Диана Гэблдон и Сэмюел Сайкс 2 страница

— Так и жила она там одна-одинешенька, подпевала птицам и день ото дня все хорошела, но ни один мужчина не мог любоваться ее красотой, только отец. Однако потом настал день, когда возле башни появился принц!

Перла сделала этого принца похожим на Марко, таким же сильным, честным и мужественным. Наверное, теперь ее брат был мертв и его плоть переваривалась в брюхе дракона. Вот этого самого. От такой мысли голос Перлы дрогнул, но она совладала с собой. Она наделила принца рыжим боевым скакуном и рыжими волосами, и дракона это, похоже, позабавило.

Принц услышал, как пела королевская дочь, и вскарабкался по стене башни к самому ее окошку. Они сразу полюбили друг дружку, потому что она была прекрасна и чиста душой, а он — хорош собой, смел и правдив. Но принц не успел похитить ее и увезти на свободу, потому что в это время в комнату ворвался король.

Тут дракон чуть заметно завозился на песке, и Перла даже наклонилась в его сторону, видя, что он попался на крючок.

— Король вбежал с мечом наголо, принц же был безоружен. И хотя он отчаянно отбивался, король вскоре его победил.

Дракон зарычал. Перла продолжала ровным голосом, стараясь не обращать внимания на его рык:

— Нет, король его не убил. Вместо этого он сказал принцу: «Ты ловок, как ящерица: ты одолел стену неприступного замка. Значит, быть тебе величайшей из ящериц». И, сказав это, король превратил его в дракона и зашвырнул далеко в море!

Дракон вскинул голову и заревел. Не на Перлу, а так — в небеса. Потом снова припал к песку, его глаза горели огнем.

— А принцесса? — громыхнул его голос. — Что сталось с принцессой?

Перла приготовилась удирать в глубину пещеры, если следующий поворот истории ему вдруг не понравится. Глядя дракону прямо в глаза, она проговорила:

— Сердце принцессы было разбито. Она сбежала от своего отца.

— Ну и хорошо.

— И вот теперь она скитается по всему миру, разыскивая своего принца. Только любовь может превратить его из дракона обратно в человека. Но с каждым днем принцесса приближается к старости, а дракон… он все больше становится драконом, и в нем все меньше остается от принца.

Перла напружинилась всем телом, готовая отскочить назад, но глаза дракона так и сияли. Его губы растянулись, обнажив длинные кинжалы зубов, и он кивнул ей. Потом повернулся — и нырнул в воду лагуны.

Одолеваемая любопытством, Перла вышла на прибрежный песок. Там сбегал со скал ручеек, образуя небольшой водопад. Перла утолила жажду и стала искать выход из лагуны. Увы, скалы окружали ее сплошной отвесной стеной.

Между тем — по мнению Перлы, слишком скоро — заколебалась и закружилась вода, возник водоворот, и из него высунулась голова дракона. Чудовище подплыло к берегу и выбралось на песок. Дракон держал в зубах большого морского окуня, еще бившего хвостом. Он бросил рыбину наземь.

— Погоди… — Таким голосом могла бы заговорить ожившая бронза.

Дракон откинул голову и коротко ударил огнем, на несколько мгновений окутавшим окуня.

Перла пугливо подошла, опустилась на колени и тронула тушку рукой. Та оказалась запечена, причем как раз в меру. Перла ободрала кожу и стала есть горячее, распадающееся пластами белое мясо. Вкус был восхитительный, хотя и чуть резковатый.

Дракон устроился поблизости, он лежал по-собачьи, вскинув шею и плечи над вытянутыми передними лапами, и, выгнув длинную шею, наблюдал за девушкой. Когда, насытившись, она облизывала пальцы, он свернулся кругом нее в кольцо, уложив голову на лапы. То ли объятие, то ли живая тюрьма. Огромный глаз моргнул, переливаясь золотом и рубином.

— Расскажи еще.

