Окончание босфорской войны 4 страница

Дело доходило до того, что из-за активных действий казаков крымский хан иногда не мог переправить в Стамбул регулярные подношения султану, великому везиру и другим высшим санов­никам государства. Бахадыр-Гирей I в письме второму адмиралу империи Узуну Пияле-паше в Очаков, датируемом, по-видимо­му, летом 1639 г., приносил извинения за то, что не смог по­слать подарки падишаху в связи с присутствием казачьих судов на море, и просил прислать два или три корабля османского флота, чтобы «поохотиться за казачьими чайками». Адмирал отвечал, что такое решение может быть принято только с позво­ления султана и капудан-паши.

Тем временем хан писал и великому везиру: «В соответствии с обычаями Чингизидов мы приготовили вам наши подарки и подношения, но между тем чайки казаков из Озю появились и проникли в гавани вплоть до пристаней. Мы сообщили вам че­рез вашего слугу, нашего кетхуду Осман-агу, что нас охватили страх и растерянность и что мы ждали прибытия имперского флота, несущего победу. [За отсутствием такового] мы попроси­ли прислать, по крайней мере, одну или две галеры, которых хватило бы, чтобы обеспечить перевозку подарков».

Перехват казаками судов, шедших с солдатами, боеприпа­сами и продовольствием в обратном направлении, из Стамбула и других портов Малой Азии в города и крепости Северного Причерноморья, косвенно в конечном счете также оказывал вли­яние на положение столицы и всего государства, так как ослаб­лял боеспособность османских сил и их возможности остано­вить выход казаков в море⁴³.

Еще большее воздействие на Стамбул производили непрес­танные налеты казаков на черноморские порты, из которых в турецкую столицу доставлялись различные товары. Впечатляю­щую картину разрушений и страха в этих портах рисовал Эвлия Челеби в описании всех своих путешествий по побережью. Что касается Румелии, то он писал о сожжении казаками Балчика, о размещении «всех зданий» Каварны «близ горы» из-за страха перед казаками, о проживании торговцев Мангалии с ее боль­шой пристанью, через которую «отправляют зерно в Царьград», в прочных домах, «поскольку... боятся казаков», о Кюстенджи, которая из-за того, что «находится на морском побережье», «не слишком богата и хороша, так как много раз подвергалась напа­дению, разорению и сожжению со стороны казаков», и т.д.

Припомним заявление П. делла Балле о том, что на Черном море уже нет мест, которые не попадали бы в руки казаков. Эта констатация относится к 1618 г., и еще предстояли казачьи дей­ствия 1620-х гг., сопровождавшиеся особенно большими убыт­ками Турции.

Военно-морские операции Запорожской Сечи и Войска Донского разрушали внутреннюю торговлю Османской импе­рии с крайне негативными последствиями для Стамбула. Ту­рецкие требования к странам, поощрявшим, по мнению сул­танского правительства, казачьи действия, о прекращении уро­на черноморской торговле становятся постоянными с середины XVI в. Еще в 1585 г. турецкий сановник Осман-паша, беседуя с русским послом Борисом Благово в Кастамону (южнее Инебо-лу), требовал, чтобы московский царь, если он хочет дружбы султана, «с Дону от Азова казаков велел свести, чтоб... от донс­ких бы казаков... Азову и на море торговым людем шкоты и тес-ноты никоторые не было». Результат этих «шкод» был самым разнообразным и подчас важным не только в экономическом, но и в политическом отношении, о чем скажем в главе XII.

На продовольственном и вообще экономическом положе­нии Стамбула сказывались и дезорганизация, сокращение и даже прекращение турецкого торгового судоходства во время актив­ных казачьих действий на море. Временами черноморское судо­ходство совершалось «только тайком, украдкой»: капитаны су­дов старались прижиматься к берегу, совершать лишь быстрые короткие переходы или просто не выходить в море. П. делла Балле в 1618 г. свидетельствовал, что «турецкие карамюрсели и другие их торговые суда почти не осмеливались этим летом пла­вать по морю».

