По берегам камы и в оренбургской губернии

Эрдман Ф.И. Замечания во время путешествия по берегам Камы и в Оренбургской губернии. Заволжский муравей. Казань, в Университетской Типографии, 1834 № 2 стр. 76-78, 86-89; № 6 стр. 324-340

ЗАМЕЧАНИЯ ВО ВРЕМЯ ПУТЕШЕСТВИЯ

ПО БЕРЕГАМ КАМЫ И В ОРЕНБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ

Ежели путешественник, возвратясь из своего странствования принимается за перо для того, чтоб или ознакомить любителей наук с собранными сведениями, или по край­ней мере удовлетворить любопытству праздных читателей, то прежде всего должен посоветоваться сам с собою, в каком порядке и виде надлежит представить ему опи­сание своих приключений. Занятый сею мыслию, которой часто предавался в уедине­нии, я решился не наводить скуки моим читателям одним сухим указанием дороги, или описанием виденных мною городов и селений, или рассказами о благосклонном и суровом приеме, сделанном мне во время пути и проч., а тем не менее теряешься в области Философских умствований или трогательных повестей, испещряя их блестящими цветами Иорика-Стерна; но сколь возможно более держаться Статистических, Исторических и Философских сведений, представленных в изящном целом, и тем оп­равдать древнюю золотую пословицу: miscuit utile dulci. В сем намерении решился я сделать описание поездки моей по берегам Камы и в Оренбургской Губернии, и озна­комить читателей с собранными во время оной замечаниями и наблюдениями.

Но не приступая к описанию путешествия, я почитаю нужным изъяснить при­чину моего странствования.

Президент Парижской Цельтической академии Граф Гранпре прислал к Г. По­печителю Казанского Университета рукописное сочинение о Цельтических древностях, найденных во Франции и состоящих в камнях и каменных обломках. Г. Попе­читель препроводил сие сочинение в Университет при вопросе: не находится ли и в России подобных древностей? Совет Университета потребовал от меня по сему случаю мнения и я донес оному, что хотя определительно и не могу сказать, нахо­дятся ли в России Цельтические древности такого рода, но по крайней мере можно по повествованию некоторых ученых-путешественников, бывших в южной России и Сибири, заключать, что должны быть подобные древности, кои при основатель­ном осмотре оных, могли бы доставить многие любопытные сведения. Чтобы в сем увериться, Университетское начальство отправило меня для осмотра и исследова­ния памятников, находящихся по берегам Камы и в Оренбургской Губернии.

Таким образом, 24 Апреля 1825 года, при довольно благоприятной погоде, я отправился в дорогу...

30-го числа по утру в 8-мь часов я отправился вперед моей повозки, которую везли Мамадышские лошади, и пришел чрез четверть часа к берегу Вятки, где уже ожидал меня перевозчик, уведомленный городским правительством о моем прибы­тии. На воде было довольно холодно, а мало помалу поднялся сильный ветер. Мы ехали вдоль правого крутого берега около четырех верст, чтоб легче можно было пе­реплыть реку, имеющую три версты в ширину и наконец счастливо пристали к по­логим берегам Вятской Губернии, которую, кажется, сама природа отделила от Ка­занской , положив между ними границею реку с одним столь крутым берегом, а дру­гим столь низким и пологим. Отсюда отправился я чрез Кистенево к Елабуге и весь­ма доволен был, нашед сверх ожидания широкую и прекрасную столбовую дорогу. С высоты, по которой мы ехали, представилась глазам нашим почти необозримая равнина, которая с Востока в большом отдалении оканчивалась сосновым лесом, со­ставляющим опять, как я узнал после, Восточную границу Елабужского уезда. Дос­тигнув самой высокой плоскости, на нашем холме увидели мы невдалеке лежащий в долине город Елабугу и вправе от него развалины так называемого Чертова Го­родища. Я нашел здесь самый благосклонный и дружеский прием у образованного, приветливого и почтенного Протоиерея Юрьева. С его-то помощью мне на другой же день можно было осмотреть вблизи живописное положение Чертова Городища. Признаюсь, я не без сожаления смотрел на бедные остатки сего древнего замка, ко­торый или всепожирающее время, или невежество черни обратили в жалкие раз­валины. Но прежде, нежели я приступлю к продолжению моего путешествия, нуж­ным почитаю несколько остановиться и изложить моим читателям все, что может им дать справедливое понятие о Чертовом Городище, и естьли кто-нибудь вздума­ет упрекнуть меня, что занимаюсь сказками, то пусть припомнит себе, что и самый благоразумнейший критик не пренебрегает ими, следуя всегда золотому изречению: non est de nihilo, quod publica fama susurrat, et partem veri fabula semper habet*.

