И набрали себе столько, что не могли нести! 2 страница
Но Неемия принял меры. Половина строителей стояла теперь в карауле. Работающая половина строителей приходила теперь на рабочее место при оружии. Соседи передумали нападать — пока.
Вам это ничего не напоминает? Мне напоминает.
Вы видели когда-нибудь границу между Сирией и, предположим, Ливаном? Её очень трудно заметить, если вы не едете по шоссе №1 «Дамаск — Бейрут».
Но невозможно не заметить границу Израиля с любым из соседей. Бетонные кубы, ряды колючей проволоки, мешки с песком, пулемётные гнёзда, ребята в бронежилетах.
Когда мы видим всё это по телевизору, нам кажется, что это временное явление. Ничего подобного, дамы и господа. Так было и будет всегда.
На земном шаре нет ни одного народа, который отнёсся бы к таким соседям иначе. Их нигде не любят. Почему-то.
Особенно не любят, когда они создают свои территории и огораживают их заборами, а двери запирают на амбарные замки.
В чём причина? Я так думаю, что все народы земли плохи и несправедливы. Лишь избранный народ прав. Только он один идёт в ногу — все остальные сбиваются с ритма.
Итак, Неемия трудился в поте лица, повышая обороноспособность родной страны. Вернее сказать, трудился народ — Неемия руководил.
Но народ — он и в Африке народ. Не всем нравилось страдать ради идеи.
«Мы люди — такие же, как и другие. Но нам приходится закладывать поля и продавать детей в рабство. К чему всё это?»
Весь этот ропот дошёл до ушей Неемии. Как он отреагировал? Он разозлился. «Когда я услышал их ропот, и такие слова, я очень рассердился». Рассердившись, он вызвал к себе старшин и вельмож, и сделал им «втык».
Суть «втыка» сводилась к тому, что все остальные повинности могут быть приостановлены, но эта работа должна продолжаться. Процесс возобновился с удесятерённой силой.
Соседи не унимались — звали Неемию на переговоры. Неемия на переговоры не шёл, ссылаясь на острую хроническую занятость строительными работами.
Тогда один из соседей написал откровенное письмо, в котором прямо задал вопрос: «Не собираешься ли ты, уважаемый, отделяться от империи Ахеменидов и провозглашать себя царём независимого государства?»
Неемия в ответ выразил крайнее изумление: «Мне и в голову такое не могло придти». Все ему поверили? Шшас!
Неемия отстроил крепость и приказал запирать её на ночь. Цитадель была велика, но народа в городе почти не было. Кто будет защищать израильскую твердыню? Наш герой терялся в догадках.
Если есть город, а жить в нём не хотят, нужно принимать меры по заселению. Чтобы принимать меры, нужно знать исходные данные.
Короче говоря, Неемия опять сыграл в древнюю еврейскую забаву — перепись населения.
Перепись удалась на славу. Насчитали 42 тысячи человек. Опять певцы — 245 вокалистов обоего полу. До чего музыкальный народ!
Ну и рабы — куда без них? 7 тысяч штук. Потом посчитали скот. Цифры те же, которые мы видели у Ездры.
Зачем было огород городить? Как это «зачем»? Каждая перепись заканчивалась сбором пожертвований на «строительство храма». Вот, зачем.
Начали с вождей и старейшин. Плохим тоном для старейшины было отстегнуть 1000 драхм золотом. Это — самый скромный взнос. Сделал его некто Тиршафа.
Кто такой этот Тиршафа? Я вас удивлю: это всё тот же Неемия собственной персоной. «Неемия, он же Тиршафа...» Вот такая вот ботва. Понятное дело, почему именно он сделал такой скромный взнос.
Но не все старейшины так бедствовали. Большинство сдавали по 20 тысяч драхм золота. Простой народ сдавал меньше — 20 тысяч драхм золота от всего плебса.
Вот такая бухгалтерия. Не зря Неемия так горько плакал, наливая Артаксерксу портвейн — мимо него такие бабки пролетали!
При Ездре собрали 60 тысяч драхм золота. А теперь, при Неемии — ещё больше. Понятное дело, что отдавали не последнее.
И зажил весь народ по городам своим. Прошло полгода и демос потянулся в столицу. Зачем? Просвещаться.
Все собрались на главной иерусалимской площади и потребовали Ездру пред свои ясные очи. Ездра явился.
