. J. H. Nationalism as a Religion // Essays on Nationalism (1926). – New York: Russell, 1966. – P. 110.
[63] Nairn T. The Break‑Up of Britain. Crisis and Neo‑Nationalism. – London: NLB, 1977. – P. 340.
[64] Классическая книга Эли Кедури является ярким примером подобного подхода. См. Kedourie E. Nationalism. – London: Hutchinson, 1960.
[65] Грамши А. Тюремные тетради. Часть 1. – М.: Изд‑во политической литературы, 1991. – С. 328.
[66] Геллнер Э. Нации и национализм. – М.: Прогресс, 1991. – С. 46.
[67] Андерсон Б . Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. –М.: КАНОН‑пресс‑Ц, 2001. –С. 39.
[68] Грамши А. Тюремные тетради. Часть 1. – М.: Изд‑во политической литературы, 1991. – С. 333.
[69] См. Грамши А. Современный государь // Избранные произведения. В 3 т. – М.: Политиздат, 1959. – Т. 3. – С. 111–216.
[70] Aron R. Les Desillusions du progrès. Essai sur la dialectique de la modernité. – Paris: Calmann‑Lévy, 1969. – P. 90.
[71] де Токвиль А. Демократия в Америке. – М.: Весь мир, 2001. – С. 5.
[72] Интересующимся связью между национализмом и формированием новых языков рекомендуется прочесть главу Nations and Languages в книге Billing M . Banal Nationalism. – London: Sage Publications, 1995. – Р. 13–6.
[73] Существует чрезвычайно мало эмпирических исследований, посвященных «национализации масс» в крупных национальных сообществах. Одним из исключений является следующее относительно раннее сочинение: Weber E. Peasants into Frenchmen. – Stanford: Stanford University Press, 1976.
[74] Геллнер Э . Нации и национализм. –М.: Прогресс, 1991. –С. 90.
[75] Там же. С. 85.
[76] Становлению меньшинств в качестве национальных движений в Восточной и Северной Европе посвящено важное эмпирическое исследование чешского автора Мирослава Хроха. См. Hroch M. Social Preconditions of National Revival in Europe. – New York: Columbia University Press, 2000.
[77] О важности визуальных символов в контексте национальных культур см. главу «La nation illustrèe» в книге: Thiesse A.‑M. La Création des identites nationalés. Europe XVIII–XXe siècle. – Paris: Seuil, 1999. – P. 185–224.
[78] О том, как и почему происходит конструирование национальных героев, см. сборник статей: Centlivres P., Fabre D., et Zonabend F. (dir.). La Fabrique des hèros. – Paris: Maison des sciences de l'homme, 1998.
[79] Жителей Иудеи. Существует серьезная проблема, общая для многих научных языков: как называть, вернее, как терминологически различать евреев (членов еврейского этноса, как бы мы его ни определяли), иудеев (людей, придерживающихся иудейского вероисповедания) и жителей исторической Иудеи? Смешение этих понятий постоянно приводит к нежелательным семантическим эффектам. Поэтому в иврите и в английском языке появился несколько десятилетий назад термин «иудаит», который мы (и не только мы) не без трепета пытаемся ввести в научный русский язык. Кстати сказать, наличие общеупотребительного слова «еврей», не несущего явной конфессиональной нагрузки, которым мы обязаны Екатерине II, существенно облегчает положение русскоязычных исследователей и редакторов. Ситуация на иврите или английском намного менее комфортабельна. – Прим. ред. русского издания.
[80] Флавий И. Иудейск<