Нет гуру, нет метода, нет учителя 13 страница

Как может что-либо, что происходит в случае любого сновидческого персонажа, иметь хоть какое-то значе­ние? Остановитесь! Здесь ничего не происходит; это сон! Вплоть до того, что Понимание, происходящее через сновидческий персонаж (организм тела-ума), – лишь событие в сновидении, и что? Идея о том, что пробужде­ние, или просветление, имеет какое-то значение, – это выдумка искателей. Имеет значение для кого? Кто тот, кого это заботит?

Кто-то сказал, что если вы хотите определить момент приближения к тотальному Пониманию, к пробужде­нию, то знайте, что он наступает тогда, когда значи­мость пробуждения, идущего через это тело-ум, кото­рый вы называете собой, постепенно исчезает. Из этого состоит пробуждение: осознавание, что все происходя­щее с этим телом-умом, будь то пробуждение или смерть, прозябание или роскошь, происходит во сне, с «дитем бесплодной женщины», говоря словами Махара­джа; с мифическим существом, идеей, фикцией, «кем»-то, кто не может существовать. Ничто из этого не имеет ни малейшего значения. Внутри сновидения это кажет­ся важным, но я со всей ответственностью заверяю вас, что это не так.

Порой слою «Понимание» используется в непрямом значении как «То, Что Понято». Но в данном случае То, Что Понято, является как раз тем, что не относится к сновидению, и пронзает его насквозь в одно вне-вре­менное вне-пространственное мгновение пробуждения. Однако событие тотального Понимания в случае кон­кретного организма тела-ума является по определению событием, которое имеет видимость происходящего во сне со сновидческим персонажем, и, как таковое, часть разворачивания сновидения.

Озабоченность и чувство важности, присовокупля­емые ко всей проблеме пробуждения, находят свое выс­шее традиционное выражение в обете бодхисаттвы. Концепция бодхисаттвы – красивая квинтэссенция буддизма: отказ от собственного просветления до тех пор, пока его не «достигнут» все. Высота альтруизма, са­мопожертвование и широта взгляда возводят тему «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» на следующий уровень. Красиво. Может ли быть что-то выше подобных человеческих устремле­ний? Абсолютно очаровательно и достойно восхище­ния, поэтому мне крайне неприятно разбивать их, но все это бредни. Полностью увязшее в сновидении мыш­ление. Прекрасная, слезоточивая, романтическая дра­ма, и абсолютно неуместная там, где пробуждение со­вершилось. Вся эта идея возникает исключительно в сновидении, когда имеет место серьезное отношение к «индивидуумам». Если индивидуум и впрямь есть дитя бесплодной женщины (не существует и никогда не су­ществовал), тогда кто приносит жертву, и ради кого она приносится? Конечно, то же относится и к христиан­ской концепции об Иисусе, «умершем за грехи наши». Все это драматичная чепуха, то, что я склонен называть глупостью или выражением Махараджа «отличное раз­влечение».

Для многих это сложный момент. Якобы безразлич­ное отношение к этим высокодраматичным, «важным» и «духовным» вопросам человеческой жизни со стороны Понимания может показаться нормальным и благоже­лательным людям черствостью. Это не так; все как раз наоборот: оно до краев наполнено состраданием, но я не знаю ни одного мудреца, которому бы удалось объяс­нить это в достаточной мере и заполнить брешь. А брешь налицо: с человеческой точки зрения бодхисаттва во­площает в себе наивысшую добродетель: с точки зрения Понимания это не имеющая к нему отношения трога­тельная глупость.

Разумеется, все это – почтенная традиция, освящен­ная веками, наряду с концепциями кармы (чьей кар­мой?) и перерождения (ни«кто» не рождается и тем более не перерождается). Но традиция часто не выдер­живает простоты Сияния. На Востоке ли, на Западе – тысячи лет традиции сформировали тенденцию иска­жать и подтасовывать. Есть благонамеренная тенденция учить утешительным, но связанным пределами сна кон­цепциям, чтобы дать народу немедленное облегчение. Различие между ней и Пониманием порой едва уловимо и часто остается незаметным.