Из-за казачьих набегов страдало и сельское хозяйство при­морских областей, что, естественно, ухудшало снабжение про­довольствием городов. К примеру, Эвлия Челеби, путешествуя в 1640 г. от Синопа к Самсуну и прибыв к устью реки Кызыл -Ирмака, отметил, что там «нет поблизости села, которое было бы возделано, из-за страха перед казаками».

Если верить этому автору, то четверть века спустя, в 1666 г., он слышал от волжских татар просьбы об усилении борьбы Тур­ции против Москвы, казаков и калмыков с таким обоснованием последующих выгод: «Избавьте Азов и Крым от мучений, [пре­терпеваемых ими] от казаков и калмыков. И тогда мы заставим поток сала течь через Черное море [прямо] в ваш Стамбул. И каж­дый год мы станем отправлять несколько сотен тысяч баранов, а также сало на кухню цезаря-падишаха».

Надо заметить, что особый урон столице и всей Османской империи наносила борьба казаков с Азовом. По словам Ш. Ле-мерсье-Келькеже, в XVI в. «любая угроза, направленная против Азова, немедленно отражалась на продовольственном положе­нии Стамбула, особенно в период крайнего недостатка в продо­вольствии, а также во время голода... поскольку Азов был пор­том довольно значительного сельскохозяйственного района, снабжавшего Стамбул продовольствием. Эта территория в зна­чительной степени была поставщиком зерновых культур (зер­новой хлеб, ячмень), сухих овощей, растительного масла...»

В следующем веке в связи с казачьим натиском экономи­ческое значение Азова для Османского государства резко умень­шилось, хотя он по-прежнему оставался «любимой вотчиной»⁴⁴ и «рыбнымдвором» султана. Азовское море, чрезвычайно обиль­ное ценной рыбой, первое в мире по рыбным запасам (на единицу площади и объема воды), у турок так и называлось — Ба-лук-Денгизи (Рыбное море). Азов оказался единственным горо­дом в Кафинском эйялете, имевшим специальное правитель­ственное постановление о рыбе и рыбопродуктах: государство установило свою монополию на осетровых. Казачьи удары по Азову, нарушавшие снабжение красной рыбой и икрой Стамбу­ла и империи, воспринимались турецкими властями крайне болезненно, а первые известные на сегодня выходы донских ка­заков в Азовское море связаны как раз с нападениями на азов­ских рыбаков.

«Хюсейн, эмин (управляющий. — В.К.) по снабжению им­перии продовольствием в богохранимой Кефе (Кафе. — В.К.), — говорилось в имперском приказе Сулеймана I крымскому хану Девлет-Гирею I от 2 июля 1552 г., — только что прислал письмо к моим стопам, убежищу блаженства, в котором он сообщает, что русы из края войны приходят во время лова рыбы имперски­ми сетями, находящимися в Азаке (Азове. — В.К.), уводят в плен рыбаков и захватывают сети и пойманную рыбу. Таким образом, своими действиями они наносят большой ущерб доходам фис­ка». Султан далее повелевал ввести в действие целую систему мер борьбы с казаками в районе Азова и на Азовском море.

В 1637—1642 гг., как известно, донцы не только владели Азовом, но и держали под полным контролем Азовское море. Экономический урон, понесенный вследствие этого Стамбулом и в целом империей, был колоссальным. «Поэтическая» азов­ская повесть приписывает турецкому «янычарскому голове» сле­дующую оценку событий того времени: «Затворили вы тем Азо-вом-городом все море Синее: не дадите проходу по морю ни кораблем, ни катаргам царевым (султанским. — В.К.) ни в кото­рые поморския городы».

