Очерк VII СКАЗКИ ХХ-го ВЕКА 1 страница
"Lassen sie mich nur zuvorderst gleichnissweise
reden! Bei schwerbegreiflichen Dingen tut man
wohl sich auf diese weise zu helfen"
Goethe.Wilhelm Meisters Wandeljahre.
"Позвольте мне на этот раз говорить притчей.
При трудно понимаемых вещах, пожалуй,
только таким образом и можно помочь делу".
Гете. Годы странствий Вильгельма Майстера.
Что такое пралайя? Это особый этап в эволюции, когда все физически, материально проявленное бытие переходит на духовный план, и то, что прежде составляло два разных мира: феноменальный и мир сущностей, из которых один открывался восприятиям чувств, а другой - уму, сливаются воедино, образуя ту сложную реальность, нижние ступени которой так впечатляюще живописал Иероним Босх. Развитие человечества в XX веке многими чертами обнаруживает такое совмещение двух реальностей, прежде всегда выступавших раздельно. Говорят, что многое в нашем веке иррационально. Так оно и есть, если оставаться при тех старых представлениях, которые браво и уверенно в свое время развивали столпы материализма. Им было легко. Окружавший их мир обладал устойчивым равновесием и нигде не обнаруживал разрывов в причинно-следственной связи своих явлений. Иное дело мы. Наше время на каждом шагу предъявляет рациональной силе человеческого суждения испытания столь непомерные, что если она желает справиться с ними, ей как раз впору обратиться к притче, к сказке, к мифу, всегда стоящим на грани двух миров. Только не следует принимать их упрощенно, как сказочки, составленные якобы лишь для детей. Таковыми они не были ни прежде, ни теперь. В своем исконном значении миф - выразитель усложненной реальности.
По этой причине, дабы не топтаться в растерянности у "сезама" иррациональности, чувствуя себя бессильными понять "этот безумный, безумный мир", мы завершим наши очерки рассмотрением некоторых сказок, в надежде отыскать в них рациональное зерно. Начнем с самой Западной Европы, откуда, с вершины души сознательной, особенно ясно должен быть виден весь мир. На наш взгляд, наиболее значительная сказка, написанная там в ХХ-м веке, - это "Властелин Колец" Дж. Р.Толкиена.102 Она состоит из трех больших частей, а неким прологом к ней служит еще одна сказка, под названием "Хоббит". Таким образом, мы имеем здесь дело с многотомным произведением, в котором перед нами разворачивается целый мир образов - сложный, многоплановый и вполне законченный в себе, воссозданный на основе долгого осмысления автором северогерманской, англосаксонской, кельтской, античной мифологии, мифов и преданий многих других народов, а также оккультных учений Запада и Востока. Главная особенность этой гигантской сказки состоит в том, что, в отличие, скажем, от гетевской "Сказки о зеленой Змее и прекрасной Лилии", от сказки Новалиса, включенной им в роман "Генрих фон Офтердинген", или сказок Андерсена, она не является вполне художественной, т.е. рожденной из одного только художественного воображения, художественной интуиции, а построена "умно", путем зашифровки в сказочные образы символов и аллегорий определенных идей и дальнейшей их художественной обработки. Сам по себе такой прием при написании сказок вполне правомерен, но в нем имеется один, так сказать, "подводный камень". Дело в том, что строя подобным образом сюжет, сказочник вкладывает в его иносказательный смысл собственные взгляды и абстрактные идеи. Он работает по принципу, выраженному Пушкиным: "Сказка ложь, да в ней намек - добрым молодцам урок". Хорошо, если в его взглядах все обстоит благополучно, т.е. они отвечают действительности. Но если в них содержатся ошибки, то они будут включены и в тот "урок", что читатель получит от прочтения такой сказки. По этой причине в далеком прошлом сказки составляли только высокие Посвященные. В наше время мир сверхчувственной реальности, который говорил через них, раскрывает себя в художественной интуиции индивидуального творчества. Рожденные из нее сказки свободны от субъективных представлений рационального ума, они внеидеологичны.
Сказанным мы хотели бы предупредить читателя, что, изучая сказку Толкиена, не следует забывать о присутствии за ее строками представлений самого автора, хотя и выраженных художественно.