После этого дракон позволил ей бродить по лагуне — с условием, что Перла по первому его требованию будет выдавать очередную занятную байку. И она неустанно сочиняла истории о драконах, принцессах и неправедных королях. Были там, конечно, и принцы — добрые, прекрасные, благородные. И честные, мужественные братья принцесс. Перла меняла персонажей местами, переносила тех же людей из одного повествования в другое. Она всячески старалась разнообразить сюжеты, но в ее собственных глазах они по сути своей были все одинаковы, ибо рассказывали об одном. О тоске по дому, о несбыточном желании быть среди тех, кого любишь, кому принадлежишь всей душой.

Однажды во второй половине дня Перла сидела на солнышке, мечтая о возвращении на родину, и так распереживалась, что по щекам ее полились слезы.

— Что случилось? — поинтересовался дракон.

— Ты съел моего брата, — с горечью проговорила она. — И всех моих домашних. Я тебя ненавижу.

Невозмутимый дракон ответил гортанным басовитым смешком.

— Вы же, — сказал он, — рыбу едите? Что-то я не видел, чтобы ты о братьях каждой рыбины горевала.

Перла отмела мысль о рыбе, которой питалась всю свою жизнь.

— А у тебя, — спросила она, — разве нет семьи? Родного племени? Откуда ты явился сюда?

Ей показалось, что вопрос его удивил. Громадные глаза вспыхнули алым, точно горящие головни.

— Я был здесь всегда, — сказал он. Однако взгляд все же отвел, а на длинной змеиной физиономии появилось выражение некоторого смущения и даже растерянности. — Ну… когда-то нас было больше. Но не намного.

И, отвернувшись, дракон соскользнул в воду лагуны, скрывшись из виду.

Как правило, в течение дня он отсыпался на солнышке или спускался в воды лагуны и надолго пропадал неведомо где. Нетрудно было догадаться, что он уплывал сквозь тоннель в открытое море. В эти часы Перла бродила по берегу и пила воду из водопада, что спрыгивал с вершины утеса и сверкающими потоками убегал в море. Под скальной стеной зрели ягоды, в песке можно было поймать краба, найти моллюсков и водоросли, и все это шло Перле в пищу. Гуляя, она сочиняла все новые истории, запоминая впрок отдельные повороты сюжета, которые не удавалось сразу пристроить на место. Иногда она встраивала их в одно великое повествование, которое, как понимала Перла, она никогда не расскажет дракону.

Это была повесть о девушке, которую похитил дракон и которую в итоге освободил доблестный принц.

Когда дракон возвращался, он всякий раз приносил ей рыбину и запекал ее своим огненным дыханием. Какой бы породы ни была его добыча — морской окунь, мелкий тунец или даже акула, — сочное мясо получалось неизменно пряным, чуть резковатым. Если охота дракона бывала удачна, он отрыгивал камни — от мелких, с горошину, до крупных, размером с кулак. Это были прозрачные куски окрашенного хрусталя, алые, синие и зеленые. Если же ему не удавалось как следует утолить голод, он жаловался, ворчал и, облизываясь, бросал на Перлу несытые взгляды. Красные глаза становились злыми, он принимался вслух рассуждать, а не слопать ли ему Перлу, длинный язык алчно обметал губы.

— И на что мне слушать тебя? — держась очень прямо, сказала ему девушка. И направилась к пещерке, какому-никакому убежищу.

— Попробуй только удрать, — пророкотал низкий голос у нее за спиной. — Вот тогда я точно тебя сожру.

Перла крутанулась ему навстречу.

— Но я так хочу вернуться домой! Отпустил бы ты меня, что ли.

На это он ответил свирепым облаком раскаленного пара и длинной струей зеленого пламени. Перла увернулась и бросилась к пещерке.

Прямо перед ней примяла песок громадная лапища. Едва она успела обернуться, как вторая лапища окончательно перекрыла ей путь.

— Еще не хватало! Никуда ты не уйдешь!

