Часть вторая Царство теорий 5 страница
Он подошел к массивной двери и присел на корточки, разглядывая замок. Ручки не было.
– Это простой механизм, он не заблокирован.
– Ну, если не считать того, что у меня нет ключа…
Томас ощупал замок:
– Ты когда-нибудь что-нибудь себе ломала?
Яэль удивленно кивнула:
– Да, когда я была подростком, то попала в аварию, катаясь на мотороллере. Сломала тазовую кость.
– У тебя сохранились рентгеновские снимки?
– Да.
– Принеси их, пожалуйста, и еще что-нибудь, чтобы посветить.
Вскоре Яэль вернулась, держа в одной руке большой снимок, а в другой – фонарь. Томас просунул плотный пластик в щель между стеной и дверью, чуть пониже замка, и, уперевшись ногами, всем весом навалился на дверь. Осторожно подтянул снимок к язычку замка. Через несколько мгновений язычок скользнул вглубь своего гнезда, и замок открылся.
– Где ты этому научился? – изумилась Яэль.
– В моей профессии не обойтись без двух жизненно важных вещей. Во-первых, без адресов полезных людей, во-вторых, без находчивости. Последнее особенно важно.
Томас положил снимок на землю и взял фонарь. Яэль толкнула дверь. Слева и справа – в нишах, выдолбленных в скале, – горели черные свечи. Узкий извилистый коридор с низким потолком, похожий на ход в египетской пирамиде, уходил в недра города. Вдалеке виднелись огоньки свечей.
Их здесь ждали.
Томас перехватил фонарь так, чтобы им можно было воспользоваться и как дубинкой.
Они прошли до поворота и оказались на перекрестке, откуда расходилось несколько других коридоров. Свечи, расставленные через каждые пятнадцать или двадцать метров, указывали дорогу.
Трепещущие блики света вели бой с вездесущими тенями, заставляя их скользить со стены на стену, падать с потолка, выскакивать из неровностей в полу. Сквозняки, носившиеся по лабиринту, свистели между камнями, заставляли дрожать огоньки свечей и при каждом порыве грозили погасить их.
– Ты знаешь, где мы? – спросил Томас, понизив голос, как в церкви или библиотеке.
Яэль ответила так же тихо:
– Это древние каменоломни Парижа. Они возникли еще при римлянах. Сперва они были под открытым небом, но когда в XII и XIII веках население стало расти, Филипп Август[10] решил расширить город. Требовалось много камня (в то время как раз строили собор Парижской Богоматери), но нужно было сэкономить место на поверхности, и каменоломни стали подземными.
Томас присвистнул:
– Какие глубокие познания…
– Мой отец увлекался историей Парижа. Когда я была маленькой, он читал мне по вечерам отрывки из своих любимых книг, чтобы я быстрее засыпала. Это была такая жуть!.. Особенно когда он заводил речь о катакомбах. В XVIII веке кладбище Невинных, одно из самых больших в Европе, оказалось переполнено. Оно находилось на месте нынешнего Центрального рынка и распространяло вокруг ужасное зловоние и заразу.
Томас шел впереди и, вполуха слушая Яэль, внимательно вглядывался в темноту между островками света.
– Нездоровая атмосфера, эпидемии – и все это из-за кладбища Невинных, настоящей язвы в сердце Парижа. Проблему пытались решить по-разному: например, обнести кладбище валом, разрушить склепы и свалить останки в одну кучу… Но ничего не помогало: кладбище переполнилось, буквально выплескивалось через ограду и воняло на сто лье вокруг. Оно стало настоящим проклятием для города. Однажды стена в подвале одного из домов, примыкавших к кладбищу, не выдержала давления и обрушилась, за ней оказался битком набитый склеп. Только представь себе лицо домовладельца, когда он это увидел! Вплотную к кладбищу подступали торговые ряды. Рынку нужно было расширяться, а смрад отпугивал покупателей. Тогда останки решили перезахоронить, а кладбище снести.
Яэль коснулась каменной стены, задумавшись об истории, скрытой в этих подземных коридорах.
– За тридцать лет, к 1814 году, удалось очистить большую часть парижских кладбищ. Каждую ночь останки свозили в древние каменоломни. По улицам тянулись повозки, нарытые темным сукном, за ними шли факельщики и священники, читавшие заупокойные службы. Это происходило каждую ночь несколько лет подряд. Шесть миллионов трупов перезахоронены здесь, рядом с нами. Об этой странице истории мало говорят, я думаю, о ней предпочли бы и вовсе забыть.