Затронутые выше сюжеты «непрямого» воздействия казачь­ей морской войны на Стамбул вообще требуют подробного рас­смотрения, но находятся за непосредственными рамками на­шей темы. Однако не сказать о них хотя бы вкратце было бы неверно: эта война оказывала весьма значительное негативное влияние на экономическое положение османской столицы и многих других городов и районов, которые не раз прямо или косвенно попадали в казачье «затворение».

Сделаем выводы:

1. В 1650-х гг. Войско Донское осуществило последние опе­рации Босфорской войны. В 1651 г. был совершен набег на ази-атскую часть Прибосфорского района, в 1652 г. — на европей­скую часть того же района с возможным заходом казачьей фло­тилии в Босфор. В 1654 г. состоялось последнее известное на­падение казаков на поселения самого пролива, а в 1659 г. — последний известный казачий поход в Прибосфорский район. Все эти операции завершились успехом донцов.

2. Босфорская война, нанесшая громадный урон Османско­му государству и державшая в страхе его столицу, прошла не­сколько этапов, оказалась весьма продолжительной и захватила около полу века, с 1613 по 1659 г. Но, кроме того, до 1676 г. еще обсуждалась возможность нанесения казаками новых ударов по Босфору и Стамбулу, а Турция ожидала возобновления этих на­падений.

3. Босфорская война, постепенно «затухая», закончилась словно сама собой, без какого-либо переломного события. Вой­ну завершили, как и начинали, казаки, и произошло это по мно­гим причинам. Отношения с Речью Посполитой вывели из вой­ны Запорожскую Сечь, а Войско Донское, продолжавшее войну, с трудом, понеся огромные потери, вышло из критического по­ложения, в которое его поставило наступление Турции на Дону. Негативно сказалось и сокращение донского судостроения. С 1656 г. у власти в Турции оказались сильные правители Кёп-рюлю, которые смогли укрепить османский режим. В 1660 г., построив три дополнительные крепости, турки сумели закрыть главные судоходные рукава Дона, вследствие чего казакам стало крайне трудно выводить в море большие струги, способные осу­ществлять черноморские походы.

4. Войну против Стамбула и до и после 1659 г. казаки вели и не действуя на Босфоре и у Босфора. Османская столица чрез­вычайно зависела от поставок черноморских товаров, в первую очередь продовольствия, и военно-морские операции, прово­дившиеся казаками даже вдали от нее и дезорганизовавшие су­доходство, торговлю и хозяйство империи, резко ухудшали по­ложение Стамбула.

Примечания

¹ У Н.А. Мининкова — 30 марта.

² А.Н. Скрипов превращает его в несуществующий Таврический залив.

³ У Ю.П. Тушина переставлены события, и казаки захватывают суда с пшеницей и орехами после «торга» с черкесами.

⁴ Это. похоже, не совсем верно. Молдавский боярин Исар Еустатие в письме царю Алексею Михайловичу от 18 декабря 1652г. из Молдавии указывал, что 20 донских стругов «ударили около Крыму на села и деревни и розорили их зело, и животов их много побрали, и полону Молдавские земли освободили, и тот полон про то нам россказывали».

⁵ Интересно, что в XIX в. на Дону уже не помнили многое из черно­морской географической номенклатуры, с которой казаки XVII в. были пре­красно знакомы. При составлении описи документов 1625 — 1670 и 1685— 1686 гг. рюмельская сторона была понята как «окрестности города Рю-мельска». Навсегда в памяти донцов остались само море и Царьград, который упоминается даже в лирических песнях, например, в песне о «ягодке-смо­родинке», «пораскиданной... до дворца... да до Царяграда».

⁶ Старых воинов и инвалидов, получавших пенсию.

⁷ В болгарском переводе: Запира, Грето, Ченто и Хюсейна.

⁸ Здесь разновидности местных иррегулярных войск, как и упоминае­мые ниже читаки.

⁹ В болгарском переводе: «... наши воины подожгли амбары и после семичасового боя все захватили».