Он проревел это с такой силой, что Перла съежилась, закрывая уши ладонями. Земля у нее под ногами осязаемо содрогалась. Это, сворачиваясь вокруг нее кольцом, укладывался дракон. Она отважилась отнять от ушей ладони. Казалось, дракон успел успокоиться, но гибкая чешуйчатая туша окружала ее со всех сторон. И всего в нескольких футах от нее гигантский глаз ненадолго спрятался под веком, потом вновь засиял.

— Расскажи что-нибудь.

Надо бежать отсюда, поняла Перла. Целыми днями она обследовала расселины и водяные промоины, испещрявшие скалы, в надежде отыскать выход. Однако все трещины либо вскорости сходили на нет, либо оканчивались камнепадами. Как-то раз в темном закоулке за валуном Перла обнаружила скелет. На костях еще сохранялись остатки одежды. Плащ с меховой опушкой, полусгнившие, но не потерявшие изящества башмачки. И даже перстни, когда-то украшавшие пальцы.

Кости лежали непотревоженные. Кем бы ни был этот человек, что бы ни привело его сюда, из своего укрытия он так и не выбрался.

А она, Перла, уже не таилась в пещерке. Это наполнило ее душу некоторой гордостью.

Однажды вечером, поведав своему похитителю очередную историю о принце, превращенном в дракона, она хотела было уйти в свою норку, где обычно спала. Но не успела девушка добраться до скальной стены, как дракон легонько подхватил ее передней лапой. Она увидела гигантские изогнутые когти в каких-то дюймах от своего лица. Потом дракон отбросил ее от утеса. Перла вскочила и побежала прочь, теряясь в догадках, что же она не так сделала, но перед ней возникла вторая лапа — и снова отшвырнула назад. Перла закрутилась на месте, испуганно выставив перед собой руки, а дракон продолжал ею играть. Его голова нависала над девушкой, он забавлялся, с холодным любопытством глядя на нее сверху вниз. В какой-то миг до охваченной дурнотным ужасом Перлы дошло, что дракон просто играл. И вовсе не намеревался всерьез увечить ее. Когда она крепко схватилась за его чешуйчатую лапу, он остановился.

Остановился, но не выпустил Перлу. Наклонившись, он взял ее поперек тела своими страшными челюстями — нежно, словно она была хрупким яичком. Затаившая дыхание, от напряжения твердая как доска, Перла лежала между двумя рядами громадных зубов, обвитая его длинным языком. Дракон лег, выпрямился и очень осторожно поставил девушку наземь между вытянутыми передними лапами. Потом устроил голову таким образом, что Перла оказалась в ямке у него под горлом, и сладко заснул.

Прижатая к песку, девушка боялась пошевелиться. Их с драконом отношения приняли некий новый оборот, и во что все это выльется, она боялась даже загадывать. Что ему назавтра в голову взбредет?

Однако в ямке у него под горлом было тепло, и мало-помалу Перла задремала.

Наутро дракон нырнул в воду лагуны и исчез, а Перла опять принялась обыскивать скалы в поисках выхода. Она заново ощупала каждую трещину и расселину. Она пыталась взбираться враспорку по узким щелям. Она ползала по осыпям.

Все тщетно. Неприступные утесы висели у нее над головой, темные, холодные, ощутимо давящие.

Перла вновь спустилась на залитый солнцем песок и в который раз удивилась красоте этого места. Чистая голубая вода, ближе к центру наливавшаяся густой синевой. Мелкие волны, набегавшие на светлый песок. Безоблачное небо. И тысячефутовые обрывы, гладкие, как стекло.

Пока она стояла посреди пляжа, соображая, как быть, голубая вода завихрилась водоворотом — и посередине высунулась голова дракона. Он держал в зубах рыбину.

Заметив Перлу, он подплыл к ней, бросил добычу на песок, коротко и резко обдал огнем. И по обыкновению, стал наблюдать, как его пленница ест. Проголодавшаяся Перла быстро уничтожила белое волокнистое мясо. Правду сказать, близость дракона заставляла ее нервничать. Она успела придумать для него неплохую историю с длинной погоней через лес, в результате которой дракону предстояло спастись. Она старалась не смотреть на своего похитителя. Мало ли что отразится в его огромных алых глазах.