В семинарии я в достаточной степени изучил католи­ческую теологию и переизданный Новый Завет, чтобы знать, что столетия добронамеренного анализа того, что, возможно, первоначально имели в виду провидцы, редко приближается к подлинному Пониманию. Впол­не возможно, к примеру, что Иисус из Назарета мог жить, учить и умереть, так и оставшись до конца непо­нятым своими санньясинами (по меньшей мере, теми, кто оставил официальные записи). То, что передается из поколения в поколение как наследие христианства, не имеет практически ничего общего с Пониманием, кото­рое, похоже, несомненно имело место в случае Иисуса.

«Ученики бесчисленны, как песчинки в Ганге, но ни один из них не достиг просветления; они со­вершают ошибку, ища его как путь, которому учат другие». (Дуншань)

На Востоке ли, на Западе, поколения благонамерен­ных монахов могли вполне исказить идею, Я не спец по всем этим вещам, адвайте, Веданте, буддизму или сан­скриту. У меня нет ни квалификации, ни интереса, что­бы спорить о тонкостях, которые столь значимы для специалистов. По-моему, задача здесь (по крайней мере, на данный момент) в описании изнутри обусловленнос­ти этого персонажа тела-ума того, что есть Понимание. Оно не обязательно должно совпадать с тем, что разра­батывали специалисты на протяжении веков.

Это трудно объяснить, однако Понимание, Виде­ние, когда оно происходит, невероятно просто, и на очень тонком уровне многое становится прозрачно яс­ным. С человеческой, интеллектуальной или моральной точек зрения это скорее прозвучит неприемлемо и мало­вероятно – на эти возражения можно лишь пожать пле­чами. Это то, что есть, и если оно неприемлемо, то это тоже хорошо; в конце концов, этому вовсе не обязатель­но быть приемлемым. Как только начинается трата времени на концепции и способы выражения, вещь «дэвид» вполне может начать «ошибаться» вместе со всеми остальными. Но то, что Понято, очень просто. Это то, Что есть. И можно лишь указывать в его сторону с раз­личных углов зрения, что в данном случае, из-за обус­ловленности, скорее всего проделывается не в классиче­ской форме.

И в этом совершенно простом Понимании происхо­дит узнавание – не умом – других случаев, в которых в крайней простоте, свободной от запутанности, приукра­шивания и пафоса, полагаемых многими вполне умест­ными, произошло все то же Понимание. Возможно, не­которые из них обнаруживают определенное сходство, но узнавание неизменно, так что всегда ясно, кто пони­мает, а кто нет; кто действительно увидел, а кто только пытался изо всех сил; кто притворяется и не имеет ни малейшего представления. И кто был и есть чистая про­зрачность в осознанности небытия.

Жив ли сейчас или уже ушел – разница небольшая. Есть те, кто говорит, что единственно стоящий индий­ский гуру – это живой индийский гуру, а цитирование Махараджа, Махарши, или Патриархов дзэн есть просто оглядка на персонажи, умершие достаточно давно, что­бы не казаться противоречивыми. А есть и другие – ис­катели, состоящие в обществах умерших гуру, вечно толпящиеся вокруг пересохшего источника, отказыва­ющиеся признавать вездесущее Совершенное Излияние, безмолвно пребывающее рядом с ними, струящееся вну­три них.

И те, и другие не улавливают главного. Внутри пара­метров сновидения искатели и учителя стараются изо всех сил. Но в Понимании нет рождения и смерти, нет прихода и ухода, и все события и формы, через которые произошло видение, всегда есть Я, отчетливо присутст­вующее, per omnia saecula saeculorum^[7].

смотри вовнутрь.

смотри вовнутрь!

невероятная, совершенная красота

в недвижном, безмолвном сердце.

единая совершенная

ослепительно сияющая Драгоценность

Все что есть

что ты Есть! Истинное Я –

смотри и увидишь в Сиянии.

ничто нельзя сделать, чтобы познать это:

не думай и тогда познаешь.

когда ум недвижим

когда ум не отличим от сердца

недвижного, безмолвного, сияющего сердца –

смотри вовнутрь

не пропусти это!

не живи жизнь, не видя, не зная

этой предельной ослепительной красоты

смотри и будь

не думай – смотри вовнутрь – и ты познаешь

кто ты Есть.