¹⁰ В болгарском переводе Мустафа-ага получает награду от султана за добрую весть.

¹¹ Можно перевести с польского и как «уничтоженного». В болгарском переводе фигурирует «сгоревший Балчик».

¹² В болгарском переводе: «Сто пленников были отправлены в Царь-град с румелийскими шайками, а остальные в Килию и Александрию для поправки там крепостей».

¹³ Более чем удвоил: 36 судов вместо 16 у Мустафы Наймы или 15 у М. Прибыткова.

¹⁴ «Донская история и доселе столь мало разработана, что на Ивана Богатого, на эту выдающуюся личность и на преследуемые им, по-видимо­му, цели до сих пор обратили мало внимания сами потомки древних лыца-рей, и лишь в перечне походов приводится, что в конце царствования Алек­сея Михайловича отряд... Ивана Богатого выжег царьградское селение...»

¹⁵ Любопытно, что П.Н. Краснов излагает события похода 1652 г. не по сочинениям своего отца, а по В.Д. Сухорукову. С.И. Тхоржевский и взявшие у него информацию Б.В. Лунин и И.В. Степанов неверно относят набег к 1650 г., причем второй автор в одной из своих работ утверждает, что поход был до Царьграда, а последний, что на Константинополь. Н.Л. Янчевский также говорит, что в 1650г. донские казаки «ходили под Царьград», но не ссылается на источник. Полагаем, что и этот историк позаимствовал сведе­ния у С.И. Тхоржевского. Во всяком случае, мы не имеем никаких сообще­ний о каком-либо босфорском набеге 1650 г.

¹⁶ По И.П. Крипьякевичу, в первых числах сентября (что и получается но новому стилю). Капитан именуется Иваном Юрьевичем.

¹⁷ У Г.А. Санина фигурируют 39 судов. Цифра взята из показаний каза­ков, попавших в плен при штурме ими «земляного города» в Кафе («а во всяком стругу по семидесят человек, а в иных и больши»). Потом один из пленников уменьшил флотилию до 29 стругов. Кафинский правитель Мус-тафа-паша сообщал крымскому хану, что «объявились на море межи Кафы и Керчи... донских казаков тритцать воем стругов, а за ними... гребут иные струги, а сколко за ними стругов, того не усматрели».

¹⁸ Новым ханом султан определил младшего брата покойного правителя, Мухаммед-Гирея, который уже царствовал под именем Мухаммед-Гирея IV, был низложен и находился в заточении на острове Родосе. 25 августа заклю­ченного доставили в Стамбул, где и провозгласили ханом, а 30 августа посади­ли на галеру, чтобы отвезти в Крым. Далее последовал любопытный эпизод, связанный с военно-морскими действиями казаков. Как пишет В.Д. Смирнов, «пред отъездом таможенный управляющий задал хану пирушку в новом зда­нии, которое он только что соорудил себе в Терапии (Тарабье. — В.К.). Вдруг получено было известие... что несколько русских шаек (чаек. — В.К.) и каиков вышло в Черное море затем, чтобы захватить нового хана на пути его в Крым. Мухаммед Герай (в таком написании передает его имя автор. — В.К.) испугался этой вести, вылез из галеры и, посоветовавшись, нашел, что лучше ему отпра­виться сухим путем, что он и исполнил немедленно...»