Как всегда, он молча и не шевелясь выслушал ежедневную сказку. Перла научилась оценивать напряженность его внимания и отчетливо понимала, что дракон весь был там, в описываемом ею мире.

Завершив рассказ, она поднялась на ноги.

Дракон ответил неуловимо быстрым, змеиным движением, и она снова оказалась у него в зубах. Он уложил ее на спину, устроив у себя между лапами. Отчаянно напрягшись всем телом, стискивая кулаки, Перла смотрела, как нависает над ней длинная клиновидная голова.

И тут он вдруг взялся ее облизывать. Всю сплошь.

Язык у него был гибкий, сильный и гладкий, как шелк. И длиннее всего ее тела, так что время от времени он охватывал всю ее с головы до пяток. Перла не смела пошевелиться. Движения драконьего языка постепенно собрали ее платье в ком под мышками.

Его прикосновения к обнаженному телу были мягкими, бережными, даже нежными. Вот он тронул ее груди, на мгновение замер, и Перла против своей воли судорожно вздохнула.

— Это всего лишь я, принц, — проговорил хриплый рокочущий голос, и дракон хохотнул. Его язык скользнул по ее боку, обвил бедра.

Перла как могла стискивала колени, но кончик языка проник между бедрами, коснувшись потаенных уголков ее плоти. Она закрыла глаза и снова напряглась всем телом, как если бы кожа могла послужить ей броней. Но конечно, против него ее сила просто не существовала.

Однако ничего больше не произошло. Спустя некоторое время дракон заснул, снова поместив ее в ямку под горлом. Перла тоже задремала, но некрепко. Ей снились кошмары.

Утром дракон, по обыкновению, уплыл на охоту, она же возобновила свой безнадежный поиск дороги к спасению. Добравшись до водопада, Перла встала под падающую струю и стала думать о прикосновениях драконьего языка. Что еще взбредет ему на ум?

Потом ей попалась на глаза неширокая щель, скрытая потоком воды. Перла шагнула вперед, втиснулась в расселину и увидела, что та ломаными зигзагами ведет в глубину скалы. Ерзая, Перла проникла в темноту. По дну щели струилась вода. Скоро исчезли последние проблески света, и пробираться вперед пришлось ощупью. Вода бежала по стенам, разбрызгиваясь о ее руки.

Потом Перла достигла места, где трещина раздваивалась. Один путь вел влево, другой — вправо. Тьма была кромешная. Девушка постояла в нерешительности, плохо соображая от страха. Потом до нее дошло, что пальцы правой ноги ощущали течение воды, а левая стояла на сухом. Она решила последовать за водой.

Стены щели сдвинулись так близко, что Перла временами обдирала себе и затылок, и нос. Проход поворачивал туда и сюда. Перла нащупывала путь, сердце неистово колотилось. Надо было ей захватить с собой питье. И еду. Надо было все хорошенько обдумать. Может, успела наступить ночь и снаружи окажется так же темно, как и здесь? Она понемногу продвигалась вперед, понимая, что обратный путь ей заказан. Дракон, должно быть, уже вернулся. И понял, что ее нигде нет.

Тоннель невозможным образом сузился и резко свернул. В самом тесном месте Перла какое-то время вообще не могла пошевелиться. Наверное, ей было суждено остаться здесь навсегда — погребенной в недрах скалы, зажатой в каменных челюстях. Перла чуть не завопила от ужаса, но пересилила себя и вынудила успокоиться. Ее босые пятки все так же щекотал ручеек. Надо просто следовать за водой.

Перла завозилась, на волосок сдвинув сперва ступню, потом колено, потом бедро. И обогнула каменный желвак, оказавшись по другую его сторону.

После этого тоннель стал расширяться. Более того, извилистый, погруженный во тьму проход стал забирать вверх. Пришлось Перле пустить в ход не только ноги, но и руки.

