Глава vi поросенок и перец

С минуту она стояла и смотрела в раздумье на дом. Вдруг из лесу выбежал ливрейный лакей и забарабанил в дверь. (Что это лакей, она решила по ливрее; если же судить по его внешности, это был просто лещ.) Ему открыл другой ливрейный лакей с круглой физиономией и выпученными глазами, очень похожий на лягушонка. Алиса заметила, что у обоих на голове пудреные парики с длинными локонами. Ей захотелось узнать, что здесь происходит, – она спряталась за дерево и стала слушать.

Лакей-Лещ вынул из-под мышки огромное письмо (величиной с него самого, не меньше) и передал его Лягушонку.

– Герцогине, – произнес он с необычайной важностью. – От Королевы. Приглашение на крокет.

Лягушонок принял письмо и так же важно повторил его слова, лишь слегка изменив их порядок:

– От Королевы. Герцогине. Приглашение на крокет.

Затем они поклонились друг другу так низко, что кудри их смешались.

Алису такой смех разобрал, что ей пришлось убежать подальше в лес, чтобы они не услышали; когда она вернулась и выглянула из-за дерева, Лакея-Леща уже не было, а Лягушонок сидел возле двери на земле, бессмысленно уставившись в небо.

Алиса робко подошла к двери и постучала.

– Не к чему стучать, – сказал Лакей. – По двум причинам не к чему. Во-первых, я с той же стороны двери, что и ты. А во-вторых, они там так шумят, что никто тебя все равно не услышит.

И правда, в доме стоял страшный шум – кто-то визжал, кто-то чихал, а временами слышался оглушительный звон, будто там били посуду.

– Скажите, пожалуйста, – спросила Алиса, – как мне попасть в дом?

– Ты бы еще могла стучать, – продолжал Лягушонок, не отвечая на вопрос, – если б между нами была дверь. Например, если б ты была там, ты бы постучала, и я бы тогда тебя выпустил.

Все это время он, не отрываясь, смотрел в небо. Это показалось Алисе чрезвычайно невежливым.

– Возможно, он в этом не виноват, – подумала она. – Просто у него глаза почти что на макушке. Но на вопросы, конечно, он мог бы и отвечать.

– Как мне попасть в дом? – повторила она громко.

– Буду здесь сидеть, – сказал Лягушонок, – хоть до завтра…

В эту минуту дверь распахнулась, и в голову Лягушонка полетело огромное блюдо. Но Лягушонок и глазом не моргнул. Блюдо пролетело мимо, слегка задев его по носу, и разбилось о дерево у него за спиной.

– …или до послезавтра, – продолжал он, как ни в чем не бывало.

– Как мне попасть в дом? – повторила Алиса громче.

– А стоит ли туда попадать? – сказал Лягушонок. – Вот в чем вопрос.

Может быть, так оно и было, но Алисе это совсем не понравилось.

– Как они любят спорить, эти зверюшки! – подумала она. – С ума сведут своими разговорами!

Лягушонок, видно, решил, что сейчас самое время повторить свои замечания с небольшими вариациями.

– Так и буду здесь сидеть, – сказал он, – день за днем, месяц за месяцем…

– Что же мне делать? – спросила Алиса.

– Что хочешь, – ответил Лягушонок и засвистал.

– Нечего с ним разговаривать, – с досадой подумала Алиса. – Он такой глупый!

Она толкнула дверь и вошла.

В просторной кухне дым стоял столбом; посредине на колченогом табурете сидела Герцогиня 53 и качала младенца; кухарка у печи склонилась над огромным котлом, до краев наполненным супом.

– В этом супе слишком много перцу! – подумала Алиса. Она расчихалась и никак не могла остановиться.

Во всяком случае в воздухе перцу было слишком много. Даже Герцогиня время от времени чихала, а младенец чихал и визжал без передышки. Только кухарка не чихала, да еще – огромный кот, что сидел у печи и улыбался до ушей.

– Скажите, пожалуйста, почему ваш кот так улыбается? – спросила Алиса робко. Она не знала, хорошо ли ей заговорить первой, но не могла удержаться.

– Потому, – сказала Герцогиня. – Это чеширский кот – вот почему! 55 Ах ты поросенок!

Последние слова она произнесла с такой яростью, что Алиса прямо подпрыгнула. Но она тут же поняла, что это относится не к ней, а к младенцу, и с решимостью продолжала:

– Я и не знала, что чеширские коты всегда улыбаются. По правде говоря, я вообще не знала, что коты умеют улыбаться.