Трудно сказать, в самом ли деле донцы намеревались перехватить хана или «у страха были глаза велики», но персональную ненависть к этому правителю казаки могли испытывать, поскольку Мухаммед-Гирей первый раз царствовал в 1641—1644 гг., в тяжелейшее для Войска Донского время турецко-тагарского наступления. Во всяком случае, прибыв длинным и кружным путем в Крым, хан, несомненно, от всей души выразил свое отно­шение к казакам, поручив одному из своих придворных заявить русским послам следующее:

«Как его, хана, из Царягорода турской салтан на крымской юрт отпус­кал, и он ему приказал... вам, посланникам... говорить: воры де донские казаки ежегод приходять морем, землю его воюют и людей побивать, и в полон емлють, и разоряють, и досады большие чинят, и такие де ему обиды ни от которые земли не бывает... чтоб вам, посланникам, государю извес­тить, а боярам и ближним людем говорить, что тех воров, донских казаков, от войны велели унять, а только де государь ваш тех донских казаков от той войны не уймет, и турской де салтан приказал ему, Мамет Гирею хану... в Царьгород отписать и к нему, хану, пришлет своих ратных людей 100 т[ы-сяч], и с теми его ратными людьми и с крымцы, и с нагайцы велить ему, хану, итти войною на тех донских казаков и их всех разорить, а разоря их, итти войною на Московское государство...»

Интересно, что когда Мухаммед-Гирей IV в 1666г. был вторично низ­ложен и попытался оказать сопротивление османскому правительству, он обратился за помощью к «соседним гяурам», в том числе к казакам, но не получил ее.

¹⁹ Попутно заметим, что войсковой атаман О. Петров, вопреки Г.А. Са­нину, не говорил о выходе казаков в море после получения 12 июля грамо­ты Б. Хмельницкого, а, как видим, ясно сообщал о двухмесячной продол­жительности похода.

²⁰ По А.А. Новосельскому, летом 1654 г. донцы вышли в двухмесячный поход на 30 стругах, захватили два турецких судна с хлебом и товарами, штурмовали Кафу, откуда ходили к анатолийскому побережью, подвергли его опустошению, затем, вернувшись, высаживались на побережье Крыма, отдавали на окуп татарский полон и освобождали русских и украинских полоняников. Упомянутые два судна являлись частью каравана, шедшего из Стамбула. По сообщению Мустафа-паши, «шли ис Царягорода х Кафе шесть короблен с хлебом и с тавары, и те... донские казаки к тем короблям приступали и взяли два коробля, один с хлебом, а другой с тавары».

" В 1671 г. выяснилось, что среди личных вещей С. Разина, которые находились у одного из его «воровских» атаманов, бывшего стрельца Дружины Потапова, в Царицыне, имелся «город костяной» — макет, вырезан­ный из кости (видимо, слоновой). Младший брат С. Разина Фрол говорил, что, по словам Степана, «тот город зделан обрасцом как Царьгород», но не помнил происхождение этой вещи: то ли она была взята у товарища астра­ханского воеводы князя Семена Львова, то ли привезена из персидского похода.

Откуда С. Разин мог знать, что на макете был изображен Стамбул? От побывавших в этом городе? Сам Степан родился около 1629 г. и вполне мог участвовать в босфорском набеге 1654г. Источники ничего не сообщают о черноморских плаваниях казачьего предводителя, но, например, С.И. Тхор-жевский уверен, что он к началу своей каспийской экспедиции «много ви­дел, во многих местах побывал, от Черного моря до Белого» на севере. УА.Н. Сахарова встречаем утверждение, что С. Разин ходил к турецким берегам. Для низового казака того времени в этом не было бы ничего уди­вительного.

²² У Е.М. Апанович казаков было 2тыс. человек, у В.Д. Сухорукова — более 2 тыс.

²³ «Казаки, ворвавшись в крымские пределы, — пишет В.Д. Сухору-ков, — распространили ужас; все то, что только попадалось им между Кер­чью, Кафою и Балаклавою, жгли и истребляли, не находя нигде препят­ствия; нещастных жителей предавали смерти без различия пола и возрас­та...». Соглашаясь с этой оценкой воздействия набега на южнокрымское население, заметим, что источники вовсе не говорят о беспощадном отно­шении участников похода к жизни женщин, стариков и детей. Напротив, часть женщин и детей была захвачена в плен и, как увидим ниже, привезена в Черкасск. Крымский полон при этом проделал на казачьих стругах длин­ный путь через Черное море в оба конца и затем через Азовское море.