Но вот коридор уперся в глухую неприступную стену, по которой сочилась вода.

Перла ощупала ее всю, нашла место, где можно было подняться повыше, и полезла туда. Она шарила руками над головой, отыскивая опору, и крепко упиралась ногами. Если она отсюда свалится, то здорово расшибется. Может быть, даже и насмерть. Или сломает ногу и будет обречена на медленную смерть.

Но потом, подняв очередной раз руку вверх, Перла обнаружила, что видит свою ладонь.

Она рванулась вверх и вперед. Свет становился все ярче. Теперь она видела, куда ставит руки и ноги, да и камень начал постепенно теплеть. Вверху замаячил край скалы, небо над ним розовело: где-то там солнце как раз опускалось за горизонт.

Кое-как одолев последние несколько футов, Перла оказалась на зеленой траве возле пруда. Здесь силы вконец оставили ее, она легла, закрыла глаза и крепко заснула.

Никакой еды у нее с собой не было, но успела наступить весна. На лугах выросли ранние грибы, а на деревьях можно было найти птичьи гнезда, полные яиц. Перла шагала весь день и почти всю ночь, благо та выдалась лунная, и в итоге выбралась на большак, тянувшийся с горных перевалов в сторону побережья. Здесь не было ни души. Озираясь с высоких мест, Перла не могла увидеть морской берег. Только заметила густой столб черного дыма, поднимавшийся к небу со стороны океана. Может, это земледельцы выжигали траву на полях, готовя их к пахоте?

Перла шла все вперед и вперед, питаясь чем попало — кореньями, орехами, даже цветами и личинками жуков. На третий день она встретила путников, и те поделились с ней хлебом.

Их удивило то, что она шла в одиночестве.

— Будь осторожна, — посоветовали они ей. — На большаке неспокойно. Герцог уехал на юг, на какую-то войну, и на разбойников не стало управы.

— В том числе на морских, — добавил кто-то. — Так что смотри в оба!

Перла вняла совету и стала опасливо высматривать незнакомцев. Впрочем, по ее прикидкам, она находилась невдалеке от родной деревни; где-то тут от большака должна была отделяться ведущая к ней дорожка. Вот бы знать, что она там увидит? И увидит ли хоть что-то вообще?.. Она вытерла слезы, подумав о Марко.

Так она шла себе по большой дороге, одолевая усталость и боль в сбитых ногах, когда раздался громкий крик и с каменистой обочины к ней бросился худенький паренек.

— Перла! Перла!

Это был Греп. Тот, что был третьим гребцом на лодке Марко, когда они рыбачили у Драконьей пучины. От изумления Перла даже рассмеялась, начиная вправду на что-то надеяться.

Греп тоже хохотал и от радости прыгал кругом нее, восклицая:

— Ты живая! Вправду живая! Идем скорее, там Марко.

— Марко! — закричала она, бросаясь бегом следом за Грепом. — Так Марко не умер?

— Марко, Эркюль, Джунио и я — мы вернулись, — ответил парнишка. Они с Перлой замедлили шаг, чтобы пролезть под поваленным деревом. — Все остальные утонули во время шторма.

— Во время шторма, — с удивлением повторила она.

Он прижал палец к губам.

— Но ты-то живая! — И снова засмеялся, радуясь так, словно ничто иное не имело значения. — За мной!

И, пробежав вперед по круче, выскочил на плоскую макушку берегового утеса и заорал во все горло:

— Эй, смотрите-ка, кто пришел!..

Перла подошла к Грепу и стала оглядываться. Этот утес был знаком ей. Он высился за деревней. Теперь на его нешироком уступе лепились один к другому домишки. Вполовину меньше, чем было в старой деревне. И из каждой двери высовывались люди.

Перла звонко рассмеялась, протягивая к ним руки, и вот они уже бежали к ней — ее сестра, вся в слезах, а за ней — друзья и подруги.