— Чего вам, люди добрые?
— Вот что, Ездра. Мы хотим, чтобы ты нам почитал что-нибудь из библии. Скучно жить без развлечений. Телевизоров ещё не придумали — так что ты уж постарайся. Вот тебе табуреточка. Залезай на неё и начинай.
Ездра начал. Народ плакал. Ездра и Неемия утешали народ, как могли. Рассказали им — кому и чего делать, а чего не делать. В общем, речь идёт о политинформации.
Понятное дело, что добровольность этого мероприятия и горячее желание народа послушать что-нибудь из Торы — фантазия автора библии.
Фантазия происходила в добровольно-принудительном порядке. Не зря в текст вкралась фраза: «...весь народ плакал, слушая слова закона». Ещё бы. Длилось это мероприятие целую неделю.
Когда народ политически подковался, ему разрешили закатить пьянку. Закатили. И разошлись по домам. Это напоминает мне «демократические» выборы советской эпохи и народные гуляния на майские и октябрьские праздники. Схема та же.
Прошло ещё 4 недели. Всё это время народ «постился». После поста произошло нечто интересное.
«И отделилось семя Израилево от всех инородных».
Подробности сей процедуры автор не потрудился описать. А жаль.
После «отделения» провели ещё один коротенький митинг — часиков на шесть. Во время этого действа народ обратился к богу с горячей молитвой, в которой перечислил все его милости.
«И Ты покорил им жителей земли, и отдал их в руки их, и царей их, и народы земли, чтобы они поступали с ними по своей воле... И взяли они укрепленные города и тучную землю, и взяли во владение домы, наполненные всяким добром... Они ели, насыщались, тучнели, и наслаждались...»
Да.
«И вот, мы ныне рабы. И вот мы рабствуем».
Да уж.
Что это было? Это была очередная присяга. Как в армии. Каждый из присутствовавших подписался под ней. Подписался и поставил печать!
Бюрократия — она не вчера, оказывается, родилась. В тексте присяги, после преамбулы, шла законодательная часть — каждый из евреев взял на себя определённые обязательства. Вот некоторые из них.
«Не отдавать дочерей своих иноземным народам, и их дочерей не брать за сыновей своих... И когда иноземные народы будут привозить товары свои в субботу, не брать у них в субботу и в священный день...
... мы будем доставлять священникам в кладовые при Доме Бога и десятину с земли нашей левитам. Они, левиты, будут брать десятину во всех городах, где у нас земледелие».
Артаксеркс мог теперь утереться. Вся дань уходила в иерусалимский храм.
Но на этом мероприятие не кончилось. Каждого племенного вождя обязали отправить десятую часть своего народа в Иерусалим — на постоянное место жительства.
Идти никто не хотел, поэтому бросали жребий, чтобы узнать, кому не повезло. Может быть, они тянули спички, или бросали монету, или ещё чего-нибудь...
Так Неемия решил демографическую проблему, о которой мы говорили выше.
Запомните это.
Святой город Иерусалим был заселён принудительным порядком.
«И благословил народ тех, кто добровольно согласился жить в Иерусалиме».
Да, на этих людей смотрели, как на сумасшедших. Но благословляли — чем больше идиотов согласится жить в Иерусалиме добровольно, тем меньше придётся выделять от каждой семьи переселенцев.
Итак, в Иерусалиме жили иудеи, вениаминовичи и левиты. И всё.
Забудьте о 13 коленах израилевых. Отныне израильтяне не имели к иудейской стране «Израиль» никакого отношения.
«Аммонитянин и Моавитянин не может войти в общество божие во веки, потому что они не встретили сынов Израиля с хлебом и водою»!!!
Люди, будьте хлебосолами по отношению к евреям. Иначе — не видать вам в жизни счастья.
Жизнь продолжалась. Неемия вспомнил, что он обещал Артаксерксу, (и его жене!) — вернуться. И поехал на побывку в Персию. Побывал. Поналивал царской чете портвейну. И заскучал.
«И по происшествии нескольких дней опятьвыпросился у царя».
И вернулся в Иерусалим.
В Иерусалиме стало ясно, что скучал он не зря. Народ распустился сразу после отъезда реформатора.
Ну, кто, в самом деле, поверит, что все эти новшества были народу по душе?
Пришлось закатывать рукава.
