От монархического типа политической культуры к

Республиканскому

Свойственное нашей исторической науке в недавнем прошлом социологизаторское

преувеличение роли политики в жизни общества столь же неосновательно, сколь

игнорирование ее значения, выражающееся в широко распространенном в зарубежной, а в

последние годы и в отечественной историографии герметическом рассмотрении развития

философии, искусства, культуры в целом как замкнутого, самодостаточного движения

философских идей, художественных стилей, нравственных принципов, духовных импульсов.

История Нового времени показала, что существуют и такие ситуации, когда культура резко

политизируется — и извне, то есть силою прямого диктата политики с обеспечивающими его

репрессиями (например, в Советском Союзе и фашистской Германии), и изнутри, то есть

благодаря политизированному сознанию деятелей культуры (примеры те же). Но существуют и

противоположные ситуации, отличающиеся обособлением духовной и художественной

культуры от политики как принципиально аполитичных, такова сущность Модернизма в

буржуазном обществе, такова и широко распространившаяся позиция интеллигенции в

современной России. Следовательно, роль политического фактора в культуре не является

стабильной, и его конкретная сила должна выявляться изучением особенностей каждого этапа

истории, в частности того, который сейчас нами исследуется. И не будет ничего удивительного

в том, что переходность этого этапа в данном отношении, как и во всех других, уже

охарактеризованных, отличается столкновением обеих позиций — вспомним хотя бы

противостояние бонапартистского классицизма Ж. Л. Давида и чисто гедонистического рококо

Ф. Буше и О. Фрагонара, или переплетение противоположных установок в творчестве одного и

того же художника, скажем Вольтера или Э. Фальконэ.

Однако проблема политического аспекта культуры данного времени имеет более глубокое

содержание: я имею в виду историческую смену одного фундаментального принципа

организации жизни общества — монархического — другим, столь же фундаментальным —

республиканским. Первый вырос из структуры первобытных обществ, в которых власть в

родоплеменном коллективе принадлежала вождю, и сохранился в рабовладельческих империях

древности, поднявших статус вождя до уровня царя, фараона, императора; такая социальная

организация, освящавшаяся религией и узаконенная юридически, была удержана феодализмом.

Парламентские структуры демократического самоуправления, — в Афинах, в республиканском

Риме, в средневековом Новгороде — оказывались недолговечными, ибо политической

«надстройкой», адекватной сохранявшему господство земледельческому строю общества, была

именно монархия. Но как только в позднем Средневековьи и Возрождении ремесленно-

торговый город обрел прочное, устойчивое существование, постепенно расширявшее свое

влияние до национального масштаба, неотвратимой стала замена феодально-монархического

принципа управления парламентарно-республиканским. Неотвратимой и необходимой —

потому что монархия соответствует типу общества с неразвитым личностным началом в

человеке, где оно признается только в одном лице — лице монарха по рождению,

«помазанника Божьего», а качество всех остальных определяется их принадлежностью к

сословию, то есть безлично, имперсонально, группово, и это препятствует формированию

индивида как личности, способной самостоятельно — свободно! — выбирать свои ценности и

определять свое поведение; общественная же практика, основанная на ремесле и торговле, а не

на земледелии и войне, порождает свободную личность, тем самым вызывая потребность в

новом способе общественного самоуправления — демократическом, выборно-парламентском,

республиканском.

Каган М. С.. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. Книги 1-2. СПб., 2003. (1) 383 с.+

(2)320 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 202

На первых порах это были лишь собрания представителей сословий при монархе, имевшие

консультативные функции и лишь в некоторой степени ограничивавшие его самовластье, но

затем, даже при сохранении монархии в некоторых европейских странах, да и в Японии и ряде

других стран Востока, соотношение сил императора или короля и парламента стало

противоположным — царствующий персонаж не правит, а лишь оформляет сохранением

традиционного этикета реальное правление демократически избранной власти;

последовательное осуществление демократического строя во Франции и Германии

освободилось от этого традиционалистского декора и всю полноту власти передало свободно