— Перла! Перла! Вернулась!..

И она бросилась им в объятия, и на какое-то время весь остальной мир перестал существовать для нее.

— А где мужчины? — спросила она погодя, уже сидя в домике своей сестры.

Та поставила перед ней угощение — рыбу и ломоть хлеба, и Перла накинулась на еду, точно голодный ребенок.

— Они ушли, — уклончиво ответила сестра. Потом добавила: — Те немногие, что остались. Если бы не Марко…

Перла оглядела домик. Он был куда меньше прежнего, но выстроен надежно и прочно: каменное основание, плетеные стены, сходившиеся куполом над головой, соломенная кровля. В комнате виднелась всего одна постель, да и та слишком маленькая. Перла покосилась на дверь. Оттуда на нее таращило глаза с полдюжины детей.

Перла перевела взгляд на сестру.

— А… а твои?

— Моя маленькая дочка умерла зимой. Было так трудно.

— Ой, нет!.. А твой муж?

— Он умер. — Сестра взяла нож и отрезала еще хлеба. — Хочешь? Еды у нас хватает.

— Но… он же не ходил к Драконьей пучине, — сказала Перла.

— Он погиб, когда Марко повел мужчин на большак. — Сестра положила кусок на доску и отрезала новый. — Вот как мы теперь живем, Перла. Грабим путников на большой дороге. Ну, по крайней мере, нынче есть хоть какой-то достаток.

Перла содрогнулась от ужаса.

— Вот приедет герцог… — начала было она и осеклась, вспомнив недавно услышанное. Если герцог и вернется, то не слишком скоро.

— А почему бы нам и не грабить? — вновь заговорила сестра. — Нас самих до сих пор грабили все, кому только не лень. — Ее глаза сверкнули. — Если приедет герцог, Марко что-нибудь придумает. Марко всегда знает, что делать. — И она показала Перле краюху. — Он мне хлеба принес! Все мужчины слушаются его, а он следит, чтобы вдовы не оставались голодными. Просто надо делать, что говорит Марко, и все будет хорошо.

Перла взяла хлеб.

— Надеюсь, — сказала она, — что тут ты права.

К вечеру, когда вернулись мужчины, все собрались вместе. При виде Перлы мужчины разразились радостным криком, а Марко шагнул вперед и крепко обнял ее. Потом ей пришлось вытерпеть потные объятия Эркюля, и все выкрикивали ее имя.

— Как ты сумела добраться домой? Где вообще ты была?

Перла уселась внутри освещенного круга, чтобы начать свой рассказ. Ярко горел костер, бросая отсветы на лица.

— Помните, — начала она, — как мы собрались порыбачить на севере, у Драконьей пучины? А все потому, что явился герцог и без правды забрал все наши съестные припасы.

Все согласно закивали и начали переглядываться. Марко, сидевший рядом с сестрой, наклонился вперед. Он почему-то хмурился. Перла тщетно пыталась отогнать мысль, что все происходившее ему почему-то не нравилось.

— Вы, верно, помните и то, как мы добрались туда, и рыбы там было, как травинок на пышном лугу, и мы взяли небывалый улов.

— И тут-то налетел шторм, — перебил Марко.

Слушатели ответили громким согласным гудением.

— И лодки начали тонуть одна за другой! — выкрикнул Эркюль.

— И небо потемнело, как ночью, и засверкали молнии, — вставил Джунио.

— Нет, — изумилась Перла.

— Я сумел добраться до берега, — подал голос Греп. — Сам не знаю, как мне это удалось. Потом я увидел, как Марко вытаскивает Эркюля, а Джунио цепляется за них обоих, и побежал помогать.

— Нет, — повторила Перла.

— Ладно, хватит об этом, — довершил Марко, и опять все громко загалдели, соглашаясь.

Женщины размахивали руками и кивали, опять-таки выражая согласие. Перла, потерявшая дар речи, просто молча смотрела.