Один из священников отгородил часть кладовой при храме занавесочкой и устроил себе частную квартирку. По одну сторону ширмочки — золото, а по другую — поповская квартирка.
Неемия лично выбросил все его шмотки на улицу и крепко отчитал своих соратников. Назначил стражников при храмовых кладовых.
Не все левиты смогли получить десятину у трудового народа. Им её просто не давали — в лучшем случае. Часть левитов и певцов разбежалась по городам и весям.
Неемия разобрался с младшим командным составом. Левиты и певцы вернулись. Десятина тугой струёй потекла в карман, пардон, в кладовые храма.
Народ торговал и работал в субботу. Прямо в субботу Неемия поукорял негодяев. Бедолаги устыдились и прекратили это безобразие.
Чтобы закрепить их стыд, Неемия приказал запирать городские ворота в пятницу вечером, а отпирать в воскресенье утром. Сутки город был изолирован от внешнего мира, но суббота соблюдалась.
Но, не всё так просто решалось. Торговцы стали ночевать в поле, под городской стеной.
Неемию и это не устроило. Он вышел к купчишкам и разъяснил ситуацию: «В общем так, кого ещё раз тут поймаю — яйца отрежу. Вопросы есть?» Вопросов не было.
Разобравшись с налогообложением и торговлей, Неемия устремил свой взор на еврейскую семью. Оказалось, что многие евреи женаты на иноверках.
Женились они ещё в те времена, когда наш праведник перед персидскими вельможами на цырлах бегал.
Он черпал винишко, плевал тайком в царский котёл, а в Иудее люди влюблялись, женились, детишек рожали — жили, одним словом.
Неемия велел согнать всех евреев, женатых на иноверках, и провёл с ними разъяснительную беседу. Тема беседы: «На ком еврею можно жениться, а на ком нельзя».
«Я сделал за это выговор, и проклинал их, и некоторых из мужей бил, рвал у них волоса...».
Поупражнявшись в вырывании волос и мордобое, Неемия с удовлетворением вздохнул, вытер пот с трудового лба и обратился с молитвой к Богу.
«Помяни, Боже мой, все, что я сделал для народа сего! Помяни меня, Боже мой, во благо мне!»
Да. Конец Книги Неемии.
Вторая книга Ездры
Итак, промежуток кончился — Ездра опять вышел на сцену.
Жизнь у священников — левитов наладилась. Вот, например, как они праздновали пасху.
«И дал Иосия... тридцать тысяч агнцев и козлов от царских стад... священникам и левитам... дали левитам на пасху пять тысяч овец и семьсот волов...»
И так далее.
Странно, что речь идёт о царе Иосии. Кто такой этот Иосия? Откуда взялся? Мы теряемся в догадках, но несуразности громоздятся.
Оказывается, в это самое время египетский фараон шёл воевать на Евфрат, а еврей Иосия перегородил ему дорогу. За что был крепко бит — насмерть. Его оплакал пророк Иеремия.
Подождите — подождите, это же история Иосии, который отменил контроль за движением народных денег в храме. Только произошла она до вавилонского плена. И пророк при нём был другой — Езекия.
Да, автор библии попал во временную петлю — так бывает в фантастических фильмах.
Он опять описывает историю завоевания Иудеи Навуходоносором. Потом он переходит к сцене возвращения Киром Великим свободы великому и простому народу.
В описание этой сцены автор делает купюру — сей акт Кир сделал под диктовку пророка Иеремии.
Какого Иеремии? Того самого, который оплакал убитого Иосию. Этот паренёк жил дольше, чем кавказские горцы. Но Мафусаила он так и не пережил.
Путаница не прекращается на этом эпизоде.
Злопыхатели, как мы помним, написали кляузу Артаксерксу про то, какие евреи плохие ребята, и Артаксеркс запретил им отстраивать храм. Строительство возобновилось лишь при Дарии.
Подождите, это не тот Артаксеркс, которому Неемия винишко наливал в кружечку? Не он ли дал виночерпию зелёную улицу на все его начинания в вольном городе Иерусалиме? Он самый.
Странно всё это.
Далее описана душещипательная история о трёх телохранителях. Как мы помним, иудеи попросили поскрести Дария по архивам и поднять старые указы Кира о царских милостях еврейскому народу. Но, оказывается, всё было не совсем так, вернее — совсем не так.
