Силовые акции, десантники и высоты

По мере того как в Багдаде ситуация успокаивалась, по крайней мере на какое-то время, вышестоящее начальство решило разместить базу SEAL в Хаббании.

Хаббания расположена в двенадцати милях к востоку от Фаллуджи в провинции Анбар. Это, конечно, не такой очаг боевиков, каким была Фаллуджа, но это и не Сан-Диего. В этом городе еще до первой войны в Заливе Саддам построил химические заводы для производства оружия массового поражения, такого как нервно-паралитический газ и другие отравляющие вещества. Американцев здесь мало кто поддерживал.

Здесь была база армейских частей США, используемая знаменитым 506-м парашютно-десантным полком [имеется в виду 1-й батальон 506-го пехотного (воздушно-десантного) полка, который в 2004 году был переброшен из Южной Кореи в Хаббанию (Ирак), откуда в ноябре 2005-го его перевели в Рамади, где он оставался до ноября 2006-го; этот батальон с 16 марта 1987 до 30 сентября 2005 года входил в состав 2-й бригады 2-й пехотной дивизии армии США, а затем перешел в 4-ю бригаду 101-й воздушно-десантной (воздушно-штурмовой) дивизии. — Прим, ред.], известным всем по сериалу «Братья по оружию»^[89]. Они только что прибыли из Кореи, и говоря культурно, ни хрена не знали об Ираке. Я думаю, каждый должен прочувствовать это на собственной шкуре.

Хаббания оказалась настоящей головной болью. Согласно полученным нами распоряжениям, мы должны были занять пустующее здание, но не могли найти подходящее. Нам требовался тактический командный центр, где были бы сосредоточены все компьютеры и средства связи, необходимые нам во время операций.

Наш боевой дух снижался. Мы ничего не делали полезного для войны. Мы работали плотниками — очень уважаемая профессия, но не наша.

Тая:

Во время этой командировки Крис проходил обычное врачебное обследование, и медики по каким-то причинам решили, что у него туберкулез. Доктора сказали ему, что от этой болезни он в конечном счете умрет.

Я помню, что мы говорили с ним как раз после того, как он услышал эту новость. Он был настроен очень фаталистично. Он уже смирился с тем, что умирает, и хотел, чтобы это случилось прямо там, а не дома от болезни, с которой он не мог бы бороться при помощи оружия или кулаков.

«Не имеет значения, — сказал он. — Я умру, и ты найдешь кого-нибудь другого. Люди умирают. А их жены снова выходят замуж».

Я попыталась ему объяснить, что ко мне это не относится. Когда я поняла, что это не действует, я зашла с другого бока.

«Но ведь у нас же есть сын», — сказала я.

«Ну и что? Ты найдешь кого-нибудь другого, и он вырастит нашего сына».

Я думаю, он видел смерть так часто, что сам стал верить в то, что любого можно заменить. Это причиняло мне сильную боль. Он действительно в это верил.

Я до сих пор переживаю по этому поводу.

Он думал, что самая лучшая смерть — на поле боя.

Я пыталась его переубедить, но напрасно.

Он заново сдал анализы, и оказалось, что никакого туберкулеза у Криса нет. А вот отношение к смерти осталось.

Как только лагерь был обустроен, мы приступили к силовым операциям. Нам сообщали имя и местонахождение предполагаемого пособника боевиков, ночью мы навещали его дом, затем возвращались и сдавали задержанного и все собранные улики в изолятор временного содержания.

По дороге мы делали снимки, но не для того, чтобы сохранить теплые воспоминания: так мы прикрывали задницу, свою, и, что важнее, наших командиров. Фотографии служили доказательством, что мы не выбивали дерьмо из арестованного.

Большинство этих операций были обычными, мы не встречали никаких трудностей, и почти никогда не встречали сопротивления. Однажды ночью, впрочем, один из наших парней столкнулся с дородным иракским детиной, который решил, что он не хочет пройти с нами красиво. Он начал бороться.

Теперь, с нашей точки зрения, «морской котик» имел полное право выбить из него дерьмо. По словам нашего бойца, он всего лишь поскользнулся и не нуждался в помощи.

Вы можете трактовать это по своему усмотрению. Мы ворвались внутрь и скрутили толстяка прежде, чем он успел нанести серьезный урон. Наш друг на какое-то время стал «в полосочку» после своего «падения».

В большинстве случаев у нас была фотография подозреваемого. В этом случае остальные данные разведки, как правило, были весьма точными. Парень почти всегда был там, где мы предполагали его обнаружить, и все обычно шло по плану довольно точно.