Люди начали петь песни, которые она помнила с младенчества, и, слушая их, Перла едва не расплакалась. Потом кто-то в тысячный раз поведал про старого Пандана, потерявшего глаз: а неча было подглядывать в замочную скважину за бабами в бане.

Наконец Перла подкараулила, чтобы Марко отошел в сторону, и поспешила к нему. Он снова заключил ее в объятия. Какие сильные у него были руки!

— Как здорово, что ты вернулась, сестренка. Я уж думал, ты погибла.

И он чмокнул ее в макушку.

— Марко, — сказала она, — что это за история про шторм?

Он улыбнулся в ответ.

— Наши лодки разметала внезапно налетевшая буря. Не представляю, как только ты выжила! По правде, я и сам не знаю, как выплыл.

— Марко, но ведь там был дракон!

Он рассмеялся.

— Да ладно тебе. Ты столько времени провела в одиночку, что это малость сбило тебя с толку. Вот и все. — И он поцеловал ее в лоб. — Погляди лучше, как Эркюль на тебя смотрит! Просто глаз не отводит! Ступай к нему, он по тебе очень скучал.

— Противен он мне, этот Эркюль! — вырвалось у нее.

— Вообще-то ты за него замуж пойдешь, — сказал Марко.

Он по-прежнему улыбался. Казалось, его ничто не тревожило.

Если он сумел себя убедить, что лодки утопил шторм, подумала Перла, теперь его, похоже, ничем не проймешь.

Она спросила его:

— А что слышно про герцога?

— Ха, — фыркнул Марко.

— Сестра рассказала мне, чем вы тут теперь занимаетесь.

Он повел бровями. Похоже, эти слова все же зацепили его, лицо утратило безмятежное выражение.

— У меня осталось всего четверо мужчин на двенадцать семей с детьми, — сказал он. — И случилось это по моей вине, Перла. Это ведь я повел их туда. И ты пропала, и Люкко. И все лодки, кроме одной. Все буря потопила. — Он глубоко вздохнул и вновь спрятался в раковину, которую сам для себя выстроил, скрывшись под неизменно улыбающейся личиной. — Ну я и сделал то, что следовало сделать. И ты, Перла, так же поступишь. Эркюль мне очень полезен. Я хочу, чтобы ты взяла его в мужья.

Наклонившись, он прижался щекой к ее щеке — и пошел прочь.

Вот тебе и принц, подумалось ей. Что-то больно уж смахивает на дракона. Слезы снова обожгли ей глаза. Она-то думала, что возвращается домой, а на самом деле…

Она вернулась в домик сестры, чтобы устроиться на ночлег.

Дни потянулись за днями. Перла с головой погрузилась в работу. Надо было построить себе жилище, то есть натаскать камней и прутьев для плетня из покинутой деревни на берегу. Тропа на утес была крутой, но хорошо выбитой множеством ног, а кроме того, другие женщины помогали Перле. Что до мужчин, они отсутствовали целыми днями. Перла боялась даже спрашивать, чем они занимались, но единственная уцелевшая лодка в море не выходила. Она стояла в маленьком эллинге, сложенном из камней, и раскиданные сети гнили в мокром песке.

Возвращаясь, мужчины приносили с большака новости, слухи и сплетни. И каждый вечер, приходя обратно в деревню, Эркюль начинал преследовать Перлу.

Несколько раз ей удавалось отбиться. Она пускала в ход кулаки и коленки и показывала такую ярость, что он робел и отступался. Но Марко — Перла это видела — переговорил с ним, и Эркюль осмелел. В первый же вечер после этого он силой принудил ее к поцелую. А в следующий раз, не удовольствовавшись поцелуем, стиснул ручищей ее грудь. Кое-как вывернувшись, Перла убежала в свой домик. Только-только минуло полнолуние, и сквозь щели в недоделанной крыше вовсю проникал свет. Перла увидела, как Эркюль вошел следом за ней. Увидела его лошадиные зубы, блестевшие в плотоядной улыбке. В этот раз она не сумела его остановить.