МЕТАНОЭЗИС

«Несмотря на то что все хотят счастья,

большинство страдает из-за трагически

ошибочного представления о том,

в чем оно заключается».

Роджер Уолш

«Если я когда-нибудь снова отправлюсь искать

желанное моему сердцу, то не дальше своего

двора, потому что если его нет там, значит с

самого начала я его никогда не теряла»

Дороти из «Волшебника страны Оз»

Интересно, не правда ли: американская Декларация независимости называет «неотъемлемыми правами» жизнь и свободу, но не счастье. «Стремление к счастью» – да, конечно, но не само счастье. Эта похоже на признание того, что ни у кого нет неотъемлемого пра­ва на него, а лишь на то, чтобы потратить свою жизнь и свободу, гоняясь за ним. Звучит так, словно здесь заложен определенный коэффициент разочарования, не так ли?

Вопрос счастья оказывается очень, очень простым. Счастье – ваше естественное состояние. Единственная причина, почему мы не всегда его испытываем, – в на­слоениях и заграждениях, возводимых и неустанно под­держиваемых. Вопрос только в том, чтобы отказаться от всего этого, а не в том, чтобы приобрести что-то новое. В этом и секрет: «стремление к счастью» подразумевает

поиск чего-то нового, которое «сделает» вас счастливы­ми, и обречено на неизменное разочарование, потому что это поиск в неверном направлении.

«Почему вы несчастливы? Потому что 99,9 про­цента всего, о чем вы думаете, и всего, что вы де­лаете, имеет отношение к "я" – которого нет!» (Вэй У Вэй)

Как всегда мысли вокруг этой темы весьма невнят­ны, что еще больше усложняет понимание. Хотя в среде духовных искателей «счастье» имеет ярко выраженную позитивную коннотацию, а «удовольствие» – более не­гативную, словарная дефиниция слов указывает на то, что в основе их лежат схожие ощущения. Для наших це­лей, возможно, будет нелишне внести в определение этих понятий некоторую ясность.

Удовольствие – часть цикла желания. Удовольствие – это ощущение, возникающее, когда желание удовлетво­рено. Это переживание разрядки, «аа…», испытываемое в тот момент, когда наступает удовлетворение желания и процесс желания прекращается. Удовольствие само по себе очень желанно, вызывает высокую степень зависи­мости. Желание сопровождается нетерпеливостью, раз­дражением и беспокойством, за которыми следует ко­роткий момент удовольствия во время удовлетворения. Каждый организм тела-ума запрограммирован и обус­ловлен по-разному, так что в каждом случае есть свои особенности; но по сути, что бы ни вело к этому ощуще­нию разрядки и удовольствия, именно к ним идет стремление, потому как в конечном счете именно удо­вольствие от разрядки при удовлетворении желания и есть желанное.

Природа удовольствия такова, что разрядка длится одно мгновение, ощущение удовольствия теряется практически сразу, как его находишь, и цикл удовлетво­рения желания моментально начинается заново. Как многие обнаружили, выбраться из этого цикла, действуя по его правилам, невозможно. Поэтому буддийские учителя всегда делали ударение на уничтожении жела­ния как такового. Но как может тело-ум просто взять и прекратить желать, и какое отношение это имеет к счастью?

Большинство случаев «стремления к счастью» бази­руется на подсознательной идее, что счастье есть удо­вольствие, которое не заканчивается, или, по крайней мере, заканчивается не так скоро. Это приводит к «если бы только»-способу поиска счастья, который на самом деле есть лишь способ поднять ставку на желание: «если бы только у меня было это» или «если бы только это произошло», тогда бы я был счастлив. Это усложненный вариант цикла желание/удовольствие, обреченный на ту же участь. Длительное счастье может случиться только когда происходит переориентация, полный выход из круговерти желание/удовольствие.