– Жаль, – вмешался Томас. – Для американцев это было бы очень привлекательно, такая экзотика… Погребальные процессии в недрах города.
– О, тогда им пришлось бы объяснять, что запах тухлых яиц, который чувствуется на некоторых станциях метро, особенно неподалеку от Центрального рынка, – это вонь от земли, которая за века так пропиталась разложившимися человеческими останками, что смрад не выветрился по сей день. Мне кажется, недавно администрация парижского метро приняла какие-то меры, но когда я была маленькой, запах был просто отвратительным. Да и сейчас время от времени он возвращается, особенно в сильную жару.
– Я надеюсь, хотя бы об этом отец не рассказывал тебе на ночь?
– Нет, он опускал детали, которые считал слишком мрачными для детских ушей… Вот такие истории он рассказывал мне на ночь, чтобы я вела себя тихо. Не слишком-то педагогично, но мы с отцом никогда толком не понимали друг друга.
Коридор снова разветвился; миновав уходящий в темноту боковой ход, молодые люди пересекли огромный зал, тянувшийся вперед на несколько сотен метров.
Яэль спросила:
– Как ты думаешь, как далеко нам придется идти? Ведь под Парижем более трехсот километров галерей, и это только самые древние каменоломни.
Томас пожал плечами. Он знал еще меньше, чем она.
Внезапно земля под ногами задрожала. Гул нарастал, катился по каменным стенам. Яэль представила себе гигантского червя, прокладывающего дорогу наверх. Но этот червь был из металла, и от него пахло паленой резиной. Туннель, по которому он несся, находился прямо у них под ногами – туннель метро.
Гул достиг апогея, затем стих; Яэль и Томас пошли дальше. Через некоторое время они увидели длинную решетку, преграждавшую путь направо. Свечи звали за собой в другую сторону, но Яэль повернула к прутьям. За ними находилось нечто, напоминающее гигантский улей: стена со множеством ячеек. Томас включил фонарь.
То, что напоминало соты, оказалось пустыми глазницами. Здесь были аккуратно сложены тысячи человеческих черепов, берцовые, плечевые и другие крупные кости.
Яэль схватилась за прутья и дрожащим голосом сказала:
– Позволь представить тебе Монтескье, Расина, Камиля Демулена, Робеспьера, Дантона, Марата, «Железную маску» и многих других, навечно упокоившихся в этой мрачной пещере!
Пыль плясала в свете фонаря как осадок, поднявшийся со дна заброшенного аквариума. Яркое пятно скользило из угла в угол, забиралось все глубже, обшаривая царство смерти, останки безымянных женщин, мужчин и детей.
– Это оссуарий – коридоры и залы, набитые костями, – сказала Яэль. – Сюда пускают туристов.
На своде арки, разделявшей два зала, луч выхватил вырезанный в камне компас. Чуть дальше, на колонне, виднелись изображения двух обелисков, черного и белого. Масонские символы. Яэль вспомнила четыре башни библиотеки Франсуа Миттерана (кстати, Миттеран увлекался мистикой), выстроенных в форме книг, раскрытых под прямым углом. Сверху они выглядели как угольник – еще один масонский символ. За последние несколько дней Яэль узнала, что мир просто переполнен символами. Есть история, описанная в учебниках, но есть другая, параллельная ей, – история Линкольна, Кеннеди и многих других. Каждый череп в оссуарии хранил свою тайну. У каждой косточки была своя история, подвергшаяся влиянию чужих историй. А что такое История с большой буквы, если не сумма отдельных жизней, упорядоченных, запротоколированных и переданных для потомства? Кто же занимается этим упорядочиванием? Кто дергает за веревочки, оставаясь в тени? Серые кардиналы. Они повсюду, и, как правило, их деятельность связана с тайными обществами.
Но какой во всем этом смысл? Если историей человечества действительно манипулируют, то ради чего? И какова роль тайных обществ? Неужели они нужны только затем, чтобы играть людьми?
Мир полон знаков. Они в совпадениях, слишком многочисленных, чтобы быть случайными, в символах, которые встречаешь повсюду, как только начинаешь присматриваться.
Яэль уже поняла, чего добивались Тени.
«Вы должны знать. Быть с нами, – сказали они. – Поверьте. И вы будете готовы ». Готовы к чему?