Толкиен широко использует в развитии сюжета метод наложения нескольких планов, следуя логике развития каждого из них в отдельности, и, одновременно, сочетая их в некое целое, что и образует новую чувственно-сверхчувственную реальность. Основные из этих планов суть следующие: мифологический, исторический, социальный; особо в сказке прослеживается план, проистекающий из науки посвящения. Мы не берем на себя задачу полностью раскрыть иносказательный смысл всех планов, ибо, во-первых, это совсем не просто сделать, если учесть, что Толкиен потратил более двух десятков лет на разработку и построение своего сюжета; во-вторых, такая работа увела бы нас далеко за рамки задач, поставленных во всей серии наших очерков; кроме того, нам тогда пришлось бы коснуться вопросов, которые мы до сего момента сознательно обходили. Поэтому мы углубимся в сказку Толкиена лишь настолько, насколько она имеет касательство непосредственно к нашей теме. При этом мы не станем вводить читателя в заблуждение насчет наших возможностей и прямо укажем, где даваемый нами комментарий будет носить лишь предположительный характер.
Начнем с "Хоббита". Сказка написана как вполне самостоятельное произведение. Но в процессе работы над нею идеи автора претерпели значительную метаморфозу и получили такой размах, что вылились в трилогию "Властелин Колец". В дальнейшем мы увидим, как сюжет одной сказки перерастает в другую; что же касается первой из них, то в ней Толкиен ставит себе задачу показать, каким образом, так сказать, английская сущность в не особенно отдаленном прошлом штурмовала высоты посвящения. Хоббиты - это, вне всякого сомнения, англичане - Булкинсы, Торбинсы, Лякошели и проч., - оптимисты и жизнелюбы, настолько увлеченные миром чувственных удовольствий, что ножки у них покрылись мягкой и плотной шерстью. В беззлобном юморе этого образа автор выражает свое критическое отношение к соотечественникам, и делает это с известной долей эзотеризма. Обращаясь к языку Антропософии, мы могли бы здесь сказать, что в наименее очищенной части астрального тела человека проявляется его родство с миром животных; и имеется определенная взаимосвязь между волосяным покровом и мерой чувственности, развиваемой человеком, его склонностью к удовольствиям низшего порядка.
Однако в природе хоббитов содержится и некое ядро, сила, позволяющая кое-кому из них совершать путешествия "туда и обратно" (как сказано в подзаголовке "Хоббита"), т.е. в сверхчувственный мир. Именно таким хоббитом является Бильбо Бэггинс - средний англичанин, в котором, однако, в противовес родственникам "ля-Кошелям" (в этом заключен двойной смысл), еще не умер дух древних героических предков. Правда, сам он о том и не подозревает, поскольку изрядно засиделся за "чаем с кексами" в своей уютной "норе". Но то, о чем забыл Бильбо, хорошо помнит Гэндальф - посвященный англосаксонской расы, хранитель и охранитель ее духовных традиций и самого существования. Кроме того, Гэндальф - один из виднейших членов некоего, скажем условно, "Белого Братства" (о нем речь пойдет впереди), призванного вести и направлять эволюцию всего человечества. В этом "Братстве", как повествует Толкиен, нарастает тревога по поводу чрезмерного засилья материальной культуры (мы привлекаем здесь кое-что из первой части трилогии), что приводит людей к утрате всякой связи с духом. Для народов "Средиземья" (Европы) подобное развитие грозит потерей всех тех плодов, что вынашивались ими на протяжении многих столетий: деиндивидуализацией сознания и разрушением социальных структур, обусловленных характером индивидуального "я".*
* Мы часто будем пользоваться антропософскими понятиями, комментируя сказку Толкиена, хотя сам он не оставил явных следов того, что изучал Духовную науку. Право на это нам дает то обстоятельство, что всюду, где он верно следует эзотерическим первоисточникам, открыта возможность толковать их с помощью Антропософии. Однако у Толкиена имеется немало и таких мест, где он руководствуется весьма туманной и путанной масонской символикой, какой она стала к началу XX века, тенденциозным пониманием древних мифов, обусловленным борьбой разных оккультных направлений. В подобных случаях раскрывать смысл его образов становится особенно трудно и малоплодотворно.