«Все, что вы хотите, это быть счастливыми. Все ваши желания, что бы это ни было, есть жажда счастья. По сути, вы желаете себе только хороше­го. Желание само по себе не содержит ничего пре­досудительного. Это сама жизнь, потребность на­бираться знания и опыта. Выбор, который вы де­лаете, – вот что неверно. Считать, что какие-то незначительные вещи – еда, секс, власть, слава – могут сделать вас счастливыми, есть самообман. Только нечто столь же беспредельное и глубокое, как ваше подлинное Я, может сделать вас истинно и постоянно счастливыми». (Нисаргадатта Махарадж)

На том или ином этапе жизни каждый из нас познал ощущение счастья. Может быть, это сложно описать, но всем нам откуда-то, каким-то образом знакомо это пе­реживание, не важно, насколько оно мимолетно, насколько редко. В противном случае мы бы не знали, на что оно похоже, и не стремились бы к нему. Вспомните то время, когда вы действительно были счастливы. Воз­можно, это был целый период вашей жизни, может быть, годы; или это был всего лишь преходящий мо­мент, когда вы почувствовали всплеск, блаженство, по­кой истинного счастья. В то мгновение, чем бы еще ни было это переживание счастья, хотя бы часть его, со­ставной элемент этого переживания ощущался как: «Это совершенно. Ничего не нужно менять. Все безу­пречно именно так, как оно есть».

Это основной компонент переживания счастья, и это то, что мы успеваем ухватить лишь на мгновенье из того кратковременного удовольствия удовлетворенного же­лания, прежде чем это удовлетворение снова не обер­нется желанием. Переживание того, когда ничего не нужно менять, ничему не нужно меняться. Это, здесь и сейчас, совершенно. Сколько раз тот, кто испытывает счастье, спонтанно повторяет: «О, это совершенно». Да­же распространенная фраза «лучше не бывает» предпо­лагает, что нет необходимости что-то добавить, ничему не нужно быть иным, нежели оно есть здесь и сейчас.

Здесь понятие счастья становится очень простым: речь идет не о приобретении чего-то нового, а о простом разрушении препятствия, которое мы возводим своими стремлениями. Если возможно полностью изменить это, подойти к этому с другой стороны, не участвовать в цикле желание/удовольствие, просто зная, что вещи, как они есть, здесь и сейчас, совершенны, и ничему не требуются изменения – если можно не только говорить это, не только верить, но истинно знать это сердцем, тогда это и есть просто счастье.

Когда это происходит, жизнь из страдания, раздра­жения, несовершенства, неудовлетворенности превра­щается в переживание счастья. И это счастье оказывает­ся непоколебимым. Оно не зависит ни от достижений, ни от изменений или отличия от того, что есть; оно так­же непоколебимо страхом перед изменениями, потому как в любом случае оно принимает все так, как есть.

Буквальное значение греческого слова metanoesis (ко­торое в христианской Библии переводится как «пере­ход») означает «изменение ума». Выражение «я пере­думал» имеет в виду нечто другое. Оно означает, что из­менились мысли: «Сначала я думал так, теперь думаю иначе». Тот же ум, разные думы. Metanoesis, трансфор­мация ума, – это другое. Его санскритский аналог – paravritti, с тем же значением: превращение или полное изменение глубочайшего уровня разума сердца.

«Есть только взгляд в верном направлении, ори­ентация ума. Paravritti, metanoesis без сомнения именно это. И никто не делает этого, и ничто не делается; это чистое действие». (Вэй У Вэй)

В этом заложено счастье: в переориентации ума, которая следует за взглядом в верном направлении, приятии того, что есть. Таково ваше естественное со­стояние.

Желания будут продолжать возникать: они часть сна, часть функционирования тела-ума. Нет необходимости в исчезновении желаний как таковых. Нос момента по­знания того, что ничему не требуется быть иным, нежели оно есть, погоня за желаниями прекращается. Удоволь­ствие, как и боль, время от времени возникает. Но раз нет потребности что-либо менять, нет потребности стре­миться к этим переживаниям или избегать их. Таким об­разом, нет потакания желанию, нет притязания и при­своения. Оно просто есть, переживаемое как часть сна.

И все это пронизано постоянным ощущением того, что все хорошо, этим непоколебимым счастьем, глубин­ным знанием, что все хорошо. Это совершенно, это именно так, как и должно быть; ничему не требуется быть иным, чем оно есть здесь и сейчас.

