Песнь о Риге — мифологическая социология

Многомудрый ас Хеймдалль, говорится в песни, странствовал по свету и забрел в дом, дверь которого была отперта и у огня сидела чета стариков — Прадед и Прабабка. Хеймдалль назвался Ригом — у богов было принято менять имена и обличья во время своих странствий. Он давал старикам мудрые советы, и те, как могли, приветили гостя, накормив его грубым хлебом бедняков, смешанным с отрубями. Риг оставался с ними три дня и три ночи провел в их постели, лежа между хозяевами. Прабабка родила после этого ребенка, которого окропили водой (этот очистительный обряд был известен многим народам до введения христианства) и назвали Трэлем. Вырос он сильным, но сутулым и безобразным с виду, занимался грубой работой, плетя лыко и таская хворост. Эти занятия соответствовали его виду и имени — ведь «Трэль» значило «Раб». Подстать ему была взявшаяся невесть откуда подруга — кривоногая дева с приплюснутым носом по имени Тир — «Рабыня». Они родили многих сыновей и дочерей (их рабские имена — «Скотник», «Грубиян», «Вонючий» и т. п. — перечисляются в песни), способных удобрять поля, возводить ограды, пасти свиней и коз, — отсюда пошел род рабов.

Риг же вновь отправился странствовать и явился в дом, где хозяева имели более благообразный вид: старик был в узкой рубахе с постриженной бородой, хозяйка занималась прядением и носила на плечах застежки (характерный признак свободной женщины в Скандинавии эпохи викингов). Они именовались Дедом и Бабкой. После трех ночей, проведенных с ними Ригом, у них родился пригожий рыжий ребенок, прозванный Карлом. Это имя означало свободного мужчину, крестьянина. Крестьянским хозяйством и стал заниматься Карл — он приручал быков, ладил соху и пахал землю, строил дома. Ему привезли невесту в дорогой одежде из козьей шерсти; ключи на ее поясе свидетельствовали о том, что она — хозяйка, а сама она именовалась Снёр — «Сноха». Это имя означает, что Карл и Снёр стали настоящей супружеской парой — вступили в законный брак, признаваемый их родителями. Их дети родились в довольстве и носили крестьянские имена — от них ведут свой род крестьяне-бонды.

Риг же отправился в путь, чтобы посетить еще один дом; двери его были распахнуты на юг, кольцо на дверях сразу свидетельствовало о богатстве хозяев. Мать и Отец сидели в доме, любуясь собою; Отец прилаживал тетиву к луку, белолицая хозяйка оправляла свою дорогую одежду. Риг и им преподал мудрые советы, хозяйка же накрыла на стол и подала хлеб из пшеницы, яства на драгоценной серебряной посуде и вино в кувшине. Риг вновь наградил хозяев не только советами: через девять месяцев Мать родила светловолосого ребенка, чей взор был устрашающ, как взгляд змеи. Этот взор принадлежал человеку, которому суждено было властвовать над другими, ибо он был наречен Ярлом, «Вождем». Ярл рос в палатах, потрясал щитом, точил стрелы и упражнялся в метании копий и владении мечом, скакал на коне, умел натравливать охотничьих собак. Тут из лесов вновь появился Риг, который назвал Ярла сыном и стал учить его тайным рунам. Бог дал Ярлу наследные земли, но тот сам отправился через лес в соседние земли и стал покорять их в сраженьях. Своим людям он щедро раздавал сокровища, разбрасывал драгоценные кольца.

Мифологическая социология обязывала скандинавскую знать соответствовать высокому образцу: уже в XII в. оркнейский ярл Рёгнвальд Кали перечислял девять искусств, которыми он владел: ярл мог играть в тавлеи, разбирался в рунах, мог читать книги и заниматься ремеслом, скользить на лыжах, стрелять и грести, играть на арфе и слагать стихи — висы.

Настала пора женитьбы, и сваты от Ярла поехали к дому Херсира (так именовались вожди небольших племенных объединений в Скандинавии). Дочь Херсира Эрна — «Умелая» — стала супругой Ярла и родила ему детей, младший из которых звался Кон — «Отпрыск». Дети унаследовали любовь к занятиям отца, но младший ведал также руны — целебные, такие, что он мог оказать помощь при родах, волшебные, которые могли притупить меч, могучие, способные успокоить море. Он знал птичий язык и мог усмирить огонь — в знании рун юный Кон спорил с отцом и был настолько хитер, что приобрел право именоваться Ригом, по имени божественного предка. Но собственное имя юного Кона означает не что иное, как королевский титул — Конунг.