Дело было так. Закатил как-то Дарий грандиозную гулянку, на которую созвал всех сатрапов с подвластных ему территорий.
Пьянка удалась на славу — загулявший царь пошёл спать в апартаменты. «...и спал, и пробудился». Отметим этот момент — дело происходило после пробуждения царя.
Итак, проснувшийся царь сидит взлохмаченный на своём диване, дико вращает глазами, морщится от головной боли и просит пивка — литра полтора.
В этот самый момент три его телохранителя затевают спор на литературную тему.
— Знаете, пацаны, что будет, если каждый из нас сейчас расскажет этому мешку с дерьмом, что обладает наибольшей силой во вселенной?
— Не знаю, может, на кол посадят, или живьём шкуру сдерут. Тут трудно загадывать.
— А вот и нет. Обещаю вам, что стоит каждому из нас сказать по одному слову этому перепившемуся придурку, и он нас озолотит.
— Всех, что ли?
— Нет, только одного — того, который сможет одним словом описать самую сильную вещь во вселенной. Более того — этого паренька обязательно сделают главным советником Дария во всех государственных делах.
— Это он сам тебе сказал?
— Нет, это я придумал только что.
— А, понятно. Могут обойтись котлом с кипящим маслом. Потому, что если эта идея родилась у царя после третьей кружки браги, то не миновать нам тогда разрывания лошадями — по доброму персидскому обычаю. А ты, что скажешь, третий телохранитель? Что поведаешь, бодигард ты наш номер три?
— Трудно поверить. Но можно попробовать.
Решили попробовать. Царь сидел на золотом топчане и мигал опухшими совиными глазами.
Дальнейшее трудно трактовать однозначно. Возможно, персы были ужасными бюрократами. Версия — царь с перепоя терял слух.
В любом случае наши соискатели на пост премьер-министра не стали ничего говорить царю, который уже проснулся.
Они написали свои слова на бумажках, запечатали в конвертики и положили на золотой поднос в изголовье царского одра.
Решили так: царь поднимется с постели, ему подадут конвертики, он их прочитает, выберет наилучшее послание и согласует свой выбор с тремя вельможами из высшего эшелона.
Дальше — просто. Вельможи согласовывают царское решение со своим личным мнением и назначают победителя премьер-министром.
Соискатели приступили к написанию конкурсных работ. Первый был простоватым пареньком, но честным до ужаса. Он написал, что сильнее царя нет никого на земле. Ксеркс велел высечь море — на такое способен лишь самый могущественный из людей.
Второй был тоже честен, но не так прост — возраст, жизненный опыт и всё такое. Он посмотрел на царя, мучавшегося с похмелья и написал: нет ничего сильнее вина. Что-то в этом было.
Третий не отличался ни честностью, ни простотой. Он стрелял сразу в нескольких направлениях: нет ничего сильнее женщины, но сильнее всего истина. Да, нужно было бить наверняка.
Нечто похожее процитировал однажды Виктор Суворов в одной из своих книг. «В СССР проживают 60 тысяч космонавтов и педерастов». Мы не сказали ничего плохого о космонавтах, но осадок остался.
Итак, царь Артаксеркс о могуществе женщин знал не понаслышке. Его прабабушка такие вещи вытворяла, что трудно было усомниться в способностях женщин.
Но если ему не понравится идея с врождённой женской силой, нужно подстраховаться — сказать об истине, как о главной руководящей и направляющей силе человеческого прогресса.
Итак, царь поднялся с постели. Ему подали подносик с конвертиками. Он поднял бровь, как будто видел конверты впервые. И тут же велел созвать на совещание всех своих министров и сатрапов.
Министры мигом слетелись, надеясь на опохмел. Царь ввёл их в курс дела: тут у нас три мудреца объявились, которые написали философские трактаты.
— А зачем нам философы, царь?
— Как зачем? Самого мудрого назначим премьер-министром.
— Это обязательно? Разве ты не царь — самодержец? Нам твоего мнения вполне достаточно.
— Так то оно так, но что в библии написано, то даже газом не вытравишь.
— Понятно. А кто соискатели? Кто эти мудрецы — гуру с Тибета, махатмы с Шамбалы, факиры из Индии?
— Да нет, это мои телохранители.
— Опять непонятно, царь. При чём тут рабы — копьеносцы? Их дело маленькое — опахалом махать, а не стилом корябать.
— Я уже говорил...