На верху крутого утеса, перпендикулярно возвышающегося от подошвы на 24 сажени с аршином, находятся остатки древнего города. С южной стороны при скате сей горы протекает величественная Кама, а с восточной Пойма, впадающая в Каму, перебираясь подле самой Елабуги, омывает подошву горы с ее развалинами...

«Хотя не видно тут, как описывает Чертово Городище Г. Рынков, «никаких других зданий кроме стены, выстроенной из белого камня; но сие самое тем не менее заслу­живает внимания по своей правильности и столь редкой твердости, что удивитель­ное искусство прежних обитателей сего места до сих пор еще противится сокруши­тельной силе веков. Она построена по течению Тоймы вдоль крутой и неприступной горы. Длина, еще до сих пор довольно хорошо сохранившейся стены, простирается на 13 сажен, вышина ее более двух сажен, и в некотором расстоянии друг от друга стоят еще три крутые, довольно пространные башни, которые выдались из стен наподобие полукружия. Две из них вероятно пострадали от времени, ничем не покрыты и срав­нялись уже со стенами; а третья, лежащая к Югу, гораздо выше их и наподобие обык­новенной башни, покрыта досками. Вокруг нее видны 6-ть небольших окон, а внутри находится комната во все пространство башни. Из всего оного, кажется, можно за­ключить, что в сем месте были городские ворота, у которых доселе еще видно отвер­стие довольной величины, хотя оно и заложено уже внутри сей стены». Вот в каком состоянии Г. Рычков нашел сии развалины. Но теперь от двух Северо-Восточных ба­шен осталось только одно основание прочной каменной кладки, немного возвышаю­щееся над землею. — На Южной башни также нет уже крыши, однако ж с Северо-За­падной стороны видны ворота, которых верх поддерживается наподобие полкруга вы­сеченным камнем; а над оными окно, укрепленное вверху двумя дубовыми досками, сомкнутыми под тупым углом; прочие окна, особливо с Западной стороны, уже раз­рушились и потому более походят на ворота, нежели на окна. Следуя довольно веро­ятному предположению, башня сия заключала в себе два этажа, потому что и теперь еще во внутренности видно место, где из бревен сделан был накат. Она скреплена была вложенными внутри стен довольно толстыми дубовыми бревнами, которые и по сие время в некоторых местах еще приметны. Стены впрочем в толщину имеют немного более аршина, но весьма крепки. Они стояли бы еще долгое время, если бы не разби­вали их беспрестанно без нужды или из шалости; ибо известь, смешанная с алебаст­ром так затвердела, что превратилась в камень. Башня сия в поперечнике имеет 2 са­жени, в окружности 7 сажен и 2 аршина; а высота ее 3 сажени и 1 аршин, комната же и ворота, о коих упоминает Г. Рычков, не оставили уже по себе никаких следов.

По известиям, которые Г. Рычкову сообщил, в селе Сералях, в 7 верстах от Елабуги, живущий заводчик Красильников (коего завод, впрочем ныне уже при­шел в упадок), на сем месте был некогда храм древних язычников, обитавших в сей стране. Он славен был оракулом, который своими ответами приобрел такое уважение, что люди со всех сторон стекались для его вопрошения. Повествуют еще, что внутри сего капища обитал ужасной величины змей, которому бесче­ловечные жрецы для умилостивления приносили иноплеменных людей на съе­дение. Но незадолго до разрушения Царства Болгарского сей чудотворный змей неизвестно куда скрылся. Напрасно царь той страны умолял со слезами Бога сего храма спасти его отечество от нашествия Северного народа, который называл он Татарами и который, ворвавшись в пределы его опустошил уже некоторые земли: но не получил никакого ответа о судьбе своего народа, с горечью возвратился в свой город и со всеми подданными сделался жертвою неприятелей.

Все сие, еще и до сих пор повторяемое старожилами Елабуги, Красильников со­общил Г. Рычкову из преданий своих предков и из записок, собранных покойным его отцом, весьма любопытным человеком. Записки однакож или сгорели в пожаре, или утрачены по небрежению его домашних. Впрочем стены сии не только у здешних жи­телей, но и у всех отдаленных обитателей известны под именем Чертова Городища.