РАЗНИЦА

«Писание имеет три написания:

то, которое способен прочесть только ты;

то, которое ты можешь прочесть

вместе с другими; и то, которое не можешь прочесть ни ты,

ни кто-либо еще.

Я есть то третье написание»

Шамза Табризскип

«Порой обнаженные, порой безумные, То в качестве ученых мужей,

то в качестве дураков:

Так являются на землю они – свободные!»

Шанкара

Ну хорошо, в чем разница между обычным человеком и мудрецом?

На самом глубинном уровне различия между мудре­цом и не-мудрецом по сути своей не имеют смысла. Не существуют как таковые. Различия эти существуют лишь как видимость. Так называемый мудрец знает об этом. Оба они – организмы тела-ума, оба со своей обус­ловленностью, в каждом возникают эмоции, и через каждого происходят действия. Единственная «разница» в том, что мудрец понимает, что ни«кого» нет, что все это – безличностное функционирование Присутствия посредством инструментария их организмов тела-ума, в то время как обычный человек претендует на эмоции и действия, считает себя ответственным за них и называет их «своими».

Однако возникающие эмоции и действия отличаются?

Не обязательно. Только в зависимости от обуслов­ленности соответствующих организмов тела-ума.

Значит, если человек часто сердился до пробуждения?..

…Гнев может запросто продолжать возникать в том организме тела-ума и после, в соответствии с его обус­ловленностью. Разница в том, что мудрец не даст себе увлечься чувством гнева, когда оно возникнет: оно возникнет и естественным образом пройдет, и на этом все закончится. Мудрец не будет присваивать его себе или чувствовать себя виноватым из-за него или пы­таться объяснить его, оправдать или извиниться за не­го или думать, что ему следует стараться исправиться, чтобы такого больше не повторилось. Чему требуется исправление? Гнев просто возникает как часть безлич­ностного функционирования Сознания.. То, что он возникает в конкретном организме тела-ума, не забо­тит мудреца.

Хорошо, мудрец может убить кого-нибудь?

Мудрец знает, что «он» или «она» не может «сделать» что-либо.

Хорошо, хорошо, может мудрец выступать в качестве инструмента, посредством которого происходит убий­ство?

Почему бы и нет? Если это часть совершенного бес­конечного развертывания в Сознании, чтобы некая вещь или же комбинация вещей могли произойти, как это может не произойти? Говоря традиционными поня­тиями, если в соответствии с божественной волей «судьба» одного организма тела-ума – быть убитым, а «судьба» другого – совершить убийство, то это непре­менно произойдет. И мудрец понимает, что общество накажет «его» за это и что наказание этого организма тела-ума будет так же принято как «божественная во­ля», как часть совершенного функционирования то­тальности.

Но почему для мудреца это будет божественной волей?..

Почему бы и нет? Вы хотите сказать, что знаете осно­вание или причины божественной воли?

Ну, я полагаю маловероятным, чтобы кто-то, склон­ный к убийству, мог когда-либо стать мудрецом…

Вы пытаетесь вывернуться! Вы неоднократно слыша­ли, что у Понимания нет предварительных условий. Че­стно говоря, пример с убийством кого-либо – это край­ность. У мудреца нет мотивации к убийству, так что да, это кажется маловероятным. Но сновидческие персона­жи, инструменты тела-ума, вряд ли способны прогнози­ровать подобное. Может быть любое количество при­чин, некоторые из них доступные пониманию, некото­рые абсолютно непонятные с позиции инструментов тела-ума, почему или каким образом такого рода дейст­во оказывается необходимым в совершенном разверты­вании Сознания. Если чья-то роль в бесконечном раз­вертывании состоит в том, чтобы подобное случилось, значит, оно случится. Не знаю, обратили ли вы внимание, но у Сознания имеется тенденция рано или поздно осуществлять любые возможные комбинации.

Хорошо, значит, мудрец ничем особенно не отличается от обычного человека? Что в таком случае он приобрета­ет, в чем выгода просветления?

Что особенно не отличается, так это организмы тела-ума и их функционирование. Мудрец знает, что он не это тело-ум, вообще не индивидуум. Приобретать не­кому!