— Да, да — мы помним. Что написано в библии — для нас руководство к действию. Дело твоё, Артаксеркс, но мы думали, что ты царь вселенной, а не любитель лёгкого чтива.
— Так, прекратили базар. Начинаем конкурс.
Сели в зале для совещаний и начали вызывать конкурсантов на защиту проектов. Пришёл первый.
— Почему вино, уважаемый?
— Кто выпьет, теряет ум. Ум пьяного человека всегда одинаков, и не имеет значения, кому этот ум принадлежит — царю, рабу, бедному, богатому и так далее.
Пьяный ум всегда весел — пьяный человек не знает печали и плюёт на обязательства.
Пьяный всегда чувствует себя богачом и ему начхать на сокровища царя. Он без перерыва болтает о своих талантах и достоинствах.
Для пьяного нет разницы между братом, другом и посторонним. Пьяный легко хватается за меч и не взирает на лица при этом.
Если такие чудеса под силу простому вину, то, что может быть сильнее его?
Что правда, то правда. Вспоминается курьёзный эпизод из Средневековья. Дело было в Византии. Базилевс одно время набирал личную охрану из русов-варангов (варягов). Он любил их за безбашенность.
Но однажды ребята перебрали винца и стали гоняться за императором по дворцу, постреливая в него из луков. Монарх чудом уцелел.
Когда гвардейцы проспались, их стыду не было границ. За былые заслуги базилевс не стал жарить их живьём в медном быке, а послал служить в отдалённые гарнизоны.
Телохранитель Артаксеркса знал, о чём говорил.
Настал черёд второго соревнующегося.
— Уважаемые! Разве может слабак владеть землёй и морем? Не может — это однозначно. Только сильные люди владеют землёй. А царь сильнее этих силачей. Скажет им идти на войну — они идут. Прикажет повеситься — они повесятся и будут радостно улыбаться при этом.
Они делают то, что царь им приказал, а царь в это время валяется на своём диване, жрёт мясо, пьёт вино, курит кальян, трахает наложниц — оттягивается, одним словом.
А его подданные в это время стерегут и охраняют его, заглядывают хозяину в рот, и даже по нужде не могут отлучиться, пока он не разрешит.
Разве не так? Уж я-то знаю — всякого при дворе насмотрелся. И скажите мне теперь, уважаемые: разве не является царь самым сильным, коль ему такие вещи по плечу?
Второй претендент откланялся и ушёл за кулисы. Жюри вяло захлопало в ладоши. Каждый из них примерил ситуацию на себя и результат его не порадовал.
Вышел третий гвардеец.
— Предыдущие ораторы говорили много умных вещей. Но скажите мне: разве женщины не рождают царей? Мать силача сильнее его. И виноградарь рождён матерью, разве не так?
Вельможи удивлённо зацокали языками. Подумать только — раньше никому это в голову не приходило. Еврей-телохранитель (что само по себе интересно) продолжал свою речь.
— Люди, накопившие богатства, забывают о них, стоит им увидеть смазливую мордашку. Они бросают своё добро без присмотра и бегут следом за парой стройных ножек. Бросают родину, друзей, родителей и устремляются за обладательницей всего того, чем обладают женщины. А обладают они многим.
Всеми вами правят женщины. Вы хватаете меч и идёте грабить на большую дорогу — чтобы порадовать свою возлюбленную очередным подарком. Вы снаряжаете армии и устраиваете резню на краю земли, чтобы завладеть той, которая уже завладела вашим сердцем.
Нет такого преступления, на которое вы не пойдёте ради любимой женщины. Нет такого унижения, которое вы не снесёте от неё.
Я видал, как одна наложница снимала с царской головы корону и отвешивала ему такие пощечины, что стёкла в окнах дрожали, а он даже ухом не вёл — щурился от удовольствия, как кот на сметане.
Зал онемел от удивления. Пока жюри приходит в себя, я добавлю от себя несколько слов.
Даже в библии можно встретить стоящие мысли. Даже из этой книжонки можно взять что-то ценное для себя. Пассаж о женщинах — одно из таких приобретений.
Продолжим.
— Но это ещё не всё, уважаемые. Сильно вино, силён царь, сильна женщина. Но сегодня они сильны, а завтра слабы. Сегодня они одни, а завтра другие. Но независимо от этого — солнце всегда встаёт на востоке, а садится на западе.