Кстати сказать, В.Д. Сухорукое своеобразно представляет себе и марш­рут похода. По описанию историка получается, что донцы, пройдя Азов­ское море, вошли в Керченский пролив, разгромили побережье между Кер­чью, Кафой и Балаклавой, потом будто бы вернулись к Тамани и в Азовское море, «разорили кочевавшие там улусы до самого Темрюка», снова вышли в Черное море и наконец пошли к Анатолии. Такой маршрут представляется нереальным; ошибка произошла из-за того, что К. Петров, рассказывая о походе, не придерживался строго его последовательности.

²⁴ Н.А. Мининков полагает, что этот полон был освобожден на пер­вом этапе, между Темрюком и Таманью. Но, судя по контексту сообщения К. Петрова, речь должна идти об освобождении пленников на азовских, керченских и южнокрымских берегах, а войсковая отписка и вовсе говорит, что полоняников «имали на посадах и по селам, и по деревням крымским».

²⁵ Небольшой скалистый остров Кефкен считается тем не менее одним из трех самых значительных островов Черного моря (вместе со Змеиным, или фидониси, и Березанью). Он расположен почти в 50 милях (92 км) от Босфора и в 7,5 кабельтова (1,4 км) от анатолийского берега. Играл важную роль в качестве ориентира при плавании вдоль побережья к Босфору. Сей­час является центром добычи редких черноморских омаров.

²⁶ О примерной дальности пути от Стамбула до Кандыры сказано в главе IV.

²⁷ Поэтому встречающееся в литературе утверждение о том, что казаки в 1659 г. ходили под Царьград, в узком смысле слова неверно. Ю.П. Тушинв одной из своих работ пишет, что донцы в этом набеге доходили до Царьг-рада, но в последующей работе снимает это утверждение, цитируя слова К. Петрова с упоминанием суток пути.

²⁸ Так что И.И. Ногин, указывающий, что царь Алексей Михайлович «щедро наградил казаков за их походы», в частности и близко к Константи­нополю, формально не прав.

²⁹ От 1675 г. мы имеем следующее известие, полученное в Эдирне пред­ставителями гетмана Правобережной Украины Петра Дорошенко: «Под Балою от Черного моря пограблено 2 села турецких; сказывали, что то учинили казаки из Запорожья или с Дону, и от того потревожились турки зело; а то было июля около 25 числа». О какой погромленной местности идет речь, неясно. Наиболее известный населенный пункт с названием Болу — это город южнее Эрегли, приблизительно в 60 км от него по пря­мой в глубь Малой Азии. Атака на этот район действительно должна была вызвать сильное беспокойство в правящих кругах Турции, но могли ли каза­ки в 1670-х гг. совершать такие нападения? Видимо, под «Болу» нередко понималось и Инеболу: у Павла Алеппского этот город именуется «Боли». Но вполне возможно, гетманские представители имели в виду какой-то пункт вовсе не в Анатолии.

³⁰ Ср. в другом месте: после приезда на Дон.

³¹ Ю.П. Тушин утверждает, что донцы «действовали у берегов Турции» и «навели панику на турецкое население».

³¹ Русифицированное название немецкой серебряной монеты «иоахим-сталер», весом в 29,3 г.

³³ Этот мелководный проток позволял казакам выходить из Дона в море, минуя и Каланчинские башни, и Азов. См. об этом ниже.

³⁴ И.Ф. Быкадоров считает, что в 1641 г. на Дону было всего 7—8 тыс. казаков, и, таким образом, получается гибель 37,5—43 %. Согласно С.З. Щелкунову, после сидения в живых осталось 3 тыс. казаков, и из них «едва ли... десятая часть вполне здоровых».