Но так гладко было не всегда. Мы стали замечать, что если у нас нет фото, то и остальные разведданные ненадежны. Зная, что американцы помещают подозреваемых в тюрьму, иракцы стали использовать это в своих целях, для решения личных проблем. Они наговаривали на своих недругов американским солдатам или представителям администрации, что те-де пособничают боевикам или совершили иное преступление.

Само собой, что это было неприятностью для того, кого мы арестовали, но не об этом я хочу сказать. Это еще один образец того, как порочна была эта страна.

Подозреваемый

Однажды мы получили запрос: армии требовались снайперы для обеспечения проводки конвоя 506-го полка, возвращавшегося на базу.

С небольшой командой снайперов мы заняли трех— или четырехэтажное здание. Я оборудовал огневую позицию на верхнем этаже и начал наблюдение за местностью. Очень скоро на дороге появился конвой. В это время из здания рядом с дорогой вышел человек и начал совершать подозрительные движения в направлении движения колонны. У него в руках был автомат «АК».

Я выстрелил. Человек упал.

Конвой продолжал двигаться. Вокруг застреленного мной парня собралась группа иракцев, но никто не делал никаких угрожающих движений в сторону конвоя, и не собирался его атаковать, поэтому я не открывал огня.

Несколькими минутами позже по рации сообщили, что армия намерена выяснить, почему я убил этого иракца, и высылает для этого людей.

Что?

Я уже доложил по радио армейскому командованию, что произошло, но сделал это еще раз. Это был сюрприз — мне не верили.

Командир танка вышел из машины и начал расспрашивать жену убитого. Она сказала ему, что ее муж шел в мечеть, а в руках нес Коран.

О-хо. История, конечно, забавная, но офицер — который, как я догадался, был в Ираке недавно, — мне не верил. Солдаты начали искать возле тела автомат, но к тому моменту там побывало такое количество людей, что его и след простыл.

Командир танка указал на мою огневую точку: «Выстрел был оттуда?»

«Да, да, — говорила женщина, которая, разумеется, не имела ни малейшего понятия, откуда был выстрел, поскольку ее даже не было в тот момент поблизости. — Я знаю, он из армии, он носит армейскую форму».

Вообще-то я стрелял из глубины комнаты, передо мной был экран, а поверх камуфляжа «морского котика» на мне была серая куртка. Может, она просто галлюцинировала в своем горе, а может, думала, что так она мне больше навредит.

Нас отозвали на базу, и весь взвод сняли с боевых дежурств. Мне объявили, что я отстранен от службы на время проведения расследования и должен находиться на базе, пока 506-й полк изучает инцидент.

Полковник выразил желание опросить меня. Со мной пошел наш офицер.

Мы были очень раздражены. Правила ведения боевых действий были полностью соблюдены. У меня было полно свидетелей. Облажался не я, а армейские «расследователи».

Мне трудно было сдерживаться. В какой-то момент я сказал армейскому полковнику: «Я не стреляю в людей с Кораном. Я рад бы, но не делаю этого». Похоже, я немного переборщил.

В общем, после трех дней «следствия» и бог знает скольких еще «следователей» они, наконец, признали, что все было по правилам, и закрыли этот вопрос. Но когда полк в следующий раз прислал заявку на снайперов, мы послали их на три буквы.

«Каждый раз, когда я застрелю кого-нибудь, вы будете пытаться упрятать меня за решетку? Ну уж нет», — сказал я.

В любом случае, спустя две недели мы отправились домой. За оставшиеся дни было лишь несколько силовых операций, а почти все время я провел за видеоиграми, просмотром порно и тренировками в спортзале.

Эту командировку я закончил, имея весьма значительное число подтвержденных ликвидаций, большей частью одержанных в Фаллудже.

Карлос Норман Хэскок II^[90], самый знаменитый снайпер, живая легенда, человек, на которого я хотел бы быть похожим, записал на свой официальный счет 93 жертвы за три года войны во Вьетнаме.

Не говорю, что я сравнялся с ним в классе — в моем представлении он был и всегда будет величайшим снайпером всех времен — но само число, по крайней мере, оказалось достаточно большим, чтобы люди стали думать, что я проделал адскую работу.

Глава 8

Семейные конфликты

Тая:

В ожидании прибытия самолета мы вышли на взлетно-посадочную полосу. Мы — это несколько жен и детей «морских котиков». Я пришла с нашим ребенком, и очень волновалась. Я была на седьмом небе.

Помню, я обернулась к одной из женщин, и сказала: «Разве не здорово? Разве не волнительно? Я не могу дождаться!»

Она ответила: «Э-эх…»

Про себя я подумала: может, я просто не привыкла? Позднее она развелась со своим мужем, который служил в одном взводе с Крисом.