Можно, следовательно, положить, что прежде еще до сооружения сей стены, находился здесь храм и жил жрец, служивший своему идолу и прорекавший судь­бу, к нему приходивших; и что народ и владетель сей страны, водимые особенным почтением к идолу, или прельщенные различными его ответами, обнесли сие капи­ще высокими стенами. Камни же могли они получать в изобилии с верху и с низу Камы в недальнем расстоянии, и в полую воду весьма удобно на судах приставать к самой подошве горы. Возможно и то, что в сие самое время, когда народ занят был строением стен, Татары или другой народ принудили жителей оставить рабо­ту и искать спасения себе и имуществу от неприятелей. Наконец сии пришельцы, поселившись здесь и не находя никаких жителей около стен, вероятно и судя по пустоте страны приписали сооружение сих стен не людям, но водяным духам.

Престарелый крестьянин, живший в деревне Челнах в 15 верстах от Елабуги, рас­сказывал Г. Рычкову, по преданию народному, что Аксак-Темир, опустошив за Ка­мою многие города, нашел и на этот городок, и, полюбив его местоположение, про­вел здесь некоторое время среди веселия и покоя. Он прибавил еще, будто бы сам Темир воздвиг стены сии, но что он, по некоторым обстоятельствам, должен был ос­тавить их недоконченными и двинуться далее к победам. Однако ж такое предание, почерпнутое из пустого только мечтания и из слов черни, почитавшей Темир-Ак-сака более чудовищем, нежели человеком, не заслуживает никакого вероятия. Если бы он и действительно был на сем месте, чему молчание Истории не позволяет нам верить; то трудно было бы понять, зачем воздвиг он стены сии, и зачем вздумалось ему вдруг остановиться на пути своих побед. Он даже чрезвычайно, как явствует из Истории, ненавидел обитателей сей страны и без пощады разорял великолепные города их. Если бы он где-нибудь захотел остановиться и основать новую столицу своих владений; то бы конечно предпочел Болгары, которые положением при устье Камы во многом превосходят Чертово Городище. Укрепление сего города и пышные здания сберегли бы ему труды, употребленные на строение нового жилища.

В позднейшие времена внутри стен Городища сооружен был деревянный му­жеский монастырь, который однакож после известного узаконения о монастырских обителях со многими другими был упразднен. В сем монастыре были две деревянные церкви, одна во имя Живоначальные Троицы, а другая Успения Богоматери; по унич­тожении монастыря в 1764 году первая была перенесена на Елабужское кладбище, и в 1824 году по ветхости сломана. О монастыре рассказывают, что он был основан Ио­анном Васильевичем, по взятии Татарского города Казани. Намереваясь по Каме доп­лыть до гор. Соликамска, он сделался дорогою болен на том месте, где ныне Елабуга, и был принужден остановить свое путешествие. Так, по крайней мере, повествуют о сем здешние жители и к тому же времени относят начало пригородка (называвшего­ся прежде Тресвятским селом), где, во время пребывания Царя, заложена и освяще­на церковь во имя Покрова Божией Матери. Нет сомнения, что столь красивое положение городка должно было ему понравиться, и что он, находя начатки укрепления, видя изобилие в лесе, воде и рыбе, решился избрать оное обителью для монахов, и тем воздвигнуть первый (как говорят) памятник благодарности своей к Богу за столь­ко одержанных им в сей стране побед. Вероятно поселившиеся тут монахи, которые не могли без отвращения взирать на остатки идолопоклоннического капища, начали мало помалу разрушать оные. Впрочем, кроме каменной стены с Юго-Восточной сто­роны, Городище было обведено еще довольно глубоким рвом и укреплено значитель­ными валами, которые, обгибаясь вокруг монастыря, оканчивались у весьма крутой горы, из коей выходили прежде два источника чистой и свежей воды, разливавшие­ся по мелкому песку. Здесь не нужно было делать укреплений руками человеческими: сама природа, оградив место сие, сберегла тем труды жителей. Немалую красоту на­конец придавала сему Городищу приятная березовая роща, которая прежде с Южной стороны до самой ограды обведена была валом. Может быть язычники, следуя древ­нему обыкновению, сохранившемуся еще доселе между Черемисами, Чувашами и дру­гими народами, закоснелыми в невежестве и неверии, покланялись в сей роще некое­му божеству, избравшему когда-нибудь сие место по его красоте и приятности.