³⁵ Это, однако, вовсе не означало, что были исчерпаны все возможно­сти активизации казачьей войны на море и использования самих казачьих судов. Даже в конце XVII в., уже после взятия Петром 1 Азова и создания российского флота, иерусалимский патриарх Досифей убеждал царя, что для борьбы с османами на Черном море «надобны мелкие морские мно­гие суды, которые великий страх могут здесь (в Турции. — В.К.) учинить, нежели корабли, и тех кораблей турки так не боятца, как мелких судов, потому, что те мелкие суды могут по всему Черному морю во все стороны рассеятися и жилищам бусурманским чинить огнем и мечем разоренье и пленение».

Н.И. Краснов считает, что Петр I совершил стратегическую ошибку, уничтожив казачий флот: «Нет никакого сомнения, что если бы вместо создания тяжелого азовского флота царь... поддержал бы и усилил казачий легкий флот... то, не прибегая к сухопутному походу на Дунай, он мог бы нанести роковой удар Турции со стороны моря». Поражение Петра в Прутской войне выявило «полную бесполезность затраченных трудов и денеж­ных средств, а равно испытанных всеми классами русского населения ли­шений на создание неуклюжих, дорогих кораблей, имевших своею задачею заменить мореходство на Черном море донских и запорожских казаков». Впрочем, по мнению Н.И. Краснова, в 1710-х гг. Петр «изменил свой прежний взгляд на морские силы казаков» и пытался воссоздать эти силы «после десятилетнего систематического преследования донского казачьего мореходства, рыболовства и судоходства».

¹⁶ Согласно П.П. Сахарову, «старожилов Подонье» оправилось лишь к 1660-м гг. Во всяком случае этот процесс занял долгое время, и поэтому вряд ли правомерно считать, что казачество, ослабленное Азовским сиде­нием, «очень быстро восстановило свои силы».

³⁷ Процитированы расспросные речи в Москве 7 декабря 1660г. дон­ского атамана Логина Семенова. Эвлия Челеби приписывает изложенную мысль Мехмеду IV и Кёпрюлю, но в отношении султана это лишь дань верноподданнической вежливости.

Заметим здесь же, что В.П. Загоровский, критикуя историков, не со­мневающихся в антиказачьей направленности сооружения новых укрепле­ний, утверждает, что его главная причина состояла в нежелании турок про­пустить в море русский флот. Речь идет о строительстве в 1660 г. на реке Воронеже морских стругов, как первоначально предполагалось, для дон­ских казаков, а затем для перевозки в Приазовье русских войск и нанесения совместного русско-казачьего удара по Крыму. Всего было построено 502 струга, из которых 400 отправили вниз по Дону. В.П. Загоровскому эта флотилия представляется «грозной силой», появления которой на Азов­ском и Черном морях «очень испугались» турецкое и крымское правитель­ства.

Мы имеем здесь пример излишнего увлечения историка своей темой, которое мешает непредвзято взглянуть «окрест», на анализируемые и со­путствующие события и факты. В действительности огромная русская фло­тилия 1660 г. не представляла для Турции никакой особой угрозы. Это был флот, почти не способный плавать по морю. Еще идя по Дону, суда часто ломались, на них не было опытных кормщиков и гребцов, а солдаты из посланных на Нижний Дон наименее боеспособных полков имели невысо­кие воинские качества и бежали сотнями. К «морскому ходу» оказались пригодны едва 40—50 пригнанных судов, да и то после некоторого ремон­та. Разумеется, без участия казаков действовать на море они не могли.

Противореча собственной версии, В.П. Загоровский сообщает, что крымский хан по окончании сооружения новых укреплений (т.е. не дожи­даясь прибытия «грозной силы») ушел со своим войском с Дона в Крым и что московское правительство, как выяснилось, не намеревалось воевать не только против будто бы испуганной Турции вообще, но даже и против Азо­ва, а только против новых крепостей.