– Эй, ты в порядке? – спросил Томас.
Яэль очнулась:
– Пойдем, не стоит здесь задерживаться.
Они вернулись в длинный прямой коридор, освещенный вереницей ярких огоньков. Крохотные язычки оранжевого пламени казались спасительными островками в океане мрака, путь от одного к другому был подобен перелету над бездонной черной пропастью. Как только освещенный участок заканчивался, Яэль хотелось ускорить шаг, чтобы побыстрее добраться до следующего.
Яэль и Томас приближались к концу туннеля. Они не заметили, что свечи у них за спиной гаснут, будто кто-то задувал их, неслышно следуя за ними по пятам.
Груды черепов все еще стояли перед глазами Яэль, мешая ей наслаждаться потоками свежего воздуха, шевелившего волосы. Ей казалось, что это неприкаянные души, блуждающие в поисках живого тепла, с еле слышным шепотом вьются вокруг, обдавая ее холодком.
Вдруг Яэль наступила в глубокую лужу.
– Черт побери! – вскрикнула она.
Томас остановился, чтобы убедиться, что с Яэль все в порядке.
Пол впереди заколыхался, отблески свечей, стоявших на высоких камнях или в нишах, исказились. Подземное озеро, догадалась Яэль. Они вступили в него, и вскоре вода, густая, как масло, доставала уже до щиколоток, потом до колен. Мелкие волны расходились в стороны и с плеском разбивались о неровные стены.
Потолок как будто опустился ниже, стены сомкнулись. Дышать стало труднее. Они были под землей, далеко от внешнего мира, и чувствовали себя покинутыми. Нет, я сама оставила мир и пришла сюда! – сказала себе Яэль. Вокруг нее был сплошной камень, целые тонны известняка. Невозможно ни убежать, ни выйти на поверхность, ни глотнуть свежего воздуха вместо застоявшегося, тяжелого смрада.
Дыхание участилось. Она поняла, что еще немного – и у нее случится приступ клаустрофобии.
Только не сейчас. Я спокойна. Я глубоко дышу. Все будет хорошо.
Страх и напряжение разгорячили Яэль, но вода оставалась ледяной. Озеро становилось все глубже.
– Давай немного ускорим шаг, – сказал Томас, шедший впереди.
– Зачем? Мы идем уже минут двадцать, и…
– Пойдем быстрее, – повторил Томас, не оборачиваясь.
Он указал на одну из свечей в нише. Яэль посмотрела на нее, но не увидела ничего необычного.
– Зачем нам идти быстрее? – снова спросила она.
Когда они добрались до следующей освещенной ниши, Томас обратил ее внимание на фитиль и потеки воска:
– Их зажгли совсем недавно. – И снова зашагал вперед. – Я не знаю, кто это делает, но он идет прямо перед нами, – тихо добавил он.
Яэль поспешила за ним, хотя все больше сомневалась в необходимости лезть на рожон. Озеро постепенно мельчало и, наконец, превратилось в отдельные лужицы. Томас и Яэль промокли насквозь, с них стекала вода, в башмаках хлюпало, и приходилось двигаться осторожнее, чтобы не поскользнуться на каменном полу. Коридор повернул и вдруг закончился.
Они оказались в тупике.
Яэль направила фонарь, который держал Томас, в глубину прохода и осветила низ стены, перед которой они стояли. Там виднелся лаз, до половины утопленный в грязи. Томас недовольно вздохнул: перспектива ползти на животе совершенно его не вдохновляла. Но, убедившись, что другого способа нет, он опустился на колени и попытался рассмотреть лаз.
– Я ничего не вижу, но, кажется, он довольно короткий.
Томас кивнул Яэль и полез в дыру, напоминавшую пасть чудовища. Яэль показалось, будто его поглотил безобразный глиняный Голем[11].
Когда Томас исчез целиком, из разинутой «пасти» раздались отвратительные чавкающие звуки. Это хлюпала грязь.
Затем раздался приглушенный голос Томаса:
– Можешь идти.
Яэль наскоро собрала волосы в пучок и протиснулась в лаз. Помогая себе локтями и коленями, она ползла вперед и наконец оказалась в пещере площадью около тридцати квадратных метров.