И вот возникает намерение вернуть права идеалам посвящения, свергнуть дракона материалистического мышления и восстановить сознательную связь народов с духом. Дракон поселился в человеческих головах. Он похитил сокровища чистого мышления, к которому в новой эпохе должны приходить не только отдельные посвященные, но и многие, причастные к культуре мышления люди. Вот почему на борьбу с драконом должен идти "средний" хоббит, Бильбо Бэггинс. Вместе с ним в походе участвуют представители всех европейских народов: англосаксонских, немецкоязычных, латинских, славянских (последние, правда, едва прослеживаются), но его собственная роль в их среде - главенствующая по той причине, что он сам представляет не столько какой-либо отдельный народ, сколько душу сознательную с ее мировым характером. Образы народов даны в виде 13-ти гномов. Это не просто отдельные люди пятой культурной эпохи (они мало годятся для посвятительного похода), а выразители, или представители самой сущности народов, сложившейся в процессе долгого исторического развития. Поэтому гномы производят впечатление сверхиндивидуальных существ.
Внешне сюжет "Хоббита" напоминает германский миф о Кольце Нибелунгов, где также речь идет о карликах, хранящих в горе свое золото. Но Толкиен этот миф осовременивает: вводит в него социально-исторический план и наделяет динамикой, свойственной новейшим временам. В "нору" к Бильбо вваливаются 13 гномов и вмиг создают угрозу запасам его кексов и прочего продовольствия. Все они охарактеризованы индивидуально и поставлены в связь со вполне определенными мифологическими образами. Однако мы совершим ошибку, пытаясь истолковать все действия гномов как непосредственно вытекающие из их мифологической сущности. Такой сверхзадачи Толкиен, естественно, решить не может, но все же пытается идти именно этим путем. Например, гному с синей бородой, обладателю темно-зеленого капюшона и золотого кушака (он пьет чай и играет на виоле), дано имя Двалин ("медлительный"). В мифологии такое имя носит один из четырех гномов, сковавших ожерелье для Фрейи. У Толкиена он, вместе с Балином, выступает как представитель англоязычных народов, а точнее, той их глубинной сущности, которая восходит к оккультным традициям рыцарей короля Артура (одного из его рыцарей так и звали - Балин).
Таким образом, перед нами встает двоякое: с одной стороны, мы можем углубиться в исследования мифологических образов германского Севера и англосаксов, между которыми, как подчеркивает автор, имеется определенная взаимосвязь, а с другой - он осовременивает их, придает им новую актуальность, и так творит прафеноменальную реальность нашей эпохи.
Другого гнома зовут Thorin ("храбрый"), а фамилия его Оукеншильд (Schild по-немецки означает "щит"); он является к Бильбо тринадцатым, а. по отношению к остальным двенадцати гномам занимает самое важное место. Его имя также заимствовано из мифологии, но Толкиену в нем особенно важен корень "Тhor". Он подчеркивает это, говоря, что деда Торина звали Тhror. И становится понятно, что Торин - представитель немецкого народа, чьи оккультные традиции восходят к Тору - древнегерманскому богу, в котором персонифицировано становящееся человеческое "я". Молот Тора, говорит Р.Штайнер, - это сила "я", поражающая в голову змею ариманического мышления Миттгарт. Торин играет на арфе. Вспомним в этой связи, что было у нас уже сказано о лире Аполлона.
Гэндальф участвует в походе как оккультный учитель, приходящий на помощь лишь в наиболее трудные моменты. Те, кто стали его учениками (Бильбо и гномы), должны сами пройти через посвятительный процесс. Начинается он в 1341 г. "от заселения Хоббитании". Если принять, что это заселение началось в V в. по Р. X., то дата означает 1841 год (1341+500) и в ней заключен глубокий смысл: это год начала борьбы Архангела Михаила с ариманическим драконом. Все 40-е годы XIX века Р.Штайнер называет самой низшей точкой нисхождения человечества в материализм.