Сказанное, однако, не означает, что в Турции вовсе не могло появить­ся беспокойство, связанное с упомянутой «армадой», но тревога, которая вызывалась казачьими набегами, вне всякого сомнения, была гораздо весо­мее и основательнее.

³⁸ У И. фон Хаммера фигурирует донской замок с названием Седдул-Ислам, который получил наименование в параллель к названию одного из двух дарданелльских замков, сооруженных несколько ранее Кёпрюлю, — Седдул-Бахр (Плотина Моря). Султанийе напомнила Эвлии Челеби Галат-скую башню в Стамбуле

³⁹ См. также фразу историка: «Казаки, не имея почти возможности проходить в море по той причине, что главные рукава Дона были заняты турецкими крепостями...» и т.д.

⁴⁰ К этим данным можно добавить сведения Р. Мантрана: из Анатолии вывозились также квасцы, бура, такелаж, с Балкан пакля, из России меха и др. О черноморской торговле и ее значении для Турции см. также: 338, с. 180— 188. См. аналогичную таблицу К.М. Кортепетера по XVI в.: 597, с. 247.

⁴¹ Ю.А. Петросян утверждает, что в XV—XVII вв. «столица практически не знала серьезных перебоев в снабжении, тогда как во многих провинциях голод был нередким явлением, особенно в конце XVI — начале XVII в.», но на следующей же странице говорит, что венецианская блокада 1656г. не замедлила сказаться на продовольственном снабжении Стамбула, вызвав рост цен и ропот народа. Автор, видимо, полагает серьезными перебоями в снабжении только те, что вызывали непосредственно голод. Впрочем, воп­реки Ю.А. Петросяну Шанталь Лемерсье-Келькеже указывает, что по край­ней мере в XVI в. султанская столица часто страдала от голода.

⁴² Н.А. Мининков датирует этот случай 1661 г.

⁴³ Приведем один пример такого перехвата. В статейном списке русских послов, бывших в Крыму в 1655 г., Тимофея Хутынского и Ивана Фомина, отмечено: 22 июня приезжал к ним Багатырша-мурза Сулешов, который сообщил, что «тому... ныне 4 день шли из Царягорода к Кафе шесть кораб­лей с хлебом и с товары, и... донские казаки к тем кораблям приступали и взяли два корабля, один с хлебом, а другой с товары».

⁴⁴ Азов со времени Баезида II Вели (Святого), правившего в 1481 — 1512 гг., являлся султанским хассом — личным владением дома Османов.

Глава XII

ЭФФЕКТ БОСФОРА

Начальный резонанс

В XVI в. в политических, дипломатических и военных кру­гах различных стран Западной Европы строились многочислен­ные планы решительного прекращения османской агрессии и сокрушительного разгрома Османского государства. Т. Джувара в своей книге «Сто проектов раздела Турции» характеризует 16 та­ких проектов, относящихся к упомянутому столетию.

Первое известное западноевропейское сообщение о каза­ках и их войне с османами появилось во Франции в 1521 г. За­тем поток подобных сообщений нарастал, и уже в последней четверти XVI в., еще до развертывания широкой казачьей вой­ны на море, в Европе стали просчитывать возможности эффек­тивного наступления казаков на Балканы. «Не сомневались, — пишет В.В. Макушев, — что при первом появлении наших ка­заков на Дунае присоединятся к ним волохи, молдаване, болгаре и сербы, которые не могут более сносить тяжелого ига ту­рецкого»¹.

Согласно европейским представлениям, у казаков была уни­кальная возможность ударить по Турции «с тыла» —- не со сторо­ны хорошо защищавшегося и укреплявшегося Средиземного моря, а со стороны мирного и спокойного Черного моря. По этой причине в Западной Европе задолго до начала казачьей Босфорской войны появились планы нанесения казаками мощ­ного удара по турецкому побережью Малой Азии и непосред­ственно по Стамбулу.