На другой день он снова отправился куда-то вместе с Марко, а Перла, сев на порог домика, горько расплакалась. Подошла сестра, присела подле нее, погладила ее по плечу. Потом вернулись мужчины и принесли с собой хлеб, мясо, теплые одеяла и бочонок вина, и Эркюль уселся рядом с Перлой, и она не смогла его отпихнуть.

Она боялась рассказывать истории, которые продолжали придумываться сами собой. И постепенно, не находя выхода, чудесные сказки перестали ее посещать.

Как-то под вечер со стороны большака прибежал Греп. Он вел за собой спотыкающегося, измученного странника.

— Он шел вдоль побережья, — сообщил парнишка. — Марко, по-моему, тебе стоит его выслушать!

Народ быстро собрался, и шатающийся путешественник встал посередине. Он был весь оборван, лицо измождено горем и жаждой. Одна из женщин поспешно принесла ему воды, усадила поудобнее. Остальные встали вокруг.

— Я их даже не видел, — проговорил человек. — Я спал, а когда проснулся, уже все горело. Все погибли… все.

Марко спросил:

— Где это было?

Незнакомец назвал деревню. Она была расположена на этом же берегу, совсем недалеко. Человек жадно поглощал хлеб и сыр, запивая молоком. Вдова, взявшая на себя заботу о нем, тем самым уже заявила свои права на него, хотя бы он о том и не догадывался.

— Я спрятался в выгребной яме, — продолжал он с набитым ртом. — Вся деревня сгорела дотла. Утром, когда я вылез наружу, все были либо мертвы, либо пропали.

Перла лихорадочно размышляла. Нет, это был не он. Точно не он. Он всегда охотился днем.

Тем не менее сердце у нее так и подпрыгнуло.

— Так ты их не видел?

— Только поэтому я и спасся, — ответил путник. — Если бы я их увидел, они бы меня тоже заметили!

— Это, — сказал Эркюль, — должно быть, поработала та самая банда, что разграбила Сан-Мале.

— Возможно, — кивнул Марко. — А когда все случилось?

— Два дня назад, — был ответ. — В полнолуние.

Марко коротко хмыкнул и повернулся к Эркюлю.

— По-моему, Сан-Мале тоже сожгли в полнолуние. Вот что, сходи-ка на большак, порасспрашивай, что слышно.

— Уже иду, — отозвался Эркюль.

Он всегда охотился днем, думала Перла. Но то было дома, на его привычных угодьях. Забравшись так далеко от лагуны, он, конечно, стал осторожнее. Ладони сделались влажными, а в памяти всплыло давнее предупреждение: «Попытайся только удрать! Вот тогда я точно тебя сожру».

— Еще, — продолжал Марко, — попытайся разузнать, где там герцог. Поговаривают, он возвращается с юга.

— Непременно, Марко, — пообещал Эркюль.

Перла судорожно сглотнула, заломила руки и стала смотреть со скалы на морской берег, туда, где стояла когда-то ее родная деревня. Развалины домиков еще живо напоминали о прежнем. Помимо воли у нее в голове начала складываться сказка, вот только слушать ее было теперь некому. Но если не рассказать ее, она, как и все прочие, со временем развеется, позабудется.

Перла смотрела на море, пылавшее под лучами закатного солнца.

— Что ты такая кислая ходишь? — спросил ее Эркюль. — Через пару дней я вернусь. — И показал разом все зубы. — И уж потискаю тебя на славу, будь спокойна!

Она ответила:

— Лучше уж бы мне съеденной оказаться!

Когда Эркюль вправду вернулся, новостям не было конца. К тому же у Перлы как раз начались месячные, и она — вот счастье-то — продолжала спать в своей постели одна. А еще через несколько дней к деревне на берегу выехал сам герцог.

Он сидел на вороном рыцарском скакуне, и поводья были отделаны серебром, и стремена тоже были все в серебре. Марко встретил его у начала тропы, взбиравшейся на утес. Остальные жители наблюдали сверху.