Первые споры о происхождении дощечек

О происхождении текстов дощечек стали задумываться уже первые его исследователи и публикаторы. Высказывалось мнение, что впервые после А.И. Сулакадзева сей памятник попытались оценить еще в 1923 году в Белградском университете, и будто бы уже тогда дощечки были отнесены к известной в XIX веке коллекции А.И. Сулакадзева. Но эти сведения пока не подтверждены строго документально.

По-видимому, впервые в XX веке датировать сей памятник попытался первый его копировщик Ю.П. Миролюбов, не знавший о том, что памятник изучался и до него. И вначале, исходя из дат описываемых в дощечках событий, он отнес время создания памятника приблизительно к V веку.

Так, в письме, отправленном в 1948 году из Бельгии в Русский музей в Сан-Франциско, он сообщал, что в Брюсселе у художника А. Изенбека до войны "были "дощьки" Новгородско-Киевской Руси, чуть ли не V века". Потом он уточнил, что, вероятно, дощечки писались в VI-IX веках.

Тогда же он оспаривал мнение П.Е. Ковалевского (профессора Сорбонны, доктора историко-филологических наук Парижского университета), высказавшего свои соображения о возможности относительно позднего происхождения дощечек. Он посчитал возможным, что подлинные дощечки были созданы или переписаны "премудрыми дьяками" в XVI либо в XVII веке.

Мнение профессора П.Е. Ковалевского было вполне закономерно для осторожного в суждениях представителя старой школы в академической науке. На вероятность сего предположения в России потом указывал и академик Ю.К. Бегунов.

Дело в том, что знаток славянских древностей сразу отмечает родство текстов и легенд из "Книги Белеса" с некоторыми рукописями того периода (XVI-XVII вв.), например, с изложением славянских легенд в "Мазуринском летописце", в Иоакимовской летописи, либо в "Хронике Дорофея" и т. п. Но одно дело излагать старые легенды, оставаясь в рамках христианской ортодоксии, видеть в них только некое "занимательное баснословие" и при сем критиковать "заблуждения язычества", и совсем другое дело создавать либо даже просто копировать "языческие" проповеди.

Родство есть, и оно обусловлено тем, что дьяки опирались на живую в их время традицию и на неведомые нам древние книги. Однако, по нашему мнению, "Книга Велеса" не опирается, а представляет саму эту традицию, следовательно, она первична.

И потому Юрий Петрович Миролюбов совершенно справедливо заметил: "Мы не думаем, чтобы дьяки рискнули переписывать нечто подобное, а не пошли бы в Тайный приказ, чтобы донести на заказчика. "Дощьки", следовательно, написаны раньше, нежели христианство усилилось до такой степени, что переписывание еретических рукописей было равносильно смерти для переписчика. "Дощьки" были написаны явно в языческий или, по крайней мере, ближайший к язычеству период" (из письма к историку и филологу Александру Александровичу Куренкову от 3 октября 1957 года).

Осторожное отношение к датировке рукописи IX веком было вызвано также тем, что славянских документов того времени сохранилось крайне мало, да и к тому же предполагалось, что дерево за это время должно было разрушиться.

Но это мнение основано на заблуждении. Дерево (тем более специально обработанное) может храниться и более долгий срок, достаточно вспомнить о находимых в земле берестяных грамотах.

К тому же на последних раскопках (2000 года) были найдены, и причем впервые, именно доски, к тому же X века, но с христианскими текстами.

Но, впрочем, здесь следует сделать одно уточнение. "Дьяки" вряд ли могли переписывать дощечки. Но, скажем, еще в начале XVII века на Руси (особенно на Волге, в Приуралье) сохранялись крупные "языческие" области, и потому там могли и переписывать "дощьки".

Каталог А.И. Сулакадзева, кстати, и указывает подобную либо позднюю компиляцию (уже не на дощечках) в качестве одного из вариантов текста, близкого к "Книге Велеса" ("О переселениях старожилых людей и первой вере"), и приписывает ее жителю села Чердыни в Пермской губернии Олеху Вишерцу (река Вишера протекает через село Чердыня). Это селение являлось во времена А.И. Сулакадзева вотчиной Строгановых, промышленников, меценатов, и через коих (а именно через А.С. Строганова, покровителя А.И. Сулакадзева) и была получена сия рукопись.

А.И. Сулакадзев и эту рукопись датирует IX веком (то есть сам Олех был лишь хранителем ее в более поздние времена, в XIX веке?), но мы знаем, что округа сего села, и вообще та область, была одним из крупных центров славянского "язычества" в Приуралье еще в XVII веке.

Таким образом, мнение, высказанное П.Е. Ковалевским, а потом и Ю.К. Бегуновым, о возможных поздних копиях вполне правомерно. Как для Поволжья и Приуралья в России, так и для Полесья, Прикарпатья (гуцульских земель) на Украине. И без экспертизы самих дощечек нам остается только верить описаниям Ю.П. Миролюбова (и каталогам А.И. Сулакадзева), относящего сами дощечки в IX веку. Для строгой науки такой "веры" недостаточно.

Однако сам вопрос о утраченном "носителе" текстов вторичен. Мы можем принять (чтобы не вызвать излишней полемики) и, скажем, XVII век. К тому же и большинство античных текстов дошло до нас в средневековых копиях. Обычная ситуация! Дело в том, восходят ли сами сии тексты дощечек к традиции IX века. Судя по текстам, по их языку, по изложению, они создавались не позднее IX века. В последующие годы, конечно, могли делаться с дощечек списки. Но только так. А никак не создавать новый текст, пусть даже на основании преданий.

И в этом мы не просто уверены, тому есть достаточно убедительные доказательства (языковые, источниковедческие, исторические и т. д.). Ныне мы можем определенно сказать, что никаких позднейших "слоев" ни в языке, ни в идеях и сведениях, которые можно было бы относить к более поздним временам, в самом памятнике нет, а те, что указывались, не подтвердились. Единственный поздний "слой", который удалось выделить, это незначительный слой XX века (описки, ошибки копирования), который выявился при публикации текстов Ю.П. Миролюбовым и А. Куренковым. И только.

Сам же памятник создан именно в IX веке, и наиболее вероятно волхвом Ягайло Ганом.