Конец «Песни о Риге» не сохранился целиком. Из его фрагментов ясно, что вещий ворон напомнил конунгу, когда тот охотился в лесу на птиц, что тому пристало воевать на коне. Ворон — птица Одина, сеятеля раздоров и битв — прокаркал, будто земли датских конунгов Дана и Данпа лучше, а дома — богаче, чем владения Кона. Понятно, что после этого Кон должен был обратить оружие против соперников…

Таинственный Риг — главный герой песни — очень похож по своим поступкам на Одина, и многие комментаторы песни полагают, что Хеймдалль по ошибке отождествлен с Ригом. Но главное в «Песни о Риге» — мифологические представления о становлении человеческого общества, которые кажутся непривычными для всех, кто знаком со средневековой «социологией». Во-первых, аристократы — конунги, ярлы и херсйры, — а не рабы должны представлять древнейшее сословие. Во-вторых, в средние века рабы вообще не имели самостоятельного сословного статуса, они были целиком зависимы от хозяев; три сословия европейского средневековья — это крестьяне, рыцари (дворяне) и священники. Их главные занятия — работа, война и молитва — признавались равно необходимыми, ибо рыцари должны были защищать телесную жизнь кормящих их крестьян, а попы — заботиться о спасении их душ. «Социология» «Песни о Риге» — мифологическая, сословия возникают как мифологическая вселенная и развиваются от грубых и хаотических форм к все более совершенным. Недаром красота и юность приписывалась лишь вождям — вечно юные боги также были последними — младшими из сверхъестественных творений. Эта первобытная теория эволюции не призывала к усовершенствованию общества: Трэль и его потомки, по виду мало отличающиеся от безобразных хтонических тварей преисподней, должны были навсегда оставаться рабами — это был рабский род. Напротив, магические знания, которыми был наделен Ярл, не были направлены на благополучие всех сословий, они демонстрировали сверхъестественное право родовой аристократии на власть.

Итак, боги наделили доделанных ими из подручного материала людей жизнью и судьбой и переместили с края света, берега моря, в центр мира — Мидгард, сделали из объектов природы носителей культуры, породили сословия и научили вождей магической мудрости. Другие человекоподобные существа — великаны и карлики — возникли сами до сотворения настоящих людей и заселили окраины обитающего мира и земные недра (Снорри поместил их вместе в Великую Швецию). Для богов настал черед обустраивать сам Мидгард. В середине мира, рассказывает Высокий, боги построили себе город и назвали его Асгард. «Там стали жить боги со всем потомством, и там начало многих событий и многих распрей на земле и на небе».

Пока речь во всех мифологических рассказах шла о том, что боги обитают на созданной ими земле. Но из слов Высокого неясно, где же все-таки расположен Асгард — в середине земли или на небе? Гюльви тоже интересовало, как можно попасть с земли на небо, и Высокому этот вопрос показался настолько наивным и неразумным, что он даже рассмеялся — ведь всем известно, что боги построили мост от земли до неба. Люди зовут его радугой. Он очень прочен, но именуется Биврёст — «Трясущейся дорогой»: мост тот подломится, когда по нему поедут на своих конях огненные сыны Муспелля перед концом света. Но Биврёст и сам пламенеет: красный цвет радуги — это пламя, которое заслоняет небо от инеистых великанов. Этот мост именуется еще Мостом Асов, потому что боги каждый день съезжаются по нему на суд в свое главное святилище. Это святилище с престолами и было построено в первую очередь для Одина и его двенадцати асов на поле Идавёлль в середине города Асгарда. «Нет на земле дома больше и лучше построенного. Все там внутри и снаружи как из чистого золота. Люди называют этот чертог Домом радости», — рассказывает Высокий. Но из этого рассказа следует, что Асгард одновременно находится и на небе, и на земле, в ее середине…

В мифологической географии много загадок, и чтобы понять, как в ней разбирались люди и боги, нужно знать весь свод мифов и учиться понимать мифологию там, где она кажется противоречивой и непонятной. К этому и стремится Гюльви, а за ним должен стремиться и современный читатель.

Читатель уже мог обратить внимание на то, что мир тьмы — Нифльхейм — был погружен в глубины Мировой бездны, преисподнюю. Но одновременно мир тьмы располагался на краю света — это там великан породил Ночь. Кромешная — внешняя — тьма со всех сторон окружала возникающий мир богов и людей, и центр этого мира становился центром космоса вообще.