Это и есть истина. На царя, на женщину можно повлиять. Но кто и как может повлиять на истину? Поэтому я и говорю: нет ничего сильнее истины.
Все разрыдались от умиления. Вытрем и мы слезу, а потом послушаем, что было дальше.
А дальше было так. Царь забыл о своём обещании сделать победителя премьер-министром и сказал:
— Хороший ты парень. Проси у меня, чего хочешь.
Телохранитель потерял всю свою мудрость и понёс ахинею.
— Царь! Вспомни, как ты обещал в день своей коронации, что вернёшь евреям посуду из их храма. Вспомни! Ты же обещал построить Иерусалим. Ты обещал построить храм. Разве забыл?
— Забыл, вот те крест!
Конечно, забыл. Ведь обещанки давал Кир, и бумажки всякие он писал. И посуда давно уже в храме, а храм — в Иерусалиме. Как можно помнить то, чего никогда не делал?
Дарий изо всех сил морщил лоб — не вспоминалось. Тогда он принял соломоново решение — встал и «поцеловал его». Взасос!
После этого сел писать письма всем сатрапам, в которых требовал оказать еврейскому юноше всемерную поддержку в святом деле реставрации иерусалимского храма.
Первый прикол — царь пишет письма сатрапам, а сами сатрапы в это время сидят рядом с ним и заглядывают через плечо — чего он там пишет.
А может быть, они контролировали его грамматику?
Второй прикол (намного поприколистей) — персидский царь в третий раз издаёт указ о восстановлении иерусалимского храма за счёт своей царской казны! Вот это фокус!
Иудеи разводили персов, как маленьких.
Хорошо, что этот горбоносый телохранитель не стал премьер-министром, как обещался. Ибо в таком случае мы получили бы Соединённые Штаты Персии.
Что это было бы за государство — легко себе представить. Достаточно взглянуть на иные Соединённые Штаты.
Сенат требует у одного государства признать себя виновным в событиях сорокалетней давности, а у другого — судить своего правителя по штатовским законам, и так далее. Примеров не счесть — достаточно заглянуть в любую газету.
Вернёмся к нашим строителям. В этот раз царь не ограничился финансовой поддержкой иудейского храмостроительства. Он издал указ об освобождении Иудеи от налогообложения. То есть, евреи теперь не платили вообще никаких налогов. Круто!
Они и так не платили бы. Помните? — десятую часть всего добра они отдавали левитам. Откуда у левитов те фантастические богатства, о которых мы недавно говорили? То-то же. Плюс «добровольные» пожертвования.
Какие могут быть персы? Какие налоги? Тут с родными попами не разобраться.
Следующим пунктом своего указа Артаксеркс повелел выселить всех не-евреев из Иудеи. Крымским татарам такое и не снилось.
Понятное дело, что автор библии врёт напропалую, но, каковы фантазии? Пальчики оближешь.
Заодно постигаешь внутренний мир попа (любой национальности) — его заветные надежды и чаяния.
Царь и на этом не остановился.
Кроме разовой помощи на строительство храма он назначил ежегодный взнос от каждой сатрапии на строительство иудейской церкви. Взнос нормальный — по 20 талантов золота. Ну и правильно. А чего мелочиться?
Ездра по третьему разу пересказывает перипетии охмурения иудейскими жрецами персидских царей. Такая приятная тема — можно и повториться.
При этом он впадает в шизофрению: то говорит о себе в первом лице, а то вдруг переходит на отстранённое третье лицо.
Но мы можем узнать и нечто новое при чтении этих бесконечных повторов.
Например о том, как Ездра собирал народ в Иерусалим. Иногда нам говорят, что люди собрались сами и просто заставили Ездру почитать им Тору и поучить праведной жизни.
В другой раз оказывается, что пророк бросил клич, а люди его услышали и радостно слетелись в Иерусалим.
В третий раз мы читаем ещё одну версию — «кто не явится в течение двух дней, у тех будет отнято имение», а сами они будут вычеркнуты из списков пребывавших в вавилонском плену.
Знакомо, правда? Особенно про статус узника концлагеря «Вавилон» мне понравилось.
«И сидел весь народ в храме, дрожа от наставшей зимы».
Да. Палестина — суровый край. Никакому Заполярью с ней не сравниться.
«И приведено к концу исследованиео мужьях, державших при себе иноплеменных жен».