Маршрут, по которому движется Бильбо с гномами, проходит через разные части человеческого тела в направлении снизу вверх. Еще со времен средневековья в оккультных братствах Европы стали появляться рисунки с изображением сверхчувственной природы человека. Их рисовали в помощь неофитам, проходившим подготовительные ступени посвящения. Оккультисты, обладавшие сверхчувственным опытом, изображали на этих рисунках природу неочищенного астрального тела человека, где различные страсти, инстинкты имеют животные облики. В дальнейшем масонская традиция развернула эти рисунки в целые схемы-маршруты, на которых в образной форме показывались разные опасности, подстерегающие ученика оккультизма на пути самопознания. Одну из таких схем и представляет собой карта маршрута "туда и обратно", приложенная к тексту "Хоббита". На ней Хоббитания означает физический план, отделенный от сверхчувственного рекой. Что встречает участников похода по ту сторону реки - это низшая природа их собственных астральных тел, связанная в физическом организме с системой конечностей и обмена веществ. Инстинктивные силы этой сферы - поглощающие, всасывающие, растворяющие - в имагинации предстают в виде трех троллей. Совершенно правильно, если смотреть с оккультной точки зрения, что им даны английские имена (с американским оттенком), ибо душа сознательная (инстинктивно изживаемая в англосаксонской расе) связана со стихией воли, а та, в свою очередь, коренится преимущественно в "нижнем" человеке, в системе конечностей и обмена веществ.*
* Напомним, что отдельные элементы антропософского учения о трехчленном человеке мы излагали в I книге
Бильбо пытается обмануть инстинкты, пользуясь своим умом и сметливостью (крадет у тролля кошелек), чем напоминает нам хитроумного Одиссея, но тут же попадается к троллям в лапы. - На посвятительном пути инстинкты следует изживать, пронизывать их светом самосознания, а не обманывать (как это, например, делают аскеты). Гномы, не обладающие силой души сознательной, вообще "без задержек" попадают к троллям в плен. В сцене, где это происходит, весьма прозрачно указано на природу действующих там сил. Если подходить к содержанию чисто внешне, то нам просто не понять, почему это умные гномы, как говорится, без всякой паузы, "с разбега" лезут на свет к костру, где сидят тролли, и проч.
Итак, первая встреча путешественников "туда и обратно" со сферой инстинктов кончается поражением. Приходится Гэндальфу выручать их с помощью своей магии. Но вслед за троллями они наталкиваются на новые испытания: их осаждают гоблины и волки, или, скажем, мир их собственных страстей и пороков. От гоблинов, как пишет Толкиен, родились разрушительные открытия цивилизации - "машины массового уничтожения", но, одновременно, и всякий "полезный инструмент". Такова сложная природа человеческого эго. Некоторые из гномов, "бессовестные гномы" (силы рассудка, всецело отданные материалистической науке, индустриализму), заключили с гоблинами союз, но племя Торина - спиритуальная немецкая культура, немецкий идеализм: мистика, философия, эстетика - на этот союз не пошло, за что гоблины его особенно ненавидят. Орлы - силы чистого мышления - спасают Бильбо и гномов из безвыходного положения (убегая от волков, они залезают на деревья, т.е. пытаются уйти из астрального мира пороков эгоизма в мир эфирных сил), в котором они оказываются по той причине, что встречаются с миром своих моральных недостатков неподготовленными.
Мглистые горы - это грудо-брюшная преграда. За нею начинается область ритма: сердца и легких. Все, чем должен заниматься ученик оккультизма, прежде, чем подойти к системе ритма, в индийской эзотерической традиции носит название "йамы" и "нийамы". Это начальные ступени посвящения, на которых ученик занимается моральным самоусовершенствованием, после чего может приступать к "пранайаме" - дыхательным упражнениям. Комплекс моральных упражнений в той или иной форме можно встретить почти во всех более или менее серьезных системах оккультизма (различия между ними обычно начинаются с дальнейших ступеней). Присутствует он и в масонстве, но на первых ступенях (градусах) отношение к нему самое поверхностное. Масонство ввело в свою систему посвящения и пранайаму, заимствовав ее у индийского оккультизма. И вот наши путешественники оказываются перед этой ступенью. Правда, до того они еще попадают в загадочный дом Беорна. Толкиен, видимо, зашифровал здесь тайну духовной природы печени. - Беорн легко раздражается, но если быть с ним обходительным, то он может оказаться весьма полезным. Пищу его составляют сливки и мед (сахар); ему служат злые пчелы (желчь?) и разные сознательные животные (функции печени). Сам он обладает двумя природами: инстинктивной - он иногда является медведем - и очеловеченной. Тайна деятельности печени мистериальна. Путешественники еще не готовы к тому, чтобы проникнуть в нее. Поэтому "ночью", т.е. сверхчувственно, им не позволяют выходить из дома Беорна. Не будем делать этого и мы, и ограничимся лишь нашим предположением.