Мировое дерево

Во многих мифологиях центром мира, где сходятся земля й небо, считается гора, подобная греческому Олимпу, — на ее вершине обитают боги. В скандинавской мифологии небо и землю, помимо моста-радуги, соединяло гигантское дерево — ясень Иггдрасиль. Пророчица вёльва называет его «древом меры» или «древом предела» и вспоминает те времена первотворения, когда оно еще не проросло. Возле него и расположено главное святилище асов.

Об Иггдрасиле рассказывает любознательному Гюльви Равновысокий: «Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев. Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. Три корня поддерживают дерево, и далеко расходятся эти корни. Один корень — у асов, другой — у инеистых великанов, там, где прежде была Мировая бездна. Третий же тянется к Нифльхейму, и под этим корнем — поток Кипящий Котел, и снизу подгрызает этот корень дракон Нидхёгг». Кажется, что этот текст окончательно запутывает читателя, который хочет разобраться в скандинавской мифологической картине мира: ведь корни дерева, с уходящей в небо кроной, должны быть в преисподней. Здесь же получается, что один тянется одновременно в бездну и Ётунхейм — северную страну инеистых великанов, а другой вообще на небо или к центру мира — к асам.

В одной из мифологических песен «Старшей Эдды» — «Речах Гримнира» — сам Один под видом старика Гримнира является на пир к тому конунгу, которого его жена Фригг обвиняла в скупости, и там рассказывает об устройстве мифологической вселенной и мировом древе. В его описании у Иггдрасиля также три корня растут в трех направлениях: под одним располагается загробный мир — преисподняя Хель, под другим обитают инеистые великаны, под третьим — люди. Если люди оказываются под корнем мирового дерева, значит, это дерево вообще перевернуто вверх корнями… В этом образе перевернутого дерева нет ничего необычного — так действительно использовали деревья в качестве колонн, подпиравших потолок жилища (такое дерево описано в «Саге о Вёльсунгах» — героях скандинавского эпоса). Но даже если представить себе, что космический ясень подпирает своими корнями небосвод, остается неясным, как они могут тянуться и до преисподней.

Здесь нам придется вспомнить о значении мифологической символики и о числе три, оно часто встречалось нам в переселенческих сказаниях германских народов. Земля делилась в них на три части тремя вождями; три бога — Один, Вили и Ве — создают всю землю; земля в представлениях древних и средневековых географов — в том числе Снорри Стурлусона — делится на три части, три континента… Этому делению земли соответствует мифологическое деление вселенной на три части — небо, землю и преисподнюю. Мифологическое сознание пыталось совместить горизонтальное деление с вертикальным — это было необходимо, чтобы совместить, сделать единым мир богов и мир людей, чтобы созданная богами вселенная не распалась. Поэтому столь странно, на современный взгляд, простираются корни мирового древа — древо предела прорастает так, чтобы охватить и объединить все пределы мира, «все миры» скандинавской мифологии. Древняя вёльва, которую пробудил Один для пророчеств, помнит древо предела еще не проросшим (или расположенным в преисподней) и не три, а целых девять корней и девять миров…

Корень мирового ясеня, который простирается к инеистым великанам, наделен особым значением для богов и людей. Инеистые великаны — первые разумные существа, появившиеся в мире, и им доступна изначальная мудрость — знание о происхождении мира. Этой мудрости ищет не только любознательный Гюльви-Ганглери, ее добивается и сам Один. Изначальная мудрость была скрыта в источнике, текущем из-под корня мирового древа в земле великанов, и им обладал мудрейший из них — Мимир (это имя родственно разным индоевропейским словам со значением «память»). Сам Всеотец Один явился туда и попросил дать ему напиться из источника, но за знания нужно было платить, и Мимир потребовал у бога его глаз в залог. Великан получил часть всевидения бога — он скрыл глаз в источнике мудрости, Один — всеведение первых существ.

Этот обмен ценностями между богами и великанами пронизывает всю скандинавскую мифологию и соединяет все миры, подобно корням мирового дерева. Но в этом обмене уже чувствуется нечто роковое и «нечистое». Дело в том, что одноглазые существа в мифах народов мира — это, как правило, не боги, а злобные демоны, нечистая сила (вроде русского Лиха одноглазого). Конечно, сам Один не был чужд демонических свойств — он был богом битв и бури, божеством неистовства в явлениях природы и в человеческих конфликтах. Но кривизна этого бога была признаком исходной ущербности, неполноценности того мира, владыкой которого он стал, убив со своими братьями первого великана. Ясеню Иггдрасилю грозили беды от хтонических монстров, грызущих его корни, — мир богов также был изначально нестабилен, он был подвластен року, судьбе, и об этом напоминал богам другой источник, что протекал у корня мирового древа на небе.