избираемому собранию народных представителей. Таким образом, демократическая

политическая культура противопоставляет ценность каждой личности культу одной

личности — вот почему формирование «культа личности» Сталина и Гитлера было

органичным проявлением рефеодализации социального строя, даже с элементами

рабовладения (советский ГУЛАГ и немецкие концлагери), использовавшей для этой цели и

религиозно-мифологические способы организации этих культов, и формы первобытно-

общинного сознания (объявление политических лидеров «вождями», со всеми вытекающими

отсюда психологическими и поведенческими последствиями). Неудивительно, что так трудно

изживаются у нас пережитки коммунистической религии и большевистско-царистского

мировоззрения, плотно наложившихся на традиционалистскую психологию крестьянина —

русского, белорусского, украинского, а тем более, кавказского и среднеазиатского...

Вполне закономерно поэтому, что в культуре эпохи Возрождения политический аспект

оказывался одним из необходимых компонентов и практического действия, и теоретической

мысли, зачинателями которой В. Дильтей считал Н. Макиавелли и Ф. Гвиччардини, хотя

данные проблемы обсуждали уже Данте и Марсилия Падуанского; на этой почве сложились и

утопические конструкции Т. Мора и Т. Кампанеллы. Центральной же проблемой и на

теоретическом, и на образном, и на практическом уровне были принципы взаимоотношения

монархического и республиканского способов самоорганизации общества как независимого от

людей, богоданного, социального порядка и свободно созидаемой самими людьми структуры

самоуправления.

Таким образом, третье — политическое — измерение процесса перехода от традиционной

культуры к культуре персоналистской характеризуется сменой наследственно-монархического

самодержавия выборным парламентаризмом. Впервые это произошло в XVI веке в

Швейцарии, где в 1530 году Женева обрела республиканское правление, затем в

Каган М. С.. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. Книги 1-2. СПб., 2003. (1) 383 с.+

(2)320 с.

Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 203

Схема 19

XVII веке в Голландии, сто лет спустя — в Новом свете. По точному заключению Л. Е.

Кертмана, значение возникновения «идеала республиканского строя... в сознании людей, у

которых многие поколения предков, да и они сами, жили в монархическом государстве,

настолько велико, что его можно рассматривать как главное завоевание демократической

культуры на заре новой истории». Чтобы понять, как нелегко давалось претворение этого

идеала в действительность, нужно не забывать, что это происходило либо в освободительных

войнах с иноземными имперскими режимами, либо в революционной войне с собственной

монархией, а чтобы осознать переходный характер времени, в котором все это происходило,

следует вспомнить, что и в Англии, и во Франции, как некогда в Древнем Риме,

республиканский строй вновь вытеснялся возрождавшейся монархией; во Франции так трижды

происходило в следующем веке. В Германии и в России республика пришла на смену

монархии только в начале XX столетия, но в обоих случаях монархический строй временно

возрождался в них под демократической маскировкой ненаследственных тоталитарных

режимов. А в тех странах, где монархия сохранялась, она уже не была в XX веке способом

реального управления жизнью общества, и только в Испании восстановление монархии,

благодаря уникальным качествам самого короля, стало процессом содержательным и в то же

время демократичным. Все это, следовательно, не меняет того решающего обстоятельства, что

становление демократического строя, практическое или хотя бы осознаваемое теоретически

и утопически как явление политической культуры, было одной из траекторий нелинейного

процесса становления в XVI-XVIII веках нового исторического типа культуры,

обусловленного обретением человеком статуса свободной и самоценной личности.

Представлю результат произведенного анализа в очередной схеме:

Но в таком случае необходимо ответить на вопрос: чем объясняются все три аспекта этой

«культурной революции» в истории европейского общества? Ответ дает анализ тех

материальных процессов, которые начали развертываться в городах позднего Средневековья и

вызвали к жизни рассмотренные выше преобразования общественного сознания и

организационной деятельности горожан.