Занятия пранайамой образно описаны в виде путешествия Бильбо и гномов через Черный лес. Деревья в этом лесу имеют толстые стволы, узловатые, искривленные ветви и продолговатые листья. Такой вид имеют легкие с главными дыхательными путями (трахеей), разветвляющимися, подобно дереву, на сложную сеть бронхов и бронхиол, заканчивающихся альвеолами. Путешественники могут двигаться лишь по одной тропе, т.е. по трахее, дабы иметь дело только с воздухом, а не с тем, что происходит далее: с кислородным обменом в крови. Здесь их подстерегает опасность: Черный ручей. Это венозная кровь, перенасыщенная углекислотой - потому ручей вызывает сонливость.
Пранайама может привести ученика на другой уровень сознания, где перед ним возникнут имагинации. В них раскроется духовная сущность воздуха. Так это и происходит с Бомбуром. Когда он "засыпает" (погашает восприятия внешних чувств), то видит эльфов - духов воздуха. Вслед за Бомбуром к имагинациям приходят и остальные, но и здесь они не справляются с тем, что им предстает. Сначала их опутывает инстинктивная, органическая сила дыхания (пауки), а потом они попадают в плен к духам воздуха, но зато спасаются от пауков. Путники не знают, как вести себя в имагинативном мире, где господствуют совершенно иные, чем в физическом мире, законы. Бильбо и гномы движутся к спиритуальному переживанию мышления через занятия дыхательными упражнениями, и пока еще не знают природы эльфов, которые впервые выступают перед ними как объективная духовная реальность. Эльфы же смотрят на них как на "праздношатающихся" в имагинативном "лесу" дыхания, что, согласно законам посвящения, никому делать непозволительно.*
* Путники встречаются с эльфами (но иными, чем в Черном Лесу) еще ранее, в Последнем Приюте. Этим, возможно, указывается на двоякое: на роль диафрагмы в пранайаме и на переживание обычного дыхания, которое основательно видоизменяет ученик, приступая к оккультной практике.
Из Замка Эльфов, где наших путешественников запирают в подвале, существует два выхода: обычный, через органы дыхания, и еще один, через некий люк в полу. Здесь Толкиен в прекрасной сказочной форме описывает процесс взаимодействия воздуха с кровью. "Люк" ведет в "реку" - в артериальную кровь. По этой реке, протекающей под Замком Эльфов, откуда-то сверху приплывают бочки (кровяные тельца), груженые пищей и вином (С и 02, С02). Эльфы эти бочки разгружают и пустые снова бросают через люк (альвеолы) в реку. Бильбо, сумев остаться невидимым благодаря своей душе сознательной, которая на время поднимается в более высокие миры (но неправомерно, благодаря Кольцу, о котором речь впереди), может покидать Замок и возвращаться в него через главные ворота, вместе с эльфами, т.е. путем, по которому идет воздушный поток. Но он понимает, что если гномы через люк попадут в реку и уплывут по ней, а он выйдет через ворота, то тогда ему не удастся соединиться с ними.
В пустых бочках (свободных от СО2) вся компания бежит от эльфов: переходит из системы дыхания в верхний круг кровообращения, который приводит их в область сердца - город Эсгарот на берегу Долгого озера; Им это удается, несмотря на неподготовленность, на все ошибки, делаемые ими на пути, поскольку они проходят его не ради себя, а ради всего Средиземья. Далее путь ведет к Одинокой горе, к "третьему" человеку, которого составляет головная и нервная система. Перед горой находятся развалины древнего города Дейла. Это образ 16-лепесткового "цветка лотоса", расположенного в области гортани. Некогда, в эпоху древней Индии, этот "лотос" был полон жизни, и благодаря ему люди обладали ясновидением (Дейл, кстати, созвучен с Дели). По мере возрастания силы рассудочного мышления (дракона) "лотос" мерк и ясновидение угасало. Будда дал учение о восьмичленной тропе, следуя которой люди вновь разовьют этот "лотос", но уже исходя из сил индивидуального сознания, путем спиритуализации последнего, а также благодаря укреплению сил сердца, братской любви к ближнему. Все это отражено в сказке в виде коллизии между Бэрдом, бургомистром (корыстью), гномами и др.