– Умеют, – отвечала Герцогиня. – И почти все улыбаются.

– Я ни одного такого кота не видала, – учтиво заметила Алиса, очень довольная, что беседа идет так хорошо.

– Ты многого не видала, – отрезала Герцогиня. – Это уж точно!

Алисе совсем не понравился ее тон, и она подумала, что лучше бы перевести разговор на что-нибудь другое. Пока она размышляла, о чем бы ей еще поговорить, кухарка сняла котел с печи и, не тратя попусту слов, принялась швырять все, что попадало ей под руку, в Герцогиню и младенца: совок, кочерга, щипцы для угля полетели им в головы; за ними последовали чашки, тарелки и блюдца. Но Герцогиня и бровью не повела, хоть кое-что в нее и попало; а младенец и раньше так заливался, что невозможно было понять, больно ему или нет.

– Осторожней, прошу вас, – закричала Алиса, подскочив от страха.

– Ой, прямо в нос! Бедный носик!

(В эту минуту прямо мимо младенца пролетело огромное блюдо и чуть не отхватило ему нос.)

– Если бы кое-кто не совался в чужие дела, – хрипло проворчала Герцогиня, – земля бы вертелась быстрее!

– Ничего хорошего из этого бы не вышло, – сказала Алиса, радуясь случаю показать свои знания. – Только представьте себе, что бы сталось с днем и ночью. Ведь земля совершает оборот за двадцать четыре часа…

– Оборот? – повторила Герцогиня задумчиво.

И, повернувшись к кухарке, прибавила:

– Возьми-ка ее в оборот! Для начала оттяпай ей голову!

Алиса с тревогой взглянула на кухарку, но та не обратила на этот намек никакого внимания и продолжала мешать свой суп.

– Кажется, за двадцать четыре, – продолжала задумчиво Алиса, – а может, за двенадцать?

– Оставь меня в покое, – сказала Герцогиня. – С числами я никогда не ладила!

Она запела колыбельную и принялась качать младенца, яростно встряхивая его в конце каждого куплета.

Лупите своего сынка

За то, что он чихает.

Он дразнит вас наверняка,

Нарочно раздражает! 56

Припев

(Его подхватили младенец и кухарка)

Гав! Гав! Гав!

Герцогиня запела второй куплет. Она подбрасывала младенца к потолку и ловила его, а тот так визжал, что Алиса едва разбирала слова.

Сынка любая лупит мать

За то, что он чихает.

Он мог бы перец обожать,

Да только не желает!

Припев

Гав! Гав! Гав!

– Держи! – крикнула вдруг Герцогиня и швырнула Алисе младенца.

– Можешь покачать его немного, если это тебе так нравится. А мне надо пойти и переодеться к крокету у Королевы.

С этими словами она выбежала из кухни. Кухарка швырнула ей вдогонку кастрюлю, но промахнулась.

Алиса чуть-чуть не выронила младенца из рук. Вид у него был какой-то странный, а руки и ноги торчали в разные стороны, как у морской звезды. Бедняжка пыхтел, словно паровоз, и весь изгибался, так что Алиса с трудом удерживала его.

Наконец, она поняла, как надо с ним обращаться: взяла его одной рукой за правое ухо, а другой – за левую ногу, скрутила в узел и держала, не выпуская ни на минуту. Так ей удалось вынести его из дома.

– Если я не возьму малыша с собой, – подумала Алиса, – они через денек-другой его прикончат. Оставить его здесь – просто преступление!

Последние слова она произнесла вслух, и младенец тихонько хрюкнул в знак согласия (чихать он уже перестал).

– Не хрюкай, – сказала Алиса. – Выражай свои мысли как-нибудь по-другому!

Младенец снова хрюкнул. Алиса с тревогой взглянула ему в лицо. Оно показалось ей очень подозрительным: нос такой вздернутый, что походил скорее на пятачок, а глаза для младенца слишком маленькие. В целом вид его Алисе совсем не понравился.

– Может, он просто всхлипнул, – подумала она и посмотрела ему в глаза, нет ли там слез.

Слез не было и в помине.

– Вот что, мой милый, – сказала Алиса серьезно, – если ты собираешься превратиться в поросенка, я с тобой больше знаться не стану. Так что смотри!

Бедняжка снова всхлипнул (или всхрюкнул – трудно сказать!), и они продолжали свой путь в молчании.