Но прежде, нежели кончу повествование о Чертовом Городище, почитаю нуж­ным привести здесь место из Казанской Истории (гл. 34), где говорится почти сле­дующими словами. «В некотором Улусе на высоком берегу Камы стоял небольшой каменный городок, остаток древних Болгаров. В нем обитал некогда бес, который, творя разные чудеса, привлекал со всех сторон Черемис и Татар, принимал жертвы, и наподобие оракулов древних язычников прорекал судьбу их. Сей прорицатель ис­целял также многих от тяжких болезней; но как скоро плывущие по реке, не исклю­чая и самых Христиан, ничего не хотели принести ему в дар; то он тотчас умерщвлял их, топил суда, наносил различный вред и до того простирал свое мщение, что уже никто не смел приблизиться к городку, не заплатив надлежащей дани. Вопрошаю­щим он отвечал невидимо чрез жрецов своих: одним предсказывал долгую жизнь и здравие, другим болезни, бедствия, погибель и покорение их земель. Готовившиеся на войну вопрошали его, возвратятся ли они с добычею или нет, и не будут ли раз­биты? Бес всегда открывал им судьбу их. Пока, наконец, Казанская Царица, по име­ни Сумбека или Сюхнибека таким же образом послала к нему своего знаменитей­шего вождя, спросить, победит ли он Московского Князя. Вождь, прибывши сюда, пал на землю и молился с бесовскими служителями в продолжение девяти дней, но все было напрасно; в десятый день услышали они голос Сатаны в капище, который возвещал им, что они тщетно тревожат его, и что им нет надежды, что он сам уда­ляется, изгоняем будучи силою Христовою, и что вскоре воцарится тут вера Хри­стианская. Голос умолк, и огненный змий в черном густом дыме поднялся из внут­ренности капища и, в виду всех присутствующих, устремив полет свой на Запад, скрылся. Вот почему и названо было после место сие Чертовым Городищем. Очевид­но, что разбитие судов должно приписать не волшебству прорицателя, но вероятно подводному камню, который находился недалеко от городка, и теперь еще известен под именем Быка. Вода стремится к нему с противоположного берега с ужасною си­лою, и суда даже ныне со всевозможным старанием должны издали держаться дру­гого берега, дабы по неосторожности своей не сделаться жертвою волн. Из сего догадываться можно, что жрецы, получив подарки от плывущих по реке Каме, отво­дили суда их и избавляли от погибели. По сим обстоятельствам Чертово Городище и до сих пор остается весьма замечательным местом для бурлаков.

Если я собранием всех столь несообразных известий о примечательном Черто­вом Городище извлек, может быть, ироническую улыбку или насмешку от читате­лей; то, несмотря однакож на чрезвычайную темноту и неизвестность происшест­вий, не дозволяющую сделать решительного заключения, не могу не объявить мое­го мнения, что Чертово Городище действительно было в древности капищем какого-нибудь языческого божества; ибо, сравнив различные о сем предания, мы находим, что большая часть оных согласны с сим заключением. Сие, кажется, доказывается еще и тем, что в то время, когда Божественная истина благотворного учения Хри­стова водворилась в сих странах, сооружен был среди сих стен монастырь Христиан­ский для скорейшего истребления всех следов ненавистного язычества. Далее место сие, где стоит Чертово Городище, слишком мало, чтоб вместить город; принимая же оное за крепостцу какого-нибудь независимого маленького владения, или за оборо­ну, основанную на границах земли каким-либо сильным Ханом, которого столица далеко находилась, опять непонятно нам будет, как первый в состоянии был ограни­чить себя в столь малом пространстве, или каким образом последний мог удоволь­ствоваться одною только крепостцою, столь слабою для защиты всех его границ, и не основал еще многих других в недальнем от сей расстоянии? Если же мы допус­тим первое мнение; то все полученные о сем сведения будут находиться в гармони­ческой связи с тем правдоподобным следствием, которое, несмотря на то, что иска­жено различными мечтами юного воображения обитателей сих стран, всегда оче­видно мелькает в преданиях народных... Впрочем для исследователей исторических происшествий всегда обширное открыто поле, всегда богатая пища останется для стихотворца, любящего чудесное и необыкновенное.

Воспоминая о Елабуге, я должен, как очевидец, отдать совершенную справедли­вость ревности и заслугам Господина Шляпникова, бывшего Штатного Смотрителя тамошнего Уездного Училища. Внутреннее и наружное устройство сего, почти им основанного заведения, могут показать, сколь много в короткое время готовность и усердие ко благу и просвещению своих сограждан могут произвести из ничего. Признаюсь, редко удавалось мне видеть Училище в таком хорошем состоянии.