Путь из кровеносной системы в нервную ведет через "потаенную дверь". Иными словами, здесь нужно подняться от пранайамы к более высокой ступени посвящения, носящей чисто духовный характер. На ней ученик оккультизма приближается к спиритуальной сущности мышления (попадает в "тысячелепестковый лотос"). Дракон живет в отражательной способности мозга (хотя сам он - духовное существо), и потому не может непосредственно напасть на Бильбо и гномов. Он решает добраться до них тем же путем, по которому они пришли, и нападает на Эсгарот. Но силы сердца (Бэрд) убивают его. Тогда между умом и сердцем начинается распря за сокровище (спиритуальное мышление, в котором чистая мысль пронизана волей и чувством). С Железных холмов (мозговые извилины) приходят гномы во главе с Дейном - двоюродным братом Торина. Это мир рассудочных понятий, вступающий в спор с доводами сердца. В именах Дейна и его отца Нейна обыгрываются разные аспекты личностного начала в человеке. В Торине, как мы говорили, выражен образ "я". Дейн - это немецкое dein, "твой". Так возникает отношение: я - ты (твой). Идя от него назад, приходим к nein (Нейн) - "нет", т.е. к групповому сознанию.
Бильбо и гномы прошли через мир инстинктов и личных несовершенств, не облагородив его. И теперь он является на последний бой, чтобы стянуть сокровище спиритуального мышления к себе, в низшую сферу. Но дело при этом обстоит еще серьезнее. Антропософия учит, что проходя через три ступени сверхчувственного познания: имагинацию, инспирацию и интуицию, - ученик переживает на высшей из них встречу с миром своих неизжитых отрицательных качеств, коренящихся в непросветленной сознанием части астрального тела. Этот мир как бы внезапно распахивается перед посвящаемым, и он должен дать ему отпор, отразить его натиск; на языке оккультизма это переживание можно назвать "нисхождением во ад" собственной души; праобраз его дал Сам Христос Иисус Своим деянием, совершенным в страстную субботу. Для ученика оккультизма здесь возникает колоссальная опасность обратить плоды посвящения на служение своей низшей природе. Однако чаще всего бывает так, что достигший ступени интуиции имеет достаточно сил, чтобы справиться с этим испытанием. На помощь ему приходит сам мир мыслесуществ и окрепшие воля и чувство ("пять воинств" в сказке Толкиена). В войне с гоблинами и волками Бильбо и гномам опять помогают орлы. Но от ран умирает Торин (что он является представителем спиритуальной культуры Центральной Европы, - это обстоятельство особенно важно для трилогии). Под горой поселяется Дейн. В его задачу входит восстановить Дейл, идя путем любви и сострадания, которым учил еще Будда. На этом пути человек должен научиться самоотречению, отказу от эгоистических проявлений своего "я", но не за счет возврата к групповому сознанию, а возвышаясь над узко личностным; он должен научиться вместо "мое" чаще говорить "твое"!
На могилу Торину кладут волшебный меч Оркрист. Вторая часть его названия, "крист", позволяет сделать предположение, что Толкиен здесь намекает на крестную смерть Спасителя и Его Воскресение.*
* Толкиен говорит, что Оркрист в переводе означает "Сокрушитель гоблинов". Гоблины во "Властелине колец" получают название орков, произведенное от имени римского божества смерти и царства мертвых Огсив. Таким образом, название меча (символизирующего "я") мы могли бы перевести как "Христос, или христианин, побеждающий смерть".