Потолок подпирали нелепые колонны, сооруженные из нагроможденных друг на друга каменных плит. Почти все помещение занимали каменные скамьи, стоящие в два ряда. В глубине виднелись два прохода, уходивших во тьму. Посередине, на небольшом каменном алтаре, догорала свеча. Томас помог Яэль встать. Мокрые брюки липли к ногам, она начинала мерзнуть.
– Думаю, мы у цели, – сказал Томас, указывая на алтарь.
Они подошли к нему и наклонились, чтобы рассмотреть предмет, стоявший в углублении каменной глыбы. Это была круглая чаша из черного порфира, размером с небольшую сковородку и примерно такой же глубины. На дне матово блестела густая жидкость.
– Что это? – удивился Томас.
– Ртуть. – Яэль огляделась. – Я думаю, мы в древней часовне. Отец мне рассказывал: некоторые из них были построены монахами, когда они исследовали каменоломни, другие – самими каменотесами, третьи – богачами, сооружавшими их под своими особняками.
– Зачем мы здесь? Зачем нас сюда заманили? Должна же быть какая-то причина… – недоумевал Томас.
Яэль пожала плечами:
– Не знаю. Может, опять ради каких-то символов?..
Ртуть задрожала. От середины чаши к краям начали расходиться круги. Жидкость пришла в движение и, обнажая дно чаши, начала расступаться, как море перед Моисеем.
Томас схватил Яэль за руку, и они снова склонились над чашей. На поверхности ртути появлялись и исчезали глубокие борозды. Затем они начали принимать знакомые очертания, превращаясь в буквы.
– Они будут говорить с нами, – прошептала Яэль. Она уже немного привыкла к Теням и их способу общаться. На дне чаши появились слова:
«То, что находится по ту сторону, и есть единственная правда».
Яэль вздрогнула. Ведь именно об этом она думала, глядя на сваленные в кучу кости: о сокрытой истине.
Пустоты заполнились ртутью, потом показались новые слова.
«Любая вещь – всего лишь видимость».
«Нужно смотреть с другой стороны».
«Книжная история – видимость».
«Города – видимость».
Жидкость растекалась в стороны и сливалась, вновь складываясь в слова.
«Подземелья городов – обнаженная душа цивилизации, ее тайник».
«Здесь начало начал».
«Тайны человечества – в глубине».
«Его История».
«Переходите на другую сторону».
«И научитесь читать между строк Истории».
Яэль дрожала. После всего, что она узнала о долларе, Линкольне и Кеннеди, она предчувствовала, что это только начало. Главное было впереди.
«Не забывайте: любая вещь – всего лишь видимость».
«А за видимостью скрыта тайна: истинная сущность вещей».
«Отодвинуть завесу значит познать мир. Обрести власть».
«Власть, Яэль».
Ртуть в последний раз колыхнулась, и перед ними снова была неподвижная блестящая поверхность. Яэль и Томас не смели пошевелиться. Пламя черной восковой свечи плясало и, казалось, смеялось над ними.
– Не знаю, что меня пугает больше – то, что произошло сейчас, или то, что еще только случится, – наконец произнесла Яэль.
Томас задумчиво потер лоб.
– У тебя есть пакет? – вдруг спросил он.
– А как же! – ехидно ответила Яэль. – Кто же ходит в катакомбы без пакета?
Томас огляделся по сторонам, но ничего не нашел. Тогда он оторвал рукав своей рубашки, включил фонарь, задул свечу и аккуратно завернул ее в ткань.
– Что ты делаешь?
– На свече могут быть отпечатки пальцев.
Яэль кивнула, хотя идея показалась ей нелепой. Томас снова пытался найти рациональное объяснение. Они пошли к выходу, как вдруг Яэль остановилась.
– Подожди, – сказала она.
– Что такое?
– Тени только что сказали, что любая вещь – видимость. И что нужно смотреть с другой стороны.
– И что?
– Мне кажется…
Томас прервал ее, приложив палец к губам.
– Что? – прошептала Яэль.
– Я слышал какой-то шум.
– Может быть…
Он знаком заставил ее замолчать и повернулся в сторону узкого лаза. Раздался плеск – кто-то шел через озеро.
– Кто-то идет сюда, – сказал Томас. – Нужно уходить по одному из коридоров.
Яэль почувствовала, как ее охватывает паника. Я спокойна, я спокойна. Я глубоко дышу. Надо подумать о чем-то другом.
Она сказала:
– Постой, мне нужно кое-что проверить…
– У нас нет времени!