Значит, выгода для тех, кто его окружает, возможно, для друзей этого парня, или, если бы у него были ученики…

Ха! «Друзьям этого парня», если допустить, что это парень и у него имеются друзья, может оказаться слож­нее ладить с ним, чем прежде! Хотя да, конечно, потен­циально для других в этом есть большая польза. Пони­мают ли они это, зависит от обусловленности, а также от того, что развертывается в Сознании, – того, что вос­точные традиции именуют «судьбой».

От обусловленности учеников?

Кто сказал, что у него есть ученики?

Но разве не стал бы мудрец учить?

Зачем? Еще раз: только в том случае, если сценарием сновидения этому сновидческому персонажу «мудрец» предписано учить. Только если в соответствии с косми­ческим развертыванием такова «судьба» этого организ­ма тела-ума «мудрец»: вести беседы на сей предмет в функционировании Сознания.

Хорошо, значит, если он не учит, но в нем по-прежнему живут все эти эмоции, и он даже способен на плохие дей­ствия…

Что?

Ну хорошо, что отличает обычного человека от муд­реца?

Друг мой, только Понимание. Только видение, зна­ние, вот и все. Только Покой, превосходящий всякое понимание. Какая от этого польза? Можно сказать, во­обще никакой. Будда сказал: «Поистине, я ничего не обрел с просветлением». А Хуанбо написал: «Есть толь­ко мистическое, не выражаемое словами понимание, и более ничего». Мудрец – это не сверхчеловек, не обыч­ный человек, к которому что-то добавлено. Мудрец – это обычный человек, у которого что-то отнято: нет чув­ства отдельного «я», отдельного индивидуума: никого нет дома.

Я слышал, что в случае мудреца все происходит спон­танно.

Да. Хотите услышать больше? В случае каждого все происходит спонтанно. В вашем случае все происходит спонтанно.

Я это так не ощущаю.

Точно. В этом разница.

Вы верите, что Понимание может случиться с каж­дым?

Я ни во что не верю.

Что?

Здесь нет веры.

Это неожиданное заявление.

Вовсе нет. В действительности это очень просто. Вы либо знаете что-то, либо нет. Если вы знаете что-то, вам не требуется думать, что это правда, или верить в то, что это правда; вы знаете об этом вне всяких сомнений, это просто есть, и вера не имеет к этому никакого отноше­ния. С другой стороны, если вы не знаете, честнее будет просто признаться, что вы не знаете. Но, конечно, су­ществует множество психологических, политических и социальных причин, по которым люди не могут при­знаться, даже самим себе, что они не знают чего-то, по­этому они создают веру, которая по сути своей говорит, что вы на самом деле не знаете, что что-то есть истин­но, но готовы притвориться, что знаете. Вся эта дея­тельность происходит во сне. В действительности есть только одно, не имеющее отношения к сновидению, только одно, что можно знать, и это – базисное созна­ние, «Я Есть». Все остальное – лишь концепция, кон­струкция ума во сне, нечто, чего «я не знаю». Абсолют­но все.

Ладно, но это Понимание может произойти с кем угодно, с любым телом-умом?

Конечно.

Могло бы это случиться со мной?

Нет, конечно же, нет. В том и разница. Но это может случиться через организм тела-ума, который в данный момент вы считаете собой, и тогда придет понимание, что «вас», «меня» никогда не было, чтобы с этим что-то случалось, и что Ты являешься Сознанием, в котором все это якобы происходит. Понимание и вера в «себя» взаимоисключающи: если есть одно, то нет другого.

Шесть

Ты есть

Безмолвное

Сострадательное

Пространство,

в котором

эта жизнь,

о которой ты думаешь

как о «своей»,

развертывается.

ВРЕМЯ

«Одно мгновение есть вечность;

Вечность есть "сейчас".

Когда ты видишь сквозь это

единственное мгновение,

Ты видишь сквозь того, кто видит»

Умэнь

Основным заблуждением, сущностным «ослеплени­ем» является вера в разумных индивидуумов, существу­ющих как обособленные сущности и выступающих в ка­честве творцов, мыслителей или деятелей каких бы то ни было мыслей, действий или опыта. Включая, разуме­ется, предполагаемого индивидуума, который так думает.