Алиса уже начала подумывать о том, что с ним делать, когда она вернется домой, как вдруг он опять захрюкал, да так громко, что она перепугалась. Она вгляделась ему в лицо и ясно увидела: это был самый настоящий поросенок! Глупо было бы нести его дальше. Алиса пустила его на землю и очень обрадовалась, увидев, как весело он затрусил прочь.

– Если бы он немного подрос, – подумала она, – из него бы вышел весьма неприятный ребенок. A как поросенок он очень мил!

И она принялась вспоминать других детей, из которых вышли бы отличные поросята.

– Знать бы только, как их превращать, – подумала она и вздрогнула.

В нескольких шагах от нее на ветке сидел Чеширский Кот.

Завидев Алису, Кот только улыбнулся. Вид у него был добродушный, но когти длинные, а зубов так много, что Алиса сразу поняла, что с ним шутки плохи.

– Котик! Чешик! – робко начала Алиса. Она не знала, понравится ли ему это имя, но он только шире улыбнулся в ответ.

– Ничего, – подумала Алиса, – кажется, доволен.

Вслух же она спросила:

– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот.

– Мне все равно… – сказала Алиса.

– Тогда все равно, куда и идти, – заметил Кот.

– … только бы попасть куда-нибудь, – пояснила Алиса.

– Куда-нибудь ты обязательно попадешь, – сказал Кот. – Нужно только достаточно долго идти 57.

С этим нельзя было не согласиться. Алиса решила переменить тему.

– А что здесь за люди живут? – спросила она.

– Вон там, – сказал Кот и махнул правой лапой, – живет Болванщик. А там, – и он махнул левой, – Мартовский заяц. Все равно, к кому ты пойдешь. Оба не в своем уме 58.

– На что мне безумцы? – сказала Алиса.

– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не в своем уме – и ты, и я 61.

– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.

– Конечно, не в своем, – ответил Кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?

Довод этот, показался Алисе совсем не убедительным, но она не стала спорить, а только спросила:

– А откуда вы знаете, что вы не в своем уме?

– Начнем с того, что пес в своем уме. Согласна?

– Допустим, – согласилась Алиса.

– Дальше, – сказал Кот. – Пес ворчит, когда сердится, а когда доволен, виляет хвостом. Ну, а я ворчу, когда я доволен, и виляю хвостом, когда сержусь. Следовательно, я не в своем уме.

– По-моему, вы не ворчите, а мурлыкаете, – возразила Алиса. – Во всяком случае, я это так называю.

– Называй как хочешь, – ответил Кот. – Суть от этого не меняется. Ты играешь сегодня в крокет у Королевы?

– Мне бы очень хотелось, – сказала Алиса, – но меня еще не пригласили.

– Тогда до вечера, – сказал Кот и исчез.

Алиса не очень этому удивилась – она уже начала привыкать ко всяким странностям. Она стояла и смотрела на ветку, где только что сидел Кот, как вдруг он снова возник на том же месте.

– Кстати, что сталось с ребенком? – сказал Кот. – Совсем забыл тебя спросить.

– Он превратился в поросенка, – отвечала Алиса, и глазом не моргнув.

– Я так и думал, – сказал Кот и снова исчез.

Алиса подождала немного, не появится ли он опять, но он не появлялся, и она пошла туда, где, по его словам, жил Мартовский Заяц.

– Шляпных дел мастеров я уже видела, – говорила она про себя. – Мартовский Заяц, по-моему, куда интереснее. К тому же сейчас май – возможно, он уже немножко пришел в себя.

Тут она подняла глаза и снова увидела Кота.

– Как ты сказала: в поросенка или в гусенка? – спросил Кот.

– Я сказала: в поросенка, – ответила Алиса. – А вы можете исчезать и появляться не так внезапно? А то у меня голова идет кругом.

– Хорошо, – сказал Кот и исчез – на этот раз очень медленно. Первым исчез кончик его хвоста, а последней – улыбка; она долго парила в воздухе, когда все остальное уже пропало.

– Д-да! – подумала Алиса. – Видала я котов без улыбок, но улыбка без кота! 63 Такого я в жизни еще не встречала.

Пройдя немного дальше, она увидела домик Мартовского Зайца. Ошибиться было невозможно – на крыше из заячьего меха торчали две трубы, удивительно похожие на заячьи уши. Дом был такой большой, что Алиса решила сначала съесть немного гриба, который она держала в левой руке. Подождав, пока не вырастет до двух футов, она неуверенно двинулась к дому.

– А вдруг он все-таки буйный? – думала она. – Пошла бы я лучше к Болванщику!