Но Яэль уже вцепилась в края чаши и пыталась ее поднять:
– Она слишком тяжелая, помоги мне!
– Яэль, нужно уносить ноги!
– Помоги же мне!
Томас выругался, но взялся за другой край чаши. Вдвоем им удалось поднять ее и снять с алтаря. Чаша весила гораздо больше, чем можно было предположить. В углублении, где она стояла, было квадратное отверстие.
– Любая вещь – видимость, нужно смотреть с другой стороны, – повторила Яэль с некоторой гордостью, несмотря на сковывавший ее страх.
Она сунула руку в отверстие и нащупала что-то.
Гладкая поверхность…
Кожа…
В тайнике лежала книга. Небольшой пухлый томик выглядел очень старым.
Это была Библия.
Томас схватил Яэль за руку и потащил за собой в один из коридоров, выходящих из часовни. Яэль почувствовала тревогу, у них за спиной кто-то только что вылез из пасти Голема.
Яэль и Томас бросились бежать. Пол был неровный, в колдобинах, луч фонаря метался из стороны в сторону. Позади кто-то крикнул:
– Они там!
Яэль почувствовала, как Томас прибавил скорости. Звук тяжелых шагов у них за спиной эхом прокатился по коридору.
Беглецы миновали первый перекресток, на втором Томас свернул в правый проход, надеясь, что им удастся спрятаться. Коридор петлял, но свет фонаря выдавал их. Оторваться от преследователей не удавалось. У очередной развилки Томас выключил фонарь. Они остались в полной темноте. От неожиданности Яэль едва не споткнулась.
– Томас? – прошептала она.
– Тсс!.. Иди сюда, прячься.
Она попыталась по звуку голоса определить, где он. Но нервное напряжение и усталость мешали ей. Она нащупала влажную стену и неуверенно двинулась вдоль нее.
– Скорее! – торопил Томас.
– Ты где? – шептала она в отчаянии.
Преследователи приближались, она уже слышала их неровное дыхание. Яэль ощупывала холодный камень. Показались отблески фонарей. Они будут здесь с минуты на минуту. Вдруг стена оборвалась. Яэль нырнула в проход. Продвигаясь вперед, одной рукой она держалась за скалу, другую выставила вперед.
Несмотря на кромешную тьму, она шла все быстрее, молясь, чтобы на ее пути не оказалось препятствий. Потом замерла и, задержав дыхание, прислушалась.
До нее донесся приглушенный голос:
– Я пойду сюда.
Пятно света двинулось в ее сторону.
О нет…
Она сделала глубокий вдох и снова задержала дыхание. Где же Томас? Наверное, он пошел в другую сторону.
Наверное, он недалеко, с надеждой подумала она и прибавила шагу.
У человека, шедшего следом за ней, был фонарь, и он мог бежать, не боясь свернуть себе шею… Если она не поторопится, он настигнет ее.
Яэль ничего не видела. Она сильно поранила правую руку, ударившись о стену. Другой рукой она случайно задела карман джинсов. И тут ее осенило. В приглушенном голубоватом свете, лившемся с экрана телефона, она теперь видела, что у нее под ногами, и побежала.
Яэль порадовалась свой находчивости, когда перепрыгнула ступеньку, о которую наверняка споткнулась бы в темноте. Осмелев, она прибавила скорости. Однако ее беспокоило то, что ей совсем не попадалось развилок. Если впереди тупик, она пропала.
А пока Яэль бежала вперед что есть мочи; в спасительном сиянии телефонной подсветки мелькал посыпанный галькой пол. Она завернула за угол, но внезапно коридор оборвался. Дальше была бездна. Еще шаг, и Яэль упала бы в нее. Она едва успела отпрянуть, но не удержалась на ногах и шлепнулась на землю на самом краю пропасти. Прерывисто дыша, она подняла телефон и осторожно наклонилась вперед.
Следующий уровень тоннеля находился пятью метрами ниже, полузатопленный мутной жижей. Яэль вспомнила, что отец говорил: на нижних уровнях почти нет коридоров и большинство из них затоплено. Выхода нет, придется повернуть назад. И тут показался свет фонаря преследователя, словно зловещая луна, предвещающая несчастье.