Этот источник звался Урд — его имя и означало «Судьба», «Рок». В этом источнике обитают три девы: первая носит то же имя Судьбы, Урд, вторая именуется Верданди, что значит «Становление», третья — Скульд, «Долг, Обязанность». Вместе с тем их имена означают неизбежность течения времени: имя Урд означает свершившееся, прошедшее время, Верданди — настоящее, Скульд — неизбежное будущее. Это — девы судьбы или норны, подобные греческим мойрам. Схожие с ними многочисленные женские божества или духи, которые также называются норнами или дисами, приходят к каждому новорожденному младенцу и наделяют его судьбой — доброй или злой, в зависимости от характера самого божества. Они и происходят от разных мифологических существ — одни от богов, другие от карликов (карлов, цвергов), третьи — от альвов, духов природы, наименование которых напоминает об эльфах европейских сказок и легенд. Но главные норны определяют судьбы всего мира, воплощают его прошлое, настоящее и будущее. Их происхождение таинственно, как таинственно многое, что восходит к началу времен. В некоторых песнях «Старшей Эдды» три благие девы, витающие над миром, происходят от великанов; некие три великанши явились к богам, и это стало концом золотого века, но были ли эти великанши норнами — неясно.

Мировое же дерево, растущее у источника норн, не только соединяет все миры в мифологическом пространстве, оно связует прошлое и будущее. Это мифическое время — время, отмеряемое чередованием дня и ночи, светилами, передвигающимися по небосводу в своих колесницах, — кажется безразличным к судьбам мира и человека. Это время космических циклов, время вечного повторения. Но это не так. Будущее предначертано и миру, и богам, и человеку. Это их судьба — будущее оказывается одновременно и прошлым, предопределившим грядущую судьбу. Знают о судьбах мира и его конце древние великаны и вёльвы-провидицы, обитавшие в начале времен, или норны, обитающие у начала всех миров, у корней ясеня Иггдрасиль. В судьбах, в том числе и смерти человека, сведущи те же норны, которые присутствуют при его рождении.

В верованиях многих народов души еще не рожденных младенцев обитают в ветвях мирового дерева. Древо судьбы было и родословным древом. Исландский скальд Эгиль Скаллагримсон в своей песни «Утрата сыновей» сравнивает погибшего сына с ясенем, выросшим из его рода и рода его жены, и взятым Гаутом-Одином в мир богов — к родным душам. Умершие возвращались в мир предков, к мировому дереву.

Судьбы всех существ решаются у мирового древа и воплощения всех миров сходятся у его ствола, в кроне и у корней. В его ветвях обитает огромный мудрый орел, меж глаз которого сидит ястреб; белка Грызозуб снует вверх и вниз по его стволу — она переносит бранные слова, которыми обмениваются дракон Нидхёгг и орел. Четыре оленя объедают его листву, а в «Старшей Эдде» упоминается еще множество змей, грызущих вместе с Нидхёггом его корни, а ствол ясеня подвержен гнили. Поэтому норны должны ежедневно поливать ясень из источника Урд и даже удобрять его — воду они черпают вместе с грязью, что покрывает берега. Вода этого источника священна — что ни попадает в нее, становится белым. Она настолько живительна, что ясень остается вечнозеленым. «Древо жизни вечно зеленеет», — писал Гете в Фаусте, продолжая эту древнюю германскую традицию.

Роса, стекающая с Иггдрасиля на землю, — медвяная, ею кормятся пчелы и собирают нектар. В источнике плавают два чудесных лебедя. Лебеди — волшебные птицы, в которых любили превращаться божественные девы и спутницы Одина валькирии. Весь же бестиарий — животный мир, который связан с мировым деревом, воплощает все сферы мироздания и их взаимосвязь: орел (и ястреб) обитают в поднебесье, но ищут добычу на земле, дракон — чудовище преисподней, но благодаря крыльям может достигать небес, лебеди — водоплавающие птицы; четыре оленя также воплощают четыре стороны света, как и карлики, сидящие на краю земли.

«Древо предела», растущее в центре мира и соединяющее все миры скандинавской мифологии, достигает своей кроной Вальхаллы, чертога Одина, расположенного в божественном граде Асгарде. Тут мы начинаем понимать, почему Асгард оказывается одновременно и на небе, и в центре мира: ведь его пронизывает мировое дерево. В Вальхалле оно именуется Лерад — «Укрытие». На крыше Вальхаллы стоит коза Хейдрун и щиплет листья ясеня, поэтому из ее вымени течет хмельной мед и наполняет каждодневно большой жбан, так что хватает напиться допьяна пирующим в зале Одина. Иггдрасиль — действительно питающее волшебным напитком медвяное Древо жизни. Целая роща волшебных деревьев растет в Асгарде у ворот Вальхаллы, Она именуется Гласир — «Блестящая», потому что все листья там из красного золота.