«Не так уж трудно понять, по меньшей мере ин­теллектуально, что эта вселенная есть сон, но практически невозможно признать, что тот, кто по идее и должен это понимать, сам является частью сна. Эта вера в собственное "я" представ­ляет собой единственную реальную помеху на пу­ти происходящего восприятия». (Рамеш)

Эта вера в обособленных индивидуумов, включая индивидуума, которого мы называем «собой», часть бо­лее масштабной иллюзии пространства-времени. Все, что есть, есть Сознание, Присутствие, Ноумен. То, что воспринимается как проявление, феномен, тотальность пространства-времени, – не что иное, как видимость в Сознании.

Возможность интеллектуального понимания иллю­зорной природы индивидуума и отделенности не явля­ется для искателей, проведших определенные изыска­ния, чем-то ужасно сложным или выдающимся. Оба эти понятия выступают функциями идеи пространства: именно в пространстве вещи, включая индивидуумов, кажутся отличными друг от друга и отделенными. И хотя включение в это собственного индивидуального «я» – на самом деле другой вопрос, тем не менее, основную идею ухватить можно. В конце концов, ключевая идея, что «все есть Одно», присутствует практически во всех мировых религиях и духовных традициях, и именно с ней приходится на какое-то время иметь дело любому духовному искателю.

Как я уже говорил, идея о том, что «мы – Одно», противоречит сама себе и затуманена неясным мышле­нием. Тем не менее основополагающий принцип понять можно: ощущение границ, создающих пространствен­ную отделенность в обособленные индивидуальные сущности, есть иллюзия. На самом деле, существует только Единственность. Когда об этом говорится группе искателей, по большей части можно наблюдать кива­ющие головы.

Конечно же, здесь есть своя сложность: в то время как этот принцип «пространственной Единственности», иллюзорной природы отдельности всех вещей в прост­ранстве считается в некоторых кругах трюизмом, ясно, что на самом деле и в полной мере его не понимают. Ис­тинное понимание положило бы конец всем вопросам, страданию и исканию.

Когда переходят к концепции иллюзорной природы времени и начинают рассуждать о «временной Единст­венности», то подобной подкованности здесь не обнару­жить, и даже интеллектуальное понимание дается гораздо сложнее. Фразы вроде «не существует такой вещи, как время» или «нет прошлого или будущего – только настоящее» повторять легко, однако понимание того, что это значит, встречается гораздо реже. Книжные ма­газины забиты книгами, выносящими на обсуждение ценность «жизни в настоящем». Один популярный ав­тор настаивает на том, что прошлого или будущего не су­ществует, есть только сейчас, настоящий момент. В лю­бое время существует лишь этот настоящий момент. Всегда есть только «сейчас, сейчас и сейчас». За всяким настоящим моментом идет следующий настоящий мо­мент. Еще больше путаного мышления. Скорее, это пе­реименование «прошлого, настоящего и будущего» в не­кое сбивающее с толку «сейчас, сейчас и сейчас». Кон­цепция поступательного времени все равно остается: один настоящий момент следует за другим.

Возможно, модель «пространственной Единственности» (которая, однажды понятая хотя бы интеллектуаль­но, разоблачает иллюзию «пространства») может ока­заться здесь полезной для понимания «временной Единственности», что аналогичным образом обнажит иллюзорную природу «времени». Эти концепции идут параллельно.

Представление об отличительных, обособленных во времени моментах схоже с верой в отличительные, обо­собленные в пространстве индивидуумы. Подобно тому как очевидным образом обособленные в пространстве сущности не существуют как таковые, а скорее просто как видимость в Сознании или способ Присутствия проявлять себя, точно так же обособленные во времени моменты можно считать не существующими как тако­вые, как последовательные моменты, а лишь види­мостью в Сознании или способом Присутствия прояв­лять себя. Не существует обособленных сущностей: есть только то, что можно назвать Это. Не существует обо­собленных моментов: есть только то, что можно назвать Сейчас. Не существует индивидуальных сущностей, взаимосвязанных друг с другом: есть только Единое Присутствие, и оно есть Все. Не существует индиви­дуальных моментов, следующих один за другим: есть только Единое Присутствие, и оно есть Вечность.