Лоик Адам уже собирался повернуть назад. Мужчина и женщина, которых он искал, видимо, свернули в другую сторону. Но он дошел до следующего поворота, крепче сжимая в руках «беретту». Не следует допускать ни малейшей случайности. Он посветил вокруг и увидел, что коридор заканчивается обрывом. Они не могли здесь пройти. Что же они сделали? Неужели прыгнули вниз? Лоик склонился над бездной.
Яэль видела, как он приближается. Незнакомец едва не задел ее, проходя мимо узкой ниши, куда она вжалась. Он заметит ее, как только обернется. В руках у него был пистолет.
Кто этот человек? Во что она влезла?
Мужчина подошел к краю обрыва, и Яэль поняла, что должна сделать. Больше ей ничего не оставалось. Вода смягчит удар, в худшем случае он что-нибудь себе сломает.
Давай!
Яэль выпрыгнула из укрытия, выставив вперед руки, и толкнула незнакомца в спину. Страх удвоил ее силы. Она увидела, как он покачнулся, отчаянно пытаясь удержаться. Секунду спустя раздался звук удара. Яэль вздрогнула, но заставила себя посмотреть вниз. Фонарь, наполовину утопленный в грязи, слабо освещал человека, лежавшего рядом, его шея была неестественно вывернута.
Яэль в ужасе расширила глаза.
Его затылок!
Мужчина бился в конвульсиях. Но страшнее всего были его жуткие глаза, в которых отражалась поглощавшая его холодная пустота. Яэль смотрела и плакала. Она узнала его. Это был человек, за которым погнался Томас в библиотеке.
Он бился все сильнее, разбрызгивая грязь, в его глазах застыл страх. Мужчина был почти мертв, и знал это. Теперь Яэль поняла смысл слова «умирающий». В последнюю секунду он посмотрел на нее безумным умоляющим взглядом и медленно погрузился в грязь.
Преследователи разделились, чтоб обыскать разные туннели. Томас вернулся назад и снова включил фонарь. Нужно было разыскать Яэль. Кажется, в последний раз он слышал ее в соседнем коридоре. Значит, преследователи могут выследить ее! Нужно торопиться и наплевать на риск. Он выждал ровно столько, сколько нужно, чтобы его не заметили, и бросился на поиски.
Через минуту Томас услышал шаги. Затем вновь наступила тишина, и вдруг раздался глухой звук удара. Сердце подскочило в груди, Томас старался не думать о том, что это могло значить, и вдруг столкнулся с дрожащей Яэль.
– Я его убила, – прошептала она.
Томас посмотрел вниз, взял ее за руку и повел обратно к развилке. Яэль не сопротивлялась. Они вернулись в святилище, выбрались на другую сторону через лаз и завалили его большим камнем.
– Теперь нас преследует только один человек, а передвигаться здесь можно исключительно ползком. Надеюсь, он получит море удовольствия, пытаясь сдвинуть эту глыбу. Ему придется искать другой выход, так что у нас есть время.
– Для чего? – спросила Яэль.
– Чтобы собрать вещи. Тебе нельзя здесь оставаться.
– Почему? – удивилась она.
– Потом объясню. Я уже имел дело с ними, в метро. Ты в большой опасности.
Яэль как попало бросала в чемодан одежду. Ей казалось, что ее руки действуют сами по себе, она как будто наблюдала за собой со стороны. Мысли ее были далеко. Всем распоряжался Томас, он отдавал четкие команды, и Яэль просто выполняла их.
Открытки и фотографии, приколотые булавками к стене, напоминавшие о путешествиях, книги и безделушки – летопись ее жизни – проплывали перед глазами, словно она была не дома, а у кого-то в гостях. После убийства она утратила часть самой себя.
Вещи падали в чемодан очень медленно, и голос Томаса доходил до нее как сквозь вату. Яэль казалось, что она чувствует вкус грязи и запах крови. Искаженное ужасом лицо смотрело на нее из каждого угла комнаты. Она снова и снова переживала случившееся, восстанавливая в памяти кошмарную сцену.
Яэль перестала владеть собой, двигалась с трудом, задыхалась и все острее ощущала одиночество. Очнувшись, она поняла, что идет по улице вслед за Томасом и несет на руках кота. Томас положил в багажник «Пежо-206» ее чемодан и свою спортивную сумку. В руках он держал ключи от машины, все было готово к отъезду.