Кроме козы на крыше Вальхаллы стоит еще и олень Эйктюрнир — «С дубовыми кончиками рогов»; он также поедает листья, и с его рогов каплет столько влаги, что она, стекая вниз, наполняет поток Кипящий Котел, из которого берут начало двенадцать земных рек. Олень — священное животное, связанное с мировым деревом в самых разных мифологиях мира; эта связь бросалась в глаза творцам древних мифов не только потому, что олени питаются ветвями деревьев, но и потому, что их рога сами напоминают дерево. Рогам Эйктюрнира не случайно приписывались «дубовые кончики» — мы можем заподозрить, что сам олень в недошедшем до нас германском мифе выступал в качестве мирового дерева — ведь с его рогов начинались все мировые воды. В поздней исландской «Песни о солнце», написанной уже в христианскую эпоху, но в традициях языческой поэзии скальдов, говорится о солнечном олене, ноги которого стояли на земле, а рога касались неба.

Заметим, что не только змеи — хтонические существа преисподней, олени, воплощающие земной мир, и птицы — небесные создания в кроне мирового дерева, но и мифологические числа, связанные с мировым деревом и окружающими его существами, имеют особый смысл. Три рода животных, воплощающих три сферы мироздания, четыре оленя — четыре стороны света, двенадцать рек, текущих от мирового древа, и двенадцать богов, собирающихся на свой священный тинг под его кроной, — это не просто количественные параметры Иггдрасиля. Разгадать значение этих цифр помогает русская загадка о мировом дереве: «Стоит дуб, на дубу двенадцать гнезд, на каждом гнезде по четыре синицы, у каждой синицы по четырнадцать яиц, семь беленьких да семь черненьких». Двенадцать гнезд — это двенадцать месяцев, четыре синицы — это четыре времени года, яйца — семь дней и семь ночей в неделе. Мировое дерево в разных мифологиях воплощало не только пространство, но и время, Иггдрасиль соединял не только все миры — он был средоточием времени, соединял прошлое и будущее.

Прошлое и будущее встречалось у корней мирового древа, у источника норн. Но мифологическое время — особое время, когда будущее — судьба богов — уже известно и присутствует рядом с настоящим. Мифологическая история одновременно и завершена — ведь она уже рассказана в мифах — и открыта для будущего. Поэтому странные вещи случаются порой с мифологическими персонажами.

Один из них — Мировой змей Ёрмунганд — был порожден на свет тогда, когда творение уже завершилось. Злобный ас Локи стал отцом этого и других чудовищ, которые в конце времен атакуют Асгард и истребят древних врагов. Змей этот так вырос, что смог уместиться лишь в мировом океане, где он кольцом окружает землю, кусая собственный хвост. Поэтому он и называется Мидгардсорм — Змей Мидгарда, или Пояс мира. Но у него есть и другое название, Ёрмунганд, что означает «великий посох». Что общего между «посохом» и «поясом»?

Мы терялись бы в догадках, если бы историки не знали, что у соседей скандинавов — саксов, долго придерживавшихся языческих верований, была почитаема священной роща, что звалась Ирминсул. Там они поклонялись столпу, именуемому Ирмин, — ему оказывали особые почести по случаю побед, и хронист Видукинд отождествляет его с римским Марсом. Это значит, что столп — или священная колонна саксов — был связан с культом германского бога неба и войны Тиваца: у скандинавов он назывался Тюр. С именем Ирмин-Гермин связывают и название германского народа гермионы (ведь и в скандинавских мифах первая человеческая пара была сотворена из деревьев).

Но название этой колонны — Ирмин — родственно тому имени Мирового змея, которое и означало «великий посох» или столп — Ёрмунганд. Значит, Мировой змей был связан с мировым древом и даже был одной из его ипостасей: ведь это древо должно было объединять горизонтальное и вертикальное пространства. Ведь и сам Один, непосредственно связанный с мировым деревом — однажды он пригвоздил себя к нему копьем, — среди прочих прозвищ носил имя — Посох богов. Лишь когда в скандинавской мифологии возобладали эсхатологические мотивы — пророчества о конце света, — тогда этот змей стал по преимуществу враждебным миру чудовищем. Но и в конце времен этот змей будет связан с мировым древом: когда он поползет на сушу, то есть нарушит порядок космоса, ясень Иггдрасиль — мировая ось — содрогнется. Не Тюр, а потеснивший его Один стал богом Мирового древа.