Исследование? А как же! Люди диссертации писали. «Еврейский муж, берущий в жены иноверок — субъект иудейской юриспруденции по Ездре». Или что-нибудь в этом роде.
А вдруг это было не исследование, а расследование? Очень может быть. Те, кто жил в советские времена, скажите: неужели пятую графу придумали советские лидеры?
Почитавши библию, понимаешь: пятая графа — «национальность» — изобретена не нами и не здесь.
Она придумана на берегах скованного льдом Иордана, на крутых оледеневших склонах Сионского холма.
Конец второй, но не последней книги Ездры.
Книга Товита
Начинается книга представлением автора. Я — Товит, хороший парень, и так далее. Израильтянин, побывавший в ассирийском плену.
Он рассказывает, как до плена поклонялся в Израиле иудейскому богу — Иегове или Саваофу. Кому именно — он не уточняет. Все его соплеменники поклонялись Ваалу и Астарте. Но только не он.
Товит был правильным пацаном. Ходил в Иерусалим и отдавал левитам десятую часть своих доходов. На вторую десятину он жил в Иерусалиме. Патриот, одним словом.
Что в это время вытворяли сами левиты и кому они поклонялись — мы уже видели.
Для тех, кто забыл — Самарию, столицу Израиля, взял штурмом ассирийский царь Салманассар. Он же угнал всех израильтян в Ниневию, а на их место поселил халдеев.
В Иудее в это время правил Езекия, сын Ахаза. Ахаз строил в Иерусалиме копию сирийского жертвенника, а его сын Езекия хаживал сквозь огонь — по старому, доброму зороастрийскому обряду.
Сомнительно это всё. У кого мог Товит научиться религиозному благочестию?
Его соплеменники хотя бы поклонялись Ваалу и Астарте, а иудеи в это время поклонялись всем подряд.
Неужели автор не боится того, что читатель библии сразу увидит все эти нестыковки?
Нет, ни капельки не боится. Знаете, почему?
Он уверен в том, что вы, уважаемый читатель, читая книгу Товита, давно забыли, о чём написано в Паралипоменоне (любом из них) или в Книге Царств (любой из них). Он правильно уверен.
Язык библии очень заковырист — это раз.
Внимательного читателя во все времена даже Диоген с фонариком не нашёл бы — это два. Следовательно, ему нечего бояться.
Вернёмся к Товиту. Итак, первую десятину своих доходов он исправно отдавал иерусалимским попам. На вторую десятину он кушал, пил и спал в Иерусалиме. А вот, что он делал с третьей десятиной?
«А третью я давал, кому следовало...»
Вы поняли? Читайте библию, господа! Там так много написано.
Речь пошла о взятках. Оказывается, и это явление родилось не у нас, и не сегодня.
Но, кто научил нашего героя тонкостям коррупции? Как это «кто»? Бабушка научила юного балбеса уму-разуму.
«Как заповедала мне Деввора, мать отца моего».
Обучившись взрослой жизни, наш герой женился на родственнице — по отцу. Родственницу звали Анна. У них родился ребёнок Товия.
После этого события Товит был благополучно пленён и депортирован в Ниневию.
В плену все его соплеменники ели местные деликатесы: пельмени всякие и прочие марципаны.
Товит марципанов не ел — не хотел грешить, соблюдал духовную чистоту. А что он ел, нам неизвестно. Может быть, ему посылки из Израиля шли — с мацой. Кто знает?
За воздержанность в еде царь Енемессар сделал Товита своим экспедитором. На новой должности наш гурман занимался поездками в Мидию, где закупал товары для царя. В мидийском банке он открыл небольшой счёт — на 10 талантов серебра.
Я так понимаю, что Мидия для Товита была чем-то вроде нынешней Швейцарии для нынешних банкиров. Хорошо быть рабом... если вы еврей. Хоть в Египте, хоть в Вавилоне.
Всё хорошее когда-нибудь кончается. Енемессар умер. На трон сел Сеннахирим. У нового царя «пути не были постоянны, и я уже не мог ходить в Мидию».
Да, нехорошо получилось. Возможно, Товит не успел вовремя «дать, кому следовало» — и лафа кончилась.
Уйдя из большого бизнеса, Товит занялся благотворительностью. Раздавал голодным соплеменникам хлеб, а голым — свои сарафаны.