За окном проносились пейзажи, существуя словно в двух измерениях: видимые, непроницаемые фасады и прозрачные отражения в окне машины… Вот компания перед входом в магазин оживленно болтает, попивая вино. Вот у светофора, держась за руки, стоит пара лет сорока. Вот девочка-подросток гуляет с собакой и поглядывает на небо. Вот по улице медленно идет старушка, глядя куда-то вдаль…
В бесконечность.
По щекам Яэль покатились слезы.
Яэль с трудом разлепила веки, она чувствовала себя совершенно разбитой. Ночная тьма окутывала незнакомую, скромно обставленную комнату. Электронные часы показывали 4:18.
Она приподнялась, чтобы зажечь лампу над тумбочкой. Кардек, свернувшийся калачиком на краю кровати, обиженно мяукнул: свет нарушил его кошачьи сны.
Лежавший на соседней кровати Томас тут же открыл глаза.
– Не волнуйся, – сонно пробормотал он. – Мы в гостинице.
Яэль медленно кивнула, хотя и не поняла того, что он сказал.
– Где мы? Где мы?.. – спрашивала она.
Томас сел к ней на кровать и погладил по голове:
– Отдохни, тебе нужно поспать.
Яэль села.
– Что случилось? – настойчиво спрашивала она, еще не до конца придя в себя.
– Завтра поговорим.
Яэль тихо повторяла:
– Я хочу… забыть… Все, что… – Томас продолжал гладить ее по шелковым волосам. –…произошло.
Когда она заснула, Томас стал вновь прокручивать в памяти этот безумный день и гадать о его последствиях. Он выпил воды прямо из бутылки и посмотрел на стол, где лежала черная свеча, завернутая в рукав рубашки.
Возможно, она поможет ответить на многие вопросы, и тогда они смогут действовать. Осталось заставить ее заговорить.
Часть вторая Царство теорий
Блог Камеля Назира.
Четвертый отрывок
Выше я рассказал о связях обитателей Белого дома с финансовыми империями. Однако существует еще некая группа, о которой мало говорят. Возможно, потому, что независимой прессы в США больше не существует и все меньше и меньше ее остается во всем остальном мире. Газеты и телевизионные каналы, оттягивающие на себя большую часть аудитории, принадлежат миллиардерам, которые управляют ими, преследуя собственные, вполне определенные политические и стратегические интересы.
Известно, что Буш-младший входил в состав администрации компании «Карлайл», где работал его отец, Буш-старший. Этим фондом управлял некий Франк Карлуччи, бывший заместитель директора ЦРУ и министр безопасности при Рейгане. «Карлайл» – крупнейший инвестиционный фонд в Соединенных Штатах, имеющий 13 миллиардов долларов в активах и 16 миллиардов долларов ежегодного дохода. Если внимательно изучить биографию Карлуччи, то выяснится, что он способствовал приходу к власти генерала Мобуты, причастного к убийству своего конкурента Патриса Лумумбы. Завершив политическую карьеру, Карлуччи занялся бизнесом, главным образом в сфере вооружения и безопасности, с одной стороны – через компанию «Сирс Уорлд Трейд» (разорившуюся в 1986 году после скандала, связанного с тем, что ее обвинили в обеспечении прикрытия для нелегальных операций секретных служб), а с другой стороны – через «Вакенхат», общество по обеспечению безопасности частных лиц, которое, по слухам, служило ширмой для ЦРУ и было тесно связано с крайне правыми американскими группировками. Карлуччи стал миллионером за четыре года до того, как возглавил корпорацию «Карлайл»[12].
На следующий день после своего избрания президент Джордж В. Буш подписал с «Карлайл» контракт на 12 миллиардов долларов, в том числе на поставки нового вооружения, хотя все эксперты Пентагона сочли его неприспособленным для нужд армии.
Еще более удивительно то, что утром 11 сентября 2001 года, в тот самый момент, когда первый самолет врезался в одну из башен-близнецов, открылось ежегодное собрание акционеров «Карлайл» в Вашингтоне. На нем присутствовали и члены семьи бен Ладен, поскольку они вкладывали деньги в группу «Карлайл». (Просто невероятно, сколько нитей связывает американское правительство, промышленность и Саудовскую Аравию!) Через два дня, когда воздушное движение было заморожено, одному самолету было выдано специальное разрешение покинуть американскую территорию. На нем члены семьи бен Ладен вернулись в Саудовскую Аравию. Никто не пытался их допрашивать. Более того, чтобы самолет мог подняться в воздух, нужно было разрешение, исходящее с самого верха, – следовательно, оно было получено…