К числу больших удач Толкиена следует отнести созданный им образ ученика оккультизма, споткнувшегося на эзотерическом пути, Голлума. Во всей мировой литературе, пожалуй, нет другого, даже сравнимого с ним персонажа. Голлум застрял в сфере воли (во Мглистых горах), подменив стремление идущего к посвящению обрести господство над собой желанием господствовать над другими. Совершивший подобную ошибку оккультист попадает во власть своих страстей и духов зла, лишается собственной воли, собственного "я". Поэтому Голлум обращается к себе либо в третьем лице, либо во множественном числе. "Мы" - это его пороки, рабом которых он стал. Но в образе Голлума есть еще одна исключительно важная черта. По происхождению он - хоббит. Обитая в темных пещерах Мглистых гор, он обладает Кольцом Всевластья, хотя употребляет его весьма своеобразно: ловит с его помощью гоблинов (страстишки) и питается ими. По его словам, Кольцо это ему подарила бабушка на день рождения. Эта бабушка (Хоббитания времен колониальных завоеваний) "была женщина властная и хозяйственная, - говорит Гэндальф, - но чтобы в ее хозяйстве водились кольца всевластья - это вряд ли". И Толкиен дает историю того, как Кольцо попало в лапы к Голлуму. Подобно Кольцу Нибелунгов, его нашел в отдаленном прошлом Деагорл, брат Голлума, в великой реке Андуин, протекающей вдоль границы между Востоком и Западом. Голлум задушил брата и отнял Кольцо, и произошло это в день рождения Голлума. Сделано же это Кольцо было далеко на Востоке. Иными словами, идея мирового господства, как считает Толкиен, сложилась в результате поляризации Востока и Запада. Процесс их размежевания имел не только культурно-исторический, но и оккультный характер. Укрепившись в Средиземье, Хоббитания стала искать своего отношения к науке посвящения, родиной которой прежде всегда был Восток. В процессе этого поиска некая часть, скажем, англосаксонской сущности споткнулась и набрела на восточную идею всевластья; нашла Кольцо и соблазнилась намерением употребить его на служение не всему миру, а собственным эгоистическим (можно также сказать, узконациональным) интересам. Во времена "бабушки" еще не все в Хоббитании понимали это, но Голлум уже существовал как реальность, и власть над ним имели другие, вовсе не заинтересованные в истинном прогрессе человечества силы.
Дальнейшая история Кольца Всевластья образует главную сюжетную линию всей трилогии "Властелин Колец". В ней события выходят на широкий мировой план, но развиваются по той же схеме, что заложена в "Хоббите". Только теперь эта схема действительно наложена на географический план и сориентирована по четырем сторонам света, главным же образом - с запада на восток. Кроме того, если в "Хоббите" она была приведена в связь с трехчленным существом человека, то в трилогии она как бы проектируется на трехчленную природу человечества. На ней западноевропейские народы помещаются в сфере воли, славянские (и возможно часть немецкоязычных) - в сфере ритма, а народы Востока - в головной сфере. Меняется в этой связи и принцип посвящения. На смену древнеиндийской мысле-инициации приходит европейская воле-инициация. Перед битвой пяти воинств (пентаграмма - это микрокосмический знак человека) за отнятые у дракона сокровища, как сказано в первой части трилогии, Черный лес, или Лихолесье, был очищен Советом Светлых Сил (под ним следует понимать Совет европейских посвященных). Значение этой области почти сходит на нет, и герои движутся в основном импульсами воли, выступающей на внешнем социально-политическом плане, и одновременно проникающей в мир действующих за ним оккультных сил. Мы не назовем этот путь христианско-розенкрейцерским (хотя в основе его также лежит посвящение воли), но его находит особенно близким для себя англосаксонская сущность по причине преимущественного развития в ее инстинктивной сфере души сознательной. Перелом в отношении к принципам посвящения произошел там уже в ХХ-м веке, и Толкиен красноречиво повествует об этом.
Действие первой части трилогии, которая называется "Хранители", начинается, по нашему счету, в 1901 г. К этому времени на Востоке происходит, как повествует автор, оживление некоей крепости зла. Еще про Бильбо сказано, что свое странствие (посвятительное) он совершил "на Восток", и вот теперь там все изменилось: вновь отстраивается Черный Замок (Клингзора?), и от него по Средиземью расползается "холодный мрак и обессиливающий ужас". В горах стали множиться орки; тролли сделались хитрее; были чудища и пострашнее. Все это означает усложнение мира человеческой души, а вместе с тем - углубление дуализма добра и зла. До поры до времени, говорится в сказке, "простой народ, конечно, знал об этом маловато". А когда повсюду "загремели войны", то на запад потянулись гномы "из дальних стран". Озираясь, полушепотом они говорили про "Врага" и про страну Мордор. Ее властелин, Саурон некогда обитал в Лихолесье, но теперь перебрался в Мордорский Замок - свою древнюю крепость. Иными словами, он занял место дракона.